Александр Витальевич Лоза
Терновый венец офицера русского флота
Правда, время извозчиков с красными бантами и лентами, вплетенными в гривы коней, прошло, зато город заполнили красные флаги и гирлянды зелени.
Гельсингфорс готовился к проведению торжеств трудящихся по случаю празднования месяца со дня свержения монархии. Постановлением Исполнительного Комитета Советов депутатов армии и флота и рабочих Свеаборгского порта, 4 апреля 1917 года в Гельсингфорсе должен был состояться парад, посвященный месяцу со дня свержения монархии.
Накануне, по приказанию командующего флотом, штаб флота объявил циркулярно, по кораблям, программу праздника революции 4 апреля выработанную Исполнительным Комитетом Советов депутатов армии и флота и рабочих Свеаборгского порта.
Штаб Командующего флотом Циркулярно Балтийского моря
…Апреля 1917 г.
№ 2711
пос. судно «Кречет»
Штаб, по приказанию Командующего Флотом, объявляет при сем программу праздника революции 4 апреля сего года, выработанную для города Гельсингфорса, Исполнительным Комитетом Советов депутатов армии и флота и рабочих Свеаборгского порта.
Нач. штаба контр-адмирал Вердеревский
Программа
праздника революции 4-го апреля 1917 года
Судам разцветиться флагами, а войсковые казармы украсить флагами и где возможно зеленью.
Просит городское Управление украсить город флагами.
С наступлением темноты вечером и до 10 часов вечера суда, где представится возможность и казармам зажечь иллюминацию эл. лампочками.
Просить город примкнуть к иллюминации.
В здании дворца, где помещается Исполнительный Комитет – украсить флагами и на время праздника оставить большой оркестр музыки (от артиллерии).
Остальные четыре оркестра музыки будут во главе шествующих колонн.
Для участия в параде-манифестации распоряжением соответствующего начальства назначить:
а) от I-й Бригады линейных кораблей – 125 чел. (с каждого корабля) б) от 2-й Бригады линейных кораблей и от 2-й Бригады крейсеров
по 100 чел. (с каждого корабля)
u) от Дивизии миноносцев, роты минной обороны. – всего 500 чел.
Войскам, участвующим в параде быть в походной амуниции с винтовками без патронов.
В части войск при своих офицерах с расчетом 3 офицера на сотню. <. >
Помощник Флаг-капитана по распорядительной части Штаба Командующего Флотом Кап. 2 ранга.
С линкоров в этот день приняли участие в параде по 125 матросов при 3 офицерах. Все желающие, за исключением вахтенных, в этот день увольнялись на берег. С миноносца «Расторопный» на празднование ушли все. Казарма «Сернес» опустела. Судовой комитет, рекомендовал, но не настаивал на присутствии офицеров.
Выйдя из казармы, мичман Садовинский боковыми улицами двинулся к дому, где жил на съемной квартире. Издалека, смутно доносилась музыка духового оркестра. Все это было мерзко и непонятно мичману. И этот надуманный праздник, и вымученное ликование толпы, радующейся любому поводу, лишь бы не работать… Мичман брел по улице, и мысли его были далеки от всего происходящего:
– Уже месяц, как Ирина уехала в Петроград, и от нее не было ни весточки. Как она там? – На душе у Бруно было муторно и беспросветно.
Праздник и манифестации прошли, и город притаился в ожидании новых потрясений. Вечерами, Гельсингфорс вымирал, и только патрули громыхали подошвами сапог по булыжным мостовым. Город потемнел, и как будто съежился в предчувствии еще более тяжелых времен.
16 апреля 1917 года вышел приказ № 125 по Морскому ведомству, подписанный министром Временного Правительства А.И.Гучковым. Этим приказом отменялись все виды наплечных погон, а в качестве знаков различия вводились нарукавные знаки из галуна по образцу английского флота.
