Александр Абалихин
Творцы грёз

– Да ты что, Олег? Как же так можно?! – всплеснула руками Людмила Григорьевна.

– Она мне запрещает в моей комнате писать картины маслом. Если ей не нравится запах краски, пусть уезжает, – пожав плечами, сказал Овсянников.

– Ну, зачем тебе эти масляные краски? Олег, неужели ты не можешь писать картины акварелью или гуашью? – спросила мать.

– Нет. Я буду писать маслом! – упрямо заявил Олег.

– Тогда я уеду! Уеду и больше не вернусь! – застонала Варвара Григорьевна и, вытащив из кармана своей фиолетовой кофты платок, приложила его к глазам и принялась неестественно рыдать.

– Что ты, Варенька, как же так можно? – запричитала Людмила Григорьевна и замахала рукой на сына, предлагая ему уйти в свою комнату.

– Я хочу есть и пойду на кухню, – заявил Олег.

– Верно… Олег, ступай! – сказала Людмила Григорьевна.

– Да от тебя даже здесь воняет красками! У тебя вся одежда пропахла. Я сейчас потеряю сознание! – простонала Варвара Григорьевна.

– Тётя Варя, теряйте сознание, сколько хотите! – Олег махнул рукой и прошёл на кухню.

– Люда, чем занимается твой сын? Это же совершенно бесполезное занятие – рисование, – сказала Варвара Григорьевна. – На этом не заработаешь. Посмотри, сколько в Москве художников, и большинство из них не могут продать свои картины. Твой сын, поверь мне, плохо рисует. Ему надо было учиться.

– Хоть он и не учился, но пишет картины хорошо. У него талант, – сказала Людмила Григорьевна.

– Нет у него никакого таланта. Поверь мне, его ожидает нищета. Кто он такой? Таких арбатских художников пруд пруди.

Людмила Григорьевна побледнела и сухо произнесла:

– Варвара, завтра же утром уезжай! Я больше не хочу тебя видеть.

Варвара Григорьевна захлопала глазами, а потом зарыдала.

– Уезжай, Варвара! – повторила хозяйка квартиры.

– И уеду! – злобно сверкнув глазами, процедила сквозь зубы Варвара Григорьевна. – А ты здесь дыши мерзкими красками. Смотри, аллергию не заработай, сестрица! А твой сын будет нищим! Невезучий он у тебя. Какой он художник? Обыкновенный подсобный рабочий!

Варвара Григорьевна прошла в комнату, где она поселилась, и громко хлопнула дверью.

Людмила Григорьевна прошла в комнату сына и стала рассматривать незаконченную картину.

– Я верю – ему улыбнётся удача! – проговорила мать.

Она посмотрела в окно на росший во дворе тополь, ветви которого стучали по оконному стеклу. Вокруг рыжего фонаря закружились снежные хлопья.

– Мой Олег – талантливый, но пока неизвестный арбатский художник, – прошептала Людмила Григорьевна и, встрепенувшись, воскликнула:

– Ужин-то остыл! Надо подогреть котлеты и заварить свежий чай…

Юрчиков вернулся домой в плохом расположении духа.

– Катя, ужин готов? – повесив куртку на вешалку, спросил Сергей.

– Нет. Я сама недавно пришла с работы, – откликнулась Катя с кухни.

– Где сын?

– Денис пошёл в бассейн. Сегодня пятница. Ты забыл, что у него абонемент?

Сергей прошёл в кухню и сел за стол.

– Сейчас сосиски сварю, – засуетилась Катя.

– Глупо всё, как-то, получается, – пробормотал Сергей.

– У тебя неприятности на службе?

– Да. Меня могут уволить, – сказал Сергей.

– Тебе давно самому надо увольняться. У тебя появится больше свободного времени. Продолжишь писать фантастику.

– Я вот о чём подумал. У меня есть друг – Олег Овсянников. Он хороший художник. Что, если его попросить сделать несколько рисунков к моему роману?

– Переговори с ним. Хоть на полку красивую книгу поставим.

– Просто поставим на полку и – всё? – расстроился Юрчиков.

– Потом внуки прочитают твою книгу и удивятся, как сочинял их дед.

– У нас ещё нет внуков.

– Время быстро бежит, – сказала жена.

