Александр Витальевич Лоза
Терновый венец офицера русского флота
Мы, вся команда лин. кор. «Слава», хотя и считаем назначение нас в Рижский залив несправедливым, но, считаясь с положением настоящего момента, мы идем исполнять наш святой долг перед свободной Родиной и повинуемся воле Центрального Комитета и Командующего флотом Балтийского моря, а также своих товарищей, которые, видя несправедливое решение, подтверждают, что должна идти в Рижский залив «Слава», и не отдают себе отчета, что они идут против совести и даже насильствуют.
Но мы, исполняя Ваше постановление, также в свою очередь требуем:
В Рижский залив мы идем лишь до окончания навигации 1917 года, но не на зимнюю стоянку.
Всех больных нашей команды, находящихся в продолжительных отпусках на поправке здоровья, исключить из списков состава команды и срочно заменить здоровыми.
Немедленно произвести медицинский осмотр все Славской команде и всех признанных неспособными нести корабельную службу так же заменить здоровыми.
Немедленно пополнить боевой комплект команды.
Отпуск остается на усмотрение команды, и требуем для проезда белые бланки литера А.
А так же требуем, что бы месячным и всем нужным довольствием, которым пользуются наши товарищи от Гельсингфорского порта, не были бы и мы умалены, а должны получать по курсу 266 марок за 100 рублей и платить финскими марками.
Какой позор! Какой торг «революционных братишек», «альбатросов революции», «героев Гельсингфорса и Кронштадта» с собственным командованием, за свой «Святой долг» в период войны с Германией, выраженный в текущем курсе финских марок!
История сохранила для нас ответ командующего Балтийским флотом на эту матросскую резолюцию:
Командиру «Славы».
Передайте команде благодарность за сознательное отношение к долгу. Зимовка не предполагается. Приготовиться к походу к 1 июля.
Вердеревский
Адмирал Д.Н.Вердеревский, с присущей ему внутренней иронией, называет весь этот торг «сознательным отношением к долгу».
Летняя жара накаляла гранитные мостовые Гельсингфорса, накалялась и политическая обстановка внутри Финляндии. Прогермански настроенные силы тянули Великое княжество Финляндское к отделению от России. В связи с обострением внутренней обстановки, 1 июля 1917 года новый командующий Балтийским флотом приказал разработать план действий флота на случай вооруженного восстания в Финляндии.
Начальник штаба Командующего флотом Балтийского моря.
«1» июля 1917 г.
Секретно Доверительно
№ 991/ОП Начальнику отряда судов охраны Ботнического залива
№ 992/ОП Начальнику Або-Оландской укрепленной позиции
Командующий флотом приказал Вам разработать план действий на случай вооруженного восстания в Финляндии и связанной с этим прекращения действий железных дорог.
План должен предусматривать меры необходимые для охраны батарей, баз, фарватеров, постов, радиостанций.
Если по условиям обстановки охрана последних невозможна, то надлежит разработать предложения для частичной эвакуации наиболее отдаленных постов и станций, усилив за их счет другие.
И. Д. Флаг-капитан по оперативной части Капитан 2 ранга…
Тоже в адрес: Начальника Службы Связи Балтийского моря.
Начальнику Тыловой Позиции.
По требованию Социал-демократической фракции Финский Сейм принял 5 июля «Закон о власти», ограничивавший компетенцию Временного Правительства вопросами военной и внешней политики.
В начале июля 1917 года обстановка в Петрограде резко обострилась. Сторонники большевиков и Петросовета проводили антиправительственные демонстрации с призывами к свержению как отдельных министров Временного Правительства, так и власти в целом.
В Гельсингфорсе так же было неспокойно. Штаб флота обменивался юзограммами с Морским Генеральным Штабом о положении в столице.
Юзограмма
4 июля 1917 г. 17-30
Переговоры Штаба флота с Начальником Морского Ген. Штаба. Здесь у аппарата Начальник Штаба.