С болью в сердце восприняли этот приказ офицеры флота. Золотые погоны у многих, еще с кадет младших классов Морского корпуса и на всю жизнь, ассоциировались с офицерским званием, офицерской доблестью и офицерской честью. Морские офицеры очень дорожили своей исторической формой, которая уже больше века существовала на флоте.
Мичман Садовинский прекрасно помнил, как впервые надел форму в Морском корпусе. После узкого мундира Сумского кадетского корпуса, форменка с распахнутым синим воротником, тельняшка, брюки с откидным клапаном, застегивающиеся на две пуговицы по бокам, – все это казалось ему настолько необычным, присущим только флоту, что он сразу и на всю жизнь полюбил флотскую форму.
Корабельным гардемарином, на летней практике, шагая по тенистым улицам старого Ревеля, Бруно, не смущаясь, ловил на себе восхищенные взгляды барышень. Загорелый, стройный, со спортивной фигурой обтянутой белой форменкой с синим воротником, в белых брюках и туфлях, в золоте нашивок и якорей на погончиках, с синими полосками тельняшки в вырезе форменки, подчеркивающей крепкую шею, он казался ревельским барышням, подлинным воплощением романтики флота.
Кстати, совершенно особое отношение было и у нас, курсантов Севастопольского ВВМИУ, в конце 60-х годов прошлого века, к своей морской форме. Хотя вещевая служба училища и выдавала нам добротную и качественную курсантскую форму, но сидела она, конечно, мешковато на наших худощавых фигурах, да и не всегда была точно по росту. У курсантов, не у всех, конечно, были свои традиционные понятия о том, как должна выглядеть форма и как она должна сидеть по фигуре. Флотские традиции и мода заставляли изрядно потрудиться, чтобы выданное обмундирование соответствовало этим традициям.
На бескозырке первым делом ломался каркас. Некоторые вынимали из бескозырки пружину, и она становилась «балтийской». Особо перешивали брюки. Считалось, что они должны быть возможно более узкими в верхней части, и иметь максимальную ширину внизу. Вшивание клиньев не поощрялось. Брюки смачивались водой и растягивались на фанерных клиньях.
Особым шиком были выпуклые латунные пуговицы украшенные якорем. Хотя уже много лет как выдавались пуговицы анодированные, из легкого сплава, но латунные пуговицы передавались по наследству. Пуговицы приходилось часто чистить полировочной пастой до золотистого блеска, но и это было частью традиций. Конечно, офицеры строевого отдела училища беспощадно боролись с традициями флотской моды, но не всегда выходили победителями.
Бруно Садовинский с молодости был аккуратистом и щеголем. С кадетских времен, он дорожил формой и относился к ней трепетно. Еще его офицер-воспитатель по Сумскому кадетскому корпусу, подполковник Д.Н.Пограничный, в аттестации данной кадету 4-го класса Садовинскому в 1908 году, подмечал: «…Старается во всем быть исправным. Чистоплотен. Казенные вещи… содержит в порядке».
И далее, в характеристике за 1912 год, он делает уточнение: «в образцовом порядке».
То, что Бруно Садовинский любил флотскую форму, следил за ней и гордился ею, видно и из его выпускной фотографии. Молодые сияющие лица будущих офицеров Российского императорского флота, смотрят с этой фотографии, сделанной накануне их производства в офицеры, в июне 1915 года.
Только благодаря тому, что в ходе архивных поисков, удалось обнаружить фотографию мичмана Б.А.Садовинского, я узнал на групповой фотографии выпускников 1915 года и гардемарина Бруно Садовинского. Широкоплечий, с идеальным пробором, щегольскими усиками, в прекрасно подогнанной фланельке, с тельняшкой, виднеющейся именно на три полоски в вырезе на груди (кстати, это было шиком и спустя 55 лет в мои курсантские годы), Бруно Садовинский рядом со своими друзьями – Андреем Холодным и Григорием Сарновичем.
