Александр Зиборов
Зачарованные сокровища атамана
Клад за бутылку водки
…Теперь расскажу про то, что обещал в самом начале повествования.
Летом 1999 года пройдя весь Загородный парк в Самаре, я спустился на тогда ещё практически дикий берег Волги. Было совершенно пустынно. Чуть прошёл по грязному песку влево и тут меня окликнул бомж, который сидел у маленького костерка:
– Закурить не найдётся?
Я ответил, что не курю. Намеревался продолжить свой путь, но он протянул мне грязную бумагу:
– Не хочешь купить?
– А зачем она мне?
– Это карта. На ней указан клад Степана Разина. Он недалеко отсюда, спрятан в Царь-кургане. Немного прошу, дай на бутылку. Мне дорогой водки не нужно, самую обычную! Опохмелиться нужно.
Предложение меня рассмешило:
– Сокровище за бутылку водки! А что так дешёво?
– Клад заговорённый. Кто его найдёт, тот вместе с ним примет на свою душу все грехи атамана и пойдёт в ад.
Оглашённая перспектива меня не прельстила, я покачал головой:
– Нет, с такой «нагрузкой» мне никакие сокровища не нужны.
– Мне тоже, – эти слова бомж произнёс столь серьёзно, что мне стало не по себе. Он вздохнул и вдруг, словно наконец-то решившись, бросил бумагу в костёр. – Пусть горит проклятая!
Карта задымилась не сразу, какое-то время лежала на углях. Я поразился: «что это ещё за бумага, что не горит?..» На она всё же, словно нехотя, задымилась. Мне показалось, что в воздухе повеяло запахом серы. Вдруг карта вспыхнула огнём, загорелась и через минуту от неё ничего не осталось, распалась в мелкий пепел.
– Откуда она у тебя?
– Мой кореш Кирюха на прошлой неделе мне отдал. – Видя мой недоумённый взгляд, пояснил: – Он с кем-то искал клады в Сокольих горах. Во сне к нему пришёл древний старец. Сказал, что он – Степан Разин. Посулил, что отдаст свой главный клад, который находится в Царь-кургане. Но с условием, что он примет все его превеликие грехи на себя. И тогда проживёт вдвое против теперешнего, а затем окажется в аду. Грозил, в ином случае и месяца не протянет. Старик не только сказал про клад, но и показал: снял пласты земли, показал корешу глубинные ходы, палаты, где стояли чугунные котлы с золотом, серебром и драгоценными камнями…
Когда Кирюха проснулся, то по памяти зарисовал план. Но искать сокровища не осмелился. А далее всё случилось так, как было предсказано ему во сне: прошло чуть больше трёх недель, он выпил какую-то отраву и помер… Перед смертью сказал, что я могу взять его карту себе. Вчера с корешами мы сорок дней отмечали. Тебе по слабости душевной предложил. Давно карту следовало сжечь, чтобы не вводить никого в искушение. Только рука не поднималась, лишь сейчас решился. Ты сильно прав: никакие клады не стоят будущего ада!..
Признаюсь, ушёл я в больших сомнениях. Бомж легко мог наврать мне всё это. Но мог и сказать правду. Как говорится, за что купил, за то и продаю. А как было на самом деле, не знаю.
Гора тайн
Много загадок древности хранит гора Маяк около деревни Сиделькино в Чёлно-Вершинском районе Самарской области. Они начали открываться с началом археологических раскопок…
Селение охотников
В 1960 году на склонах правого берега реки Большой Черемшан казанские археологи открыли поселение, которое позже получило название – именьковской культуры. Такая была распространена в IV—VII веках на территории Среднего Поволжья (Самарская и Ульяновская области, Татария). Специалисты установили близость именьковской культуры к зарубинецкой культуре, особенно – к его полесскому лесному варианту. А это уже современные территории юга и востока Белоруссии, севера, центра и запада Украины. Этого мнения придерживается, в том числе, и известный археолог Г.И. Матвеева. Посмотрите на карту: где Самарская область, а где Полесье…
Также тут были обнаружены культуры самых разных эпох, невольно рождается образ слоеного пирога. Учёные выявили там следы не только праславян, но и сарматов, гуннов, угров, волжских болгар, хазар и более поздних народов. Имеются многочисленные орудия труда, осколки керамики, кости различных животных. А именно: железные ножи и булавки, пряслицы, части глиняных тиглей и посуды, серёжки, фибулы, бусины и пр.