В дополнение сообщению графа Капниста Комфлот желал бы знать были ли лозунги Долой отдельных министров, например Керенского, так же действительно ли он, Керенский уехал, здесь много всяких слухов, посему желательно несколько раз в день давать сведения о событиях, если у вас что-нибудь.
Повеяло очередным кризисом. Временное Правительство уже готовило пулеметы против своих недавних союзников – большевиков. 4 июля 1917 года в Гельсингфорсе стало известно, что правительство ввело в Петербурге военное положение. 5 июля основные газеты столицы, опубликовали статьи с обвинениями в адрес большевиков в получении последними немецких денег. В газете «Нива» была опубликована большая статья о связи германского Генерального штаба с большевиками, под заголовком: «Нити германского шпионажа».
Газета «Живое слово», за 5 июля 1917 года опубликовала материалы контрразведки под заглавием «Ленин, Ганецкий и Компания – шпионы». Газеты «Речь», «Русская воля» и другие напечатали статьи с обвинениями в адрес руководителей большевиков Ленина, Зиновьева, Ганецкого, Коллонтай, Парвуса, Семашко и других в государственной измене.
Начальник контрразведки Петроградского военного округа Б.В.Никитин в своих воспоминаниях «Роковые годы» в 1937 году писал об этих событиях следующее:
«Весть об измене большевиков вмиг облетела всех и вся до объявления в газетах. Она встряхнула население, как от разряда электричества. Петроградские солдаты перешли на нашу сторону только после того, как узнали об измене Ленина. Только после этих сведений солдаты вышли на улицу и стали на защиту Таврического дворца. После жуткого обвинения главари (большевиков) сразу попрятались по своим норам».
На следующий день, по распоряжению Временного Правительства, в Петроград прибыл 14-й гусарский Митавский полк для подавления выступления большевиков. Прибыв, полк разоружил 1-й и 2-й пулеметные полки, в большей степени подвергшиеся большевизации, и вооруженных рабочих-большевиков. Взвод гусар, под командованием штабс-ротмистра Я.Загоскина, быстро привел к повиновению кронштадтских «братишек» – матросов-большевиков, больше умеющих надрывать глотки и мародерствовать, чем воевать.
Когда Петроградские газеты дошли до Гельсингфорса, офицерам Балтийского флота, в том числе и мичману Б.Садовинскому стало известно, что русская контрразведка подтвердила факты получения большевиками немецких денег и, что деньги для финансирования их подрывной деятельности поступали в Петроград из Берлина через Стокгольм.
Прочитав, об этом, Бруно понял, что июльское восстание большевиков удалось остановить, лишь предав гласности данные контрразведки о прогерманской деятельности большевиков, в том числе телеграммы, которыми большевики обменивались с сотрудниками германского агента Парвуса.
Становились понятными источники денежных средств большевистской партии, и объяснялась высокая активность большевистских агитаторов – за деньги. Мичман Садовинский, держа в руке газету, думал о том, как беспринципно и как подло во время войны, получать деньги от врагов России и, одновременно кричать о благе народа! У Бруно это, просто не укладывалось в сознании. Большевики не вызывали у него ничего кроме отвращения и брезгливости. В его понимании, предательство было высшим человеческим грехом! Он отшвырнул газету и подумал:
– Какая грязь – эта политика!
В результате решительных действий Временного Правительства беспорядки в столице были подавлены.
Со второй половины июля флотские офицеры отчетливо почувствовали изменение матросских настроений на Балтийском флоте. Впервые матросы восприняли пораженческий лозунг «Долой войну!», чего не было весной 1917 года. Центробалт активно поддерживал эти настроения судовых команд.
В Гельсингфорс полетели шифровки Временного Правительства: в Кронштадт корабли не посылать, потому что корабли могут перейти на сторону большевиков. Если корабли выйдут туда по приказу Центробалта – топить их торпедами подводных лодок, в тоже время, немедленно отправить миноносцы в Петроград на защиту правительства. Командующий флотом Д.Н.Вердеревский, не желавший пачкаться в политических дрязгах, оглашал все эти секретные радиограммы Временного Правительства руководству Центробалта.
