Алексей Александрович Солдатов
Залейся зельем!
Зимовье зверей.
Кудесник лежал в постели, закопавшись в самую гущу сухих кленовых листьев. Ему было тепло и уютно, и совершенно не было желания материализовывать что-нибудь более традиционное, например ватное одеяло или плед, ну или на крайний случай стог сена. Ещё бы, кто хоть раз спал в ворохе золотых ароматных листьев, никогда не променяет их на простое ватное одеяло.
Мысли кудесника текли вяло. Внимание сонно переползало от ощущений органов чувств к обширным закоулкам памяти. Добравшись до внутреннего кинозала, внимание кудесника удобно уселось в позу лотоса и стало ожидать начало сеанса ретроспектив.
Кудесник не знал заранее, что будут показывать. Как вы понимаете, на такие сеансы афиши и программки заранее не печатают, но хозяин лавки знал, что память опять сделает коктейль из воспоминаний. В обширном баре были как хорошо настоявшиеся крепкие воспоминания прошлого, так и более легкие воспоминания будущего.
Воспоминания будущего? Ну, обычно люди называют их мечтами, хотя алхимики не любят эту формулировку, считая, что есть в ней что-то легкомысленное.
И в некотором роде они были правы. Воспоминания будущего действительно имеют довольно легкое содержимое. Это связано с тем, что они не включают в себя примеси ощущений от органов чувств, а содержат только лишь туманные предположения, как эти ощущения должны выглядеть. Так что полноценную ретроспективу с полным погружением из них не сделаешь – приходится догоняться тем, что уже успел ощутить за прожитое время…
– Кап! – отозвалось из внешнего мира.
Внимание кудесника недовольно нахмурилось, но из позы лотоса не встало.
Плотность внимания была уже довольно высокой, но калейдоскоп мыслей никак не хотел складываться в четкую картинку. Изображение прыгало и дергалось, звуковой ряд шел неосмысленный, а внутренний диалог, который брал на себя роль комментатора, нес околесицу.
– Кап! – напомнил о себе внешний мир.
Кудесник горько вздохнул и понял, что сегодня «кина не будет».
Он высунул руку из-под вороха листьев и попытался нащупать на полу тапки. Тапок не было, зато его ладонь нащупала пушистый кошачий зад, который среагировал сонным звуковым сигналом на неожиданный тактильный контакт.
– Так, и куда это мы собрались? – раздался внутренний голос.
– На кухню, – пробурчал кудесник.
Его раздражало, что внутренний комментатор, лишив его киносеанса, теперь задает такие глупые вопросы.
– Пойду воду перекрою, а то потоп будет.
– Подожди, – ласково пробасил внутренний голос. – Не ходи, это капли дождя барабанят по подоконнику.
– Какой еще дождь в конце декабря? – удивился кудесник.
– Обычный, предновогодний дождь, – чародею показалось, что внутренний голос пожал плечами, хотя, конечно, никаких плеч у внутреннего голоса не было.
К слову сказать, голос все же имел внешность, но, как любая сущность, порожденная разумом человека, она была довольно туманна и расплывчата. Кудесник осторожно сфокусировал внимание, но смог различить лишь огромную бурую массу.
– Да, не стоит покидать столь удобное местечко, – неожиданно к одному внутреннему голосу прибавился еще один, более тонкий. – Поверь, здесь довольно уютно, и, если мы еще немного полежим, то, возможно, все же сможем посмотреть что-нибудь интересное.
Это было неожиданно. Обычно внутренний голос был один, а тут сразу два. Кудесник, кажется, что-то слышал о подобном или читал на желтых страницах альманаха «Кастанеда и кактусы», но подробностей этих статей не помнил. Он хотел что-то спросить, но вместо этого сладко зевнул. Его кисть, которая секунду назад еще искала тапки, уже привычно гладила кота по пушистому загривку, и сонный ассистент тихо отзывался довольным урчанием. На мгновение кудеснику даже показалось, что он играет на непонятном живом инструменте, извлекая своими прикосновениями чарующую, убаюкивающую, зимнюю мелодию.
– Кап! – настойчиво напомнил о себе внешний мир.