– Я обязательно завтра встречусь с Олегом и поговорю с ним об иллюстрациях к моему роману, – решил Сергей и принялся есть сосиски…

На следующее утро Юрчиков созвонился с Овсянниковым. Олег сказал, что ждёт Сергея во второй половине дня в воскресенье, когда он, наверняка, закончит свою очередную картину.

В воскресенье Юрчиков поехал в гости к Олегу.

Он зашёл в подъезд девятиэтажного кирпичного дома и на лифте поднялся на четвёртый этаж.

Юрчикова радушно встретили хозяева – Олег и его мать, которая предложила гостю пообедать.

– Спасибо. Я уже обедал, – отказался Юрчиков.

– Ты вовремя приехал. Я только что закончил картину. Пойдём, я тебе её покажу, – предложил Олег.

В комнате Овсянникова пахло масляными красками. К стене был приставлен холст, на котором был изображён аквариум с крупными серебристыми рыбами и ярко-зелёными водными растениями, стоявший на тумбе в окружении пальм в кадках.

– Аквариум похож на тот, который стоит в кабинете начальника Управления, – отметил Юрчиков.

– Позавчера мне довелось побывать в этом кабинете.

– Рыбы на картине, словно живые!

– Представь, эти рыбы ещё вчера действительно были живыми, а этот аквариум – целым.

– Что с ними случилось?

– Аквариум разбил вдребезги моим молотком сам Свитко, а рыб он приказал дежурному офицеру спустить в унитаз.

– Зачем? – удивился Юрчиков.

– Они с Заразиным искали подслушивающие устройства. Свитко подумал, будто аквариум у него на прослушке. Так что, рыбы, изображённые на этой картине уже мертвы, – грустно произнёс Овсянников.

– Жаль рыбок! Они – первые жертвы в борьбе с коррупцией в нашем Управлении.

– Свитко считал, будто эти рыбки – пираньи. Действительно они похожи на пираний. Между прочим, одна из них тяпнула за палец дежурного.

– Значит, в кабинете начальника Управления состоялась схватка между силами света, которые олицетворяли кусачие аквариумные рыбки, и силами тьмы в лице наших начальников.

– Похоже на то…

– Что ж, если ты завершил работу над картиной с героическими рыбками, то прочитай мой незаконченный фантастический роман. Названия я пока не придумал, – сказал Юрчиков и протянул Овсянникову флешку.

– Обязательно прочитаю. Наверно интересно писать фантастику?

– Очень. Я испытываю восторг, описывая придуманные миры. Порой мне кажется, что не только герои моих произведений, но и я сам присутствую в этих мирах. Кстати, я хочу тебя попросить сделать рисунки к моему роману.

– С удовольствием прочитаю и сделаю иллюстрации, – пообещал Овсянников.

Попрощавшись с Олегом и Людмилой Григорьевной, Сергей вышел на улицу и направился к метро по извилистым арбатским переулкам. От быстрой ходьбы у Сергея закололо сердце. Он положил таблетку под язык и немного постоял. Боль прошла, и он продолжил путь.

«Может, не дожидаясь аттестации, уволиться со службы и заняться творчеством?», – подумал Юрчиков, входя в продуваемый пронизывающим ветром, вестибюль старой станции метро «Арбатская»…

Утро понедельника в Управлении началось с переполоха.

По центральному административному корпусу распространилось зловоние, исходившее из расположенного на третьем этаже мужского туалета.

– Что это за вонища?! – закричал вбежавший в приёмную начальника Управления полковник Заразин, обращаясь к дежурному офицеру.

К несчастью для капитана Кузнечикова ему снова пришлось заступить на дежурство в понедельник.

– Не могу знать! – вскочив с места, выкрикнул капитан, у которого на правой руке был перебинтован указательный палец

– А кто должен знать?! Почему до сих пор не вызвали сантехника? – нахмурившись, спросил Заразин.

– Сегодня сантехник не вышел на работу. Он заболел, – сообщил капитан.

– Тогда вызови сотрудников хозяйственного отдела, а если никого не найдёшь – сам будешь устранять засор. Дожили! На этаже, где находится кабинет начальника Управления, вонища стоит, словно в сортире. Сотрудники стороной кабинет начальника обходят.

– Сотрудники всегда стороной его кабинет обходят, – заходя в приёмную, сказал заместитель начальника Управления по науке полковник Корольков – полный румяный голубоглазый блондин с аккуратной русой бородкой.