Июльские события в Петрограде, всколыхнули матросов и офицеров флота. Матросы эсминца «Расторопный» митинговали и оглашали резолюции в поддержку Кронштадтцев. Большевистски настроенный Центробалт энергично воспротивился поддержке Временного Правительства, и команды миноносцев отказались выйти в Петроград.
Офицеры миноносца «Расторопный» считали, что Временное Правительство оказалось в критическом положении и зашаталось. Мичман Садовинский понимал, что именно паника в правительстве заставила Керенского потребовать посылки миноносцев в Петроград и, в то же время, требовать расстрела торпедами, своих же кораблей, идущих в Кронштадт по приказу Центробалта. Среди офицеров быстро стала известна реакция комфлота на весь этот «бардак»:
– Мне, что своих же торпедами бить? – негодовал адмирал Вердеревский. 7 июля, после отставки Г.Е.Львова, Временное Правительство возглавил А.Ф.Керенский, главнокомандующим, вместо А.А.Брусилова, он назначил генерала от инфантерии Л.Г.Корнилова.
Генерал Л.Г.Корнилов был чрезвычайно популярен в войсках. Герой войны, талантливый военноначальник, решительный противник развала армии и страны. Вокруг него начали смыкаться армейские офицеры, казачество, самые широкие круги общественности. Либеральные политики, промышленники, торговая аристократия обещали генералу свою поддержку. Л.Г.Корнилов считал, что для победы России в войне с Германией необходимо «иметь три армии: армию в окопах, непосредственно ведущую бой, армию в тылу – в мастерских и заводах, изготовляющую для армии фронта все ей необходимое, и армию железнодорожную, подвозящее это к фронту».
Л.Г.Корнилов полагал, что «для правильной работы этих армий они должны быть подчинены то же железной дисциплине, которая устанавливается для армии фронта». Такая жесткая позиция привела генерала к конфликту с А.Ф.Керенским.
Не только армейские генералы вызывали неудовольствие А.Ф.Керенского. В Гельсингфорсе, после предъявления обвинений в предательстве дела революции, Временным Правительством был смещен с должности адмирал Д.Н.Вердеревский: он был вызван в Петроград и там арестован. Его арест возмутил не только офицеров, но и команды кораблей. Обстановку разрядило то, что на место Д.Н.Вердеревского был назначен популярнейший на Балтийском флоте офицер – начальник Минной дивизии капитан 1 ранга А.В.Развозов. 11 июля 1917 года А.В.Развозов получил звание контр-адмирала.
Журнал № 16 Входящих телефонограмм
Штаба Командующего флотом Балтийского моря за 1917 год. (11 июля по 18 июля)
ТЕЛЕФОНОГРАММА № 7139
11 час. 55 мин. 11 / VII
Комфлота Развозову
От имени Морского Министра Керенского поздравляю Вас с производством в контр-адмиралы.
Управление Морским Министерством
Александр Владимирович Развозов родился в семье морского офицера в 1879 году. В 1898 году окончил Морской корпус. В чине мичмана служил на крейсере «Герцог Эдинбургский». В 1901 году окончил Минные офицерские классы и получил назначение на должность младшего минного офицера броненосца «Ретвизан». С октября 1902 по апрель 1903 совершил на «Ретвизане» переход на Дальний Восток в Порт-Артур, во время перехода получил звание лейтенанта.
В ходе Русско-японской войне на броненосце «Ретвизан» отражает попытки японских брандеров закупорить Порт-Артурский рейд в ночь на 11 февраля 1904 года, участвует в сражении в Желтом море 28 июля 1904 года, сражается с японцами на суше при обороне Порт-Артура. За мужество и героизм, проявленные при защите Порт-Артура, Александр Владимирович был награжден орденами Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом, Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», Святой Анны 2-й степени с мечами и Святого Станислава 4-й степени с мечами.