Кудесник поморщился.
– Если ты сейчас уйдешь, то точно ничего не увидишь, – осторожно заметил третий голос.
– Да, знал я одного такого… – небрежно бросил четвертый. – Тоже вылез из-под одеяла в такую пору, чтобы кран закрыть…
– И что? – нетерпеливо спросил пятый.
– Что-что? Ничего… – отозвался четвертый. – Ни его, ни крана… Поговаривают, что он так и бродит по миру до сих пор, как медведь-шатун в зимнем лесу, ищет краны и пытается их перекрыть. И нет ему покоя нигде, и пути назад, кстати, тоже нет.
– Обожаю страшные истории, – вздохнул шестой голос, – особенно в темноте и перед сном.
– Эй, я вообще-то всё слышу! – серьезно сказал кудесник внутренним голосам.
– Ну раз слышишь, тогда и не ходи никуда, – отозвался первый голос. – Лежим, мило ведем светскую беседу, никого не трогаем.
– Кап! – отозвался внешний мир.
– Нет! Это невыносимо! – воскликнул кудесник. – Ай!
Пушистому инструменту тоже надоело, что на нем играют, и вместо нового убаюкивающего аккорда он совершил наглый кусь с последующей быстрой сменой дислокации.
– Животное! – возмутился кудесник и выпал из вороха листьев.
– Он всё-таки вылез, – тяжело вздохнул первый голос.
– Досадно, – согласился второй.
– Теперь точно «кина не будет», – охнул третий.
– Знал я одного такого… – начал четвертый. – Тоже никого не слушал…
– А потом что? – спросил пятый.
– Ох, еще одна страшная история… – мечтательно заметил шестой.
– Дайте же, наконец, поспать! – мяукнул седьмой.
У кудесника голова пошла кругом. Он начал разгребать руками ворох листьев и неожиданно наткнулся ладонью на что-то теплое и мохнатое.
– Щекотно, – усмехнулся первый голос.
– Знал я одного такого… – начал возмущаться четвертый. – Тоже всех щекотал, пока не пощекотали его…
Кудесник, не обращая внимания на голоса, продолжал раскапывать свою кровать, пока нос к носу не столкнулся с сонным бурым медведем.
– Ты кто? – моргнув, спросил кудесник.
– Я – медведь, – ухмыльнулся в ответ медведь.
– А откуда ты тут взялся? – Кудесник незаметно ущипнул себя пару раз, чтобы убедиться, что это не сон.
– Знал я одного такого… – буркнул четвертый голос. – Тоже щипался всё время…
Кудесник смахнул охапку листьев с шевелящегося пригорка и наткнулся на морду недовольного барсука…
***
Спустя пару минут кудесник откопал всех зверей, которые прятались под листьями в его кровати. Их было ровно семь: медведь, ёж, заяц, белка, барсук, хомяк и кот.
– Итак, я повторю вопрос, – кудесник расхаживал по комнате взад-вперед и то и дело поглядывал на зверей. – Откуда вы все взялись?
– Мы – твои внутренние звери, – рассудительно сказал медведь. – Отвечаем за разные аспекты твоего восприятия и пробуждаемся, когда в этом есть необходимость. Я, например, отвечаю за силу и выносливость.
– Я отвечаю за скорость, – сказал заяц.
– И за трусость, – ехидно заметил барсук.
– Не трусость, а осторожность и осмотрительность! – обиженно возразил заяц.
– Барсук отвечает за ворчливость, – объяснила белка, – а я отвечаю за ловкость.
– Я отвечаю за домовитость и бережливость, – пропищал хомяк. – А ёжик – он просто за компанию. Так сказать, для прикола.
Кудесник, кажется, теперь начал понимать всю глубину словосочетания «внутренний зверь», вот только он не предполагал, что в нем может быть не один зверь, а целый зверинец.
– Все это, конечно, очень интересно, – сказал кудесник, – но почему вы все здесь лежите?
– Потому что сейчас зима-а-а, – сладко зевнул медведь, – и нам хочется спа-а-ать.
– А не шастать ночами по кухням, – недовольно добавил барсук.