Три неразлучных товарища и на фотографии рядом. Григорий Сарнович положил руку на плечо Бруно Садовинского. Рядом с Сарновичем стоит Андрей Холодный. Этот жест – рука товарища на его плече, очень многое говорит о характере Бруно Садовинского: преданность гардемаринской дружбе, готовность прийти на помощь другу, гордость настоящего товарищества.
На фотографии своего выпуска гардемарин Садовинский во втором ряду снизу, третий справа. Морской корпус – носитель морских знаний и традиций, морской формы и культуры, выпускал лучших из лучших, элиту офицерского корпуса России – флотских офицеров.
И вновь, судьба связала времена и события, самым неожиданным и удивительным образом. Удивительным – потому, что за тысячи километров от стен Морского корпуса Петербурга, в Севастополе, обучаясь в 1968—1973 годах, в Севастопольском Высшем Военно-Морском Инженерном Училище, я, как оказывается, учился в историческом здании Морского корпуса Севастополя.
Высочайшее положение об открытии Морского корпуса в Севастополе было утверждено 25 октября 1915 года, а открытие состоялось в 1916 году. В состав корпуса вошли общие классы из Петроградского Морского училища.
Таким образом, вольно или невольно, но и я могу сказать, что получил золотые офицерские погоны в исторических стенах Морского корпуса. В этом, тоже видится судеб морских таинственная вязь, потому что с не меньшим успехом я мог бы учиться, как и многие мои школьные друзья, в Черноморском Высшем Военно-Морском училище им. П.С.Нахимова. Но я благодарен судьбе за то, что моим родным училищем стало Севастопольское ВММИУ – «Голландия».
Конечно, курсантами, в конце 60-х годов прошлого века, обучаясь в стенах этого великолепного здания, мы практически ничего не знали о Морском корпусе Севастополя. Но меня всегда поражало место, выбранное для этого красивого, величественного здания, в плане напоминающего орла, раскинувшего свои крылья на высоком мысу Севастопольской бухты. Из окон училища открывался захватывающий вид на Севастопольский рейд, на крейсера и эсминцы, стоявшие на тех же исторических местах, что и легендарный линкор «Императрица Мария» – флагманский корабль Черноморского флота.
У меня, курсанта, всегда вызывало сомнение, что это огромное, длинной более полукилометра, белокаменное здание, спроектированное профессором архитектуры А.А.Венсаном в классическом стиле, с портиком и колоннадой, было построено просто так. Все, в этом здании, говорило о более высоком его предназначении, чем быть обычным утилитарным строением.
Теперь мы знаем, что в его стенах учились будущие офицеры Российского императорского флота, и должен был учиться наследник цесаревич Алексей.
После Февральской революции, Временное Правительство 22 июля 1917 года упразднило корпус. Он вновь открылся в октябре 1919 года, но в ноябре следующего был эвакуирован вместе с кораблями Черноморского флота и продолжил свою деятельность в далекой от России Бизерте, на берегу Средиземного моря, в Тунисе.
Но вернемся к приказу об отмене погон Временным правительством. Вице-адмирал А.С.Максимов, на просьбу делегатов от офицеров, разъяснить свою позицию по этому вопросу, сорвал с себя адмиральские погоны и объявил, что он издает приказ о немедленном снятии погон и введение нарукавных нашивок. После этого было получено распоряжение комфлота № 125, а за ним последовал приказ
№ 126:
15 апреля 1917 г. № 125
Ввиду того, что форма воинских чинов напоминает по наружности старый режим, предлагаю во всех подчиненных мне воинских частях теперь же снять погоны и заменить их нарукавными отличиями, образец которых будет разослан дополнительно.
Вице-адмирал Максимов
ПРИКАЗ
Командующего флотом Балтийского моря.
Посыльное судно «Кречет» № 126
го апреля 1917 года
Впредь до выработки общей для всех флотов новой формы одежды предписываю:
Офицерам иметь нарукавные отличия по прилагаемому описанию.
Кокарды временно закрасить в красный цвет, до тех пор, пока не будет выработаны фуражки нового образца, с новыми эмблемами.
Шарф отменить.
Пуговицы с орлами,… заменить пуговицами с якорем.
