Алексей Белозер
Не разговаривайте со Странствующим богом
В ту же ночь, ложась спать, он взял с собой лист рисовой бумаги, чтобы сон отпечатался на ней, если вдруг поутру он его забудет. Ведь всякому известно, что сон, проходя через рисовую бумагу, оставляет на ней след в форме причудливой картины. На рынке даже была лавка, владелец которой продавал свои сны, изображённые таким образом. Но покупали их разве что чужеземцы, поскольку на его земле точно знали – нельзя ни покупать чужих снов, ни продавать своих.
Обернув бумагу вокруг глаз, Ю уснул. Ему приснилась весна и девушка, глядящая на солнце, её губы шептали, но сколько ни прислушивался Ю, так и не смог разобрать слов. Он увидел дерево на берегу, ветви его спускались вниз, до самой воды, словно волосы, и в его дупле жила скорбь. Под ним прятался трёхглазый тигр и змея с серебряным зубом. Во сне незнакомые люди старались накормить Ю, но вся их еда не имела вкуса. Он видел соловья с павлиньим хвостом, который не мог взлететь, и мальчика, смеющегося над стариком.
Утром Ю отправился к камню, чтобы рассказать богу о своих открытиях.
– Долго же тебя не было, – засмеялся тот.
– Эта тишина – тот ещё зверь. Пришлось немало просидеть в засаде, чтобы выследить его. Но я готов на всё, чтобы помешать кончине моей возлюбленной.
Внимательно выслушав рассказ юноши, Странствующий хлопнул в ладоши:
– Что же, тебе открылось достаточно. Ты услышал плач и увидел дерево, в котором поселилась скорбь – значит нам нужны слёзы твоей возлюбленной. Ты услышал ступку и во сне отведал безвкусной еды – значит нам нужен запах твоей возлюбленной. Ты услышал восточный ветер и увидел губы, шепчущие в том же направлении – значит нам так же понадобится и её дыхание в сторону запада. – Бог составлял пары из тишины и сна, словно вытаскивал плитки маджонга. – А поскольку самый реальный образ в твоём сне – это дерево скорби, то не отправиться ли нам прямиком к нему?
– Я готов идти сию же минуту, – ответил ему Ю. – Но позволь задать тебе вопрос, который давно занимает меня.
– Ты хочешь спросить, почему я помогаю тебе?
– Да, именно это озадачивает меня. Почему бог помогает смертному, разве ты обязан делать это?
– Всё дело в том, – отвечал Странствующий, – что в давние времена, один из твоих предков оказал мне услугу, и с тех пор я связан обещанием помочь ему или его детям, или детям их детей, если возникнет необходимость именно в моей помощи. Боги, в отличии от людей не могут нарушить данного обещания, потому и раздают их не так бездумно, как люди. Именно это обещание, данное когда-то, привело меня сюда, на этот камень, где мы впервые встретились.
– Так это не я пришёл к тебе, а ты ко мне? Но какую же услугу оказал тебе мой предок? Неужели человек способен что-то дать богу? – Ю посмотрел с недоверием. – Уж не водишь ли ты меня вокруг пальца?
– О, нет, ничуть. Очень опрометчиво полагать, что бог нужен человеку, а человек богу не нужен. Может быть, это тайна, хранимая за кучей нефритовых замков, и мне не следует говорить о ней вслух, но когда сгинет последний из людей, тогда и последний бог тоже сгинет.
– И всё же, – не унимался Ю, – что сделал мой предок, чтобы связать бога обязательством?
– Мог бы уже догадаться. – Усмехнулся Странствующий. – Он придумал меня.
– Но как же можно придумать бога? – Ю не верил своим ушам.
– Обычно для этого достаточно дать ему новое имя. Но не кажется ли тебе, что наш разговор затянулся?
Ю согласился, что поговорить можно и в дороге, и они отправились в путь. Через несколько дней им встретилось селение, лишённое людей. В нём не было ни женщин, ни мужчин, ни стариков, ни детей. И лишь Счастье уныло бродило по его улицам.
– Почему ты бродишь здесь совсем одно? Разве тебе не место среди людей? – Поинтересовался бог. – Смотри же, как бы люди не начали проклинать тебя!
Услышав, что бог обращается к нему, Счастье ответило:
– Меня звали, и вот я здесь. Но так как я не умею выбирать кратчайшие пути, то путешествие моё затянулось, и они не дождались меня. Люди отправились на мои поиски. И я никак не могу теперь решить, что мне делать – отправиться ли за ними следом, или дожидаться их здесь?