– Ты иди, если хочешь, – сказал ёжик, сворачиваясь в клубок, – а мы тебя здесь подождем.
– Кап! – отозвалась капе́ль.
Кудесник обернулся на звук и теперь заметил, что за окном действительно звучит жестяна́я перкуссия декабрьской оттепели.
– И стоило вылезать из теплой постели ради этого? – пробурчал себе под нос кудесник, понимая, что сейчас в нем отзывается его внутренний недовольный барсук.
Хозяин лавки спохватился и обернулся. Он внимательно посмотрел на свою кровать, но зверей уже не было, лишь кот одиноко сидел в сумраке комнаты и сонно раскачивался из стороны в сторону. Где-то внутри росло огромное желание закопаться назад в свою берлогу и заснуть, если не до весны, то уж точно до прихода слабых лучей позднего зимнего солнца.
Поддаваясь своему внутреннему медведю, кудесник, зевая, заполз под золотое шуршащее одеяло и, свернувшись в клубок, сонно спросил кота:
– Диодор, а ты тоже мой внутренний зверь?
– В некотором смысле – да, – мурлыкнул пушистый ассистент, осторожно устраиваясь рядом.
– А за что отвечаешь ты? – уже в полудреме спросил кудесник.
– Я ни за что не отвечаю, – тихо мурлыкнул Диодор. – Я же кот…
Бардак в доме Козерога.
*понь – пони мужского рода.
**антилоп – антилопа мужского рода
***
– А ты уверен, что нам сюда? – спросил понь* у антилопа, вваливаясь в лавку «Залейся зельем».
– Ты меня уже седьмой раз спрашиваешь, – закатил глаза антилоп**. – Нет, я не уверен. Я вообще уже ни в чем не уверен!
Понь сдувал с челки подтаявшие хлопья снега и с любопытством наблюдал, как от его дыхания они превращаются в маленькие сгустки пара.
– Это кошмар какой-то! – жаловался антилоп. – Холодно, темно, снег! Сурья, ты когда-нибудь видел столько снега на улице?
– Нет, Чандра, – усмехнулся понь. – Я с ним как-то не уживаюсь.
– Думаешь, я уживаюсь? – перебил его антилоп, стряхивая остатки снега с копыт. – Варварская Гиперборея! В это время года она еще более варварская, гиперболическая и боре́ющая!
Он ковырял копытом какую-то мокрую бумажку и раздраженно тряс головой.
– Да еще это дурацкое приглашение написано не на санскрите, а на каком-то языческом наречии. Что там эти людишки намалевали? Ничего не понятно!
Кудесник с любопытством посмотрел на гостей.
– Сурья, вот скажи, какой смысл приглашать в гости, не написав по-человечески адрес?! – возмущался антилоп. – Где название улицы? Где название города? Где хоть какое-нибудь внятное указание на номер планеты в Тентуре!
– Чандра, хватит ныть, – устало фыркнул понь. – Сейчас мы обратимся к этому че-ло-ве…
– Ку? – подсказал кудесник.
– Ку, – кивнув, согласился понь, – и узнаем, не Козерог ли он.
– А чего его спрашивать?! – вспылил антилоп. – Я и так вижу, что это не Козерог!
– Действительно, на первый взгляд он не очень похож на Козерога, – согласился понь, – но быть Козерогом и выглядеть, как Козерог, – это совершенно разные вещи.
Он близоруко сощурился и пристально посмотрел на кудесника.
Хозяин лавки ощутил, как чьё-то огромное и горячее внимание осторожно обнюхало в эфире все его девять астральных тел и, исчезая, разочарованно обдало его напоследок теплом ментального вздоха.
– Нет, не Козерог, – задумчиво согласился Сурья. – Хотя есть в нем что-то козерожье.
Антилоп тяжело вздохнул.
– Я могу вам помочь? – спросил кудесник.
– Если только вы разбираетесь в этой варварской письменности, – вспылил антилоп.
Он топнул копытом, и мокрый листок бумаги неожиданно вспорхнул в воздух белым голубем. Бумажное пернатое немного покружилось по торговому помещению и благополучно приземлилось на торговую стойку рядом с кудесником.
