Александр Эл
Мотивация
Глава пятая
Красная икра
Так проходил день за днём. Егор снова плохо пилил, плохо убирал верстак соседа, и по-прежнему стремился в курилку. Только там, он чувствовал себя человеком. Только там было что-то новое, интересное.
– Привет, тебя как зовут? – первым спросил Егор.
В курилке никого не было, кроме, с важным видом дымившего и плевавшегося, судя по возрасту, того самого второго пятнадцатилетнего, сына погибшего милиционера, о котором говорил Наставник.
– Фёдор, – протянул руку мальчишка, – А ты, Егор? Я тебя видел. Ты, как на заводе оказался?
– Меня отец устроил.
С минуту сидели молча. Какая-то женщина, увидев двух мальчишек в курилке, один из которых с важным видом выпускал клубы дыма, посоветовала бросать дурное дело, и не портить здоровье смолоду. На что Фёдор, её едва ли не обматюкал, – мужа своего поучи!
– А у меня отца нет. Умер.
– А это правда, что его убили?
– Уже рассказали? Да, убили… Он в милиции служил…
– А у него пистолет был?
– Был.
– Как же так получилось?
– Он на машине ехал, один. Человек поперёк дороги лежал. Отец подумал, помощь нужна. Вышел, подошёл к нему, а тот выстрелил…
Через неделю, Фёдор, и ещё какой-то пацан из другого цеха, отлупили Егора в раздевалке.
– За что? Что я вам сделал!? – Не понимая, что происходит, Егор забился в угол, закрыл голову руками, и даже не пытался отбиваться.
– Икру жрёшь? На тебе! Получи! – приговаривали мальчишки, пиная Егора руками и ногами.
Всегда с вечера мама готовила бутерброды для Егора. Всегда с колбасой или с сыром. А однажды сделала с красной икрой. Кто-то, в подарок родителям, привёз пол-литровую банку красной икры, и было подозрение, что она может испортиться, поэтому её нужно быстро съедать. Егор обнаружил икру только тогда, когда развернул бутерброды, сидя у своего верстака.
– Это что, икра? Дай попробовать, – казалось, Матрос увидел икру раньше, чем Егор.
– Пожалуйста, конечно, берите всё.
– Хорошо живёшь, – сказал Матрос, когда доел второй бутерброд, – с маслом икра – хорошо!
Теперь, Матрос без всякого повода, надо или не надо, везде говорил, что «этот сынок» всё время икру жрёт.
Придя домой с подбитым глазом, Егор попросил маму никогда больше не класть в бутерброды икру.
– Ты не понимаешь, – сказала мама, – ты же не высыпаешься, тебе нужно хорошо питаться! А где это ты так упал? Вроде ещё не скользко. Спокойно нужно ходить, спокойно. А не бегать, как савраска …
Глава шестая
Пальцами ног
– Представляете, этот псих повторял всё снова и снова, и всем с этим надоел, – в курилке, кто-то травил очередную байку, про якобы работавшего в соседнем цеху слесаря-ремонтника, которому по случаю достался старый Фольксваген-Битл, списанный из какого-то иностранного посольства.
Всё бы ничего, но машина не ехала. Включалась только задняя передача. Денег на новую коробку передач у него не было, денег вообще не было, да и достать такую коробку было негде. Поэтому, он взялся чинить сам. Постепенно научился снимать и разбирать коробку, и затем снова её собирать. Можно сказать, что почти получилось. Теперь включались все передачи, кроме одной. Иногда не включалась задняя, иногда одна из передних, но всё время разные. Это наводило на мысль, что разгадка где-то рядом, что победа близка, и он продолжал искать.
Беда в том, что при каждой сборке нужны были помощники, двумя руками никак не удержишь рассыпающиеся шестерёнки. Нужно было просто подержать, всего несколько минут. Поэтому он привлекал всех, кого мог. Сначала друзей, а когда тем надоело, жену, дочку и тёщу. Иногда он неделями не трогал коробку, а потом, как одержимый снова набрасывался на неё. Он уже окончательно надоел всем, кого знал. Любые встречи с друзьями, дни рождения и просто выпивка, всегда заканчивались одним и тем же, собиранием коробки. От него стали шарахаться знакомые, но коробка по-прежнему продолжала упрямо сопротивляться. Лишившись помощников, он научился собирать её в одиночку, без посторонней помощи, приспособив для этого перевёрнутую вверх ножками табуретку в качестве станка для сборки. Поскольку рук не хватало, он наловчился удерживать шестерёнки пальцами босых ног. Он повторял это снова и снова, каждый раз совершенствуя процесс, который уже стал напоминать цирковой номер, но коробка по-прежнему не сдавалась.
