Александр Абалихин
Творцы грёз
Вечером Сергей решил заехать к Овсянникову.
Дверь открыла Людмила Григорьевна.
– Заходи, Сергей. Только, пожалуйста, говорите тише. Сын спит в своей комнате, – попросила мама Олега.
– Не могу дозвониться весь день. Что с ним? – спросил Юрчиков, проходя в гостиную.
– Я отключила домашний телефон, чтобы звонки не беспокоили Олега. У него под утро прихватило сердце.
– Сердце?! Он же ещё молодой! – изумился Юрчиков.
– Сама удивляюсь, – развела руками Людмила Григорьевна. – Днём приходил врач и сделал ему укол. Доктор сказал, что опасности для жизни нет, но ему нужен покой.
– Его комната пропахла красками. Может, ему это вредно?
– Я постоянно проветриваю его комнату. Масляной краской уже почти не пахнет. В последнее время он чаще акварелью пишет картины или карандашом делает наброски. Только теперь он мало ест. Приготовишь ему ужин, а он отмахнётся – мол, некогда!
Тут из комнаты послышался голос Олега:
– Мама, кто пришёл?
– Это Сергей, – ответила Людмила Григорьевна.
Юрчиков зашёл в комнату Олега, который лежал на кровати под одеялом.
– Привет! Ты что это вздумал болеть? – спросил Юрчиков, усаживаясь на стул возле кровати.
– Да я не серьёзно заболел. Так, немного сердце заломило. После укола боль прошла. Сейчас хорошо себя чувствую. Я знаю, что и у тебя сердце пошаливает.
– Наверно, это из-за того, что я вижу тревожные сны
– И меня расстроил сегодняшний сон. А ты случайно не видел, чем закончился поход к океану юных влюблённых зензибов? – поинтересовался Овсянников.
– Видел, – сказал Юрчиков и тяжело вздохнул. – В моём романе не такой печальный конец.
– Но судьба юных зензибов изменилась в худшую сторону. Может, ты сможешь что-то изменить. Мне кажется, что существует мистическая связь между твоим романом, нашими снами и реальной жизнью на Бригде.
– Я тоже думал об этом.
– Ведь ты не допустишь, чтобы зензибы, столько пережившие ради своей любви, умерли на том островке? – с надеждой спросил Овсянников.
Юрчиков долго молчал.
– Но ведь события, которые мы видели в своих снах, уже произошли. И я не в силах ничего изменить.
– Но ведь это ты придумал тот мир. Почему же теперь ты умываешь руки?
– А разве благостная концовка, которую я написал, будет сильнее той, которую мы видели в наших снах?
– Неужели ты решил переписать хороший финал? – ужаснулся Овсянников.
– Да. Ведь на Бригде всё уже произошло.
– Тебе не жаль Ирмона и Кризильду? – поразился Олег.
– Ещё как жаль!
– Неужели события на Бригде произошли наяву, а не во сне? – прошептал Овсянников.
– Когда ты поправишься, сделай иллюстрации к новой концовке моего романа.
– И я должен изобразить на красивом острове два скелета несчастных юных зензибов, мечтавших о любви и счастье?
– Почему же обязательно скелеты? Пусть это будут живые влюблённые зензибы, сидящие в обнимку на берегу и грезящие о вечной любви и счастье.
– О счастье, которое так и остаётся всего лишь несбывшейся мечтой?
– Пусть так… Но это лучше, чем серая жизнь без грёз о прекрасном!
Овсянников надолго задумался, а потом сказал:
– Пожалуй, я сделаю иллюстрации к финалу твоего романа.
– Тебе прислать по электронной почте текст? – спросил Юрчиков.
– Зачем? Ведь мы видели одинаковый сон.
– Тогда я пойду, – сказал Сергей.
– Иди. Тебе завтра на службу. А я с утра примусь за работу.
– Смотри, не переусердствуй! Здоровье надо беречь.
Друзья попрощались.
Юрчиков вернулся домой в полночь, когда жена и сын уже спали. Сергей лёг в кровать и сразу же заснул. В эту ночь впервые за последние несколько недель ему ничего не приснилось.
