Александр Зиборов
Ловушка для убийцы
– Дурочка, – улыбнулся он, – я скоро вернусь, обязательно вернусь. Верь мне.
…Неспешным шагом пройдя квартал, Мак свернул в переулок, незаметно проверяя, нет ли «хвоста»? Вышел на параллельную улицу и здесь стал прогуливаться, делая вид, будто разглядывает витрины, а сам внимательно наблюдал окрестности: нет ли слежки? Каким-то шестым чувством он ощущал за собой чей-то негласный контроль, чувствовал чужие взоры, но не был точно уверен в этом, сомневался: а не кажется ли ему это?..
Остановил такси, но в пути неожиданно, словно что-то вспомнив, велел таксисту остановиться, быстро расплатился заранее приготовленными деньгами и вышел.
Далее с деловым видом зашагал по тротуару, свернул в узенькую улицу, и тут почти сразу же ему путь преградила четвёрка парней с дегенеративными лицами. Двое зашли ему за спину, а те, что оказались перед ним, достали ножи.
«Это совершенно лишнее мне «удовольствие», – огорчился Мак, – ненужное и опасное. Но просто так они от меня не отвяжутся. Что же мне делать?..»
Самый рослый, по-видимому, главарь в черной футболке и остриженной наголо головой, приказал:
– Сдай нам свою наличность, идиот! Ну, быстрее!..
Мак посмотрел на него то ли ошеломлённо, то ли задумчиво…
Сделал шаг влево, перехватил руку с ножом и вывернул её до хруста, игнорируя крик главаря, рванувший уши.
Следом удар ногой с разворота в голову второго бандиту с ножом…
Потом точные удары кулаками в солнечное сплетение третьего и в челюсть четвёртого…
Это всё промелькнуло в сознании Мака в одно мгновение: он мог бы такое с ними сделать, но сдержал первоначальный порыв: следует поступить иначе, лучше всего обойтись без конфликта.
Главарь уже начал терять терпение:
– Выворачивай карманы! Я устал ждать! Иначе!..
Нож оказался перед самым лицом Мака, очень удобно для перехвата. Но…
Мак сунул руку в карман, вынул монету и показал её удивлённой четвёрке. Они хрипло вопросили:
– Это что, всё?!
На виду у них Мак одними пальцами медленно согнул монету вдвое, чуть повернул голову к находившейся метрах в шести от него у стены здания урне. Бросил и попал точно в неё. Похвалил себя за глазомер и точность.
Посмотрел в глаза главарю банды:
– Хотите мои деньги? Идите к урне, достаньте и потом ни в чём себе не отказывайте. – В его голосе явственно звучала насмешка.
Бандиты от него попятились. Главарь, пряча нож, хрипло выдавил из себя:
– Мы ошиблись, не на того напали. Уходим!..
С топотом парни убежали, оглядываясь, не преследует ли он их.
«А они вовсе не дураки, хотя кажутся не слишком умными, моментально сообразили, что не на того нарвались и могут поиметь крупные неприятности».
Мак порадовался, что не пришлось пускать в ход кулаки или оружие – находящуюся у него как всегда в кобуре под мышкой «беретту».
Пропетлял с полчаса по улицам и между домами, в результате оказался на тихой улочке Понт-стрит.
Остановился у двери скромного особняка. Позвонил, чередуя короткие звонки с длинными.
Его долго рассматривали «глазом» наружной телекамеры, потом щелкнул дверной механизм и его впустили внутрь. Гориллообразный детина встретил Мака и провёл в комнату.
– А, мистер Келли! – воскликнул толстый мужчина с пронзительным взглядом, который он старательно маскировал улыбкой. Это был Броган. – Вы точны, как сам король! Прибыли вовремя, минута в минуту.
– Привычка, иначе вести дела нельзя. – Бодряческий тон Брогана не понравился Маку. «Чересчур любезен, – констатировал он про себя, – чересчур. А почему?..» Внешне же он ничем не выказал истинных чувств, верный правилу не раскрывать противнику своих карт раньше времени.
Здесь же в комнате находился Долиссон, компаньон Брогана. Остался и детина, их телохранитель Томпсон: его сила и поразительная реакция компенсировала скудость интеллекта. К достоинствам здоровяка также следовало отнести умение стрелять из любых марок оружия и владение различными приёмами единоборств. Всё это позволяло Томпсону быть высокого мнения о собственной персоне. И не без оснований: ведь если ты способен выхватить своё оружие на мгновение раньше соперника, а стреляешь без промаха, то тогда вовсе нет нужды в неотразимых доводах, красноречии и энциклопедических познаниях – пуля и могучий кулак способны заменить самые веские аргументы. Мак угадывал в нём опасного зверя, а потому был подчёркнуто любезен с гориллой. Он принял простоватый вид и сказал:
– Боссы, мне чертовски надоело моё затянувшееся ожидание. Пора вам указать мне цель или отправлять обратно. В договоре указывались совсем иные сроки.