Однажды он услышал, что в Москве будет проходить выставка с участием Фольксвагена, где будут присутствовать инженеры концерна. Увидев в этом возможность посоветоваться со специалистами, что именно он делает неправильно, он в первый же день принёс коробку на выставку. Рассказав через переводчика о своей проблеме, в ответ услышал, что коробки подобного типа не ремонтируются, и вообще они одноразовые, неразборные. В случае поломки, что случается очень редко, коробку передач просто заменяют на новую. В условиях мастерской, собрать её невозможно потому, что на заводе для сборки используют специальную пластиковую форму, в которую сначала укладывают все шестерёнки, затем вставляют оси, а пластиковая форма растворяется, чуть ли не водой. Если такую коробку разобрать, то собрать её можно только на заводе, таким же способом.
Мужик понял, что немец не хочет раскрывать секрет и прямо сказал, что тот врёт, потому, что коробка разбирается, и он это делал многократно и может повторить прямо здесь, на выставке. Пришла очередь немца возмутится наглости русского вруна, и он потребовал это доказать.
Несите табуретку! Мужик привычно разулся, сбросил носки и на глазах немца и переводчика проделал всю операцию. То ли табуретка оказалась особенной, немецкой, то ли обстановка была соответствующей, но у собранной коробки наконец включились все передачи. Всё, в этот момент немцы перестали интересовать мужика, он обулся и собрался уже уходить. Но его не отпускали. Охреневший немец, через переводчика просил трюк повторить, но мужика это не интересовало, ему очень хотелось попробовать установить коробку на его автомобиль. Немец стал обещать деньги и просил едва не на коленях. Договорились, что мужик принесёт коробку ещё раз, но только если немец пообещает достать новые сальники, поскольку подходящих он сам найти не смог.
В назначенный день он снова принёс коробку на выставку, и даже для такого случая вымыл ноги и надел чистые носки. В этот раз собралось много немцев, в том числе не только с Фольксвагена, они фотографировали всю процедуру и шумно восхищались. А в конце подарили новые сальники и новую коробку передач, специально доставленную самолётом из Германии. Просили подарить им старую, говорили, что поставят её в заводском музее, вместе с фотографиями босоногого русского мужика. Но он так к ней привык, что отдать отказался наотрез, не смотря ни на что. «Одна коробка хорошо, а две лучше!»
– И не стыдно тебе? – Егор не заметил, как подошёл Наставник, – ты, где должен быть!? Тебя уже полчаса нет на рабочем месте! Я же тебя предупреждал, в курилке не сидеть! Что же ты лодырь такой, на мою голову?
И Егор снова пилил и пилил, и уже спилил едва ли не половину болванки, но прямой угол так и не получался. От железных опилок руки почернели, пальцы окрепли, но как Егор ни старался, даже простая плоскость получалась выпуклой.
Одним эта работа была хороша, когда пилишь, можешь думать, о чём хочешь. И Егор думал, мечтал. Зачем тому старому слесарю машина, куда ему на ней ехать. Сидел бы дома с женой и дочкой и никому бы не надоедал. Вот бы Егору машину, пусть самую старую. Он бы её вымыл и почистил, и конечно же, починил бы её. Пришёл бы на выставку и показал немцам, что машина у него не хуже новой. Он не стал бы унижаться перед немцами босыми ногами.
– Гнать тебя надо! Разгильдяй блатной! Ты ученик, так учись, а ты верстак убрать не можешь, бестолочь! – возмущался Матрос.
– Я убирал, я старался.
– Старался он! Я должен белым платком провести, и чтобы никаких следов, ни пятнышка! Пили болван, пили дальше!
Егор пилил, час за часом, день за днём.