Его налитое мощное тело едва умещалось в форму. Незаурядные способности и природный ум позволили ему занять место заместителя по науке ещё при прежнем руководстве, а сейчас он томился от некомпетентности начальника и пришедших с ним в Управление остальных его заместителей, которых он называл «борцами с умом».

Корольков повёл носом и почти весело сказал:

– Что, загниваем?

– Похоже, вы этому радуетесь? – скривил губы Заразин.

– Начальник у себя? – спросил дежурного Корольков.

– Он задерживается.

– У нас что-то странное происходит, – сказал Корольков, усаживаясь в кресло возле окна. – На той неделе всё здание едким дымом пропиталось, а теперь из сортира несёт тухлой рыбой.

– Мне всё ясно! – воскликнул Заразин. – Эти два негодяя, поджигавшие мусорный контейнер, теперь специально устроили засор в туалете!

– О каких негодяях вы говорите? – спросил Корольков.

– Так вы не в курсе! Так вот, знайте – у нас появились сотрудники-поджигатели!

– Кто-то в контейнер бросил окурок? – предположил Корольков.

– Если бы окурок! Юрчиков и Амбаров умышленно подожгли мусорный контейнер. Их надо уволить, – пообещал Заразин.

– Так уж сразу и уволить! Может, сначала следует разобраться?

– Что там разбираться! У меня рапорт полковника Смирнова на столе лежит. Там всё ясно изложено, – сообщил Заразин.

– Так ведь всем известно, что наш пожарный – изворотливый подлец, – заметил Корольков. – Он лживый человек. Всё время рыщет по территории, чтобы на кого-нибудь донести.

– Как вы можете так говорить?! Это преданный руководству сотрудник! Он чрезвычайно нужный нам человек.

– Так вы полагаете, будто и засор в туалете устроили Юрчиков и Амбаров?

– Да. Наверняка, это сделали они. Или же у них здесь есть сообщники, – заявил Заразин.

– Какие ещё сообщники? – поморщился Корольков.

– К примеру, Иваникин!

– Иваникина который день нет на службе, – напомнил Корольков.

– Но ведь раньше не было засоров в канализации! – заметил Заразин и спросил:

– Кузнечиков, почему не принимаешь мер? Сейчас же вызывай того, монтёра, который был здесь в пятницу! – приказал Заразин.

– Слушаюсь! – закричал Кузнечиков.

Спустя несколько минут в приёмную зашёл Овсянников, держа в руках ящик с инструментами.

– Срочно прочистить канализацию в мужском туалете! – приказал ему Заразин.

– Я не сантехник. Это не входит в мои обязанности, – сказал Овсянников.

Тут из коридора послышался нечеловеческий вопль и в приёмную ворвался раскрасневшийся полковник Борзенко.

– Там рыба! – закричал он с порога.

– Какая рыба? – спросил Заразин.

– Крупная серебристая рыбина. Она сейчас плещется в унитазе. Я почувствовал её холодное прикосновение и, поднявшись, увидел её!

Корольков от души расхохотался и спросил:

– Откуда в сортире взялась живая рыба?

– Значит, она не сдохла… Она выжила! – в ужасе проговорил Заразин и посмотрел сверлящим взглядом на Кузнечикова.

– Я бросал в толчок дохлую рыбу, – произнёс побледневший дежурный.

– Вот он, сообщник тех злодеев, а, возможно, и самого Иваникина! – сказал Заразин, указывая рукой на Кузнечикова.

– Нет! – закричал капитан, словно его уличили в измене.

– Так это ты живую рыбу выпустил в унитаз?! – побагровел Борзенко.

– Это были пираньи из аквариума начальника Управления, – сообщил Заразин. – В пятницу одна пиранья дежурного за палец укусила. Видите, у Кузнечикова палец перебинтован.

– Что?! Пираньи?! Да они же могли меня… Они могли мне… Ты ответишь за это, капитан! – заорал Борзенко.

Кузнечиков переводил взгляд с погон одного разъярённого полковника на другого и мелко дрожал.

Овсянников заулыбался, а Корольков давился от смеха.

– Так вот откуда ты взял пираний, несчастный! – сказал Корольков, держась за свой круглый живот.

– Это рыбы из ак… ак… аквариума, – начал заикаться Кузнечиков.