– Не волнуйтесь, – спокойно отозвался хозяин лавки, расправляя крылья голубя и превращая его обратно в бумажный лист. – Отогревайтесь, отдохните, сейчас мы во всем разберемся.
– Ему легко говорить, – недоверчиво хмыкнул антилоп. – Это же не он пять минут назад должен был находиться в доме Козерога!
– Угу… А я должен был встретиться с тобой и при этом еще и нарастать, – заметил понь. – Но будет ли эта встреча в доме Козерога или в каком-нибудь другом доме, мне пока неясно.
– А я-то думаю, что это ты за мной увязался, – ехидно заметил антилоп.
Он заговорщически подмигнул кудеснику и добавил:
– Мой коллега, тот еще соня, спать ложится на закате. Даже не помню, когда он в последний раз куда-нибудь вечером выбирался.
– Зато я встаю раньше всех, – заметил понь, – а вот ты, Чандра, по-моему, вообще никогда не спишь. Не только ночами буянишь, так еще и днем от тебя спасу нет!
Кудесник внимательно изучал смутно знакомый шрифт на мокром листе дешёвой бумаги. Так и есть. При ближайшем рассмотрении листок оказался обычной вырезкой из альманаха «Кастанеда и кактусы»…
***
– Ну всё… Сейчас у астрологов все гороскопы посыплются, – смеясь, заметил Вишну, ставя огромное блюдо со спагетти на низкий кривоногий столик.
– А что там у них сегодня? – спросил Брахма, глядя на часы и в предвкушении ужина довольно потирая все свои четыре ладони.
– Что-что, – отмахнулся Шива. – Бардак у них там полный. Впрочем, как всегда.
Древнее индийское божество поправило змею у себя на шее и, не открывая глаз, тыкнуло трезубцем в огромное блюдо со спагетти.
– Луна и нарастающее Солнце в доме Козерога, – хмыкнул Вишну, читая гороскоп на потрепанных страницах альманаха «Кастанеда и кактусы». – Что за нелепица? Они бы еще Нирвану в Дао запихнули, астронубы хре́новы…
Эволюция.
Венера сидела у себя в кабинете и с тоской крутила глобус.
– Где, вы говорите, они у вас завелись? – она внимательно посмотрела на пациентку.
Пациентка ёрзала на точке опоры и смущенно смотрела в пол.
– Вот тут, вот тут, еще тут и тут, – она поочередно ткнула пальцем в каждый континент, – еще немного разбросано по островам, но там они меня не сильно беспокоят.
– А здесь? – Венера ткнула пальцем в северный полюс.
– Здесь нет, – вздохнула пациентка, – здесь они, слава богу, ещё не водятся.
– А тут? – Венера ткнула и пальцем в южный полюс.
– Щекотно, – смущенно хихикнула пациентка, – нет, здесь у меня только пингвины.
– Где вы их вообще умудрились подцепить? – устало вздохнула Венера.
– Пингвинов? – спросила пациентка.
– Нет, – усмехнулась Венера, – этих…
Было заметно, что Венере неприятно произносить название инфекции вслух. Хотя, возможно, она просто была слишком суеверна и боялась накликать проказу на себя.
– Не знаю, – развела руками пациентка, – как-то сами завелись. Кажется, это называется поллюцией…
– Эволюцией, – прорычала Венера, надевая резиновые перчатки. – Раздевайтесь и располагайтесь на кушетке. Сейчас посмотрим на эту вашу… поллюцию…
***
Спустя пять минут Венера внимательно осматривала кожные покровы пациентки.
– Да-а-а-а… – протянула она. – Как у вас всё… запущено.
Пациентка не знала, куда деть глаза от смущения.
– Почему вы сразу не обратились за помощью? – сурово спросила Венера.
– Ну… Поначалу их было немного, и они не доставляли хлопот. Я думала, что они сами вымрут, как динозавры или мамонты, но они, как ни странно, не вымерли. – Пациентка понизила голос и продолжила доверительным шепотом: – И потом, поначалу они были такими забавными. Мне даже показалось, что у них есть разум, прямо как у пингвинов…
– Милая моя! – прервала ее Венера. – Ничего забавного в них нет! Жуткая инфекция, очень живучая. Вы мыться пробовали?