По возвращению в Россию, А.В.Развозов преподает в Минной школе в Кронштадте. В 1907 году получает назначение старшим минным офицером на крейсер «Рюрик». В 1911 году принимает командование эскадренным миноносцем «Бурный», в 1912 году получает звание капитана 2 ранга. В 1913—1914 годах командует эсминцем «Уссуриец». К концу компании 1914 года А.В.Развозов становится начальником 5-го дивизиона эскадренных миноносцев, а в мае 1915 года назначается начальником 9-го дивизиона эсминцев. В конце 1915 года он был произведен в капитаны 1 ранга и награжден Золотым Георгиевским оружием. В кампании 1916 года принимает командование над 2-м дивизионом новейших эскадренных миноносцев типа «Новик». 6 марта 1917 года капитан 1 ранга А.В.Развозов становится начальником Минной дивизии.
Капитан 2 ранга Г.К.Граф, описывая назначение А.В.Развозова командующим флотом, вспоминал: «Вместо адмирала Вердеревского на должность командующего флотом был назначен самый популярный в то время адмирал – начальник Минной дивизии А.В.Развозов. Его назначению радовались все офицеры и команды, ибо он как нельзя лучше подходил для роли командующего флотом в такое тревожное время».
Мичман Б.Садовинский прекрасно знал А.В.Развозова – он был начальником 9-го дивизиона эскадренных миноносцев, когда Б.Садовинский в 1916 году, после службы в Морском корпусе, прибыл в 9-й дивизион на миноносец «Разящий». Эсминцы дивизиона постоянно участвовали в набеговых операциях на вражеские коммуникации, в постановках минных заграждений, в конвоировании судов и кораблей, в поддержке русских сухопутных войск в Курляндии. Выполняя эти задачи, А.В.Развозов постоянно сам выходил в море.
Не только молодые офицеры, но и матросы миноносцев с огромным уважением относились к А.В.Развозову. Это был настоящий офицер-миноносник. Смелый, решительный, великолепно знающий минное дело специалист, требовательный командир и вместе с тем заботливый начальник, одним словом – личность! Для мичмана Садовинского контрадмирал А.В.Развозов был эталоном старшего товарища и командира.
С фотографии Александра Владимировича Развозова, хранящейся в фотофондах ЦВММ на меня смотрел человек с умными, внимательными глазами – глазами русского интеллигента и, если бы не золотые погоны и боевые ордена на груди, можно было подумать, что этот спокойный, проницательный взгляд принадлежит видному ученому или профессору университета. И только в самых уголках глаз затаились жесткость и требовательность старшего офицера, привыкшего к быстрому и четкому исполнению любого его приказа. Такие люди, как Александр Владимирович Развозов, в какой бы сфере они ни работали, и в какое бы время, в истории своей страны, они ни жили, всегда пользуются уважением, авторитетом окружающих, за ними идут и их примеру следуют все, кто попадает под обаяние их личности. Как не удивительно, но вновь судьба связала прошлое и настоящее самым неожиданным образом. По окончанию Военно-Морской Академии, меня, инженер-механика, специалиста по корабельным ядерным энергетическим установкам неожиданно пригласили в 28 НИИ ВМФ в Управление минно-торпедного вооружения. Первая же встреча с начальником Управления контр-адмиралом Ю.Л.Коршуновым определила мою служебную и научную деятельность в области торпедного вооружения на все последующие годы моей службы на флоте. Ю.Л.Коршунов, контр-адмирал, доктор военно-морских наук, профессор, родился в семье морского офицера. Учился в Нахимовском училище, в 1952 году закончил ВВМУ им. М.В.Фрунзе., служил командиром минно-торпедной боевой части на эсминцах Балтийского флота, флагманским минером бригады кораблей Черноморского флота. В 1960 году закончил Военно-морскую академию им. А.Н.Крылова и с 1962 года служил в 28 НИИ ВМФ.