– Но зачем ты их выпустил в унитаз? – перестав смеяться, поинтересовался Корольков.

– Свитко велел. Полковник Заразин при этом присутствовал, – пролепетал Кузнечиков.

– Молчи, капитан! Больше – не смей называть фамилии, – предупредил дежурного Заразин.

– В общем, это я аквариум чистил и нечаянно его разбил, – проговорил капитан.

– А пираний ты в сортир выпустил? Ай, молодец! – снова захохотал Корольков.

– Так вот почему везде тухлой рыбой воняет, – догадался Овсянников. – Видно, только одной рыбке удалось выжить, а в других унитазах рыбы подохли, и засор получился.

– А ну, капитан, живо вылавливай пиранью из толчка! – завопил Борзенко.

– Ты, Кузнечиков, в самом деле, иди в сортир и вытаскивай из унитаза пиранью, – перестав смеяться, сказал Корольков. – А то ведь так следующему посетителю и впрямь пираньи что-нибудь оттяпают!

– Да никакие это не пираньи были в аквариуме, – принялся защищать рыб Овсянников.

– А кто палец прокусил Кузнечикову? – спросил Заразин.

– Рыбы, и впрямь кусачие. Но настоящая пиранья оттяпала бы ему палец. Ну, а если это в самом деле, пираньи, то зачем вы дежурного заставляете в унитазе рыбу ловить? Чем он её поймает? – заступился за капитана Овсянников.

– Ты молчи! Ты вообще никто, монтёр! – прошипел Заразин.

– Может, Кузнечикову ещё и удочку дать, чтобы он сидел возле унитаза и ловил рыбу?! – закричал Борзенко.

Тут в коридоре послышались крики:

– Рыба! Рыба! Несите ведро!

– Вот ведро. Хватай её!

– Надо же! Она сама из толчка сиганула на пол, а потом в ведро запрыгнула.

Спустя несколько минут в приёмную ворвался подполковник Казачков, державший в руке ведро с водой, а за ним в дверях показалась уборщица.

– Ведро потом обязательно верните! – потребовала уборщица.

– Да я его сейчас же вам верну, – пообещал Казачков и обратился к Заразину:

– Разрешите выпустить рыбу в аквариум? Я знаю, у начальника Управления в кабинете стоит аквариум.

– Аквариума больше нет. А ведь вы, Казачков, сейчас поймали необычную рыбу! Возможно, оно – в ней, – тихо проговорил Заразин.

– Что в ней? – не понял Казачков.

Заразин не успел ответить, потому что в приёмную зашёл начальник Управления.

– Казачков, почему у вас в руках ведро? Что здесь происходит? И почему такой отвратительный запах стоит на нашем этаже? – недовольно спросил Свитко.

– Одна рыба всё же выжила, – сообщил Заразин, кивая на ведро.

– Как выжила? – прошептал побледневший Свитко.

– Я её увидел, когда она из унитаза выпрыгнула, – сообщил Казачков.

– Это она за Борзенко погналась, – сказал Корольков. – Я слышал, что пираньи, если уж выбрали жертву, то будут её преследовать везде, пока не поживятся плотью.

– Какой ещё плотью? – хмуро спросил Борзенко.

Корольков не ответил, а только махнул рукой и разразился хохотом.

– Так как аквариума нет, то эту рыбу некуда выпускать. Пусть в ведре плавает, – предложил Кузнечиков.

– Тогда я оставлю ведро с рыбой здесь, а вы другое ведро возьмите, – сказал уборщице Казачков и обратился к начальнику Управления:

– Разрешите идти?

– Идите, – кивнул начальник Управления.

Казачков и уборщица вышли из приёмной.

Свитко прошёл в свой кабинет. Спустя несколько секунд оттуда донёсся его возглас, похожий на сдавленное рычание. Затем послышался грохот.

Заразин, Борзенко и Кузнечиков бросились в кабинет начальника. Корольков перестал смеяться и проводил их удивлённым взглядом.

– На помощь! – послышался из кабинета крик Заразина.

Овсянников заглянул в кабинет.

– Да не ты нужен, а врач! – закричал Заразин.

Изумлённый Овсянников увидел стоявший на своём месте, среди кадок с пальмами, аквариум, в котором плавали серебристые рыбы, точь-в-точь такие же, которые жили в разбитом вдребезги аквариуме. Даже водные растения в нём были такие же – изумрудно-зелёные. Борзенко и Кузнечиков подняли с ковра начальника Управления и усадили его в кресло.