– Да, – шмыгнув носом, сказала пациентка, – и не один раз. Не помогает. Они все равно плодятся и размножаются.
– А прижигать пробовали? – с любопытством спросила Венера.
– Ага, и землетрясения устраивала, но они только сильнее размножаются! – Пациентка уже не сдерживала слез. – Они вообще, когда чего-нибудь боятся, то кучкуются и начинают безудержно размножаться…
– Угу, – сказала Венера, – у Марса была подобная проблема…
– И как? Он вылечился? – с надеждой спросила пациентка.
– Как же, вылечился… Ампутация всей атмосферы и тотальное уничтожение микрофлоры с фауной, – вздохнула Венера, разведя руками. – Решение трудное, но по-другому не лечится…
– Ой, я не хочу ампутацию! – воскликнула пациентка. – У меня же пингвины!
– Тогда я не знаю, как вам помочь… – Венера устало вздохнула и пошла заполнять карту пациентки. – Одевайтесь…
– А нельзя ли их куда-нибудь… – Пациентка стрельнула глазами в сторону глубокого космоса. – Пуф-ф-ф… А пингвины, чтобы остались.
– И что вы предлагаете? Открыть им технологии межгалактических перемещений? – воскликнула Венера. – Чтобы они и других заражали!
– Ой, – всплеснула руками пациентка, – скажете тоже, кого эта мелочь сможет заразить?
– Я бы не хотела так рисковать… – с сомнением ответила Венера.
– Но вы войдите в мое положение, мне без атмосферы никак нельзя! – Пациентка с надеждой посмотрела на Венеру. – Без атмосферы я буду совсем голой, безжизненной и… некрасивой. Вы ведь тоже женщина, представьте, как невыносимо жить без атмосферы и без пингвинов.
Венера замолчала. Атмосфера у нее, конечно же, была, и пингвины, кстати, тоже. Только не на южном, а на северном полюсе.
– Хорошо, только я за последствия не ручаюсь… – наконец сдалась Венера. – Действуйте на свой страх и риск.
– Вот здесь распишитесь, – она подсунула пациентке непонятный документ, – это отказ от ответственности.
– Спасибо! – воскликнула пациентка, размашисто расписавшись на клочке бумаги.
***
Кудесник, поморщившись, закрыл альманах «Кастанеда и кактусы».
– Блин, какую дичь пишут! – воскликнул он, потирая виски.
Хозяин лавки «Залейся зельем» с тоской перевел взгляд на торговое помещение и стал меланхолично наблюдать за тем, как по его магазину разгуливает толпа императорских пингвинов.
– Опять ничего не купят, а только наследят, – пробубнил кудесник, – или, еще хуже, отложат пару яиц, как в прошлый раз!
Кот, сидевший на торговой стойке, был с ним полностью согласен.
– Мне кажется, что это уже перебор! – возмущенно мурлыкнул Диодор. – Я еще понимаю, если бы венцом творения признали котов, но пингвинов?.. Они ведь даже мяукать не умеют!
Кудесник лишь развёл руками.
Ничего не поделаешь, внеземная цивилизация, которая недавно связалась с людьми, в обмен на технологию межгалактических перемещений требовала признать пингвинов венцом творения и наделить их особыми привилегиями. Люди уступили. В конце концов, фантасты уже давно подготовили человечество к тому, что Землю может кто-нибудь захватить. И уж если выбирать из предложенных фантастами жутких кандидатов в захватчики (таких, как бездушный искусственный интеллект, глобальные корпорации, чуждые ксеноморфы, мерзкие зомби, смертельные вирусы и прочие сущности из других пространственно-временных континуумов), то лучше выбрать тех, кого эти самые фантасты никак не ожидали увидеть в качестве оккупантов. В конце концов, согласитесь, пингвины – это не самый плохой вариант. Тем более что они действительно забавные. Ну, если, конечно, не откладывают яйца у вас в магазине…
Ползучее сказкоплетучее.