Судьба распорядилась таким образом, что после встречи с Ю.Л.Коршуновым я круто поменял свою флотскую специальность и начал работать в области энергетики тепловых торпед и, в конечном итоге, стал торпедистом, как и мой отец капитан 2 ранга В.К.Лоза, служивший когда-то командиром минно-торпедной боевой части на эскадренном миноносце «Вспыльчивый», как и герой этой книги, офицер Российского императорского флота лейтенант Б.-С.А.Садовинский. В ходе работы над книгой, я не раз мысленно ловил себя на том, что чувствую себя современником Бруно Садовинского. Через какое-то время я понял: ведь мы с ним действительно современники – по ХХ веку.
Удивительно, как переплетаются морские судьбы. По прибытии в 1986 году в 28 НИИ ВМФ я принимал дела начальника Отдельной научно-исследовательской лаборатории тепловой торпедной энергетики у капитан 2 ранга К.Ю.Берхина который, как оказалось, служил в лейтенантские годы в подчинении у моего отца на эсминце «Вспыльчивый» на Тихоокеанском флоте. Круг истории замкнулся.
Новый командующий Балтийским флотом контр-адмирал А.В.Развозов имел влияние не только на офицеров и матросов. Как вспоминал Г.К.Граф: «Адмирал умел влиять не только на команды, но даже и на демагогов различных комитетов и советов. Он как бы забирал комитеты в руки тем более, что им очень сильно импонировала та поддержка, которую находил Развозов в командах миноносцев».
17 июля 1917 года из штаба командующего флотом по кораблям и частям Гельсингфорса прошла телефонограмма:
Журнал № 16 Входящих телефонограмм
Штаба Командующего флотом Балтийского моря за 1917 год ( 11 июля по 18 июля) ТЕЛЕФОНОГРАММА
№ 7502
6 час. 35 мин. 17/VII
Всем судовым и ротным Комитетам
18-гo июля в 3 часа дня в помещении Матросского клуба назначено экстренное Собрание делегатов флота и членов судовых и ротных комитетов по заслушиванию докладов Командующего флотом и Комиссара Морского министра.
Местный флотский Комитет
Новый командующий флотом сразу стал заниматься тем, чем положено заниматься комфлота в военное лихолетье: укреплением боеспособности кораблей, налаживанием дисциплины нижних чинов и укреплением единоначалия. Адмирал А.В.Развозов понимал, что после взятия германцами Риги последует захват ими Моонзундского архипелага, а оттуда по Финскому заливу прямая дорога на Петроград, поэтому необходимо любой ценой не допустить прорыва кайзеровских дредноутов в Финский залив.
События начала июля в Петрограде эхом отозвались и в Финляндии. 18 июля 1917 года Сейм принял закон о восстановлении автономных прав Финляндии, однако этот закон был отклонен Временным Правительством, а финский Сейм распущен.
Приказом Временного Правительства в Финляндию отправились полки 14-й дивизии . В Гельсингфорсе 2-й эскадрон 14-го гусарского Митавского полка занял Сейм и не допустил возможности собраться местным депутатам, которые желали провозгласить независимость Финляндии от России (интересно отметить, что именно в этот полк в 1906 году были переведены для исправления 40 матросов, участвовавших в бунте на броненосце «Князь Потемкин-Таврический»)
Левое крыло Социал-демократической партии Финляндии, основанной в 1899 году, во главе с О.Куусиненом, К.Манером и Ю.Сиролой поддерживала тесные связи с большевиками. В промышленных центрах Финляндии начали создаваться Рабочие сеймы, Рабочая гвардия порядка и Красная Гвардия. Руководящим революционным органом были Гельсингфорсский сейм рабочих организаций, который сотрудничал с матросскими комитетами Балтийского флота и с Гельсингфорсским комитетом РСДРП (б).
В ответ на это, буржуазно-националистическая часть финского общества приступила к созданию вооруженных отрядов, получивших название «шюцкор» (от шведского слова Skyddskar – охранный корпус). В этом вопросе немцы отстали от финнов на 16 лет. У них Schutzstaffeln – охранные отряды, сокращенно – SS, появились только в
1934 году.
В Финляндии стали формироваться «красная» и «белая» гвардии…
«Красные» и «белые» – это изобретение финского народа. Эти термины, а вернее люди, стоявшие за ними, повлекли за собой большую кровь, как в Финляндии, в ходе гражданской войны 1918 года, так и залили за годы братоубийственной войны всю Россию кровью большевиков – «красных», и тех, кто защищал Россию от большевиков – «белых».
Ни офицеры, ни матросы Балтийского флота, базирующиеся в приморских городах Финляндии, почти не принимали активного участия во внутриполитических финских делах. Первые мало, что понимали в происходящем, а вторые не хотели проливать кровь за абсолютно чуждый им финский народ, даже под красным флагом революции.
В июле 1917 года командир эскадренного миноносца «Расторопный» старший лейтенант А.И.Балас был произведен в капитаны 2 ранга.
Приказом по Армии и Флоту от 28 июля 1917 года за № 117 Старший лейтенант Балас производится в Капитаны 2 ранга по линии (за выслугу лет).
Заранее осведомленные об этом событии, офицеры «Расторопного» – мичман Воронин, мичман Гуляев и мичман Садовинский поздравили своего командира и преподнесли ему «царский» подарок: флотские золотые погоны с двумя просветами и тремя большими серебристыми звездочками на каждом погоне. Правда, в ситуации, в которой все они находились, такой подарок мог стоить жизни, но Александр Иванович оценил его. Пожав руку каждому офицеру, он произнес с горькой иронией:
– Господа, не ко времени это звание, но я его заслужил… в боях шестнадцатого года.
Летняя военная кампания Балтийского флота продолжалась. Корабли выходили в море, выполняя боевые задания. 30 июля 1917 года миноносец «Лейтенант Бураков», следуя с миноносцами «Грозный» и «Разящий» из Дегебрю в Мариенхамн, подорвался на мине, поставленной германской подводной лодкой в районе Ледзунда и через 11 мин затонул. Погибли 1 офицер и 22 матроса.
На миноносце находились секретные документы, карты и командование флотом, опасаясь, что они могут попасть в руки противника, приказало водолазам достать их. В результате десятидневных работ в трудной обстановке, водолазам удалось проникнуть на миноносец, в помещение, где хранились секретные документы и карты, и полностью их извлечь.
10 августа погиб тральщик «Илья Муромец», подорвавшийся на немецкой мине во время траления у Штапель-Ботенского буя. При взрыве погибло 11 человек экипажа. Разваливающийся Балтийский флот нес потери и корабельные и человеческие, но продолжал борьбу с врагом на море…
В это же время на берегу большевики готовились к борьбе с Временным Правительством и с собственным народом… В начале августа 1917 года один из большевистских руководителей В.И.Ульянов (Ленин), опасаясь ареста Временного Правительства, покинул Разлив и со станции Удельная, в пригороде Петрограда, под видом помощника у машиниста-финна Гуго Ялаве на паровозе № 293, направился в Финляндию, в Гельсингфорс.
В годы первой русской революции В.И.Ленин часто бывал в Финляндии, в общей сложности он прожил в ней около полутора лет.
Социал-демократический Сенат Финляндии был не в ладах с Временным Правительством А.Ф.Керенского. Финские сторонники пассивного («конституционалисты») и активного («активисты») сопротивления политике Временного Правительства стремились к взаимодействию с любыми российскими оппозиционными силами, поэтому совершенно разные, по своим политическим взглядам, подданные Великого княжества Финляндского оказывали существенное содействие большевикам в их борьбе с Российским правительством.
В этот раз, находясь в Гельсингфорсе, В.И.Ленин, из конспиративных соображений, постоянно менял квартиры. Пожив на Хагнейской площади в квартире социал-демократа Г.Ровио, он перебрался на улицу Фредрикинкату, дом 64, в квартиру рабочего Усениуса, затем на квартиру четы Блумквистов в Тееле…
Конечно, никто из офицеров Балтийского флота, базировавшихся в Гельсингфорсе, в том числе и мичман Садовинский, не знали и не догадывались, что один из руководителей большевиков, человек по фамилии Ульянов и по партийной кличке Ленин, находится в это время рядом с ними в одном городе. Имя Владимира Ильича Ульянова (Ленина) в дальнейшем оказалось в центре большевистской историографии. Именно он стал главным символом советской политической памяти: множество картин и памятников, стихов и книг, фильмов и спектаклей, изображающих Ленина в октябре 1917 года, приведут к тому, что стало невозможно представить Октябрьскую революцию без Ленина.
В своих воспоминаниях Б.В.Никитин, в подчинении которого находилась русская контрразведка с марта по июль 1917 года, писал: «Ленин как догма необходим всем… В славе, создаваемой Ленину, они (большевики) видят историческое оправдание своих собственных преступлений. Отсюда, столица его имени, институты Ленина, библиотеки, заводы, ордена, ледоколы, портреты, дни, годовщины, уголки Ленина, языческий мавзолей, паломничество к мощам…». На самом деле, вождями большевиков в то время были и Л.Д.Троцкий и другие видные партийцы, потому что многие важные события по подготовке октябрьского переворота происходили вовсе без участия Ленина.
Парадокс или ирония судьбы, но в Гельсингфорсе – главной базе Балтийского флота, на конспиративных квартирах в подполье, в 1917 году скрывались не только агенты иностранных спецслужб, задачей которых был развал российского Балтийского флота, но и свои же – руководители большевиков, которые, чуть позже, придя к власти, развалили и уничтожили Балтийский флот окончательно.
В конце сентября 1917 года В.И.Ленин, с несколькими паспортами в кармане, маскируясь под кочегара, подбрасывал уголь в топку того же самого паровоза № 293, уже на обратном пути в Петроград.
Разгромленный в июле Временным Правительством Центробалт вновь стал усиливать свои позиции. 14 августа 1917 года прошли выборы в него. От 9-го дивизиона миноносцев выбрали машинного содержателя 1-й статьи С.Васянина с эскадренного миноносца «Видный».
ПРИКАЗ
Начальника 9-го Дивизиона эскадренных миноносцев Балтийского моря
эск. м. «Дельный» 14-го августа 1917 г.
№ 161
Объявляю, что от миноносцев 9-го Дивизиона выбран, большинством голосов, согласно протокола голосования, делегатом в Центральный Комитет Балтийского флота машинный содержатель 1-ой статьи Семен Васянин (эск.мин. «Видный») которого предлагаю командиру эск. мин. «Видный» командировать по назначению.
Капитан 1 ранга Якубовский
Русское военное командование понимало, что немцы реализовывая свое стратегически выгодное положение и пользуясь «революционной» смутой и разложением русской армии, попытаются захватить Ригу.
Так оно и получилось: в ночь на 21 августа 1917 года германские войска, обстреляв город тяжелой артиллерией, вошли в него.
В печати началась травля генерала Корнилова. Газета «Известия» напечатала выдержки из его записки Временному Правительству:
«В беседе со своим начальником штаба генералом Лукомским Корнилов пояснил, что эти акции необходимы в виду ожидаемого восстания большевиков и что пришла “пора немецких ставленников и шпионов во главе с Лениным повесить, а Совет рабочих и солдатских депутатов разогнать, да разогнать так, что бы он нигде не собрался”».
Все это позволило А.Ф.Керенскому объявить генерала «мятежником», который пожелал стать диктатором, и организовать его арест.
После ареста генерала от инфантерии Л.Г.Корнилова, на флот поступила следующая юзограмма:
Юзограмма № 10620
Срочно. Гельсингфорс. Командующему Флотом
Генерал Алексеев прибыл в Могилев сегодня, арестовал генерала Корнилова и прочих причастных к этому лиц.
Генерал Алексеев вступил в исполнение обязанностей Начальника моего Штаба. Мятеж подавлен. Предписываю флоту быть особенно бдительным и находится на своих постах, отнюдь не допуская коголибо из кораблей покидать свои позиции.
Следует быть готовым к попытке высадки в Мевнимуотто с целью поднять восстание в Финляндии
Верховный Главнокомандующий Керенский
По информации из Петрограда, которую довели до офицеров в Гельсингфорсе, вечером 26 августа Временное Правительство отказалось в угоду А.Ф.Керенскому объявить главнокомандующего генерала от инфантерии Л.Г.Корнилова бунтовщиком.
27 августа Л.Г.Корнилов отказался подчиниться указу А.Ф.Керенского о его смещении с должности верховного главнокомандующего. В ответ непокорный военноначальник был объявлен А.Ф.Керенским мятежником.
Мичману Садовинскому было понятно, что для А.Ф.Керенского это была лишь часть выполняемого им плана: сначала А.Ф.Керенский поменял либерального генерала А.А.Брусилова на сторонника жестких мер генерала Л.Г.Корнилова, затем согласился выдвинуть к Петрограду корпус генерал-лейтенанта А.М.Крымова, а после этого проводил переговоры со Ставкой, через князя Н.Н.Львова, с целью опорочить генерала Л.Г.Корнилова. А.Ф.Керенский распустил правительство и присвоил себе диктаторские полномочия, собственноручно отстранив Л.Г.Корнилова от должности…
– Несложно понять, – рассуждал Садовинский, – насколько противозаконны действия премьер-министра Керенского.
Мичман Садовинский понимал, что по существу, имел место не
«Корниловский», а «Керенский» мятеж, или точнее сказать, провокация со стороны А.Ф.Керенского с целью окончательно дезорганизовать армию и флот и укрепить собственную власть, стать диктатором. Конечно, Садовинский не знал, действовал ли А.Ф.Керенский в своих узколичных интересах или имел особые указания, но с помощью временных «союзников-большевиков» ему удалось остановить генерала Л.Г.Корнилова у стен Петрограда и, что будет дальше с этим «союзом» не мог сказать никто.
Эти события имели для морских офицеров в Гельсингфорсе самые тяжелые последствия. Фактически, флотские офицеры никак не участвовали в «Корниловском мятеже» и узнавали о происходящем в Петербурге, как и все, из газет. Но судовые комитеты потребовали от всех офицеров подписки о признании Временного Правительства и о непричастности их к корниловскому выступлению.
И опять не обошлось без офицерской крови! 30 августа на линейном корабле «Петропавловск» судовым комитетом, якобы за отказ дать подписку, были арестованы, а затем зверски убиты лейтенант Б.Тизенко, мичманы Д.Кандыба, К.Михайлов и М.Кондратьев. Очевидец этих событий пишет:
«Арестованных офицеров следовало доставить на Эспланадную пристань, где их должны были уже ожидать представители Центробалта. Однако, вместо того, чтобы идти туда, катер направился на Елизаветинскую пристань, в стороне от центра города.
Увидев это, офицеры стали требовать, что бы их везли именно на Эспланадную пристань, но конвой объявил им, что они приговорены к смерти и сейчас будут расстреляны! Когда офицеры были высажены, их выстроили спиной к морю… Им предложили проститься. Они только пожали друг другу руки. Раздался залп, и мичманы Кандыба и Кондратьев упали, а лейтенант Тизенко и мичман Михайлов остались еще стоять. Они были все в крови…
Матросы, как дикие звери, бросились на офицеров, стали их расстреливать в упор из револьверов, колоть штыками и бить прикладами. В результате вся грудь у них была изрешечена пулями, каждый имел не менее шестнадцати ран. Удары наносились в головы, от чего оказались пробиты черепа и выбиты зубы. Лейтенант Тизенко долго не умирал и просил скорее добить его. Несколько матросов прикладами выбили ему зубы, сломали нос и исковеркали все лицо. Потом их тела были… отвезены в покойницкую, где и брошены на пол. Вид убитых был ужасен: платье изодрано в клочья, некоторые были без сапог, все грязные и так изуродованы, что страшно было смотреть»…