На оружии уничтожить вензеля.
Вице-адмирал Максимов
Приложение к приказу № 126
Таблица нарукавных отличий для офицерских чинов
Нарукавные отличия делаются из золотого или серебряного галуна трех ширин узкий в 1/4” (6,35 мм. – А.Л.), средний в 3/4” (19,05 мм. – А.Л.), широкий в 1” (25,4 мм. – А.Л.).
Нижний галун нашивается выше обшлага рукава на 1/2” (12,7 мм. – А.Л.).
Промежутки между галунами 3/4”.
Золотые галуны носят: флотские офицеры, инженер – механики…
В последующие дни, в Гельсингфорсе было много случаев, когда толпы солдат и матросов нападали на офицеров, не снявших погоны. Многие флотские офицеры прятали свои золотые погоны – мало кто верил, что их сняли навсегда. Может быть, еще вернется этот воинский символ, на офицерские плечи и погоны еще понадобятся… Пройдет немного времени, и в годы Гражданской войны во всех Белых флотилиях золотые офицерские погоны будут введены вновь. Этому придавалось большое значение, не только как символу преемственности русской государственности, а значит и законности существования части, соединения Белого движения, но и как самому яркому признаку возрождения одного из главных символов офицерской чести, поруганных революцией.
В трудные годы Великой Отечественной войны, в 1943 году, Народный комиссар обороны И.В.Сталин своим приказом ввел золотые погоны офицерам Красной армии и Рабоче-Крестьянского Красного флота:
П Р И К А З
Народного Комиссара Обороны
15 января 1943 года № 25 г. Москва О введении новых знаков различия и об изменениях в форме одежды Красной Армии
В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР от 6 января 1943 года «О введении новых знаков различия для личного состава Красной Армии» ПРИКАЗЫВАЮ:
Установить ношение погонов: ПОЛЕВЫХ – военнослужащими в Действующей Армии и личным составом частей, подготовляемых для отправки на фронт; ПОВСЕДНЕВНЫХ – военнослужащим остальных частей и учреждений Красной Армии, а также при ношении парадной формы.
Всему составу Красной Армии перейти на новые знаки различия – погоны в период с 1 по 15 февраля 1943 года.
Народный Комиссар Обороны И.Сталин
Погоны вернулись на советскую военную форму для того, чтобы показать историческую преемственность – перекинуть исторический мост, от Российской Армии к Красной армии, чтобы получить возможность воспитывать солдат и командиров, в годину тяжелейшей войны с германским нацизмом, в духе патриотизма, любви к своей стране на примерах исторической славы русских солдат прошлого и славы русского оружия.
Не случайно внешний вид погон так близко повторял погоны Российской армии и Российского императорского флота.
Через 23 года в СССР на плечи офицеров вновь вернулся тот символ, который большевиками отрицался как символ царской России – а на самом деле символ государственности.
В конце апреля у мичмана Садовинского состоялся разговор с командиром, старшим лейтенантом А.И.Баласом.
Кажется, в Финляндии не все благополучно, – говорил Балас. – Финский сенат разглагольствует о самостоятельности. Мало им, что в марте были восстановлены привилегии, утраченные Финляндией после революции 1905 года, был назначен новый генерал-губернатор и созван их Сейм. Вы знаете, Бруно, что финнов в русской армии очень мало. Обязанность проливать кровь за Россию, большинству военнообязанных финнов заменили денежной воинской повинностью. В Финляндии, в последнее время, нарастают антироссийские настроения и местные вожди социал-демократической партии Финляндии, все эти господа: Вийки, Токойи и Гюллинги всеми силами способствуют этому и, кроме того, всячески поддерживают прогерманские настроения.
Да, – согласился с этим Садовинский, – отношения финнов к русским за войну заметно ухудшилось. На любой вопрос они отделываются кратким «неомюра» – не понимаю, и все. Шведские и финские надписи на вывесках магазинов, на трамваях, на табличках с названиями улиц, шведская и финская речь в толпе на улице, марки и пенни сдачи в магазине – все это заставляет русского человека чувствовать себя в Гельсингфорсе, как в иностранном городе.