Свитко приоткрыл глаза и тихо спросил:

– Откуда здесь взялся этот проклятый аквариум и рыбы? Ведь он же разбился в пятницу!

– Дежурный! Откуда здесь взялся аквариум! Отвечайте! – потребовал Заразин. – Его здесь в пятницу вечером не стояло!

В это время Овсянников оставил ящик с инструментами в приёмной, занёс в кабинет ведро, выхватил из него вяло плававшую рыбу и бросил её в аквариум. Рыба вильнула хвостом и затерялась среди своих сородичей.

– А-а-а! – закричал Заразин.

– Зачем? – прошептал Свитко.

– Рыбку жалко. В ведре бы она сдохла, – объяснил Овсянников.

– Вон отсюда! – брызгая слюной, заорал на него Борзенко.

Овсянников собирался уйти с пустым ведром, но Заразин закричал ему:

– Стоять! Молчать! Отвечать!

– Что вам угодно? – спросил Овсянников.

– Молчать! Отвечать! Стоять! – снова закричал Заразин.

– Прекратите на меня кричать, – потребовал Овсянников. – Я вольнонаёмный служащий, а не офицер.

Заразин, а заодно с ним Свитко и Борзенко задохнулись от переполнявшей их злобы.

В кабинет зашёл Корольков.

– Как я понял, у вас тут появился новый аквариум? – спросил Корольков.

Свитко и Заразин хмуро смотрели на аквариум. Борзенко испепелял взглядом Овсянникова.

– Я уже просмотрел журнал в приёмной. Дежуривший в субботу майор Васильков сделал запись, что в девятнадцать часов приехали сотрудники из нашего министерства и других ведомств. Они установили и оборудовали аквариум. Прибыли даже генералы. Васильков не мог не впустить их в ваш кабинет. Там записано, что этот аквариум и рыбы – подарок к полувековому юбилею нашего Управления.

– Ты почему сразу не прочитал записи в журнале, бездельник? Ты почему молчал до сих пор?! – накинулся на Кузнечикова Заразин.

– Откуда в Управлении стало известно, что в пятницу мой аквариум разбился? – едва шевеля губами, спросил Свитко и залпом выпил стакан воды, который ему поднёс Борзенко.

– Просто вам решили сделать подарок, – сказал Корольков.

– Какой же это подарок? Это прямой намёк, что они меня так просто не оставят. Они узнали, что аквариума больше нет и тут же прислали новый. Мы с вами под колпаком! – проговорил Свитко.

– Монтёр, лови сейчас же рыбу, которую ты выпустил в аквариум! – приказал Заразин Овсянникову.

– Вы бы лучше рыбок покормили, а то когда они голодные, то злые. Ещё покусают вас, – сказал Овсянников и вышел из кабинета.

– Нельзя брать на работу гражданских сотрудников. Всех вольнонаёмных служащих – уволить! Зачем их на работу брали? – с негодованием сказал Борзенко.

– Так ведь вольнонаёмных работников ещё прежнее руководство набирало согласно штатному расписанию, – заметил Заразин.

– Надо исправлять ошибки прежнего руководства, – назидательным тоном произнёс Борзенко.

– Да о чём это вы тут рассуждаете? Лучше подскажите, что теперь делать с рыбами и новым аквариумом? – спросил Свитко.

– Да взять молоток и снова по нему стукнуть! – предложил Заразин.

– Теперь это невозможно. Это подарок вышестоящего руководства, – вздохнул Свитко. – К тому же сразу станет понятно, что мы хотим избежать прослушивания.

– Можно общаться в моём кабинете, и там проводить все конфиденциальные совещания, – предложил Борзенко.

– Думаю, что и ваши кабинеты тоже под контролем, – скривив губы, произнёс Свитко.

– Давайте будем в коридоре все вопросы решать, – предложил Заразин.

– Может, туда ещё и стол мой вынести, чтобы всё сотрудники надо мной ржали! – разозлился Свитко и вышел в коридор.

Борзенко и Заразин последовали за ним. Корольков вернулся приёмную и снова расположился в кресле. Капитан Кузнечиков сел за стол, уставленный телефонами, и принялся лихорадочно перелистывать журнал, просматривая записи предыдущих дежурных.