Тогда Странствующий сказал:
– Найди дом, который тебе подходит, и оставайся в нём, ждать людей.
– Я обошло все дома, но не нашло ни одного угла, где мне было бы постелено. – Ответило Счастье.
– В таком случае, разве это селение дом для тебя? Возможно ли, чтобы был счастлив тот, кто только всю жизнь либо ждёт, либо ищет, не ударяя палец о палец? Тот, кто говорит, что ждёт дорогого гостя, но не готов ни накормить, ни приютить его, либо врёт, что ждёт, либо врёт, что гость ему дорог. Подружись сегодня с таким человеком, и завтра же тебя погонят палками! Не трать понапрасну сил – лучше найди того, кто вовсе не ждёт счастья, но в чьём доме всегда застелена лучшая кровать на случай нежданного гостя.
С этими словами они отправились дальше. Дерево Скорби росло на берегу реки, что несла в себе людские потери. Его крона была столь широка, что под ней могли разместиться тысячи скорбящих, а птицы, вьющие гнёзда на северной части, никогда не встречались с птицами южной его стороны. Ствол его был настолько могуч, что не хватило бы дня, чтобы обойти его. Дождь никогда не шёл над ним, так как дерево не нуждалось в дожде. Слёзы скорбящих делали почву влажной, и дерево питалось этими соками. С тех пор, как дух Скорби поселился в нём, люди стали приходить сюда, чтобы излить своё горе, хотя иногда говаривали, что всё произошло не так, и будто сами люди своими слезами призвали духа Скорби.
Юноша и бог подошли вплотную к дереву. Ю поклонился и задал свой вопрос:
– Великое дерево Скорби! К тебе обращается человек,и вместе с ним этот вечно радующийся, Странствующий бог. Не случалось ли тебе видеть здесь моей возлюбленной?
– Скажи, как выглядит твоя возлюбленная? – отвечало Дерево.
Ю рассказал, что её губы краснее спелой вишни, её ресницы легки, как лепестки сакуры, а кожа бела, словно Закон.
– Я помню её, – сказало Дерево. – Она приходила сюда и проливала свои горькие слёзы.
Ю был немало огорчён ответом Дерева.
– Но отчего она плакала? Неужели она была несчастлива со мной? Что доставляло ей горечь?
Дерево вздохнуло, и птицы взлетели с его ветвей.
– Мне жаль сообщать тебе это, бедный юноша, но ты совсем не знал своей возлюбленной. Ты был пленён лишь видимой красотой. Но это доступно каждому, кто взглянул бы на неё. Задача влюблённого – в познании человека. Ты должен был видеть глубже, чем губы, ресницы и кожа. Ты пылок и юн, твои глаза затмились, и за этой пеленой ты не смог рассмотреть её сердца, иначе не задавал бы столь нелепых вопросов. Она была счастлива с тобой, не горюй об этом. Но сердце её было столь чувствительно, что в своём счастье плакала она по всем несчастным, что носит земля. Печально, что об этом говорю тебе я – старое Дерево, а не сам ты пришёл сюда с этим знанием.
– Сохранило ли ты её слёзы? – Вмешался бог.
– Все пролитые слёзы я храню в себе. Но эти слёзы – моя жизнь. Я не раздаю их так просто.
– Мы пришли просить одной единственной слезы. Это спасёт её жизнь, однако судьба её горька, и она прольёт ещё немало слёз на твои корни.
– Мне нет резона сомневаться в словах бога. Забирайте. – Медленно протянуло дерево.
Оно склонило одну из своих ветвей, и на самом кончике длинного, как нож, листа аккуратно протянуло прозрачную каплю. Бог достал из походной сумки серебряный зуб и коснулся слезы. Та моментально впиталась в сталь, словно в землю. Ю поклонился дереву:
– Спасибо тебе, Дерево Скорби, и за слезу моей возлюбленной, и за твои слова. Впредь, обещаю держать свои глаза открытыми.
Человек со Странствующим богом зашагали прочь.
– А чем пахла твоя женщина? – Внезапно спросил бог, когда они шли по ночному лесу.
– О, это был не один запах! Из её запахов можно было собрать букет! – Воскликнул Ю. – Там был голубой запах полнолуния и рассветного тумана, красный запах желания, зелёный запах юности и познания, белый запах мечты, жёлтый запах предвкушения и надежды. И особо среди них выделялся один – оранжевый запах. Это был запах…
