Александр Зиборов
Ловушка для убийцы
Шериф-неудачник
О редкой коллекции главы алмазной компании Шондера рецидивист Сэм Плятт прочитал в газете и с того дня потерял покой и сон. Особое впечатление на него произвело владение богатым банкиром самой знаменитой филателистической ошибки в Азии – индийской перевёртки в 4 анны и первые марки мыса Доброй Надежды («капские треугольники»). Завзятый филателист Сэм возжаждал заполучить редчайшие и чрезвычайно дорогие раритеты в свою коллекцию, решив приложить для этого все свои способности и силы.
Вкратце о способностях рецидивиста: Сэм Плятт был одним из лучших в не очень популярной и уважаемой профессии взломщика сейфов. Коллеги завидовали его редкой удачливости и удивлялись хитроумию разнообразных приёмов потрошения сейфов.
Рецидивист скоро выяснил, что Шондер хранил свою уникальную коллекцию марок в офисе конторы, пряча сокровища в суперсовременном сейфе. Сэм нанёс ему несколько визитов, представившись агентом известной южноафриканской фирмы, которая, якобы, желает заключить сделку по алмазам… И дождался-таки долгожданного случая! Выходя из кабинета, Сэм заметил, что секретарша находится не на своём обычном месте, а несколько в стороне, откуда нижняя часть двери не просматривалась, так как закрывалась большим мягким диваном. На этой детали и держался весь его хитроумный план.
Спустя неделю он пришёл с новым предложением, которое Шондер отклонил. Сэм попрощался, вышел из кабинета, с деловым видом пересёк приёмную, кивнул на прощание секретарше, шагнул за порог, но тут же развернулся и, пригнувшись, метнулся обратно, прежде захлопнувшейся за ним двери. У секретарши создалась полная иллюзия ухода визитёра, тогда как он бесшумно, змеёй, протиснулся между стеной и обшивкой большого пухлого дивана: помогли в этом рецидивисту феноменальная худоба и великолепное владение своим телом. Как-то взломщику довелось прятаться несколько часов за большим креслом, стоявшим у всех на виду в главном операционном зале чикагского банка «Центральный-южный». С весьма приятными для себя последствиями, а вот банковские кассы тогда полегчали почти на двести тысяч долларов…
Всё удалось и на сей раз.
Когда город покрыли ранние зимние сумерки, из офиса все удалились. Сэм выбрался из своего укрытия, в одну минуту проник в кабинет и принялся потрошить сейф…
Но тут удача изменила ему: грабитель не во всём разобрался со сложной системой сигнализации, у коей имелась дублирующая система, и она сработала, о чём он узнал, услышав шум у дверей кабинета, замок которой он предусмотрительно заблокировал. Хмыкнул: «Полной уверенности, что тревога не ложная у них нет, посему будут действовать не слишком решительно и быстро. Несколько минут в запасе у меня имеются».
Кляссер забирать с собой не стал, а решил переложить самые ценные марки в коробку сигарет «Честерфилд», которая лежала на столе банкира, естественно, прежде выбросив из неё сигареты. С нежностью оглядел треугольные марки мыса Доброй Надежды с изображением фигуры женщины у корабельного якоря. Марка в 1 пенни была синего цвета, а в 4 пенни – красного. Редкая ошибка в цвете, прославившая эти марки. Затем положил индийскую перевёртку, она не была обрезана по форме восьмигранника, что ещё больше повышало её стоимость. Далее в коробку последовали другие, тоже довольно ценные марки…
Затем направился к окну, достал из кармана верёвку с крюком и перчатки. Приподнял створку, зацепил подоконник крюком и по верёвке спустился двумя этажами ниже, где находилась прогорающая жестяная контора. Естественно, пустая, как и обычно в это время, что рецидивист знал. Вырезал в стекле алмазом овал, через него открыл задвижку и оказался внутри. Из конторы вышел на лестницу и хладнокровно зашагал наверх… Да-да, наверх! Личности всех выходящих тут же выясняют полицейские, так это обычно делается, а вот сообразительности задержать человека, который не выходит из подъезда, а, наоборот, как им кажется, вошёл, не хватит.
Мимо пробегали взволнованные полицейские. Сэм вежливо сторонился. Как он и предполагал, никто не обратил не него внимание, недаром грабитель славился знанием человеческой психологии.
В результате ему удалось беспрепятственно подняться на крышу, а с неё перебраться на соседнюю. Потом – ещё, ещё и ещё дальше по крышам…
В результате этих манёвров он оказался на краю крыши какого-то дома, тогда как следующая располагалась метрах в четырёх ниже. Здание это выделялось своим жалким видом: по-видимому, власти готовились его снести, а потому давно не ремонтировали.