– Ничего не делать. Никаких новых договоров не готовить, все старые контракты пересмотреть. Действовать будем осторожно, – тихо сказал Свитко своим соратникам.

– Нам главное от всех оборотней в погонах избавиться, – сказал Заразин.

– А заодно и от всех гражданских лиц, – добавил Борзенко.

– Проведём аттестацию без шума, но эффективно. Со всеми посчитаемся! – пообещал Свитко.

Овсянников был удивлён появлением нового аквариума в кабинете начальника Управления.

Вернувшись домой, он долго смотрел на свою картину. Странно, но картина, которую он написал за выходные, неожиданно воплотилась в жизнь. Серебристые кусачие рыбки снова плавали в аквариуме начальника Управления. Возможно, это было совпадение или же чьи-то происки, как это предполагали начальники.

Олег позвонил Юрчикову.

– Как у тебя дела? Я тебя сегодня не видел в Управлении.

– Я заболел и ездил в поликлинику. Сделали уколы, но повышенное давление не спадает, – сказал Сергей.

– Что-то многие сотрудники болеют.

– С такими начальниками можно инфаркт заработать.

– Поправляйся, а то мне на работу стало противно ходить. Поговорить по душам не с кем. Наши начальники совсем свихнулись из-за аквариума, – пожаловался Овсянников.

– Они чуют, что их скоро выведут на чистую воду, вот и ведут себя соответственно.

– Представляешь, тот аквариум, который в пятницу Свитко разбил молотком, я изобразил на картине очень правдоподобно. И, представь себе, аквариум снова появился в кабинете Свитко.

– Его так быстро заменили? – изумился Юрчиков.

– Да. Аквариум привезли в субботу без ведома нашего руководства. Говорят, его подарили в честь юбилея нашего Управления.

– И что в этом особенного? Если подарили аквариум, само собой напрашивается, что надо подарить рыб и растительность.

– Так в том-то и дело, что рыб запустили в аквариум точь-в-точь таких же, какие и до этого в нём плавали. И растения те же самые, изумрудно-зелёные, в том же углу посажены.

– Это совпадение или кто-то видел этот аквариум ранее.

– Мне кажется, будто это произошло из-за моей картины. Я ведь очень хотел восстановить тот аквариум, да и рыб мне было жалко, – сказал Овсянников.

– Выходит, ты от души хотел, чтобы аквариум вернулся на прежнее место.

– Но ведь это мистика! Впрочем, хватит рассуждать об аквариуме. По пути домой я в метро начал читать твой роман. Увлекательная вещь! Я сегодня же стану делать иллюстрации к твоей книге.

– Не торопись. Завтра я тебе обязательно позвоню. Спокойной ночи! – попрощался Овсянников.

Юрчиков в ту ночь спал плохо. Сновидения, посещавшие его, были удивительными. Во сне он видел заснеженные равнины и горы, ледники и пещеры, странных животных и низкорослые причудливые растения, которые росли на ледяном ветру среди камней и снега. Над чужим ледяным миром лишь ненадолго всходило платиновое светило. Потом там снова сгущалась тьма, и лютый мороз царствовал над заснеженным миром. Юрчиков ощущал этот мороз и отчётливо видел заснеженный пейзаж, освещённый тусклой рыжей огромной луной. Он видел на небе незнакомые ему созвездия и слышал звуки далёкого мира: рёв зверей, крики белоснежных птиц, у которых было две пары крыльев, а ещё он слышал членораздельную речь удивительных существ, тела которых были покрыты белой шерстью.

Похоже, это были разумные существа. Они не обращали на Юрчикова внимания. Он ощущал себя бесплотным духом, неведомым образом оказавшимся в далёком мире. Он воспарил над заснеженным миром и увидел край диска платинового светила, показавшегося над горным хребтом. Наступало чужое утро. И тут Сергей с замиранием сердца стал падать с огромной высоты…

Он свалился с кровати на пол и проснулся.

И тут он вспомнил свой странный сон и понял, что отчётливо видел мир, который сам придумал и описал в романе.

С кровати вскочила перепуганная жена. Она склонилась над ним и принялась трясти его за плечо.

– Я так испугалась, услышав грохот. Как ты оказался на полу? – спросила Катя.