Я не об этом, – продолжил командир, – со свержением Николая II личная уния Финляндии и России была де-факто ликвидирована. Это значит, что отделись Финляндия от России, здесь сразу же появятся немцы, германские войска, и нам, флоту и офицерам флота, придется из Гельсингфорса выметаться… Весь вопрос в том – когда и куда?
Неужели все так серьезно? – спросил Бруно, и признался: – В кошмаре всего пережитого, я об этом как-то не задумывался…
Весеннее тепло разливалось над Балтикой. Принесенное ветрами с Атлантики, оно радовало обывателей Гельсингфорса, давая людям надежду и вселяя в них уверенность в будущем. Флот тоже чувствовал весну. И главным показателем этого, была телеграмма штаба командующего флотом, разрешающая ношение белых чехлов на фуражках и бескозырках:
30 апреля 1917 г.
ТЕЛЕГРАММА № 2092
ВСЕМ: Разрешается с первого мая ношение на фуражках белых чехлов.
Комфлота вице-адмирал Максимов
30 апреля 1917 года в Гельсингфорсе был создан и начал работу Центральный Комитет Балтийского флота – «Центробалт», куда входили выборные матросы с кораблей Гельсингфорса, Кронштадта и Ревеля. Имея энергичную поддержку в центральных петроградских революционных инстанциях, «Центробалт» стал понемногу захватывать административную часть управления Балтийским флотом.
Сначала скромно ютившийся на транспорте «Виола», Центробалт быстро разросся и забрал в свое распоряжение шикарную императорскую яхту «Полярная Звезда», а потом – и роскошную яхту «Штандарт».
Председателем Центробалта стал П.Е.Дыбенко. Как вспоминают очевидцы, матрос Дыбенко, был известен на флоте своей физической силой, высоким ростом, цинизмом, склонностью к дракам и пьяным дебошам.
В молодые годы судьба занесла Павла Дыбенко из города Новоалександровска в Ригу. Он работал грузчиком в порту. Сезонная работа грузчика не давала постоянного заработка, поэтому Дыбенко часто оставался без работы и без денег. С юности рослый и сильный, в рабочих бараках Риги научился Павел кулачному бою «до крови».
В 1911 году П.Е.Дыбенко около полугода уклонялся от призыва в армию. За неявку на призывной участок его арестовывают и насильственно направляют на Балтийский военный флот. Там он сначала попал на штрафной корабль «Двина», а через полгода оказался в Учебной минной школе, послужил матрос Дыбенко и баталером на транспорте «Щ» и на линейном корабле «Император Павел I». На линкоре он вступил в подпольную группу большевиков. Начавшаяся в августе 1914 года война задержала демобилизацию П.Е.Дыбенко.
События конца февраля 1917 года предоставили широкие возможности перед предприимчивым матросом. Матрос Павел Дыбенко входит в состав судового комитета, затем избирается депутатом Гельсинг0форского Совета депутатов армии и флота и рабочих Свеаборгского порта, а в мае 1917 года становится председателем Центробалта.
Очевидец, присутствовавший на одном из заседаний «Центробалта», вспоминал: «Мне пришлось быть на одном «пленарном» заседании Центробалта на “Штандарте”. В столовой яхты, еще недавно роскошной, а теперь уже сильно загрязненной, сидело около тридцати человек, весьма мало похожих на матросов. Это были какието дегенераты, с невероятными прическами, одетые, как придется: кто – просто в тельниках, кто – в синих фланелевых рубахах “навыпуск” и так далее. Часть из них сидела, развалясь, вокруг стола и нещадно дымила папиросами; другие же полулежали на диванах вдоль стен. Председатель, читая рассматриваемые вопросы, часто путал содержание и немилосердно коверкал сложные слова; произношение их, видимо, доставляло ему огромное удовольствие.