Броган пристально поглядел на него, помедлил и сказал:
– Поверьте, мистер Келли, мы делаем всё, что в наших силах, но птичка оказалась столь ловкой, что опять выпорхнула из западни и скрылась в неизвестном направлении. Наши люди ищут её и, поверьте, достаточно упорно. Наш босс более чем нетерпелив. Он желает твёрдых гарантий, что она будет молчать. Абсолютных гарантий!
Имя таинственного босса своих боссов Мак не знал, да оно ему вовсе ни к чему, а сейчас он вдруг заинтересовался: кто же это мог быть? Но ничего не сказал.
– Досадно, – искренне пожалел Мак. – Мне хочется домой. Я уже было понадеялся, что скоро могу вернуться к себе, надоело сутками просиживать в четырёх стенах.
– Понимаю вас, но и вы нас поймите, – кивнул Броган. – Назначая вам встречу, мы были уверены, что сможем назвать её местонахождение, но… Заверяю, мы прилагаем все наши усилия, и даже сверх этого. Только о ней и думаем. Лично я, например, ни на минуту не расстаюсь с фотографией этой крошки. Она постоянно при мне. Не верите? Могу показать. Вот она, гляньте! Какая красавица, но с одним изъяном: слишком много знает. А это очень опасно, очень опасно. Подумать только – простая секретарша, а какие беспокойства доставляет солидным людям. Очень солидным.
Мак небрежно взял протянутый ему снимок, глянул и замер поражённый: с маленькой фотографии на него глядела Джинни. Провались под ним пол и то бы он не был столь потрясён.
Какие-то мгновения он находился в полной прострации. Неимоверным усилием воли взял себя в руки и сделал вид, будто рассматривает снимок. Нежный овал белоснежного лица в обрамлении волос цвета спелой пшеницы, огромные голубые глаза. «О боже, в какую чудовищную передрягу мы с тобой попали, милая! Что же нам делать? Что мне сказать им?!.»
Это самый простой способ в данной ситуации немного выгадать времени, прийти в себя, восстановить ясность мысли. Теперь он понял, почему последние сутки им владеет тревога, почему ему столь неприятен тон голоса Брогана и присутствие телохранителя. Просто до омерзения неприятно. Специально подсунули фотографию, проверяют: как он отреагирует? Знают, что она у него, и больше уже не упустят. Ни за что.
У Мака появилось до жути полное ощущение зверем, угодившего в ловушку: ошеломление, растерянность, бессилие, беспомощность…
– Ну, что вы скажете о ней? – вкрадчиво спросил, потирая руки, тощий Долиссон.
Томпсон напряжённо застыл, держа правую руку в кармане. Несомненно, там у него находилось оружие. Он готов выхватить его в одно мгновение.
Мак оценил обстановку как крайне неблагоприятную для себя. Ещё с минуту изучал снимок, а потом ответил внешне совершенно спокойно:
– Хватит разыгрывать комедию. Вы сами всё знаете. Она вчера поздно вечером пыталась утопиться, а я случайно проходил мимо и спас её. Меня извиняет очевидное обстоятельство, что я не знал, с кем имею дело. Иначе бы и пальцем не пошевелил, не полез бы воду и не вымок, а вам бы сообщил, что задание выполнил. Тогда бы у меня были все основания требовать гонорар за свою услугу. – Последние слова он произнёс со натужным смешком.
Броган с Долиссоном облегчённо переглянулись. Томпсон осклабился и вынул руку из кармана.
– А вы молодец, – похвалил Броган. – Не уверен, что на вашем месте я бы так быстро в себя придти не смог, не смог бы всё осмыслить досконально и сделать выводы.
– Я человек дела, – как можно убедительнее произнёс Мак, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что на кону стоит и его собственная жизнь, – эмоции не для меня. Так что давайте оставим сопли и вопли для других и обсудим, что я должен делать. Наверное, вы уже продумали нужные варианты. Я вас слушаю.
– Наша задача предельно упростилась, – принял начальственный тон Броган, – птичка оказалась в западне, вам она полностью доверяет, перелётная птичка в вашей же клетке. Вы знаете, зачем к нам прибыли, так что обсудим детали. Предлагаю действовать следующим образом…
Мак слушал с предельным вниманием, затем похвалил:
– Хороший план. Умно придумано, до мелочей. Выполню в точности, можете не сомневаться, всякие сантименты не по мне: я же американец, дело для меня всегда важнее абстрактных эмоций. Неприятно, что так получилось, но дело есть дело.