Сэм рискнул – да и ничего другого ему просто не оставалось! – повис на руках и спрыгнул… Болью отозвалось приземление. Рецидивист охнул, но через минуту уже поднялся. Прыжок обошёлся без последствий.
Разбил слуховое окошко и проник в грязный, заставленный различным хламом и старьём чердак, где на верёвках сушилось застиранное бельё. Даже самый вид его вызывал чувство физического отвращения приверженца высокой эстетики и любителя красивой жизни, каковым всегда считал себя Сэм Плятт.
С брезгливой гримасой принялся отыскивать выход и вскоре обнаружил его: люк из прочных деревянных плах оказался запертым изнутри и отпереть его отсюда было невозможно. Сэм понял это с первого взгляда, а последующие бесплодные попытки подтвердили первоначальную догадку.
Отчаяние перехватило горло рецидивиста…
+ + +
Инспектор полиции Билл Стенберг среди своих коллег был известен под прозвищем Шериф-неудачник. О его невезучести ходили легенды. Он давно махнул на всё рукой и жил, словно плыл по течению, не ожидая от судьбы ничего хорошего. А скоро, совсем скоро Билла отправят на пенсию и фанфар при этом он не услышит, это как пить дать. Полицейский вздохнул.
В эту минуту дежурный сообщил по рации, что на соседнем участке Джеффри Гриффитса произошло ограбление алмазной конторы Шондера, из сейфа которого похищена его знаменитая коллекция марок, в числе которых редчайшие марки мыса Доброй Надежды и индийская перевёртка. Приказал следовать на место происшествия.
Билл присвистнул от удивления и чувства острой зависти. Он был страстным филателистом и хорошо понимал огромную ценность украденных марок. Многое бы он дал, чтобы заполучить их в свою коллекцию…
Тут же спохватился и принялся чесать лысину: как же он выполнит приказ, ежели отпустил напарника по каким-то ему нужным делам, а сам зашёл к себе домой, где в данное время возился со своими марками, наиболее ценной среди коих была шведская марка с ошибкой в цвете. Но даже она не шла ни в какое сравнение с раритетами Шондера…
Билл поднялся, отложил кляссер и направился к выходу, терзаемый мыслью: где отыскать напарника? Как оправдаться, что сам он тоже покинул службу и оказался один?..
Он проходил мимо старого обшарпанного дома, когда из подъезда выбежала толстая негритянка с криками:
– Вор! Там вор! Он украл моё бельё!
– Вор? – оживился Билл, поняв, что судьба спасает его: он сможет сказать потом, что они с напарником занимались поимкой вора и никак не могли бросить это дело. – Ну, показывай, где там у тебя вор?
– Там, там! На чердаке! Я хотела забрать своё бельё, гляжу – он там. Я сразу же закрыла замок, не выпустила его» И сразу сюда!
Билл по грязной лестнице поднялся наверх, осторожно отпер ключом, вручённым ему женщиной, огромный висячий замок, приоткрыл крышку люка. В это время начал накрапывать дождь, капли которого сильно стучали по шиферу кровли, заглушая все прочие звуки. Пользуясь этим, полицейский тихо поднялся на чердак. Тщедушный воришка нервно срывал бельё и бросал вниз – так озлоблённый попаданием в ловушку Сэм Плятт давал выход своим чувствам.
«Ага, он намеревается собрать бельё в кучу и унести! – смекнул Билл. – Только я тебе этого не позволю!» Вслух внушительно пробасил:
– Стоять! Полиция!
Коротышка остолбенел, медленно повернулся, и рванулся было бежать, но точный удар в подбородок лишил его сознания, бросив на пыльный пол чердака. Полицейский удовлетворённо хмыкнул и внушительно расправил плечи: это тебе наука, мерзавец, команды нужно выполнять!
Вытащил наручники и принялся застёгивать на преступнике. Тут его осенила великолепная идея. Воришка выглядел чересчур жалким, на грозного преступника вовсе не походил, а такое впечатление он производить был обязан…
Билл отыскал среди застиранного белья бюстгальтер и трусики поприличнее и принялся распихивать по карманам лежащего в обмороке вора. Во внутреннем кармане оказалась пачка сигарет «Честерфилд». Покачал головой: «Ишь, какие курит, стервец!» Сам Билл даже запаха никотина не переносил. Смял пачку, показавшуюся ему пустой, и швырнул в разбитое окошко чердака на грязные листы шифера, затем запихнул в освободившийся карман бюстгальтер…
На улицу они выходили, пропихиваясь через кучку негров и латиноамериканцев самого жалкого вида. Могучий полицейский почти тащил тщедушного преступника, из карманов которого свисало ворованное бельё. Билл был весьма довольный собой: пусть другие ловят похитителей марок. Поймают или нет – это ещё вопрос, а он уже словил вора, пусть даже обычного воришку белья. Для отмазки сойдёт! А вот и напарник появился, как раз вовремя, по пути они обо всём договорятся, никто в отделении ничего не заподозрит.