Место это издревле полюбилось нашим предкам, и манило оно к себе далеко не случайно. Возможно нахождение здесь крепости и святилища. С возвышенности открывается отличная панорама местности, что просто необходимо при обороне или охоте. В те времена местность изобиловала дичью. Вполне вероятно, что иные племена приходили сюда временно, в период весеннего половодья. Когда-то из недр земли тут били родники, имелись озерца, где водилась рыба. Это лишь недавно они исчезли, после строительства лет тринадцать назад насыпной автотрассы, которая в этом плане изменила местность далеко не в лучшую сторону.
Но природные ключи, озерца – не единственные потери от наступления цивилизации. Есть и куда худшее: гору Маяк сделали карьером, начав добывать здесь щебень и глину, уничтожив немало культурных слоёв.
Остановились лишь тогда, когда вдруг обнаружили костяк человека. Без головы, которую снесли ковшом, даже не заметив совершённого «аутодафе», и она затерялась в отвалах. Только после этого вызвали археологов. И тогда начались такие открытия, что впору трубить о них на весь белый свет.
Судите сами. Обнаруженный скелет, а годом спустя найденные останки взрослого человека с ребёнком, многочисленные предметы первобытной культуры относились к эпохе камня – им было по 11-12 тысяч лет. При раскопках были найдены следы селения. Подобных захоронений во всём мире всего около сотни. Археологи комментируют это скупо. Вернее, вообще отказываются говорить конкретно: кто тут жил?..
Самара или Киев?..
Другая сенсация: на горе был обнаружен, как говорят археологи, классический киевский могильник, только постарше своих собратьев Киевского ареала. Датировка – 3-5 века до нашей эры. Схожие могильники также находили в Тамбовской, Саратовской, Воронежской областях. Наш – самый северо-восточный из всех известных науке.
Я спросил начальника самарской археологической экспедиции, учёного секретаря Областного историко-краеведческого музея имени П.В. Алабина Дмитрия Алексеевича Сташенкова: исходя из этого факта, кто к кому пришёл – «киевляне» к «самарцам» или наоборот? Он пожал плечами: сегодня наука этого не знает. Затем высказал предположение, что в наши края люди той эпохи пришли с запада. Я спорить не стал, но дата захоронения «классического киевского могильника», как минимум, противоречит догмам официальной науки. Наверное, хотя бы в качестве гипотезы можно рассматривать и прямо противоположный вариант, что праславяне заселяли Европу с востока. Наука должна придерживаться фактов: они – первичны, а все предположения, догадки, гипотезы – вторичны.
Не следует забывать о том, что сибирские просторы покрыты многочисленными курганами (напомню, курган – насыпной холм над захоронением), руинами очень древних городищ, крепостей. В Хакассии, между прочим, находится крепость, известная своими стенами – они имеют наружный наклон… Имеются такие «следы» былых цивилизаций, что у специалистов голова кругом идёт – ни в какие «научные» рамки они не лезут. И объяснений им нет.
Могу порекомендовать весьма интересную книгу «Открытие Сибири» (Москва, «Молодая гвардия», 1981) академика Алексея Павловича Окладникова, члена Венгерской и Монгольских академий, Британского королевского общества. Там, в частности, рассказано про Улалинскую раннепалеолетическую стоянку на восточной окраине столицы Алтая Горно-Алтайска. Она самая древняя в Сибири, но и возможно всей Восточной Азии. Площадь раскопок около одного гектара.
Первые находки сделал А.П. Окладников в 1961 году, это были орудия труда древнего человека из кварцита, по технике обработки схожие с практически точно такими, отысканные в Пенджабе (Индия) и в Африке, которые считались древнейшими на планете. Учёный назвал раскопки «самыми важными» из тех, что тогда велись его институтом, а орудия труда – «самой ценной находкой! Кстати, их стилизованные изображения украсили городской герб Горно-Алтайска. Датируются они примерно в 100-120 тысяч лет, но иные специалисты считают их куда более древними, относя время их создания на 200-400 тысяч лет назад. Называлась даже цифра свыше миллиона лет.
Это сильно расходится с недавно превалировавшей точкой зрения, что Алтай люди заселили всего лишь 20 000 лет назад.
Позже А.П. Окладников с помощью новых методик определил возраст орудий в 300 000 лет.