Множество любопытных глаз и мохнатое тельце на восьми беспокойных ножках болтались на тонкой паутине под самым потолком.
Линия основного персонажа была надежно закреплена между несущими стенами, и теперь нужно было протянуть линии второстепенных персонажей, связать их с линией главного героя, добавить узлы сцен, конфликтов, диалогов.
Паучок редкого вида «Aranea in Mediocris – Fabula» (паук сказкоплетущий) замер и прислушался к окружающему миру. Первая нить сюжета всегда самая простая – она крепит всю конструкцию повествования, но, как известно, на такое не поймаешь ни одну симпатичную Aranea Lector. Над паутиной сюжета еще работать и работать. Паучок оглядывал помещение лавки «Залейся зельем», и его лапки мелко теребили пока еще пустую нить.
Черный кот кудесника забрался под самый потолок и с любопытством уставился на паучка.
– Так, что тут у нас? – вопросительно мурлыкнул пушистый ассистент.
«Так что тут у нас?» – пробурчал паучок, подражая голосу кота.
Он пробежал по паутине основного сюжета и пустил вторую паутинку.
«Кот с любопытством оглядывал нового жильца, – продолжил паучок, оплетая узорами линию нового персонажа. – Сначала он ткнулся в паутину носом, потом лапой дотронулся до странного пришельца».
Кот хмыкнул и действительно ткнулся носом в паутину.
– Пахнет интригующе, – хмыкнул кот и неожиданно ударил паучка лапой, заставляя его болтаться на паутинке, как игрушку-дразнилку.
Мир закружился. Интересному сюжету любая встряска идет только на пользу. Лапки паучка ухватили за паутинку, завязывая новый узел конфликта.
«Оставь астральную хлопотню в покое, а то разобьешь что-нибудь», – буркнул паучок, подражая голосу кудесника, и, переместившись по линии сюжета, выпустил очередную паутинку.
Кудесник отвлекся от чтения альманаха «Кастанеда и кактусы».
– Оставь астральную хлопотню в покое! – прикрикнул он на кота, и, прищурившись, замер.
Кудесник почувствовал непонятное потустороннее внимание и, повернув голову, открыл третий глаз на затылке, чтобы как следует разглядеть эту подозрительную астральную сущность. Хлопотня была необычная.
«И кудесник решил проверить свою догадку, – продолжал бурчать паучок, переплетая все новые и новые паутинки. – Он подошел к книжному шкафу…»
Кудесник, не обращая внимания на бормотания паука-сказочника, закрыл третий глаз и как ни в чем не бывало продолжил с непринужденным видом перелистывать альманах.
– Эй! – воскликнул паучок. – Не могли бы вы действовать согласно сюжету, а то я так никогда не закончу эту паутину…
– Ай! – раздался жалобный писк. Это кот опять ударил лапой по паучку, и тот закрутился в своих нитях повествования.
– Кот! Оставь паука-сказочника в покое, – рявкнул кудесник. – Он безвредный.
Паучок плакал и пытался собрать порванные нити событий.
– Не люблю, когда мне говорят, что делать! – мурлыкнул кот и, фыркнув на паучка, спрыгнул на пол. – Приполз, раскомандовался тут!
– Да он не командует, – отмахнулся кудесник.
– Не командую… – всхлипнул паучок голосом кота.
– Ах ты опять за свое? – разозлился кот. – Хватит повторять!
Лапы паучка быстро завязали очередной узел конфликта.
– Всё, с конфликтами хватит, – довольно пискнул паучок, – а то перебор будет.
Кот хотел еще шмякнуть нежданного наглеца, но кудесник взял его за шкирку, посадил на столешницу рядом с раскрытой брошюрой альманаха и вслух зачитал отрывок статьи.
***
«Aranea in Mediocris – Fabula» – паук сказкоплетущий, заводится в помещениях с забавными сюжетами и использует происходящее в них как основу для своей паутины. Самки – Aranea Lector (паучихи-читательницы) – выбирают самцов с самой интересной паутиной. Семейство сказкоплетущих пауков не следует традиции поедания своих брачных партнеров, хотя, возможно, это связано с тем, что во время плетения сюжета самец почти не питается и к концу повествования представляет собой жалкое в гастрономическом плане зрелище. Не ядовит. Не кусается. Ведет в основном ночной образ жизни. Постоянно перечитывает вслух свои творения.