Сэм Плятт находился почти в шоке, машинально переставляя ноги, оглушённый перспективой скорого обвинения в похищении застиранного женского белья. И ведь не признаешься, что на самом деле украл редчайшие марки, оцениваемые не в один миллион долларов. Он только повторял про себя: «Боже мой, какое невезение! Какое невезение!..»
Безнаказанное убийство
– Нет, убийство безнаказанно совершить невозможно, – сказал я. – тем более, остаться при этом вне всяких подозрений. К сожалению, сие из области фантастики. Даже и не говорите, не убеждайте, бесполезно!
– Ошибаетесь, Ульф, сильно ошибаетесь, – с улыбкой возразил мне Дэйв.
– Вы хотите сказать, что?.. Нет, вы шутите с такими вещами!
– Вовсе не шучу. Даю вам слово.
– Серьёзно? И вы можете мне помочь… ну, сами знаете в чём?
– Конечно. Разумеется, ежели вы проявите определённую твёрдость и волю.
– Я дошёл до крайности и готов на всё, что поможет мне получить Кэт. Но за убийцу она замуж не пойдёт, а безнаказанно физически устранить конкурента – враз и навсегда! – невозможно. Увы!
– Возможно, мой друг, возможно.
– И как? Вы это знаете?
Дэйв закивал:
– Знаю, и помогу вам.
– Но почему?
– Вы же мой друг, Ульф, и мне нестерпимо больно видеть, как вы жестоко мучаетесь.
– А мне казалось, что вы больше дружите с Жаном.
– Это вам только казалось, Ульф, только казалось. Мы же светские люди, вынуждены держаться в рамках условностей, а он мне, признаюсь, отвратителен: предельно высокомерен, спесив и заносчив. А вот вы – иное дело. К вам я, напротив, питаю лучшие чувства. Вы с Кэт составите блестящую пару. Это моё искреннее мнение.
В порыве признательности я крепко пожал руку Дэйву…
До знакомства с Кэт Конвэй я даже не представлял, что бывают такие девушки. Настоящая фея: пленительная, нежная, умная, необыкновенно красивая. Плюс обаяние увесистых миллионов её отца, крупного банкира, чьей единственной дочерью она была.
Оказалось, что Кэт уже имела поклонника – адвоката Дэйва Мерксона, но я его тут же отодвинул на задний план. Ещё бы, с моей внешностью это было совсем нетрудно. Заметную роль сыграла и моя слава одного из лучших игроков местной футбольной команды «Денверские дьяволы». Так что адвокат больше на руку и сердце девушки уже не претендовал. Позже в разговоре со мной он сказал, что обиды не таит, ибо понимает моё явное превосходство во всём. Значит, такова Божья воля, а с ней не поспоришь. Хорошим человеком оказался Дэйв, мы с ним даже со временем подружились.
А вот наши поначалу безоблачные отношения с Кэт осложнило её знакомство на каком-то светском рауте с Жаном Манклифом, довольно известным киноактёром. Он сразу принялся рьяно ухаживать за ней, вкладывая в это всё своё артистическое умение. Я понял, что имею дело с серьёзным соперником. Очень серьёзным, что я хорошо понимал.
Кэт никому из нас предпочтения не отдавала. Я замечал, что она украдкой сравнивает нас, хмурит свой красивый лобик. Видимо, размышляет, но никак не решается сделать окончательный выбор.
В результате я дико злился, весь кипел, чуть не плевался кипятком, проклиная этого актёришку, готов был его убить. Ах, если бы не он, то девушка бы уже, несомненно, согласилась выйти за меня замуж! Какая досада!
Появлялся иногда у Кэт и Дэйв, но уже только на правах друга. Мы с ним сблизились, всё чаще проводили вместе время. Бывал адвокат и у Жана, но лишь в силу светских условностей, как позже объяснил он сам.
Всё чаще у меня стала появляться навязчивая мысль подстроить сопернику автокатастрофу, нанять киллера или избавиться от него ещё каким-либо способом. Даже во сне нередко видел, как расправляюсь с ним тем или иным способом. Потом просыпался и жалел, что это не наяву…
Как-то я признался в этом Дэйву. Посетовал, что невозможно совершить подобное и остаться незаподозренным. В ответ же неожиданно услышал: ошибаетесь, такое очень даже реально.
– Как же можно безнаказанно убить человека?
– Человека убить трудно, а вот Жана Манклифа – можно, – ответил Дэйв.
– Не понимаю вас, объясните. Не понимаю. Какая же разница между обычным человеком и актёришкой?
– Вы знаете, Ульф, что он видит в вас опасного соперника, и потому смертельно ненавидит. Это поможет убедить его в мысли, что вам двоим тесно в одном городе, вообще в этом мире, и тогда можно предложить дуэль…
– То же самое убийство! Оставшегося в живых отправят за решётку, и Кэт будет для него навсегда потеряна. Нет, ни за что!
– Описанное вами произойдёт после обычной дуэли, – тонко улыбнулся адвокат, – я же предлагаю совсем иную.
– Какую дуэль вы имеет в виду?
– Уговорим его сделать так: приготовим коктейли, в один из них положим яд. Вы оба пишите записку о том, что добровольно уходите из жизни, просите никого в этом не винить, а потом одновременно выпиваете содержимое бокалов… Оставшийся в живых своё письмо заберёт и уничтожит. Оставшееся послужит доказательством типичного самоубийства, полиция ничего не заподозрит, подобное в мире совсем не редкость.
– Жан вряд ли согласится на это. Да и мне, честно говоря, не хотелось бы умирать от яда. Бр-р, отвратительная смерть!
– Я думал, что вы догадливее, Ульф. Напрягите свои мыслительные способности.
Я вопросительно поглядел на адвоката.
– Увы, ничего в голову не приходит. Объясните.
– Чтобы никто из вас не ведал, в каком напитке будет яд, его должен положить кто-то другой, третий. Им буду я, и я дам вам знак, какой фужер брать. Он будет без яда. Вам совершенно ничего не грозит.
Не сразу, но, поразмыслив, я одобрил идею.
– Теперь она мне нравится куда больше, Дэйв, вы это хорошо придумали! Только бы уговорить этого поддонка, только бы он согласился!
– Беру это на себя, – заверил адвокат, – он не ведает о моих истинных чувствах, не знает, что мы с вами уже давно друзья. Он не менее страстно влюблён в Кэт, но понимает, что ваши шансы, как минимум, не меньше его. Другим способом он заполучить её не сможет. Думаю, он захочет устранить вас и рискнёт на дуэль.
– Дэйв, вы считаете, что мои шансы предпочтительнее, может, не стоит его убивать? Кэт может выбрать меня и без этого.
– А это решайте сами. Я наблюдал за Кэт: да, к вам она относится с чуть большей симпатией и я рад за вас… Впрочем, я могу и ошибаться, кто может разобраться, что происходит в сердце молодой девушки! Тем более, нет ничего постоянного! Жан же, я слышал, снимается в новом фильме, где у него отличная роль. Ему уже заранее прочат за неё Оскара, и его слава после этого приза взлетит до небес. Женщины любят победителей, вы это хорошо знаете.
Испуганный потерей Кэт, я сжал кулаки, чуть не заскрипев зубами. Именно в этот миг я решил идти до конца решительно и бесповоротно:
– Умоляю тебя, Дэйв, уговори его, я должен избавиться от этого негодяя! Я хочу его смерти! Нужно от него избавиться.
– Не сомневайтесь, приложу все силы, Ульф, я на вашей стороне, я ваш друг! Хорошо понимаю ваши чувства и целиком разделяю их. Кэт должна стать вашей, сделаю всё, что только смогу…
И адвокат сдержал своё слово: добился от моего соперника согласия на встречу, дабы обсудить нашу проблему. Позже, якобы случайно, явился и адвокат. Меня поразило, сколь мастерски он скрывал дружеские чувства ко мне. Временами казалось, что он таковых больше испытывал в отношении актёришки. Наверное, делал это намеренно, усыпляя его бдительность.
В разговоре с Жаном мы пришли к единодушному согласию, что один из нас должен уйти, и лучше всего – навсегда. Мы сошлись на середине комнаты лоб в лоб, готовые на смертельную схватку.
Дэйв решительно встал между нами и заявил, что в равной степени уважает нас обоих и никакого поединка-драки не допустит, ибо у одного противника явное физическое превосходство: он имел в виду меня. Действительно, я бы справился с противником одной левой. Адвокат «порекомендовал» найти иной способ… И, словно бы только что это придумал, изложил свой план с ядом. Для вида поколебавшись, я согласился. В конце концов, согласился на такого рода дуэль и мой соперник: мол, я не против, согласен.