Между прочим, в последнее время выяснилось, что американские народы имеют схожие гены с теми, которые некогда жили на Алтае.
Город-обсерватория
На запад от этих мест имеется древнейший город арийских (праславянских) народов – Аркаим. Он находится в ареале между реками Урал и Тобол на территории нынешней Челябинской области, примерно в 170 километрах от Магнитогорска. До Чёлно-Вершинского района рукой подать! Первые поселенцы на месте городища Аркаим появились, по некоторым данным, примерно 18 тысяч лет назад. Не только древние греки с римлянами, но и древние египтяне, ассирийцы и вавилоняне просто отдыхают!
Что удивляет – даже изумляет, – Аркаим был построен не хаотично, а по единому плану. Фактически, город являлся гигантской обсерваторией, его высокие крепостные стены с башнями, расположенными с определённым расчётом, позволяли следить за светилами. Значит, наши предки в то невообразимо далёкое время занимались астрономией. Они выплавляли металлы и, не упадите, имели письменность.
Именно недалеко от Аркаима найдена самая древняя в мире боевая техника – колесница, которую тащили два коня. Такую обнаружили в могильнике синташтинской культуры «Кривое озеро» в районе села Черноречье (Челябинская область). Датируется находку XX—XVIII веками до нашей эры. Иными словами, ей около 4 тысяч лет. По тем временам первое транспортное средство на планете – супертехнология! Именно отсюда оно затем разошлось по свету – в Китай, Египет, Европу, в сопредельные страны. А совсем не наоборот.
Похоже, именно здесь, на Южном Урале и было изобретено колесо – на спицах, приручена лошадь.
Помню книгу про археологические находки в Сибири. Там описывались выставленные в краеведческих музеях Минусинска и Абакана скелеты первобытных сибиряков и говорилось, что по всем антропологическим данным они – европейцы, арии, иными словами – наши пращуры.
А ведь, по нашей официальной науке, русские пришли в Сибирь чуть ли не вчера – всего-то несколько сотен лет назад: мол, Ермак покорил Сибирь. На территории же Самарской области, считается, русские начали селиться лет пятьсот назад, но только найденный на Маяке «классический киевский могильник» увеличивает эту дату впятеро. А ведь имеются ещё и человеческие останки, которым 11-12 тысяч лет. Учёные «стесняются» определить их принадлежность к той или иной культуре.
Блондинка-богатырша
Между прочим, в газете «Известия» (24 августа 2004 г.) в статье «Чудеса за околицей» написано, что в одном из курганов Кинельского района Самарской области «обнаружили захоронение женщины с младенцем (экспертиза показала, что древняя волжанка была блондинкой двухметрового роста)…» Как известно, у тюркских народов не было блондинок, да и блондинов тоже.
Так что, мне кажется, рано списывать теорию о движении праславянских народов из Сибири в Европу, а не наоборот. Конечно, вполне допустима гипотеза, что народы неоднократно приходили (и уходили!) как в Европу, так и в Азию, да и в иные регионы планеты.
Между прочим, на горе Маяк недавно археологи нашли захоронения женщин-воительниц сарматской культуры (II-III вв. н.э). Не их ли называли в те времена амазонками?
Совместными усилиями специалистами самарского музея им. П.В. Алабина и историко-краеведческого музея Челно-Вершинского района разработан проект «Северные амазонки», в его рамках устроена интерактивная выставка «Как жили наши предки».
Кстати, открытиями на горе Маяк интересуются канадцы, которые считают, что часть переселившихся в Америку народов пришла с Волги. Так что нынешние научные выводы ещё нельзя считать окончательными, принимать их за непререкаемую истину в последней инстанции.
Сказ про Петра-стрельца
Нам известно «хожение за три моря» в далёкую экзотическую Индию тверского купца Афанасия Никитина в 1468—1474 годах. А вот схожее путешествие в середине 17-го века самарского конного стрельца Петра Треногина практически никому не ведомо.
В 1498 году Васко да Гама открыл морской путь в Индию, а вместе с ним и к монополии на «черное золото» – перец. Вслед за ним сюда двинулись голландцы и англичане, которые в конце концов вытеснившие португальцев. А с севера в этом же направлении по суху задолго до них стали проникать россияне…
Самара-городок
Восточная велеречивая красавица Шахерезада, ежели бы ей разрешили дозволенные речи, могла бы начать рассказ об этой истории примерно так:
– А знает ли мой повелитель, о жизни русского конного стрельца Петрушки Трёхногом?