Когда дело шло о каком-нибудь сложном техническом вопросе, члены “собрания” слушали его очень рассеянно; такой вопрос проходил быстро, без всяких прений и споров, хотя и был чрезвычайно важен для флота. Но стоило только зайти речи о понятной сфере, как – о жалованьи, обмундировании, отпусках, кормлении и в особенности о политике, моментально из-за каждого пустяка поднимался настоящий “сыр-бор”: прения, споры и, в конце концов, личная перебранка отдельных членов комитета».
Судовые комитеты занимались чем угодно, только не повышением боеспособности кораблей, Любимыми темами были гражданские права и свободы матросов, в том числе, ношение гражданской одежды на берегу.
Командующий флотом адмирал А.С.Максимов находился под сильным влиянием Центробалта и во всем шел на встречу судовым комитетам. Во второй половине мая, под давлением комитетов, им был издан приказ, разрешающий ношение матросами вне службы гражданского платья.
ПРИКАЗ
Командующего флотом Балтийского моря.
№ 256
20-го мая 1917 года
На основании ст.7 положения об основных правах военнослужащих, объявленного приказом по армии и флоту 11 мая, разрешаю ношение гражданского платья в следующих городах вверенного мне театра военных действий: Гельсингфорс, Ревель, Гапсаль, Або, Николайштадт, Котка.
Разрешаю, в перечисленных городах, военнослужащим съезжать и приезжать на корабли согласно указанию статьи 1124 Морского Устава.
Вице-адмирал Максимов
Флотские офицеры, знакомясь с этим приказом, недоумевали и не понимали командующего. Офицеры не могли забыть поведение нового командующего во время февральских событий, когда он разъезжал на автомобиле, украшенном огромным красным бантом, окруженный вооруженными матросами.
Капитан 2 ранга Г.К.Граф, свидетель этого события, вспоминал:
«Вице-адмирал Максимов… стал немедленно величать себя первым революционным адмиралом… Команды приветствовали его громкими криками “ура”. Получалось впечатление, что это один из популярнейших вождей переворота и враг “старого режима”, но никак не вицеадмирал, проведший всю жизнь на службе его величества».
Вообще, выборный командующий А.С.Максимов не пользовался особым авторитетом у офицеров эскадры, не доверяла ему и Ставка главнокомандующего в Могилеве.
В конце мая, А.Ф.Керенский, став военным и морским министром, решил заручиться поддержкой генералов в Ставке, для чего задумал переместить адмирала А.С.Максимова на малозначимую должность начальника Морского отдела Ставки верховного командующего. Причинами для этого стали и пресловутая «выборность» А.С.Максимова, и зависимость его от судовых комитетов, и слишком большая независимость в действиях Центрального Комитета Балтийского флота.
1 июня 1917 года военный и морской министр А.Ф.Керенский своим приказом назначил адмирала А.С.Максимова начальником Морского отдела Ставки верховного командования.
Командующим Балтийским флотом стал контр-адмирал Д.Н.Вердеревский, который позже, с присущим ему флотским юмором, писал, что предложили назначение именно ему как: «по причине лодочной давки давно избавившемуся от крейсерского высокомерия».
В ответ на решение А.Ф.Керенского 2 июня на линкоре «Петропавловск» прошел матросский митинг с призывом: «Не подчиняться новому командующему». Большевистский судовой комитет «Петропавловска» ультимативно заявил, что они откроют огонь по штабному судну «Кречет», если в должность вступит новый командующий адмирал Д.Н.Вердеревский.
Начались длительные уговоры судового комитета линкора, и после оглашения 3 июня на «Петропавловске» телеграммы Керенского следующего содержания:
Товарищи, с великой скорбью узнал о том, что вы отказываетесь подчиняться Указу Временного Правительства, пользующегося доверием огромного большинства русской демократии. Не подрывайте силы революции и не играйте на руку врагов нашей свободы.
Призываю Вас, как товарищей, к исполнению долга, дабы не вынуждать Временное Правительство всей силой своей власти требовать подчинения его распоряжениям.