***
– Это значит, что мух он ловить не собирается? – уточнил кот.
– Нет, – ответил кудесник, наблюдая, как паучок закончил плести лирическое отступление. – Кажется, он хочет привлечь самку.
– Ага, присядет ей на уши, – глумливо ухмыльнулся кот. – Что ж, я и сам в мартах, такие привлечения устраивал, замяукаешься.
– Упаси меня от подробностей! – перебил его кудесник.
Кот запнулся, но мысленно перенесся на мартовские крыши, где под светом серебристой луны он не раз изливал душу кошкам о своих чувствах и чистой, вечной любви.
«Ох, что только не приходилось намурлыкивать, чтобы добиться расположения пушистой особы», – бубнил паучок, плетя любовную линию.
– Я его сейчас съем! – взъярился кот, понимая, что им опять манипулируют. – Ах ты мелкий сказочник!
Кудесник держал кота, боясь, что тот действительно съест редкое сказкоплетучее.
– Лучше бы мух ловил! – не унимался кот.
– А ты лучше бы ловил мышей, – парировал кудесник. – Что, кот, ты так до сих пор ничего не понял?
– Понял! – без зазрения совести соврал кот. – Тут скоро всё в паутине будет!
– У нас завелся паук-сказочник, – попытался объяснить хозяин лавки, – значит, у нас здесь забавный сюжет.
– Ничего забавного! – возмущался кот.
– Ты бы себя со стороны видел, – ухмыльнулся кудесник. – Идеальное комическое дополнение к сюжету.
– Я уйду, – серьезно сказал кот. – Тут вашей сказочке и конец!
– И куда ты пойдешь? – поинтересовался кудесник.
– К ведьмам подамся, – кот начал вылизываться: то ли прихорашиваясь перед уходом, то ли просто пытался успокоить нервы.
Многие люди, когда нервничают, моют посуду, а коты из-за того, что недолюбливают воду, средство для мытья, губки и саму грязную посуду, вылизываются.
– Ведьмы ценят черных, умно говорящих котов! – закончил жаловаться кот и надулся, как мышь на крупу.
– Если бы ты не боялся высоты, то, наверное, уже давно бы ушел, – заметил кудесник. – Но ведьминым котам по этикету положено каждую ночь летать вместе с хозяйками на метлах. Поэтому сиди смирно и радуйся, что влип в забавную историю, не связанную с высотой.
– Я протестую! – воскликнул кот. – Этот сюжет выглядит как издевательство над чувствами котов!
– Протест отклонен, – хмыкнул кудесник. – Где ваши доказательства?
– Мяу, – обиженно мяукнул кот и решил больше не выдавать ни одной реплики в этой истории.
«Посмотрим, – злобно думал пушистый, – как у вас без кота получится закончить эту дурацкую историю».
И знаете, он был прав. Без кота эта история выглядела бы очень тускло.
Вообще, в идеальной сказке у главного героя обязательно должно быть сумасбродное, говорящее животное, которое будет выдавать глубокие мысли, спрятанные под толщей иронии, юмора и нелогичного поведения. Этакий своеобразный «аватар тыгыдыка» главного персонажа.
***
Паучок вплел еще одно размышление кудесника и довольно замер.
– Как вы думаете, – спросил паучок, – сколько самок привлечёт эта паутина?
– Не знаю, – пожал плечами кудесник. – Надо спросить у специалиста.
Он кивнул в сторону кота, но тот нахохлился и повернулся к кудеснику пушистой спиной. «Специалист» хранил молчание и усиленно делал вид, что с увлечением разглядывает воздух.
Кудесник мягко погладил пушистого ассистента по загривку, потом его ладонь пробежалась по краям ушей, и наконец кончики пальцев почесали шею.
– Не дуйся, кот, – примирительно сказал мужчина. – Мы же прекрасно знаем, кто главный персонаж во всех наших историях.
Кот молчал, но на его хитрой морде играла еле заметная улыбка.