– Нет, а что это за история, Шахерезада? – спросил султан.
– О. если её записать кончиком иглы в уголках глаз, то она послужила бы назиданием для поучающихся…
Далее позвольте перейти на более прозаический лад, ибо я не Шахерезада, на подобные восточные витиеватости не горазд, простите великодушно.
Сказительница права, жизнь простого конного стрельца Петра Треногина, прозванного соратниками Петрушкой Трёхногим, более походит на удивительную сказку и кому-то покажется просто невероятной.
Какое-то время жизнь Петра, которого тогда чаще звали Петрушкой, текла как обычно. Он проживал в небольшом городке Самаре, но уже значительным торговым перевалочным пунктом на юго-востоке страны, одновременно она являлась форпостом страны против кочевников, регулярно наведывавшихся с набегами в её пределы. Стрельцам приходилось давать им острастку.
Самара в семнадцатом веке была не городом, а скорее сторожевой крепостью на юго-восточных окраинах русского государства. Основу гарнизона составляли стрельцы – около трёх сотен пеших и сотня конных. Интересно их содержание: пеший стрелец получал в год «денег по 3 рубля, хлеба по 7 четвертей, овса тож», а сотник конных стрельцов – годовой оклад в размере 15 рублей да «хлеба 15 четвертей ржи, овса тож».
Вооружение стрельцов состояло из ручной пищали (ручницы, самопала), бердыша и сабли. Иные по привычке не расставались с луком.
В мирное время стрельцы несли гарнизонную службу, стояли на заставах вокруг Самары и в наиболее опасных местах уезда, сопровождали посольские и торговые караваны, охраняли волжский торговый путь, рыболовные станы и ватаги.
В отдельной слободе под стенами крепости жила особая группа служивых людей – юртовые казаки. Они помогали отражать набеги степняков.
В этих случаях гудел набатный колокол, присланный царём Михаилом Федоровичем с надписью «Лето 7151 (1643) августа, 20 день, по государеву и великого князя Михаила Федоровича указу, сей вестовой колокол послан с Москвы на Самару и вес в нем 14 пуд и 25 гривенок». По его тревожному звуку стрельцы, казаки и жители Самары-городка спешно брались за оружие.
А такое происходило нередко. Разбойничьи отряды ногайцев, калмыков или башкир то и дело появлялись под Самарой, угоняли скот, жгли укрепления, захватывали в плен отдельных «селян» и продавали их в рабство…
В семнадцатом столетии Волга пробила себе новое русло ближе к городу, между ней и рекой Самарой возникла протока – "перебоина", под самыми стенами города. Крепость с посадами и прилегающими слободами оказалась вытянутой точно вдоль Волги с юга на север. В результате изменилась топография местности и, соответственно, система оборонительных учреждений.
В 1645 году царский указ повелел «у Самарского городка, со стороны защищённой реками, устроить дополнительные земляные укрепления в виде рва и вала со сторожевою высокою деревянною башнею». Также появились под стенами острога «ближние и дальние надолбы», они смогли защищать «конские и скотские выпасы».
Наш герой, Пётр Треногин, служил конным стрельцом, исполняя обычные приказы начальства. Отличался сметливостью, исполнительностью и умом. За что его и ценили.
И вот однажды в 1658 году ему с сослуживцами было поручено вельми ответственное дело: в составе стрелецкой сотни охранять царскую казну, отправленную из Самары в Саратов. В те времена неподалёку от пути следования находились степи, из которых в любой момент можно было ждать набегов южных кочевников – ногайцев, башкир, калмыков.
До Саратова отряд добрался без всяких неприятностей, выполнив свою миссию. А вот при возвращении обратно в Самару стрельцы угодили в хитроумную засаду, устроенную воинами калмыцкого хана Аюкатайши. Те атаковали неожиданно и, как ни храбро бились русичи, многих из них поубивали, а сильно раненый Пётр и ещё девять человек попали в полон, были увезены в улус кочевников.
С этого злосчастного дня началось длительное хождение волжанина по мукам.
Хива и Благородная Бухара
Во время пребывания в улусе кочевников невольников подлечили, затем через каракумские степи, пески и барханы молодого стрельца переправили в Хиву.
В то время она являлась крупным городом, куда совершенно не допускались европейцы. Разве что в качестве рабов, как наш стрелец. И его взору открылся дивный мир Востока, которого он раньше не знал и не мог себе представить.
С изумлением смотрели стрельцы на глинобитные городские стены и такие же саманные дома, на молитвенные дома, украшенные изразцами, на высокие минареты, с коих звучали гортанные крики муэдзинов, призывающих мусульман на молитву.
Здесь пленников разлучили, продав каждого поодиночке на невольничьем рынке. Цена стрельца Петра Треногина оказалась не самой низкой – двадцать рублей. Она была примерно равна его годовому жалованью конного стрельца.
Хива была широко известна искусными мастерами, которые выказывали особую сноровку с работе с керамикой, древесиной (например, сандалом), различными металлами. Широким спросом пользовались изделия местных гончаров, которые были не только удобны, но и красивы даже по современным понятиям.
Орошался город многими каналами и арыками, самым крупным из них был канал Хива.
Хиву соединяли торговые связи со многими городами и селениями. В этом русский стрелец убедился, когда спустя какое-то время его перепродали за несколько большую сумму. Так он оказался в Благородной Бухаре («Бухара-и-Шариф»), как её почтительно именовали на всём Востоке.
В то время город достиг своего высшего расцвета, выглядел очень внушительно. В центре его на площади Регистан стоял дворец эмира (арк), крепость с высокими неприступными станами и одними большими воротами, к которым вёл пандус.
Площадь перед входом в эмирский дворец не раз обагрялась кровью, когда здесь совершались печально знаменитые бухарские казни – вспарывание горла ножом.
Недалеко от арка стояла мечеть Магоки-Аттари, она находилась намного ниже уровня земли, как бы в яме. Потому так и звалась – «мечетью в яме».
А вот «Великий минарет» Калян наоборот, возвышался над Бухарой и был хорошо виден издалека. С его высокого минарета пять раз в день неслись голоса муэдзинов, призывая правоверных на молитву. Мостик-переход соединял его с одноимённой мечетью. «Великий минарет» служил и другим целям: в неспокойную пору дозорные день и ночь зорко следили с его вершины за окрестностями, дабы не пропустить приближение врага.
Медресе Кукельдаш, построенное из жженого кирпича, внешне непримечательное, изнутри было богато украшено мозаикой, замысловатыми арками и глазурью.
Бухара была разбита на большое число кварталов (гузаров), которые представляли собой исторически сложившуюся административно-бытовую систему города. Жители издавна селились в Бухаре слободами, что нашло свое отражение и в названиях многих кварталов: в Пухтабофон жили лучшие ткачи, Ахтачи – оскопители баранов, коз и телят, Зубда – продавцы пахучих трав, Лойхуракон – едоки глины, Гарибия – безродные и т. д.
Большая часть домов были глинобитными, стояли они в невообразимой тесноте, скученности. С донельзя грязных улиц зловонные нечистоты практически не убирались и в жарком климате они способствовали возникновению болезней, нередко случались эпидемии.
Пётр помнил русские пословицы: «Одёжке протягивают ножки» и «С волками жить, по-волчьи выть». Он стал приспосабливаться к новой восточной «одежде» и «выть» по-местному. Кое-чему из ремёсел Пётр обучился ещё прежде, на своей земле, а тут буквально всё схватывал на лету, осваивал новые знания, выказав немалую сметливость и сноровку. Ценили его всё больше и больше.
Попутно волжанин быстро осваивал новый язык. Разговаривал с хозяевами по-ихнему, что тоже повышало уважение к нему.
Несомненно, стрелец оценил по достоинству одно из несомненных чудес Востока – плов. Оно было обычным блюдом уже в те времена.
Я неоднократно бывал в Бухаре, подолгу бродил по тесным петляющим улочкам Старого города, осмотрел эмирский арк, Регистан, мечети, медресе, роскошный местный базар, где купил дыню – сладкое солнце пустыни, восхитительный вкус которой помню и сегодня. Не забыл и знаменитый Ляби-хауз, около которого только что установили скульптуру – Ходжа Насреддин на своём верном осле…
Жаль, что в те визиты я не знал о Петре Треногине, жившего здесь в качестве невольника. Несомненно, на каких-то тамошних улицах и площадях наши пути с ним пересекались.
Местный житель Николай Шарипов сводил меня на экскурсию в старый дом знатного бухарца, охранявшийся законом, вполне возможно, что в схожем ежели не жил, то бывал и мой земляк.