Глава седьмая
Прощай оружие
– Егорка, спирта хочешь? Ребята достали, ты парень свой, угощайся. Не бойся он уже с водой, разбавленный, – парень, которого Егор давно уже видел в курилке и не раз угощал сигаретами, улыбаясь, показывал спрятанный за пазухой стакан…
Спирт достать было несложно. В цеху, только ленивый не делал кухонные ножи из использованных и ломаных пил, которыми, на специальном станке пилили стальные болванки. Тонкие, не тупящиеся, вечные ножи были невероятно популярны среди домохозяек. Иногда их украшали наборными ручками, сделанными из обломков пластмассы разных цветов. Такие ножи были лучшим подарком. Ничего подобного в магазинах не продавалось. На заводе трудились тысячи женщин, в том числе там, где был спирт, и не было среди них той, которая не отлила бы его за такой нож. А ещё в ходу были набойки на каблуки, особенно на шпильки. Их можно было сделать «вечными», из калёной стали, или красивыми, из бронзы.
Однажды увидев, как мама режет мясо, Егор подумал, что нужно сделать для неё нож. Как получится, он не знал, опыта не было. Поэтому заранее не хвастал, решил сделать подарок к маминому дню рождения. Подобрав из мусора подходящий обломок пилы, он на наждаке придал ему нужную форму и даже уже почти закончил ручку. Осталось заточить и отполировать. Нож получался, вполне приличный.
– Оружие делаешь? – изо рта Матросы пахнуло луком, а глаза горели благородным блеском.
– Какое ещё оружие? Это просто нож, подарок.
– Это ты в милиции расскажешь! Это же, они по твою душу, приходили сюда! Расскажешь негодяй, никуда не денешься, что за оружие, и кто заказал такой «подарок!», – глаза Матроса сузились, – или, это ты сам вооружаешься? Подлец! В колонию пойдёшь, раз по-человечески не понимаешь!
– Да не оружие это…
– Ах ты, мерзавец! Тебе народ оборудование доверил! А ты, оружие делать? Негодяй! Где твой наставник? Он знает, чем ты тут в рабочее время занимаешься? Гнать вас надо, обоих! И тебя, и твоего наставника! Всё, я пошёл докладывать! – Матрос стал решительно снимать с себя спецовку.
– Не надо! Я прошу Вас! – Егор уцепился за рукав Матроса, – не надо Наставника. Я больше не буду. Пожалуйста, не надо ничего говорить. Вот, заберите, заберите нож. Он мне не нужен.
– Ну, ладно, Сопляк – смилостивился Матрос, – но, смотри у меня! – Матрос, стиснув зубы, погрозил пальцем, – на этот раз, я тебя выручу. Не забывай мою доброту!
– Спасибо, спасибо Вам. Я не подведу, – вытирая слёзы, Егор был рад, что всё обошлось.
В общем, происхождение спирта было понятно, однако предложение оказалось неожиданным. Спирт пить Егор не хотел и даже побаивался, он и водку никогда ещё не пробовал. Но отказать было неудобно, подумают, что не мужик. И, сказав спасибо, Егор для важности сделал большой глоток. Рот обожгло…
На свою ученическую зарплату, прямо в заводской столовой Егор покупал пиво. Проставлялся, чтобы уважить мужиков из курилки. Мужики оценили и теперь вот, честно поделились спиртом.
– Ты, вот так, рукавом занюхай, – учили новые друзья, – только сейчас сиди тихо, не высовывайся и не давай себя нюхать. Унюхают, могут выгнать. И смотри, если поймают, своих не закладывай! Ври, что хочешь, понял?
– Понял, – с непривычки Егор сразу окосел. Ноги не слушались, язык заплетался. Ума хватило дойти до верстака и продолжать пилить. Час, остававшийся до конца смены, пролетел незаметно. Изнутри грела мутная радость, что взрослые мужики, признали его своим. Глядя в пол, и ни с кем не прощаясь, чтобы не унюхали, Егор успешно преодолел проходную. В голове шумело, добравшись домой упал на кровать и проспал до самого вечера.
Теперь Егор учился курить в затяжку, и от спирта не отказывался. Здоровался со всеми за руку, слушал, и сам рассказывал похабные анекдоты, и наконец, почувствовал себя членом коллектива. Пилить болванку продолжал, но уже и не пытался сделать прямой угол. И всё было бы хорошо, если бы не занудный Матрос, от которого никуда не спрячешься, и Наставник, продолжавший каждое утро отчитывать, и вылавливать Егора в курилке. Но и к этому он потихоньку привык, казалось, что придираются не так уж и сильно. Жизнь налаживалась.
Глава восьмая
Доска почёта
Очередным утром, он как всегда принёс болванку Наставнику, но того не оказалось на месте. Прождав некоторое время, узнал от других слесарей, что тот внезапно уволился, уже со всеми распрощался и в цеху больше не появится. Егор ходил в растерянности, совершенно не понимая, что делать дальше. Привычный порядок был нарушен. Даже в курилку идти не хотелось. Он попытался пилить болванку, но и этого, как-то по-особенному не хотелось. Было обидно, что Наставник даже не попрощался. Он понял, что ни до него, ни до его болванки никому, ровным счётом, нет никакого дела. Только лишь Матрос продолжал надоедать.
– Сколько ни учи, ничего до тебя не доходит, – внушал Матрос, родился бестолочью и бездельником, так и помрёшь. Ты глазками-то не стреляй, не стреляй. Слушай, когда старшие говорят.
– Я не стреляю…
– Вот и не стреляй! Не стреляет он. У тебя же руки из задницы растут! Привык икру жрать, тьфу слесарь-гинеколог.
Виновато глядя в пол Егор краем глаза заметил, что за этой сценой наблюдают.
– Твой молоток?– это был один из слесарей. Егор раньше уже видел его в цеху.
– Вам нужен молоток? Это не мой я его одолжил, тут гвоздь …
– Возьми молоток, – сказал слесарь.
– Зачем?
– Возьми молоток, и дай в лоб, этому барану!
– Как…, – не понял Егор и посмотрел на опешившего Матроса.
– Между глаз!
– Ты, чему его учишь?! – взвыл Матрос.
– Бей, не бойся. Скажешь, что я ударил! – глаза слесаря блестели.
Егор, в растерянности, инстинктивно взял в руку молоток и посмотрел на Матроса. Тот отпрянул.
– Ты что? Ты что!? Положи молоток!
– Бей!
Увидев страх в глазах съёжившегося матроса, Егору действительно захотелось ударить. Месяцами копившаяся обида рвалась наружу.
– Всё, всё! Я всё понял! Извини, прости! – закричал Матрос, закрывшись обеими руками в ожидании удара.
Егор бросил молоток на верстак и отшатнулся, ноги подкашивались, во рту пересохло.
– Вот так! Как только опять за****ит, бей эту суку, молотком. Он по-другому не понимает!
– Бельский! Я всё расскажу начальнику цеха! Чему ты пацана учишь! – завизжал Матрос.
– Поори ещё, он ведь и ударит. Ему ничего не будет, он – несовершеннолетний. Начальнику расскажи, как ты из парня раба делал. А ты, иди за мной, я твой новый наставник. Болванку свою захвати. А свой верстак, этот вот, должен сам за собой убирать. Ты понял?
– Понял…, – Егор всё ещё не мог сообразить, что происходит, но послушно поплёлся за новым наставником.
– Меня зовут Сергей Бельский, я сам попросил, чтобы мне тебя передали. Жалко было смотреть, как прежний твой учитель – мудак, из тебя быдло делает. Меня тоже когда-то, когда из армии пришёл, так опускали.
Агрессивность нового наставника пугала Егора и вызывала протест. Уже ставшее привычным, унылое спокойствие рушилось на глазах.
– А почему, Вы так отзываетесь об уважаемом человеке? Он на Доске почёта висит, с ним начальник цеха за руку здоровался. Как ушёл, сразу стал плохим? – спорить, или что-то доказывать, Егор не хотел. Он хотел, чтобы всё оставалось как раньше.
– О, да я вижу ты философ. С тобой будет интересно. Ты думаешь, на Доске почёта все хорошие висят?
– Думаю, там лучшие. Иначе, к чему такая Доска почёта, если там кто попало?
– Не знаю, поймёшь ли сразу, там висят не лучшие, там висят – никакие. Ты, мой портрет, видел там? Нет? А почему, как думаешь?
– Наверное, Вы не лучший, Наставник.
– Не называй меня, Наставник. Зови Сергей, или лучше Бельский. Меня здесь все так зовут. И давай на «ты», мы же коллеги.
Подлизывается, гад. Хитрый, хочет в душу влезть, – подумал Егор.
– Лучший слесарь-инструментальщик здесь – я, Сергей Бельский. Я – лучший, на этом заводе. Любого спроси. Когда их бестолковые инженеры нахомутают, ко мне идут. А на Доске почёта меня нет. Почему? Потому, что мне на это наплевать, я здесь деньги зарабатываю.
Ну, попал, вот так наставник – подумал Егор. Его всегда учили скромности. А этот, сам себя хвалит и ещё всех вокруг ругает. Инженеры плохие? Какие ещё хомуты? Что он несёт…
– На Досках висят, никакие. Там лояльные и беспроблемные, – продолжал новый наставник, – а лучшие, они – независимые. А ты, кем хочешь стать, лучшим специалистом, или другом начальства?
Егор задумался. Конечно, хотелось бы стать хорошим специалистом. При чём тут начальство? Тут же не школа, это там подлизы.
– Начальство, чтобы деньги платить. Главное, норму выполнять, – Егор вспомнил слова прежнего Наставника.
– Ладно, забудь. Тут сразу не поймёшь. Сколько ты уже в учениках, четыре месяца почти? Подводи итог, что нового узнал, что освоил? – Бельский крутился на старом, круглом пианинном стуле, неизвестно как попавшем в цех, – рассказывай, чего достиг.
Егор стоял рядом и тупо смотрел в пол, прислонившись к верстаку. Вот же привязался. Ещё вчера было так спокойно. Черт бы побрал, этого Бельского. А действительно, чего я тут достиг? Что сказать, если спросят. Вот уже и спрашивают. Чего достиг, чего достиг…
– Я пилил.
– Зачем?
– Сказали, вот и пилил, – обычно в это время Егор, получив выволочку от Наставника, уже дремал у своего верстака, для вида двигая напильником. Так проходил час. Окончательно он просыпался лишь услышав очередной анекдот в курилке. Бельский спать не отпускал.
– Ну, показывай, чего напилил, – Бельский крутил в руках болванку Егора, – слышь, ты наверное думал, что нужно железо в опилки переводить?
– Нет, сказали делать прямой угол.
– Да? Ну, и где тут угол?
– Не получается.
– А зачем нужен угол?
– Сказали, надо.
– Ты, даже не спросил зачем?
– Спросил. Наставник сказал, не болтать и пилить.
– Да? Свинья твой наставник был. А ты говоришь Доска почёта. Чего ещё «достиг»?
– Не знаю.
– Не знаешь? Ты угробил больше трёх месяцев своей жизни. Это и есть твоё главное достижение. Я видел, ты рубль в столовой потерял. Очень переживал, что друзья без пива останутся. А тут, три месяца своей жизни потерял, и ничего, не переживаешь.
– Наставник не виноват. Он очень занят был. Сказал, разговоры разговаривать ему некогда.
– А он не сказал, что ему за тебя завод деньги платил, чтобы он специалиста подготовил?
– Нет, он про деньги ничего не говорил.
– Запомни, мне за тебя платят. Я обязан тебя учить, и я тебя выучу. Потому, что брать деньги и ничего не делать, это всё равно, что воровать. Понял?
– Понял.
– Так зачем болванку пилить?
– Сказали, что все пилят. Так все начинают. А Вы, тоже пилили?
– Я тебе говорил, не выкай мне. Я тебе не начальник, и не папа твой. Я тебе коллега, товарищ, делюсь с тобой опытом. А будешь выкать, я буду думать, что ты от меня отгораживаешься. Отвечаю на твой вопрос, правильно, что спросил. Только сначала байку расскажу.
– Вы…, ты, сказали, в смысле сказал, что вы…, то есть ты, меня за деньги учите…, учишь. Это неуважение, говорить взрослым «ты».
– Правильно. Только здесь все взрослые, завод – не детский сад. Раз ты здесь, ты тоже взрослый, привыкай. Привыкай отвечать за себя, за детство уже не спрячешься. На «Вы», говорят незнакомым людям. Это, формальное уважение, авансом. А настоящее надо заслужить. Тут хоть «вы», хоть «ты», без разницы.
– Раз товарищ, то почему за деньги?
– Видишь, значит можешь спрашивать? Мне не за тебя деньги платят. Но я на сдельной оплате. На тебя время потрачу, сам меньше заработаю. Так вот мне, платят компенсацию за потраченное на тебя время. А вот твой первый наставник, тот, что на Доске почёта, на тебе зарабатывал, потому, что время не тратил, а деньги получал. Ну, понял теперь?
– Угу, – до Егора доходило с трудом. Какая на хрен разница, кто за что получает…