Керенский
Инцидент был исчерпан. 4 июня 1917 А.С.Максимов сдал, а Д.Н.Вердеревский принял должность командующего, о чем флот поставили в известность телефонограммой:
ТЕЛЕФОНОГРАММА
Командующего флотом
№ 2409
14 час 50 мин Куйваст 4 июня 1917
ВСЕМ: По приказанию Морского министра я назначен Начальником Морского Штаба Верховного Главнокомандующего, куда ввиду важности настоящего момента срочно отбываю.
Командование Балтийским флотом по приказанию Министра сдал бывшему Начальнику моего Штаба, верному другу моему контр-адмиралу Вердеревскому.
Максимов
Командующий флотом контр-адмирал Д.Н.Вердеревский, вступив в командование Балтийским флотом, приказал разослать всем подчиненным частям телефонограмму следующего содержания:
ТЕЛЕФОНОГРАММА
Командующего флотом
№ 2410
14 час 55 мин Куйваст 4 июня 1917
ВСЕМ: По приказанию Морского министра вступил в командование Балтийским флотом.
Надеюсь, что флот и все подчиненные мне части так же будут, не покладая рук работать на пользу Родины, как и при моем предшественнике, будущем и бывшем близким мне начальнике.
Вердеревский
Офицеры флота с надеждой встретили это новое назначение: Д.Н.Вердеревского знали на флоте.
Контр-адмирал Дмитрий Николаевич Вердеревский окончил Морской Корпус в 1893 году, 1898 году – Артиллерийские офицерские классы. В 1899 году совершил кругосветное плавание. В Русско-японскую войну командовал миноносцем на Черноморском флоте, после войны был известен своими выступлениями на страницах «Морского сборника» с требованиями прогрессивных преобразований в Морском ведомстве. Во время матросского восстания на крейсере «Память Азова» в 1906 году был ранен. В 1908 году назначен старшим офицером на броненосец «Петр Великий».
Командир броненосца «Петр Великий» капитан 1 ранга А.М.Герасимов дал своему старшему офицеру следующую характеристику:
«Способный работящий офицер, несколько теоретик. Доброе сердце, хотя старается быть строгим. Любим подчиненными офицерами и командой… О корабле… весьма попечителен».
В 1910—1911 годах Д.Н.Вердеревский командовал эсминцем «Генерал Кондратенко», во время Первой мировой войны – крейсером
«Адмирал Макаров». В ноябре 1916 году становится начальником Дивизии подводных лодок и производится в контр-адмиралы, в апреле 1917 года назначается начальником штаба Балтийского флота.
Дмитрий Николаевич был награжден орденами Святого Станислава 2-й степени, Святой Анны 2-й степени, Святого Владимира с мечами и бантом, Георгиевским оружием «За храбрость».
В кают-компании эскадренного миноносца «Расторопный», командир старший лейтенант А.И.Балас так прокомментировал назначение командующего флотом из Подплава:
– Подводники – народ демократичный, а Вердеревский, хотя и дворянин из многовекового рода, может быть, сможет наладить контакт и найти общий язык с председателем Центробалта матросом Дыбенко.
Мичман Б.Садовинский слабо верил в возможность такого рода контактов. Ему казалось, что все, все летит в пропасть, и с каждым днем все быстрее и быстрее…
Новый командующий хорошо понимал положение, в котором находился Балтийский флот. С первых же шагов ему было ясно, что едва ли, после хозяйничанья А.С.Максимова, можно что-нибудь на флоте изменить к лучшему.
Адмирал Вердеревский был сторонником компромиссов с матросскими организациями. Дни проходили за днями в постоянных переговорах, уговорах, в улаживании недоразумений и конфликтов с судовыми комитетами кораблей флота и их Центральным Комитетом.
С целью прекратить эту «мышиную возню» и упорядочить взаимоотношения судовых комитетов и командования флота, было разработано «Положение о корабельных комитетах для судов и частей военного флота» и 8 июня командующий флотом утвердил его.