– Я сейчас видел удивительный сон! – сказал Сергей, поднимаясь с пола. – Мне снился мир, который я описал в своём романе. Я всё видел, словно наяву. Я парил над чужим миром, а потом стал падать…

– Ты переутомился. И сам проснулся, и мне лишние полчаса не позволил поспать, – грустно произнесла Катя, глядя на будильник.

Проводив Катю на работу, а сына в школу, Юрчиков набрал номер рабочего телефона Овсянникова.

– Привет, Олег! – сказал Юрчиков.

– Сергей, это ты? – послышался сонный голос Овсянникова.

– Да. Сегодня мне приснился удивительный сон. Мне надо тебе рассказать, что я видел во сне. Тебе это поможет сделать рисунки. Кстати, теперь я собираюсь дополнить свой текст некоторыми подробностями. Давай встретимся вечером.

– Я почти всю ночь не спал и успел сделать четыре небольшие иллюстрации к твоей книге.

– С нетерпением ожидаю их увидеть.

– Я взял их с собой на работу и собирался их сегодня предъявить тебе на суд. Я заеду к тебе вечером.

Вечером Овсянников заехал к Юрчикову домой. Друзья расположились на кухне.

Олег показал Сергею свои рисунки.

– Удивительно! Во сне мне привиделись те же самые пейзажи, которые я описал в романе. А ты дополнил мою будущую книгу некоторыми подробностями. Я хорошо запомнил созвездия на ночном небе той планеты, которые видел во сне. Они точно такие же, как и на твоих рисунках. Да что звёзды! Горная гряда, над которой поднималось чужое светило, я видел точно такой же, какой ты её изобразил, – изумился Юрчиков. – Сегодняшней ночью я побывал в том мире!

– Я писал картины такими, какими я их себе представлял. В своём воображении я отчётливо представил пейзаж и странных существ, населяющих придуманный тобой мир, – рассказал Олег.

– А это что за рисунок? – заинтересовался Юрчиков, увидев необычный пейзаж. – Я не описывал столь обширную водную поверхность. На единственном континенте той планеты лежат вечные снега. Там не бывает, в нашем понимании, весны и лета. В моём романе на Бригде все водоёмы, кроме Великого Южного океана, покрыты вечным льдом, а на твоём рисунке видно озеро, в которое впадают ручьи. Наверняка, ручьи горячие, потому что над ними поднимаются испарения… Откуда ты взял такой пейзаж? Вспомнил про тёплые источники на Земле? А это что за романтическая встреча двух зензибов – юноши и девушки на берегу озера? Они сидят на заснеженном берегу под корявыми ветвями каменного дерева и глядят на поднимающиеся над водной гладью испарения.

– Под утро я всё же заснул, и мне приснилось, как на берегу озера сидят покрытые белой шерстью два существа, которых ты назвал зензибами. Они сидят, обнявшись, под деревом, которое такое же, как и описанное в твоём романе – у него покрытый инеем ствол и ветви без листьев.

– Думаю, теперь мне предстоит внести изменения в книгу. Видимо, мои герои начинают жить своей жизнью, которую ты стал видеть во сне.

– Я постараюсь больше не усложнять тебе труд.

– Наоборот, сделай как можно больше рисунков, – попросил Юрчиков.

Вернувшись домой, Овсянников направился в свою комнату. Мать зашла в комнату следом за ним.

– В последнее время ты мало ешь и почти не спишь, – обеспокоенно сказала Людмила Григорьевна.

– Мне некогда, – сказал Олег, доставая краски.

– Я не рада, что ты так увлёкся иллюстрациями к чужой книге.

– Этот роман написал мой друг.

– Пусть так. Но ты забросил своё творчество, не говоря уже о том, что ты нарушаешь распорядок дня и голодаешь. Раньше ты был художником, а теперь стал иллюстратором, – недовольно сказала Людмила Григорьевна.

– Я иллюстратор фантазий моего друга. Я не только воплощаю на рисунках образы, созданные Сергеем. Этой ночью, во сне я, будто наяву, оказался в придуманном им мире. Между прочим, я начинаю участвовать в сотворении того мира. Это так здорово! – с воодушевлением произнёс Олег.

– Всё-таки я принесу тебе ужин в комнату, а спать ты сегодня ляжешь не позже полуночи. Я проконтролирую, – пообещала Людмила Григорьевна.