Глава 3. Борцы с умом
Очередной день на службе начался с того, что Юрчикова пригласил к себе начальник юридического отдела капитан Шалавин. Это был своеобразный человек. Его бесцветные глаза выражали брезгливость по отношению ко всем людям, кроме начальников. По коридорам он ходил странно – вскидывая плечи и дёргая руками.
В кабинете начальника юридического отдела Юрчиков застал Смирнова.
– Не буду я перед ним извиняться! – исподлобья взглянув на вошедшего Юрчикова, воскликнул раскрасневшийся Смирнов.
– Присаживайтесь, Юрчиков. Я вызвал вас по поручению полковника Заразина, – сообщил Шалавин. – По управлению распространяются слухи, что вас с Амбаровым оговорил Смирнов.
– Это так и есть. Я готов подать о случившемся рапорт через секретариат.
– Не надо подавать рапорт. Я попытаюсь уладить ваш конфликт с полковником Смирновым. Вы же понимаете, в этот ответственный момент, когда начальнику Управления вот-вот должны присвоить звание генерала, не в его интересах выносить сор из избы. И вот Заразин лично просил меня разрешить ситуацию, – вкрадчивым голосом произнёс Шалавин.
– Так начальнику уже два года присваивают звание генерала, и долго ещё будут присваивать, пока им не займутся соответствующие специалисты по выявлению, мягко говоря, недостатков.
– Да что вы такое говорите, – тихо и без эмоций проговорил Шалавин, оглянувшись на окно. – Не усугубляйте своё незавидное положение. Ведь вас теперь могут уволить по отрицательным мотивам. Но вы должны понять, что полковник Заразин хочет сделать лучше для нас всех.
– Я не привык врать. Смирнов вёл себя неадекватно. Он оговорил меня и капитана Амбарова, – заявил Юрчиков.
– Он издевается! – вскричал пожарный. – Видите ли, я неадекватно себя вёл! Он считает меня психом, а вы ещё хотите, чтобы я перед ним извинился. Я его не оговаривал. Он поджигал мусор!
– Юрчиков, действительно, зачем вы возводите напраслину на полковника Смирнова? Он адекватный человек и не оговаривал вас, – елейным голосом произнёс Шалавин, одёргивая пожарного за рукав.
– Да! Зачем возводить напраслину?! Вы что, не видите, кто я? Я – полковник! – истерично закричал Смирнов
Юрчиков встал и вышел из кабинета. В коридоре он встретился с Амбаровым.
– Привет! Слышал, что сегодня сдача зачётов по физподготовке? – сообщил Амбаров.
– Вот обрадовал! – мрачно произнёс Сергей.
– Результаты будут учитываться на аттестации.
– А ум на аттестации не будет учитываться? – спросил Юрчиков.
– Неужели не ясно, что нашим борцам с умом сообразительные сотрудники не нужны. Какому начальнику понравятся подчинённые, которые умнее их, – сказал проходивший мимо полковник Корольков.
– Корольков прав. В холле центрального корпуса висят фотографии наших начальников с надписью: «Наши лучшие сотрудники». Какие у них неприятные лица! Самые настоящие борцы с умом. И надпись над их фотографиями должна быть другая, – сказал Амбаров.
– Какая же? – вяло поинтересовался Юрчиков.
– «Их разыскивает совесть. По ним плачет справедливость».
Амбаров усмехнулся, а потом помрачнел, вспомнив про зачёты по физподготовке.
– И всё-таки пойдём сдавать нормативы. А то потом придерутся на аттестации, что мы не сдали зачёты по физкультуре. Пойдём в спортзал! – настаивал Амбаров.
– На меня спортивная форма не налезет. Она уже давно в моём кабинете в шкафу пылится. Да и со здоровьем у меня проблемы.
– Ладно. Ты как хочешь, а я пойду в спортзал. А ты хотя бы из медпункта принеси справку об освобождении от физических упражнений, а то тебя внесут на аттестации в «чёрный список», – предупредил Амбаров.
– Я так и сделаю. Не в моём возрасте, и не с моим высоким давлением заниматься физкультурой.
Юрчиков направился в медпункт, где получил справку об освобождении от занятий физкультурой.