Броган с Долиссоном начали пылко, но неискренне возражать ему, только Мак уже не обращал на них внимание. Взял пачку сигарет, протянутую Томпсоном, раскрыл, проверил содержимое. Затем аккуратно положил в свой внутренний карман.
– Марка машины?
– Тёмно-коричневый «бентли». Будет стоять у вашего дома. Вот ключи и билет на самолёт. Гонорар получите по условленной схеме.
Подчёркнуто спокойно взял ключи с брелоком, опустил в карман и стал прощаться.
По вечерней улице шагал быстро, резко выбрасывая вперёд ноги: внутри бушевал огонь. Мак со злостью вспоминал тот злополучный день, когда Сэм Лукас предложил ему отправиться в Лондон. Тогда Сэм коварно не назвал имя будущей жертвы, а Мак не спросил: он был истинным профессионалом и всегда обходился минимумом сведений. Его специальностью было убийство: он убивал людей, неугодных сильным мира сего. Ему платили, он убивал мастерски, скрытно, не оставляя следов. Заслужил репутацию специалиста самого высокого класса, поэтому всё чаще поступали заказы из-за границы.
Когда-то, служа в морской пехоте, усвоил полный курс науки убивать. Потом воевал наёмником, «псом войны». В Африке. Далеко не все вернулись оттуда, но ему повезло – ни разу даже не был ранен. Теперь же работал на тех людей, которые плохо ладили с законом и предпочитали действовать тайно, хороня свои преступления вместе со свидетелями.
И вот последнее задание. Мак решил, что оно будет последним, ему стало ненавистно его гнусное ремесло, и он решил прекратить «конвейер смерти». Можно было заняться каким-нибудь легальным делом, например, открыть свой тир. Но нужны деньги, немалые деньги. Тем более, что мать, сёстры и брат будут продолжать вытягивать из него деньжата.
Только приехав в Лондон, он узнал, что намеченная жертва – молодая женщина, знавшая нечто недозволительное. Маку это не понравилось, но отказываться он не стал по двум причинам: во-первых, были необходимы деньги, а, во-вторых, Сэм мог не простить отказа и отказать в дальнейшем сотрудничестве.
«Скотина, какая скотина! – мысленно обругал его Мак. – Я же говорил, что подобные заказы для меня нежелательны. Утаил от меня возраст и пол, я бы мог отказаться, а теперь уже поздно. Погоди, я тебе это ещё припомню!»
В полу прострации Мак подошёл к дому, где жил последние дни.
«Какой же я простак, – ругал он себя, – они всё это время следили за мной, не спуская глаз. Несомненно, установили подслушивающие устройства, а то и скрытую телекамеру. Такие люди никому не доверяют. Я утратил бдительность, был слишком неосторожен. Привёл спасённую Джинни прямо в западню».
Эмоции столь сильно захватывали Мака, что он шатался, словно пьяный. Только, входя в подъезд, спохватился: «Нужно взять себя в руки, иначе можно наделать глупостей. А ну-ка, Мак, встряхнись, слишком много поставлено на карту, слишком много. Учти, теперь на ней стоит и твоя собственная жизнь!..»
Неимоверным усилием своей тренированной воли заставил себя успокоиться. В квартиру вошёл предельно собранным, контролирующим каждое своё слово, каждое движение. Его мозг, словно компьютер, уже заранее анализировал ситуацию и, просчитав все варианты, выбрал наилучший, единственно возможный в данной ситуации. Мак принял твёрдое решение, и был полон решимости следовать ему во что бы ни стало.
Джинни встретила его радостной улыбкой и бросилась на шею. У него невольно полегчало на душе. «А может, всё же уехать с ней? – на краткое мгновение загорелся он, горячо целуя её, но сразу же отбросил эту мысль. – Они не позволят, они же не дебилы какие! До самого конца будут подозревать, что я отступлю от плана, и на сей счёт заготовили контрмеры. Даже и думать бесполезно». А ей сказал:
– Вернулся, как и обещал. Я своё слово держу, – Джинни вновь прильнула к нему и крепко поцеловала в губы. Он взъерошил ей волосы на голове и ответил таким же поцелуем.
– Я не мог не вернуться к тебе. – Эти слова были стопроцентной правдой: не вернуться он действительно не мог, хотя и обманули девушку, ибо она поняла их по-своему. В жизни подобное случается нередко. В безжалостном прозрении испепеляющей молнией ударила мысль: «А ведь меня уже никогда не будет так любить столь красивая девушка. Хотя бы потому, что я с каждым прошедшим днём не молодею. Увы, увы».
