Александра Морозова
Регина
Я всегда улыбался ей как идиот. Особенно, если мне нечего было сказать.
– Я хочу мороженое, – сказала Диана. – Давай пойдём в магазин и купим мороженое!
Я готов был купить ей всё мороженое мира, весь снег северного полюса и все айсберги Северного Ледовитого океана.
Но я отец, и поэтому:
– Сначала надо съесть суп.
Бровки Дианы по-взрослому съехались к переносице.
– Ты варил?
– Я.
Диана закатила глаза к потолку.
А это у неё всё-таки от меня.
Регина часто смеялась, когда я так делал. Интересно, что бы она сказала, если бы увидела, что точно так же делает наша дочь?
– Я не люблю твой суп, – с детской прямотой заявила моя принцесса.
– Знаю, – только и ответил я.
Я тоже не люблю свой суп. И кашу. И жаркое.
Терпеть не могу готовить, и как бы я ни старался следовать рецепту, у меня всегда получалось сносно, но никогда – вкусно.
Зато Регина готовила так, что хотелось облизывать тарелки. Жаль, что Диане не довелось попробовать её мясо по-французски и морковный торт. Ей бы понравилось.
– Завтра попрошу бабушку сварить другой суп, – сказал я. – Но сегодня придётся есть этот.
Диана была не в восторге от этой идеи, но за стол всё же забралась.
– Зато после супа мы пойдём гулять, – попытался подбодрить ее я.
– На детскую площадку? – уточнила Диана.
– Не совсем. Сегодня же День матери. Мы пойдём к памятнику.
Памятник – так мы назвали место, где уже пять лет покоилась Регина.
Диана кивнула и опустила ложку в суп.
– А потом мороженное, да?
– Да, малыш.
***
– Поиграем? – спросил я.
– Во что? – спросила Регина.
Я сорвал маленькую мягкую голову ромашки.
– В какой руке? – спросил я, выставив перед Региной два кулака.
Она хлопнула кончиками пальцев по левому.
– Здесь.
Я перевернул кулак и раскрыл. На ладони с помятыми лепестками лежал наш цветок.
Я убрал руки за спину, а потом снова выставил ей на выбор.
Регина хлопнула по правой.
– Тут.
– Не угадала.
Я раскрыл обе ладони. Ромашка оказалась в левой.
Снова убрал руки за спину.
– А теперь?
Регина замерла. В её глазах азарт зажёг огоньки. Она осторожно дотронулась до моего кулака. Я раскрыл ладонь. На ней вместо ромашки лежало кольцо. Серебряное, без камня, зато с чудным, навеки застывшим цветком, оплетённым тонкими стебельками.
– Ты выйдешь за меня? – выпалил я.
Регина хлопала огромными глазами.
– Ты серьёзно? – вместо ответа вымолвила она.
Я засмеялся.
– Конечно, серьёзно!
Мне и самому в тот момент казалось, что я шучу. Всё было слишком легко, слишком нереально. Слишком прекрасно.
***
Нам все говорили, что мы торопимся, когда я и Регина решили подать заявление.
– Вы знакомы всего два месяца! – кричала моя мать, ожесточённо разрубая капусту для супа.
Её мать так же кричала в это время на кухне в квартире, где жила с родителями Регина.
– Но я люблю её, – по-идиотски улыбаясь, пожал я плечами.
Мама усмехнулась.
– Любит он! Да что ты знаешь про любовь? У тебя таких девок будет ещё… Что ж, на каждой жениться?
Её слова задевали меня тогда с той же силой, с какой задели бы сейчас, если бы кому-то пришло в голову их ляпнуть.
– Такой у меня не будет никогда, – ответил я и отвернулся к окну.
Только-только начинался июнь. Ещё не вступившее в свои полные права, неуверенное лето, как мальчик, впервые севший на велосипед.
Я окончил третий курс факультета журналистики. Теперь я был взрослым, зрелым, практически самостоятельным мужчиной пока с неоконченным высшим, но в целом – готовым жениться на девушке, по которой сходил с ума.
– Ты гонимый, – вздохнула мама, взяла с холодильника дедовы сигареты и неловко прикурила.
– Мама, – с укором протянул я.
Она лишь отмахнулась.
В кастрюле что-то отчаянно забурлило. Мама со злостью швырнула на неё крышку и выключила плиту.
– Наверное, это я виновата, – изрекла она, выпуская в форточку упругую струю дыма. – Что-то не додала, не объяснила.
– Мама…
– А разве нет? – она взглянула на меня, слегка прищурив глаза. – Ты же считаешь нормальным жениться на девушке, которую почти не знаешь и которую ты даже матери не показал.
– Так я вас познакомлю!
Мама посмотрела на меня, как на кретина, и театрально наклонилась вперёд.
– Спасибо, дорогой.
В ней уже давно умирала великая актриса.
– Ну, мам!
– Что «мам»? – взорвалась она. – Что? Ты хоть примерно понимаешь, что такое брак? Семья? Или для тебя это всё глупости?
– Да какие глупости? Ну о чём ты? – я встал, подошёл к ней, положил руки ей на плечи, но она строптиво отшатнулась.
Я чуть не засмеялся, подумав, что Регина вела себя почти точь-в-точь, когда ей что-то не нравилось.
– О том, – сказала мама, – что жену не выбирают, тыча пальцем в толпу.
– Мама, да как ты не понимаешь, Регина необыкновенная! Ты просто не знаешь её – пока! Но как только вы познакомитесь, – поспешил добавить я, пока снова не посыпались упрёки, – ты поддержишь моё решение, я уверен.
Весь мамин скепсис вырвался в один зловещий фырчок.
– Мама, – я обнял её, и в этот раз она не отпрянула. – Если я сейчас не женюсь на Регине, то уже никогда ни на ком не женюсь.
– Ой, ну какой ты ещё глупый, – скривилась мама. – С чего ты взял такой бред?
– С того, что я даже представить себя не могу с другой девушкой.
Мама последний раз затянулась почти погасшей сигаретой и затушила её о краешек блюдца, на котором лежали обрезанные кончики морковки.
– Значит так, – сказала она. – Слушай моё родительское слово.
Я сел перед ней на табуретку, всё ещё улыбаясь, как идиот.
– Сегодня же твоя невеста приходит к нам на ужин.
– Хорошо, – тут же отозвался я, но мама сделала жест рукой, чтобы я заткнулся – она ещё не закончила. – Свадьбу вы сыграете следующим летом.
– Нет! – вскочил я с места. – Мы хотим сыграть её в июле!
– В июле, – мама размеренно закивала. – Только следующего года.
– Нет, мам, так не пойдёт.
Но мама была непреклонна, как железная дверь.
– Это моё родительское слово!
– Зачем нам ждать целый год? – выдохнул я, захлёбываясь от отчаяния.
– А что вам ждать? – словно бы удивилась мама. – Это же настоящая любовь. Так чего вам бояться?
Действительно. Чего бояться, если это всё равно навсегда?
И тем не менее, я боялся. Боялся, что Регина передумает. Или, что ещё хуже, – она сочтёт меня пустословом. Я ведь уже сделал предложение. Уже пообещал, что мы женимся через месяц.
– К чему это всё, мам?
– К тому, что я так решила. А я твоя мать.
– И что? Не дашь своего благословения? – хмыкнул я.
– Не дам.
Я возвёл очи небо.
– Господи! Это ведь даже не прошлый век, а позапрошлый. Ты ещё у неё приданое потребуй.
– И потребую. Кто, кстати, у твоей Регины родители?
– Отец инженер, а мать кем-то в школе работает.
– Кем-то в школе, – усмехнулась мама. – Хорош зятёк. Хоть как зовут её знаешь?
– Знаю! Надежда Михайловна. И она учитель.
– Логично, раз она кто-то в школе… А по какому предмету?
– По истории.
Разумеется, я сказал первое, что пришло в голову. В такой ситуации всё равно, что говорить. Главное – уверенно.
Мама вздохнула.
– Сегодня в шесть я вас жду.
– Мы придём, – пообещал я, всё же надеясь, что переговоры не закончились. – А насчёт заявления…
– Через год, – с видом привыкшего бюрократа отрезала мама.
– Ну, мам! Год меня тут жди, год из армии. Да зачем я ей такой буду нужен?
– А зачем она тебе, если не умеет ждать? Погоди! – по лицу мамы пробежала тень неподдельного ужаса. – Вот я дура! Просто идиотка! Долго же до меня доходило. Ну-ка, скажи мне честно, вы так торопитесь, потому что она?..
Мама не произнесла этого вслух, но сделала вполне понятное округлое движение рукой, от волнения перепутав и прожестикулировав где-то на уровне груди, а не живота.
– Нет! – поспешил успокоить я. – Конечно, нет, мам, ты чего? Мы женимся не потому, что… на нас давят обстоятельства! Мы просто друг друга любим. И всё.
Тут я не врал. Я точно знал, что Регина не беременна, потому что мы с ней ещё ни разу не занимались любовью. Пытались, но она боялась. В общем, долгая история…
Мама выдохнула весь воздух из лёгких и, как сдувшийся воздушный шар, опустилась на стул.
– Слава богу.
– Так что насчёт года, мам? – напомнил я. – Ты же это не взаправду?
Мама потёрла лицо, словно собирала с него невидимую паутину.
– Замучил ты меня, – сказала она. – Два месяца – это не срок, чтобы выбрать жену. Я категорически против этого всего. Категорически! Но если уж тебе так невмоготу, потерпите хотя бы полгода, – попросила она.
– И что? – спросил я. – Жениться зимой?