В это время Амбаров уже приседал, крутил педали велотренажёра и подтягивался на перекладине. В итоге запыхавшийся он удостоился похвалы ответственного за физподготовку капитана Циркланова:
– Здорово! Молодец!
И тут Амбаров побледнел и схватился за сердце. Он доковылял до скамейки и осторожно сел на неё.
В это время в спортзал зашёл Юрчиков.
– Серёга, не вздумай повторять за мной! – прохрипел тяжело дышавший Амбаров. – Можешь протянуть ноги.
– Я внял твоему совету и принёс справку, – сказал Сергей.
В это время к ним подошёл Циркланов и спросил:
– Почему вы не в форме? – строго спросил ответственный за сдачу нормативов.
– У меня есть справка об освобождении от физподготовки, – с едва скрываемым восторгом сообщил Юрчиков, протягивая спасительный документ Циркланову, который, нахмурившись, взял справку.
В этот момент раздался грохот. Майор Прапорщиков, пытаясь совершить переворот на турнике, рухнул на мат.
Во время выполнения упражнения он выпустил перекладину из рук. Хаотично размахивая руками, Прапорщиков на несколько мгновений завис над турником, а потом рухнул на мат. Распластавшись, майор Прапорщиков неподвижно лежал, нелепо раскинув руки и ноги.
Циркланов деловито склонился над поверженным майором, взял его руку и прощупал пульс.
– Жить будет! – сказал Циркланов и отпустил руку Прапорщикова, которая безвольно упала на мат.
Вскоре Прапорщиков зашевелился
Амбаров посмотрел на него и сказал:
– Если пройду аттестацию, в следующий раз обязательно запасусь справками.
Вечером Юрчикова вызвал к себе полковник Заразин.
Юрчиков думал, что разъярённый Заразин снова заведёт разговор о дымящемся мусорном контейнере, однако первый заместитель начальника Управления ехидно улыбнувшись, поинтересовался:
– Вы прослушали на прошлой неделе лекцию о повышении ответственности сотрудников за нарушение правил дорожного движения?
– Прослушал, – ответил Юрчиков.
– А вам известно, чем занимается ваш подчинённый Милороев и где он сейчас? – спросил Заразин.
Долговязый темноволосый сотрудник устроился в Управление по знакомству. К своим тридцати годам он уже переменил восемь мест службы. При этом ему без проблем удалось дослужиться до майора. Полгода назад тридцатилетнего лоботряса с бессовестными чёрными глазами перевели в отдел, возглавляемый Юрчиковым.
Сергей мучился с этим сотрудником. Милороеву было нельзя ничего поручить. Он часто нарушал дисциплину, но ему всё прощалось. Применить меры воздействия к нему было невозможно из-за покровительства начальника Управления. Таких сотрудников в Управлении было немало, и на их неподобающее поведение их начальники старались закрывать глаза. Однако сейчас Заразин решил поиздеваться над Юрчиковым.
– Вы хотите знать, чем занимается Милороев? – переспросил Юрчиков.
– Да! Чем он занимается? И где он сейчас?! – победоносно посмотрев на Юрчикова, произнёс Заразин.
– В настоящее время майор Милороев выполняет конфиденциальное поручение начальника Управления, – отрапортовал Юрчиков.
– Так вот, пришло письмо из суда. Ваш подчинённый Милороев девять раз пересёк двойную сплошную линию, – сообщил Заразин. – Вы представляете, сколько раз майор пересёк эту чёртову линию!
– Будь моя воля, я бы Милороева вообще не принимал на службу. Но ведь он пересекал двойную сплошную линию на своём джипе в свободное время, – сказал Юрчиков. – Я не понимаю, причём здесь я? Он взрослый человек и должен сам отвечать за свои проступки.
– Ах, вот как! – побагровел Заразин. – Нет, вы ответите за поведение Милороева! Как вы проводите работу с личным составом? Что вы сделали, чтобы предупредить девятикратное пересечение Милороевым на треклятой линии?
Юрчиков огорчился, что ему ещё придётся отбиваться от нападок руководства из-за великовозрастного бездельника, который, в отличие от не имевшего автомобиля Сергея, ездил на крутом джипе.
– Я проводил с ним воспитательные беседы и даже беседовал у него дома с его родителями, – нагло соврал Юрчиков.
– Что?! Вы встречались с отцом Милороева? С самим отцом? Да вы хотя бы знаете, кто его отец?! – заорал Заразин.
– Вам тоже не мешает об этом помнить, – продолжал наглеть Юрчиков. – Разве вы не знаете, что отца майора Милороева лучше не трогать?
– А я вас трону, Юрчиков! Ещё как трону! – угрожающим тоном произнёс Заразин. – Вы хотя бы понимаете, что такое девять раз пересечь двойную сплошную линию?!
– Понимаю, – кивнул Юрчиков. – Скажите, судья не пишет, Милороев за один заезд пересёк эту линию или пересекал её в течение нескольких дней?
– Судья об этом ничего не пишет.
– Если он пересёк сплошную линию…
– Двойную сплошную, – уже спокойным голосом поправил Заразин.
– Если он пересекал двойную сплошную линию девять раз во время одной поездки, это значит, что он был в это время не совсем трезв, – завершил мысль Юрчиков.
– А! Вот вы и попались! Он ещё у вас и пьёт! – обрадовался полковник Заразин.
– У меня он не пьёт. Я с ним даже не ем за одним столом, – возразил Юрчиков.
– И, тем не менее, вы не проводите с ним воспитательную работу! – радостно сообщил Заразин. – Вы пустили на самотёк работу с личным составом. Ведь вы наверняка лжёте, что побывали дома у Милороева! Вы вообще не ездите по квартирам своих сотрудников, как положено, и соседей не опрашиваете. Вы же должны знать, как живут ваши подчинённые, какие книги читают, какое у них хобби. Вам надлежит знать, как и с кем ваши сотрудники и сотрудницы… Ну, в общем вам необходимо знать распорядок свободного времени ваших сотрудников. Подготовьте отчёт о работе с личным составом за год.
– Он лежит в сейфе у начальника отделения, – нашёлся Юрчиков.
– Ничего не собираюсь слушать! Чтобы через час отчёт был у меня на столе! Я сделаю всё, чтобы вы не прошли аттестацию, – пообещал Заразин.
– Я раньше уволюсь. Противно работать под началом борцов с умом, – устало сказал Юрчиков.
– Что вы сказали? Какие борцы сумо? – не расслышал Заразин.
– Я сказал, что вы вместе с начальником нашего Управления – борцы с умом, – спокойно сказал Юрчиков.
– Да как вы смеете так говорить! Вы меня и Свитко имеете в виду?! – всё больше распалялся Заразин.
– Кроме вас в Управлении таких личностей хватает.
– Ах, вот как! – Заразин нервно задышал, хлопая ртом, словно вытащенный на берег карась. – Да я вас уволю за хулиганство при исполнении служебных обязанностей! Уволю задним числом, чтобы стажа не хватило для пенсии.
– А мне всё равно, хоть задним, хоть передним числом увольняйте, – хладнокровно сказал Юрчиков.
– Вон отсюда! – прохрипел Заразин и снова потребовал:
– Отчёт о работе с личным составом должен быть у меня на столе через час! И мне не важно, где вы его возьмёте.
Юрчиков направился в свой кабинет.
Не успел Сергей сесть за стол, как в дверь постучали.
– Разрешите зайти? – послышался голос Милороева.
– Заходи, – ответил Юрчиков.
– Заразин вас из-за меня вызывал? – зайдя в кабинет, поинтересовался Милороев, у которого был прекрасный нюх на возможную опасность.
– Откуда ты узнал, что Заразин меня вызывал по твоему вопросу? – поинтересовался Юрчиков.
– Так я ведь слышал, как он на вас в своём кабинете орал.
– Подслушивать плохо
– Плохо быть не в курсе дел.
– Как же ты мне надоел! Столько хлопот из-за тебя! Ну как тебя угораздило сплошную двойную линию девять раз пересечь?
– Так ведь я её девять раз в разные дни пересекал, – усмехнулся Милороев.
– У тебя хобби такое?
– Чего? – не понял Милороев.
– Увлечение у тебя такое – гонять на джипе?
– Есть у меня такое увлечение, – довольно заулыбался Милороев. – Это я так самовыражаюсь.
– А ты не пробовал самовыражаться другим способом – мог бы увлечься шахматами, поэзией, музыкой или, к примеру, разведением аквариумных рыбок.
Милороев с удивлением посмотрел на Юрчикова а потом спросил:
– Насчёт аквариумных рыбок вы не пошутили?
– Почему я должен шутить? – удивился Юрчиков.
– Просто насчёт аквариумных рыбок сейчас после случая с аквариумом начальника Управления все шутят. А, между прочим, сотрудники в мужской туалет на третьем этаже до сих пор боятся заходить, хотя пираньи в толчке долго не могут жить.
– Это ещё почему? – едва сдерживая смех, спросил Юрчиков.
– Да потому что пираньи мясом жертв должны питаться, а не дерьмом. Так что начальникам, у которых на третьем этаже кабинеты, аквариумные пираньи не угрожают. Но они, всё равно, боятся. Говорят, руководство подумывает, чтобы вообще закрыть тот туалет.
– Ну, хватит болтать о всякой ерунде! Лучше запоминай, что надо говорить, если тебя вызовет Заразин. Скажешь, что я тебя неоднократно навещал и проводил с тобой беседы по правилам дорожного движения.
– Да не стану я Заразину ничего отвечать! Я к нему не пойду. Ну, его… – махнув рукой, произнёс Милороев.
– У меня давление из-за тебя подскочило. Уходи, Милороев, – потребовал Юрчиков.
Милороев вышел с гордо поднятой головой, а Сергей направился в медпункт.
– Что, снова давление поднялось? Таблетку, что утром вам дала, не помогла? – участливо спросила пожилая докторша, которую сотрудники прозвали Кряковной.
Она постоянно вздыхала и произносила слова скрипучим голосом, словно крякала. Это была добрая темноглазая седая старушка, которая могла измерить давление, снять кардиограмму, сделать укол и дать лекарства, а самое главное, имела право выписать освобождение от службы или направление в поликлинику.
– Таблетка не помогла. К начальнику сходил, с подчинённым переговорил, и теперь голова раскалывается от боли, – пожаловался Юрчиков.
Кряковна измерила у него давление и покачала головой.
– Даже не знаю, что делать? – развела руками Кряковна. – С таким высоким давлением вас надо серьёзно лечить. Но выписать направление в ведомственную поликлинику я не могу.
– Почему? – удивился Юрчиков.
– Заразин меня час назад к себе вызвал и распорядился освобождение никому не давать, направления не выписывать. Он сказал, что все сотрудники должны сдать зачёты по физподготовке.
– А вы кому давали клятву – Заразину или Гиппократу? – поинтересовался Сергей.
Кряковна молчала, нервно теребя в руках медицинскую карту Юрчикова.
– Но ведь вы подчиняетесь руководству ведомственной поликлиники, а не Заразину! – воскликнул Юрчиков.
– Да вы успокойтесь! А то вон как раскраснелись! – проскрипела Кряковна.
– Как же я теперь успокоюсь! – воскликнул Юрчиков.
– Не шумите, пожалуйста! – озираясь на закрытую дверь, попросила Кряковна.
– Я буду шуметь! – пообещал Юрчиков.
– Ладно. Я выпишу вам направление в ведомственную поликлинику. Только, пожалуйста, доберитесь туда живым! – попросила Кряковна и дрожащей рукой стала выводить каракули на справке, а потом поставила в углу печать.
Юрчиков взял справку и, поблагодарив Кряковну, вышел из кабинета.
– Что же это я? Совсем растерялась. Давайте я вам хотя бы инъекцию сделаю! – спустя минуту крикнула вслед пациенту докторша.
Однако Юрчиков уже не слышал её.
Кряковна осталась сидеть неподвижно, словно сама не веря, что всё же решилась на тихое восстание против Заразина и выписала направление в поликлинику.
Юрчиков направился к проходной. Чтобы его не донимали телефонные звонки, он отключил мобильник. В тот день полковнику Заразину так и не удалось увидеть отчёт Юрчикова о работе с личным составом.
Юрчиков добрался до поликлиники и попал на приём к терапевту. Полная кареглазая темноволосая женщина средних лет измерила ему давление, выписала ему освобождение на три дня от службы и направила на диспансеризацию.
– Вам необходимо пройти десять врачей, – объявила врач.
– Может, я потом их пройду, когда поправлюсь? – спросил Юрчиков.
– У вас должны быть все необходимые записи в медицинской карте.
– Зачем больного человека гонять по врачам? Всё равно от диспансеризации нет никакого толка.
– Вы нас, врачей, обижаете… Сейчас начните проходить специалистов. Пройдите сегодня хотя бы невролога, психиатра и окулиста, – предложила врачиха, протягивая Юрчикову карту.
– Хорошо, – согласился Сергей.
Очереди к психиатру не было, и Юрчиков зашёл в кабинет.
За столом сидел темноволосый худощавый врач в белом халате и в чёрных очках.
– Заходите. Присаживайтесь, – пригласил пациента психиатр..
– Я прохожу диспансеризацию, – сказал Сергей, передавая врачу карту.
– Это прекрасно, – безучастно произнёс психиатр и поинтересовался:
– Вредные привычки есть?
– Нет, – ответил Юрчиков.
– Пьёте много?
– Я же сказал, что вредных привычек у меня нет.
– Так вы всё-таки считаете, что пьянство – это вредная привычка? – спросил психиатр.
– Конечно, – кивнул Юрчиков.
– Неужели совсем не пьёте? – как показалось Сергею, расстроено спросил психиатр. – Так вы совершенно не употребляете спиртных напитков?
– Нет.
– А о суициде подумываете? При вашей службе как о нём не подумывать-то?
– Да вы что?! – воскликнул Юрчиков.
– Вы нервничаете! – обрадовался психиатр.
– Нисколько, – стараясь сохранить хладнокровие, сказал Сергей.
– Вы не любите, когда вам задают неприятные вопросы?
– А кто это любит?
– Пси-и-и-хи, – растянув первую гласную, произнёс врач, и тонкие губы его растянулись в улыбке.
– Я не псих, – ответил Юрчиков и тут с ужасом почувствовал, что правое веко у него дёрнулось.
– А как вы считаете, терапевт, который вас ко мне направил – безжалостная женщина?
– Почему же она безжалостная?
– А разве нет?
– Она хорошо ко мне отнеслась.
– А я вот читаю карту и вижу, что у вас сейчас повышенное давление. А она вас ко мне направила. И вообще потребовала, чтобы вы прошли диспансеризацию. Каково вам с вашим высоким давлением ходить по поликлинике!
– Мне нравится ходить по поликлинике с высоким давлением.
Врач что-то записал в карту, а потом поставил свою печать.
– Можете идти. У меня больше вопросов к вам нет, – сказал психиатр.
Сергей направился к двери.
– А психика у вас всё же не совсем в порядке, Юрчиков, – произнёс врач.
Юрчиков оглянулся и, посмотрел на психиатра.
– У вас не всё в порядке с психикой, если вы всё ещё продолжаете служить в вашем Управлении.
– У вас здесь не лучше, – сказал Сергей.
– Не лучше, – вздохнув, согласился психиатр.
Юрчиков вышел из кабинета психиатра и приблизился к очереди, толпившейся у кабинета невролога.
– Куда лезете без очереди? – кричала толстая тётка в розовой кофте, пытаясь оттеснить своей грудью добрый десяток молодых лейтенантов от двери кабинета.
– Что за шум. Что происходит? – спросила вышедшая из кабинета невысокая сероглазая женщина в белом халате.
– Ишь, вздумали всем подразделением держать очередь! Один очередь занял, а с ним ещё десять человек пролезть к врачу вздумали. У, мордовороты! – потрясая кулаком, кричала толстая женщина.
– Если не смолкнете, к психиатру направлю! – пообещала докторша и захлопнула дверь.
Тут же дверь приоткрылась, и она сообщила:
– Кварцевание кабинета – полчаса.
Дверь захлопнулась.
– Как же! Кварцевание у них! Они с медсестрой чай пьют с тортом! – проворчала тётка в розовой кофте.
– Наверно, сегодня к врачу не попаду, – грустно сказал полный мужчина средних лет с короткой стрижкой.
Юрчиков решил не занимать очередь к неврологу и направился к окулисту.
Возле кабинета окулиста очередь была намного меньше, чем у невролога, а пациенты – намного спокойнее. Юрчиков занял очередь и сел в кресло.
Полный лысый мужчина в старомодных роговых очках что-то рассказывал светловолосой девушке в капитанской форме. Девушка хлопала длинными накладными ресницами и бесстрастно смотрела на него своими бездонными голубыми глазами.
– Лет десять назад в этой поликлинике приключилась жуткая история. Пришёл один мужчина на диспансеризацию. Ему окулист закапал в глаза жидкость, и тот сидел в очереди в ожидании проверки зрения, – рассказывал мужчина в роговых очках. – А потом его повели в кабинет, потому что он не мог идти сам, поскольку уже ничего не видел, поскольку врач закапала ему в глаза какую-то едкую жидкость, и он ослеп.
– Как это – ослеп?!– всплеснула руками блондинка.
– Полностью! Навсегда ослеп! – выпалил лысый мужчина.
Девушка вздрогнула.
– А что же врач? – испуганно спросила капитан-блондинка.
– А врача уволили, – махнул рукой мужчина. – Не сажать же за это человека!
– Да враньё это! Нехорошо, мужчина, слухи распускать, – осуждающе сказала пожилая добродушная женщина.
– Так об этом случае в газете писали… Это ещё что! – сказал мужчина в роговых очках. – Однажды в этой поликлинике стоматолог, когда удалял у меня зуб мудрости, сделал анестезию в сухожилие. Так я потом неделю жевать пищу не мог.
– Хватит! Не надо больше ничего говорить! – всхлипнув, попросила капитан-блондинка.
– Я тоже сейчас уйду, – заявила добродушная женщина.
– А чего вы собственно боитесь, девушка? – спросил лысый мужчина в роговых очках.
– Мне должны измерить давление глазного дна, – проговорила девушка.
– Это просто. Дунут из аппарата воздухом в глаз – и все дела! – успокоила её женщина в шляпке.
– Главное, чтобы они аппарат починили. А то, в прошлый раз я разговор врача с медсестрой слышал, что этот аппарат не прошёл поверку, – сказал мужчина в очках.
– А что это за проверка? – поинтересовалась капитан-блондинка.
– Не проверка, а поверка, – поправил её мужчина в очках.
– Ну и что же случится, если аппарат не пройдёт поверку? – спросила добродушная женщина в шляпе.
– К примеру, давление воздуха может повыситься и тогда – всё! – пояснил мужчина.
– Что значит: «Всё?» – спросила девушка.
– Дунут в глаз сжатым воздухом с излишним давлением, и глазное яблоко лопнет! – сказал лысый мужчина в роговых очках.
Из двери вышел пожилой мужчина в очках с огромными линзами и, проверяя перед собой дорогу тростью, медленно направился по коридору.
– Ну, вот, пенсионеру уже помогли, – весело сказал мужчина. – Теперь ваша очередь!
– Следующий! – послышался приятный женский голос из кабинета.
– Нет! Я не пойду, – сказала капитан-блондинка и упорхнула вдаль по коридору.
– Я тоже, пожалуй, в следующий раз к окулисту зайду, – сказала добродушная женщина.
– Что ж, тогда рискну я, – сказал довольный лысый мужик в роговых очках и прошмыгнул в кабинет.
Всё-таки Юрчиков прошёл окулиста, который сделал запись в карте, что у пациента повышенное давление глазного дна.
Поздно вечером Юрчиков вернулся домой.
– На тебе лица нет. Ты заболел? – спросила его Катя.
– Давление подскочило. Если бы ты знала, как я сегодня устал! – снимая куртку, проговорил Юрчиков.
Добравшись до дивана, Сергей, не раздеваясь, лёг на него, и заснул крепким сном без сновидений.