«Согласен» Командующий Флотом
Контр-адмирал Вердеревский 8 июня 1917 г.
ПОЛОЖЕНИЕ
o корабельных комитетах для судов и частей военного флота
Декларативная часть.
Корабельный комитет есть орган внутреннего самоуправления личного состава и распорядительной части, исключая навигационной и оперативной и связанной с ней технической частью.
Корабельный комитет имеет право собираться и разбирать текущие вопросы в служебное и неслужебное время, кроме времени активных боевых операций и тревог.
Все постановления комитета приобретают законную силу, после объявления их по кораблю.
Сфера деятельности корабельных комитетов.
Урегулирование внутренней жизни корабля на началах признания гражданских прав каждого лица, входящего в состав корабля.
Наблюдение за добросовестным исполнением каждым чином своих служебных обязанностей и за соблюдением установленного порядка внутренней жизни.
Ведение очереди отпусков….
Распределение всякого рода льгот, представляемых всему личному составу.
Полный контроль над всеми отраслями хозяйственной и технической части корабля , за исключением части оперативной.
Борьба с провокацией и контр-революционными попытками.
«Положение…» ограничивало деятельность комитетов только внутренней жизнью кораблей, распределением льгот, отпусков и хозяйственной деятельностью экипажей, не допуская комитеты к оперативной части управления флотом. Но время было упущено. Комитеты все меньше и меньше подчинялись кому-либо. Моральное состояние команд русского флота становилось все слабее. Под влиянием агитации матросы перестали доверять офицерам.
Германская агентура и ее финские приспешники вели усиленную пропаганду среди матросских команд и солдат гарнизона. Распускались невероятные слухи о положении внутри страны, на фронтах, указывалась точная сумма, за которую русские генералы готовы продать Ригу. Настроение команд кораблей, отправляемых на защиту Рижского залива, катастрофически падало, что видно из резолюции команды линкора «Слава» от 13 июня 1917 года. Вот эта резолюция:
Р Е З О Л Ю Ц И Я
команды линейного корабля «Слава» 13-го июня 1917 года.
Весь личный состав команды линейного корабля «Слава» признает назначение нашего славного корабля с нами вместе в Рижский залив несправедливым, в виду того, что «Слава» и вся команда защищала Рижские воды 16 месяцев, о чем знает не только Балтийский флот, а вся Свободная Россия, и теперь находит справедливым, чтобы вошли в Рижский залив исполнить святой долг перед Свободной Родиной один из кораблей «Республика» или «Андрей Первозванный», так как они также могут пройти по каналу.
К тому же вся команда «Славы» никогда не отказывается хотя бы в любой момент пришло назначение идти в бой, который и выполнит насколько хватит наших сил, и насколько способна боевая мощь нашего славного корабля, но лишь только вне Рижского залива…
А так же вся команда «Славы» готова идти в Рижский залив, но лишь тогда, когда будем там защищать один из вышеназванных кораблей, и если ему будет нужна боевая помощь, тогда наш доблестный корабль пойдет и проявит свою боеспособность, как уже и проявлял во время 16-ти месячного защищения Рижского побережья, хотя и считают наш корабль вооруженным слабее других, и в виду этого посылают нас вторично в Рижский залив.
Нет, мы не допустим этого чтобы мы и наш корабль был слабее других, мы уверены, что и здесь сумеем проявить доблесть нашего корабля и будем стоять, а если будет нужно, то и помрем за свободу России.
Председатель КОНОВАЛОВ и Секретарь СОРОКИН СВЕРЯЛ: Старший Офицер лин. кор. «Слава»,
Старший Лейтенант Галлер
Как славно торгуется «революционная» команда линкора «Слава»! Какое словоблудие, и какое хвастовство прошлыми, чужими победами… Протест матросов «Славы» ни к чему не привел: команде линкора пришлось подчиниться флотскому командованию, но и при этом, она продолжала выторговывать свои условия:
