Александр Эл
Абы-што
Однажды физик пришёл злой, и начал ругать школу, что нет нормальных учебных пособий. Говорил, что он, так не может. Потом сказал, что если кто-то сделает плакат, про паровой двигатель, то получит пятёрку за четверть. Потому, что в учебнике картинка маленькая, и никуда не годится. Нужно было сделать такую же, но очень большую. До конца четверти оставалось недели две, и я решил попробовать. Всё равно, хуже двойки не будет.
Сестра поступила в институт и уже купила большие листы бумаги, тушь для черчения, и всякие нужные штуки. Рисунок из учебника перерисовать на большой лист было не сложно. Копировать, любой дурак может. А что делать дальше, я не знал. Тушью пользоваться я не умел, мы это ещё не проходили. Вот, если бы кто-нибудь показал. На обед пришёл папа, и очень обрадовался. Сын делом занимается! Хорошо, что он в дневник не смотрел, и про двойку по естествознанию ещё не знал. Я попросил помочь, и папа согласился.
Папа исправил мой рисунок, и я был счастлив. Но, оказалось, что папа не работой не доволен. Походив вокруг, он сказал, что так не годится, что нужно рисунок сделать цветным. Как же цветным, если в учебнике, черно-белый? Ты балбес, а я инженер, – сказал папа. Учись, пока я жив. Цветная тушь есть? Есть! В воскресенье рисунок стал цветным. Огонь красным, а пар голубым. Получился плакат, как в магазине продают. К краям плаката, я прибил длинные палочки, чтобы в трубку скручивать, и укрепил верёвочку, чтобы плакат можно было повесить. Получилось настоящее «Наглядное пособие».
Когда я повесил плакат в классе, физика ещё не было. Ребята подходили, трогали, а я боялся, что испачкают. Появился физик, плакат сразу не заметил, но взгляды перехватил. Повернулся, на секунду замер, заулыбался и стал подробно разглядывать. Всё правильно! Молодцы! Ну, кто отличился? Кому пятёрку в четверти, будем ставить? Физик улыбаясь, смотрел на подлизу Витьку. Класс молчал. Я тоже молчал, вдруг физик разозлится, и порвёт плакат…
Было жарко, и дверь класса была открыта настежь. По коридору катилась колобок – Зуперман, наша учительница черчения. В открытую дверь увидела плакат и бесцеремонно, не обращая никакого внимания на физика, закатилась в класс, и уставилась на плакат. Затем, не поворачиваясь, громко произнесла мою фамилию. Затем, повернулась к классу и также громко сказала: по черчению! Пятёрка, за четверть! И, важно укатилась.
Физик смотрел ошалелыми глазами. Ты? Ты? А как она?… Я сам не понимал, как она определила, кто сделал плакат.
Зуперман все боялись, чуть что, она начинала орать. Но меня, она любила. Особенно после того, как я подарил ей треугольничек, сделанный собственными руками. Мы тогда учились писать чертёжными шрифтами. Это было очень занудно, особенно соблюдать правильный наклон. Чтобы он получался, нужно было складывать вместе, два обычных чертёжных треугольника. Я ленился, и из фанеры, лобзиком, выпилил специальный маленький треугольник. С его помощью, я писал шрифтами быстрее всех в классе, а чтобы ещё ускориться, стал писать не сплошным шрифтом, а лишь тонкими линиями по контуру букв. Получалось быстро и намного чище. Зуперман похвалила, и долго крутила в руках мой треугольничек. Я решил, что он ей понравился, и сделал точно такой же. Когда дарил, у Зуперман навернулись слезы…
Пятёрки по черчению, как и по рисованию, меня не радовали, я бы их и так получил. А вот по естествознанию….
На педсовете был скандал, физик не мог, не имел права, обещать двоечнику пятёрку в четверти, ни за что, кроме знания естествознания. Но пятёрку мне, всё же поставили. Говорят, физик настоял. А вскоре вернулась наша училка, и всё стало на свои места. Твёрдая тройка по естествознанию, мне была обеспечена. Однако, покой я потерял.
Оказалось, что мне завидовали, не пятёркам, а вот той самой картинке, на плакате. Красивая она получилась. Люська, со второго этажа, она в соседнем классе учится, подошла и таким противным голосом спрашивает: а ты, правда… сам нарисовал? Я не сказал сразу, что мне помогал папа, что папа придумал сделать картинку цветной, и что папа всё и раскрасил. Теперь я боялся, что об этом узнают, узнают, что я обманщик. Я бы признался сразу, если бы не Зуперман. Почему она решила, что это я? Может, кто-то сказал? Но, ведь никто не знал. Естествознание было первым уроком, и я не успел никому ничего рассказать. А может папа сказал? Но когда? Ничего я так и не узнал. Теперь я не только «балбес», но ещё и обманщик.
И вот сейчас, меня снова мучил папа. А я не знаю что сказать? Сказать, что больше не хочу быть обманщиком? Но ведь папа хотел, как лучше, разве могу я его обижать.