Стараясь говорить непринуждённо, Мак обронил:
– Внизу какой-то тип заглядывался на наши окна, не тебя ли он заприметил, ведь ты такая красивая? Я взревновал и прогнал нахала прочь. Физиономия у него преотвратная, словно у вышибалы из бара. Не хотел бы я с ним повстречаться ночью в тёмном переулке… Но что с тобой, Джинни, что случилось, что?
Девушка застыла, смертельно побледнев и изменившись в лице, а потом зарыдала навзрыд.
– Что с тобой, что?
Он прижал её к себе, словно маленькую девочку, гладя по голове:
– Почему ты плачешь? Ну, скажи же, скажи?
Вспомнил Брогана с Долиссоном: «Они должны быть довольны, слушая нас. А может, даже и видят. Свиньи! Радуйтесь, мерзавцы, всё пока идёт по вашему плану». Пока! Он не сомневался, что через потайные микрофоны Броган с Долиссоном сейчас слушают его разговор с девушкой. Наверное, и гориллообразный Томпсон тоже при них. Мысленно выругался.
– Мак, милый, я пропала! Они добрались до меня и здесь! Я скрываюсь уже почти неделю! – сбивчиво говорила Джинни, ухватившись за Мака, как утопающий за соломинку. Сквозь рыдания она выдавливала из себя: – Знай же: меня хотят убить! Понимаешь: убить! Я скрываюсь уже более недели. Меня убьют, я знаю это. Оттого я и хотела покончить с собой: не выдержали нервы. Подумала, что лучше утопиться, чем томиться в ожидании, пока прикончат. Теперь уж они точно убьют меня!
– О чём ты говоришь, Джинни, кто хочет убить тебя? С какой это стати? И за что? Выдумываешь всякие глупости!
– Это не глупости, ты просто не знаешь! Я служила секретаршей у Джеральда, он руководит крупнейшей металлургической корпорацией в Бирмингеме. Занимается афёрами. Я случайно про них узнала. У меня оказались уличающие его документы, но их я по глупости уничтожила. Только он ни за что не поверит, будет считать, что я их где-то припрятала в качестве компромата. Он всех судит по себе. Я его хорошо знаю. Он считает меня опасной для своей карьеры и пойдёт на всё, чтобы убить меня. Он же думает, что я могу это сделать. Правды-то он не знает. А недавно он выставил свою кандидатуру на выборах в парламент, скоро выборы. Этот подонок однажды вечером пристал ко мне, когда мы остались наедине, требуя… Ну, ты сам знаешь, что. Я вырвалась, обозвала его по-всякому, надавала оплеух и наговорила всего! Заявила, что в парламенте ему не бывать – мол, будет сидеть в тюрьме. Проговорилась про те документы: мол, обнародую их… Видел бы ты его реакцию: он весь побелел. Теперь мне конец. Понимаешь: мне конец, он убьёт меня! – Девушка зарыдала.
Мак достал из бара виски, налил в стаканчик и протянул Джинни:
– На, глотни, легче будет.
Захлёбываясь, Джинни выпила. Мак спросил, стараясь не глядеть ей в глаза:
– А ты меня не обманываешь, ты сказала мне правду? Тебя действительно хотят убить?
Джинни закивала:
– Конечно! Удивляясь, что ещё жива. Они охотятся за мной.
Мак изобразил глубокую задумчивость, а девушка с надеждой глядела на него. Он знал, что сейчас скажет, что сделает, знал, как хороший актёр знает свою роль. Подумал, что он и сыграть должен как актёр. Только для Джинни он делал вид, будто думает, ищет выход из сложившейся ситуации.
– Ты говорила, что хочешь уехать со мной куда-нибудь, ты ещё не передумала?
– Хочу, очень хочу! Спаси меня, увези куда угодно, мне всё равно! Я хочу жить!
– Тогда пошли, – решительно произнёс он, – у меня здесь машина. Доедем до Бристоля, а там у меня живёт родственник, достанем тебе документы и уедем в Америку…
– Я боюсь, – Джинни оглянулась на окно, – а что, если они и сейчас следят за мной?
– Того типа я прогнал, но, возможно, он вернулся или появился другой, – ответил Мак, гладя шелковистые волосы Джинни, – поэтому тихо выйдем через чёрный ход, а про мою машину они вряд ли ведают: я ею почти не пользуюсь. Да и ночь уже, легче скрыться.
Мак достал из подплечной кобуры «беретту», показал девушке:
– Это для твоих преследователей. Поверь, стрелять я умею, ведь я же – американец.
Перед тем, как открыть дверь, Мак прижал к себе Джинни, крепко поцеловал и спросил:
