Александр Верт
Пекло

Глава 3

– Все. Тихо! – оборвал веселье Шеф и для пущего эффекта ударил металлическим носком своего ботинка дверь своего барака.

Старая ржавая дверь с размаху ударилась в стену с грубым лязгом, а потом заскрипела, чуть приоткрываясь.

Парни тут же стихли, а закрывать дверь Шеф не стал специально, чтобы добыча могла все слышать и не дергалась потом, заранее зная, что ее ждет. Многим это помогало.

– Перейдем к делу, – строго сказал Шеф, окидывая взглядом своих парней, перевозбужденных одной только новостью. – Понятное дело, вы все хотите ее трахнуть…

– Парни, он решил ее себе оставить, вот однозначно, – со вздохом ответил Тибальд и тут же улыбнулся. – Ну, Шеф, давай без лекций, а!

– Без лекций? – рявкнул Шеф, схватив перебившего его худощавого мужчину за ворот измазанной в сажу майки. – Вам напомнить, что вы сделали со шлюхой Ярвана?

– Парни, а я вам говорил, – хохотнул Кирк, – Шеф теперь никогда не простит нам, что пацан сдох до того, как он его трахнул.

– Нашли мне пацана, – хмыкнул Шеф, вспоминая взрослого длинноволосого парня, которому смерть грозила по определению. Ястребы и Демоны всегда были врагами, а значит любимая подстилка их вражеского босса – для них только еще один способ нанести удар, ну и немного развлечься. Только в таких развлечениях Шеф всегда был последним, так уж сложилось, а мертвых ему никогда трахать не хотелось, да и живых, честно говоря, не всегда.

– Зато Ярвану понравился наш подарочек, – отрезал Кастер.

Как зам Шефа, он часто позволял себе резкую точку в разговоре. Спорить с ним никто не стал, даже сам Шеф. Подарок, на его взгляд, был действительно знатный, потому что труп парня они вернули Ярвану обратно со всеми следами своих развлечений.

– Главное сейчас – что она сдохнуть не должна, – сказал Шеф, еще раз осматривая парней. – Вы же хотите пользоваться ей не два дня, правда?

– Стоп, а правило добровольности? – вдруг поразился Кирк, будто был главным моралистом. – Первый раз мы трахаем силой, а там уже потом никто не ломается, рано или поздно…

– А ты сможешь принять, если она выберет не тебя? Вот ляжет под Тибальда, потому что у него зубы белые, пусть и керамические и что? Тебя это устроит? – спросил Шеф и для пущей убедительности ткнул Кирка пальцем в грудь. – Правило действовало бы, стань она одним из Демонов, а она им никогда не станет. Не хватало, чтобы вы из-за нее еще передрались. Отныне она считается общим ресурсом, и пользоваться мы ей будем все. Остальное решу, глядя на ее поведение. Так что берегите ее, как общий ресурс; если кто будет особо буйствовать, учтите, что месяц к ней не подпущу в наказание.

Спорить с ним никто не стал, только перекинулись короткими взглядами и закивали. Единодушия у группы из шести подчиненных добиться было не так уж и трудно.

– Это все хорошо, – подумав, вмешался седоволосый смуглый мужчина со шрамом от ожога на лбу. – Только бабы имеют свойство плодиться, что мы с этим делать будем? Или ты готов нянчиться с выводком младенцев? Боюсь, это нашу численность не подымет.

Он хохотнул, но Шеф на шутку даже не улыбнулся.

– Раньше в космический патруль женщин без импланта стерильности не брали; не думаю, что что-то изменилось, – ответил он, задумавшись.

– Это когда было? – спросил Тибальд.

– Хрен его знает, – сначала ответил Шеф, потом посмотрел на кривые насечки на углу барака, пытаясь понять, сколько лет он уже здесь. – Лет восемнадцать назад.

– Да после того все могло поменяться, – махнул рукой Тибальд. – Когда меня сюда отправляли, целое движение было по защите прав женщин, мол, гормональные импланты их калечат. Хрен его знает, чем все закончилось, но они требовали отмены закона.

– Блять, хватит! – взвыл внезапно Кирк. – У меня стояк скоро прорастет чем-нибудь. Давайте мы это потом обсуждать будем, а пока просто ее трахнем?

– Согласен, – поддержал Кастер. – Натрахаемся – тогда подумаем. Всегда работало.

Тибальд тут же заржал.

– Да, – согласился Шеф. – Вильхар, будешь первый.

– Что? Какого хрена? – возмутился Кирк. – Всегда был жребий!

– Вот и тяните жребий, а первым будет Вильхар.

Вильхар, а это был мулат с жилистым телом профессионального спортсмена, удивленно указал на себя пальцем. Здесь он был за убийство по неосторожности, только как-то никого не волновало, был ли он жесток со своей жертвой; так же, как в Пекле не имело значение, каким боевым искусством ты владеешь. «Прикладом по ебалу» – техника, перекрывающая остальные в ближнем бою, в исполнении Кирка так точно, и первым потому салагу Вильхара никуда не пускали, потому недоумение его было оправданным, но Шеф спокойно пояснил:

– Он здесь всего год и был женат, так что у него больше шансов сдержаться и хоть немного ее возбудить. Я, как всегда, последний, но за вами прослежу, так что без глупостей, лучше даже вздрочните под порнуху для начала, а то вид у вас, мать моя Зена просто!

Он схватил Вильхара за шиворот и буквально силой затянул в барак, пока тот рассеянно моргал глазами. Зашел и замер, глядя на девушку, забившуюся в угол. Это было странно даже для Шефа, ко всему привыкшего. Сделать шаг оказалось еще сложней, но он сделал.

Карин сразу встрепенулась. Волосы у нее растрепались, выбились из хвоста и теперь рассыпались по плечам темными сбившимися прядями. Она прижимала к груди колени, закрывала их скованными руками и испуганно качала головой, пытаясь затолкать себя как можно глубже в угол барака.

– Пожалуйста, не надо, – все же попросила она, хотя сама понимала, что это не поможет.

Шефа этот лепет разозлил. В голове от него окончательно опустело, возвращая ему контроль над телом и ситуацией.

– У тебя все равно нет выбора, – сказал он и подошел к ней первым. – Чем меньше будешь дергаться, тем меньше будет боли.

Он схватил ее за цепь и осторожно потянул, но она дернула руки на себя и попыталась пнуть его ногой, а реакция у раненого лидера Демонов была быстрой. Он схватил ее за ногу, сжал лодыжку, при этом резко отступил в сторону, буквально протягивая ее по полу.

– Пусти! – взвизгнула Карин и сразу умолкла, потому что ее мучитель вдруг весело хохотнул и отпустил ее ногу, позволяя той рухнуть на пол, словно детали сломанной куклы.

– Ладно, не хочешь по-хорошему – будет по-плохому, – сказал он, и все веселье исчезло с его лица.

То существо, что посмотрело на Карин, уже не было человеком, по крайней мере, ей так показалось. Она хотела закричать, но не успела, он вдруг сел на ее бедра, зажал ей ноги своими ногами и резко дернул ее майку наверх, чтобы тут же бесцеремонно запихнуть ее огромным неровным узлом ей в глотку вместо кляпа.

Она замычала, запоздало попыталась дернуться, но мужчина потянул наверх и куртку, которую с Карин так и не сняли. Кожаные края он завязал узлом на уровне локтей, так что и пошевелить руками теперь не удавалось.

– Вильхар, она твоя, – сказал Шеф и приподнялся, дернув при этом ее штаны вниз, одним рывком вырывая пуговицу и заставляя тканый пояс разорваться. От этого движения повязка на его плече пропиталась свежей кровью, а он даже не заметил этого, вставая.

– Будешь брыкаться, – предупредил он девушку, – ноги тоже свяжу.

Это предупреждение не помогло. Стоило Вильхару потянуться рукой к ее бедру, как она попыталась отползти, стукнув его при этом ногой так неловко, что Вильхар лишь рассмеялся, а вот Шефу было не смешно, он дернул ее за ногу, снова протягивая по комнате, но теперь уже подтягивая ближе к дивану.

Каменный пол был холодным, а мелкая песчаная крошка, рассыпанная на нем, впивалась в кожу Карин, но она могла лишь тихо выть в свой кляп, давясь собственными возмущениями.

– Ты сама в этом виновата, – сказал ей Шеф, снимая свой ремень.

У Карин аж слезы навернулись от ужаса. Четыре мужские руки стянули с нее штаны, а она могла лишь извиваться и мычать, ожидая удара, но бить ее никто не стал. Шеф просто сделал из ремня петлю, затянул ее на ее щиколотке и привязал к металлической ножке дивана, натягивая ремень до предела так, чтобы теперь она действительно была растянута на полу и уже не могла пошевелиться.

– Со второй ногой, думаю, ты справишься, – спокойно ответил он, вставая рядом и скрестив руки у груди.

Карин подумала, что он похож на очень злого каменного бога, которому безразлична судьба собственных жертв.

– Обижаешь, Шеф, конечно, справлюсь, – хохотнул Вильхар и, вместо того чтобы снова за нее хвататься, стянул с себя серую футболку, обнажая сильную жилистую грудь. – Детка, тебе понравится, обещаю, – сказал он, улыбаясь, опустился рядом с ней на колени, заранее прижав ее ногу к полу, а потом закинул ее себе на бедро и отвел в сторону, показательно облизал средний палец и тут же запихнул его в Карин.

Та взвыла не от боли, а от ужаса и отвращения, попыталась пошевелиться, но смогла только головой дернуть.

– Ну, тише ты, – бормотал ласково обладатель наглого пальца. – Тебе же лучше будет, если ты станешь хоть немного влажной. Тебя ждет семь очень жадных членов, и они готовы тебя отлюбить, так что будь умничкой.

Как это, быть умничкой в такой ситуации, Карин не знала, но дергаться перестала, просто посмотрела в стену и постаралась отрешиться от возни рук в интимном месте, что раньше принадлежало лишь Бергу.

Глава 4

– Шеф, она видимо специально, – виновато сказал Вильхар, чуть отстраняясь от Карин.

– Специально что? – не понял Шеф.

Он все это время наблюдал за рукой, блуждающей под черным треугольником волос, запоминал движения этих рук так же, как запоминал когда-то движения прежнего Шефа, когда тот чистил автомат.

Вильхар то проникал в нее пальцами, то выходил, то гладил что-то внутри, то щипал что-то на вершине треугольника, пару раз дразнил языком ее розовые соски, но она лишь смотрела в стену, даже не пытаясь ерзать.

– Да не реагирует она, – признался Вильхар, – а я уже не могу, но насухую ее как наждачку трахать тоже не охота. У нас точно смазки не осталось, а? Особенно той – голубенькой с холодком, от нее наверняка даже фригидную стерву проберет.

– Смазка, – повторил Шеф, не решившись спрашивать, кто такая фригидная стерва. – Я про нее забыл, подожди, кажется, немного еще осталось.

Он снова открыл подобие сейфа и пошарил рукой в его темноте, пока не извлек маленький, сильно помятый тюбик. На него он посмотрел почти с сожалением, потому что вот сейчас он бы им действительно пригодился, а теперь не было уверенности, что из него удастся выдавить хоть что-то, но тело реагировало, вспоминая, как дразнит это густое голубоватое вещество холодом и чем-то еще, похожим на миллиарды мелких раскаленных игл. Зато разум тут же пытался возмутиться, вспоминая совсем другую жижу, возбуждавшую ничуть не меньше.

– Лови.

Несмотря на все сомнения, Шеф бросил тюбик Вильхару, запер сейф и на всякий случай достал нож.

Карин заметила перемену, стала внимательней следить, головой испуганно закачала: то ли знала состав этого средства, им совершенно неизвестного, то ли просто боялась любых возбуждающих средств; но никто даже внимания на нее обращать не стал. Как и ожидалось, Вильхар смог выдавить лишь пару голубоватых капель.

– Мало, – заключил он, но уверенно размазал эти капли по бугорку под самым треугольником.

Глаза у Карин округлились. Она попыталась дернуться, но ее мучитель сжал ее свободное бедро и стал еще интенсивнее втирать холодную густую субстанцию. Она странно действовала на Карин, заставляя ее дергаться и с ужасом наблюдать за тем, как Шеф отрезает у тюбика край и просто выворачивает его наизнанку, а потом собирает остатки голубой жижи на палец. Если бы Карин могла заорать, она бы теперь снова это сделала, потому что внизу все уже жгло и при этом холодело, покрываясь мурашками предвкушения.

– Запихивай и по стенкам все хорошенько размажь, – весело скомандовал Вильхар, разводя ее складки руками.

– Да знаю я, блять, что делать, – огрызнулся Шеф, едва заметно краснея, но палец все равно засунул, мозолистый и шершавый, а затем очень ловко описал им внутри круг, заставляя Карин зажмуриться от реакции собственного тела.

Ей казалось, что это хуже насилия. Она смирилась с тем, что ей будет больно, а теперь сама понимала, что внутри все начинает зудеть, изнемогая от возбуждения. Ей хотелось самой насадиться на палец, потереться об него, чтобы все эти странные ощущения смешались с плотностью шершавых мозолей. Сжимая майку зубами изо всех сил, она запрещала себе так действовать, но на глаза наворачивались слезы, а безжалостный Шеф тут же запихнул в нее второй палец.

От смазки она почти мгновенно стала достаточно влажной, чтобы можно было легко войти, но почему-то дразнить ее рукой оказалось по-своему приятно. Это походило на азарт охотника. У нее дрожали колени, она невольно приподнимала попу, а пальцы становились мокрыми, как те, которыми в одном из порно себя дразнила шлюха.

Шеф посмотрел на нее с большим интересом. Дышала она неровно, от этого грудь вздрагивала. Розовые соски явно приподнялись еще больше, теперь их легко можно было зажать двумя пальцами, но, вместо томного взгляда, он видел зажмуренные глаза и слезу, катившуюся по щеке.

Эта дурацкая слеза Шефу испортила все настроение. Желание поиграть исчезло. Он тут же вынул пальцы, вытер их о ее бедро и отступил.

– Давай, Вильхар, ты первый, а я пока узнаю, разобрались ли парни со жребием.

Он встал, но Вильхар все же его задержал.

– Уверен, что не хочешь быть первым. Это не задница, которая может порваться от твоего напора, это кое-что очень вкусное.

– Я буду последним, – неохотно ответил Шеф и вышел, понимая, что ему сейчас не помешало бы покурить.

Он слышал, как засопел Вильхар, войдя в нее, даже слышал, как он что-то ей бормотал, а сам окинул ожидающих парней взглядом, жестом дал понять, что дело пошло, и вернулся назад, хотя видеть ничего не хотел. Уселся на диван и закурил, глядя, как темный член входит в беленькое тело женщины, а та задыхается, грызет свою майку и тихо плачет.

Чего она ревет, Шеф никак понять не мог, но бродил взглядом по ее груди, ногам, дрожащим ресницам и влажным складкам кожи, обнимающим член другого.

Вильхар, сделав пару медленных движений, два раза сильно в нее толкнулся и кончил, хотя обычно держался много дольше.

– Господи, как же я об этом мечтал, – сказал он, отпуская ее, и тут же добавлял: – Детка, ты не думай, я может и был женат, но мы тут все смертники с разорванными браками, мы мертвы для мира и готовы любить тебя хоть всем стадом, если…

– Не неси херни, – оборвал его Шеф, – лучше зови следующего.

Она посмотрела на него так зло и отчаянно, что он почти ощутил себя виноватым, хотя был уверен, что ни в чем не виновен. Если бы она вела себя хорошо, ее бы так никто не связывал. Да и вообще, связывая, он ее не бил, а другой бы непременно ударил, хотя бы раз, чтобы усвоила, кто здесь главный. Так что он не виноват. Он, наоборот, молодец – сидит, приглядывает за действиями своих парней в процессе, защищает ее.

А парни почему-то справляются быстрее обычного. Все они старательно сдерживались сначала, а потом, стоило только набрать темп, кончали почти мгновенно. Кирк и тот уложился всего в одну сигарету.

– Да просто капец, – сказал он, застегивая штаны. – Еще и смазка эта ваша…

– Я вообще-то молчал, – пожимая плечами, отозвался Шеф, понимая, что товарищ оправдывается.

– Ой, короче, сам поймешь. Наслаждайся, – бросил Кирк и вышел, а Шеф даже не сразу понял, что здесь успели побывать все и остался только он один – слишком быстро все прошло, непривычно.

Вышвырнув сигарету в хрустальную вазу с отбитым краем, наполненную грязной водой и окурками, он встал, склонился над Карин и осторожно вытащил майку из ее рта.

– Ты же уже поняла расклад и вести себя будешь хорошо? – спросил он, развязывая ремень на ее ноге. – В патруль ведь дураков не берут.

Карин звучно выдохнула и всхлипнула. Глаза у нее были мокрые от слез. Белые бедра перепачканы сажей и песком. Темные следы от грязных пальцев виднелись на ее груди и боках, но Шефу это казалось даже красивым.

– Не надо, – шептала она, прижимая к себе ноги.

– Надо, так что не заставляй меня применять силу, – равнодушно сказал Шеф, расстегивая штаны.

Возбуждение, жившее все это время будто отдельно от него, почти мгновенно достигло предела. Он вдруг понял, что кончит, как только войдет в нее, потому просто провел несколько раз рукой по толстому члену и не стал сдерживаться, позволяя густой струе пролиться на ее голые ноги. Только возбуждение от этого не спало, а, напротив, вдруг прорвалось к сознанию, и член мгновенно затвердел вновь.

– Я больше не могу, – прошептала она и все же попыталась уползти. – Пожалуйста.

– Что там мочь? – искренне возмутился Шеф, поворачивая ее на бок и укладываясь рядом на пол. – Лежи и не дергайся. Не может она.

Он зло фыркнул ей в самое ухо и прижал ее к своей груди раненой рукой. Боль очень запоздало напомнила о себе, но он решил не обращать на нее внимание, потому менять положение не стал.

– Пожалуйста, – снова пролепетала Карин.

– Будешь ныть – я обратно майку запихаю, – предупредил Шеф, не понимая, почему так раздражается.

Обычно ему было все равно на нытье, крики, вопли, да хоть кровью пусть захлебываются – его это не волновало, а тут слезы и причитания какой-то патрульной выводили его из себя. К счастью, она его поняла правильно, закусила губу, зажмурилась и больше ничего говорить не стала.

Она решила, что еще одного уж как-нибудь потерпит. Да и ей действительно не было больно, только мерзко, гадко и грязно. Она просто хотела, чтобы все скорей закончилось, а потом она уже непременно придумает, как тут выжить; но этот мерзкий гад с дикой бандитской рожей вместо члена снова запихнул в нее пальцы. От этого из нее полилась чужая сперма. От нее стало совсем мерзко, но жаловаться Карин не стала, понимая, что бесполезно, только тихо всхлипнула, а потом перестала дышать. В нее медленно стал входить еще один член – последний, но такой толстый, что она ощущала, как он медленно заполняет ее. Стон она удержать не смогла, а он замер в ней, потом обнял двумя руками, сжал ее грудь – слишком маленькую для его огромных лап, и начал медленно двигаться, заставляя ее все же постанывать.

Она была мокрой, распахнутой и все же плотной, сжимающейся, горячей. От смазки уже почти ничего не осталось. Она разве что едва ощутимо пощипывала кожу на воздухе, когда он из нее выходил, и обжигала, когда входил вновь.

– Все могло быть много хуже, – сказал он ей. – Просто знай, что тут обращаются с другими совсем не так, как с тобой.

Он набирал темп, сжимал ее грудь, а она ненавидела себя за внезапно нарастающие в теле ощущения. Бесконечное прерывистое возбуждение, смешанное с холодком какой-то смазки, вдруг стало превращаться в удовольствие. Чтобы оправдать его, она пыталась вспомнить свой последний раз с Бергом, как раз утром этого дня на палубе крейсера. Он поставил ее на колени на ее же кресле штурмана, обнял сзади, сжал ее грудь и вошел. Это был быстрый секс, похожий на наспех приготовленный завтрак, но он ей нравился, потому что это был ее Берг, а этот был другим. Тягучий, медленный, с сопением у самого уха, с руками, не способными приласкать ее грудь, но все равно дразнящими ее своими шрамами и мозолями, с толстым членом, от которого уже и без того возбужденное тело требовало еще больше.

– Господи, хватит, – все же вырвалось из ее губ вместе со стоном.

– Не поминай бога в логове Демонов, – с усмешкой ответил Шеф и внезапно заметно ускорился, навалился на нее, почти вминая в пол.

Она закричала, выгнулась, дернула руками так, что цепи зазвенели, и вдруг поняла, что содрогается от удовольствия, захлебываясь слезами, а внутри все вновь заполнилось чужой спермой.

На ее плечи капала кровь с окончательно промокшей повязки, а Шеф смотрел на нее и думал, что эту девку лучше было убить, потому что ему уже прямо сейчас хочется вставить ей вновь, а он даже не вышел.

Мысленно выругавшись, он резко отстранился и спешно покинул барак, чтобы хоть немного успокоиться. Сейчас ему не помешала бы холодная вода. В нее стоило окунуться с головой, но где ж такую взять в пустыне?

Глава 5

Карин с большим трудом уползла обратно в угол, дрожа всем телом. Она почти смогла забыться, ничего не испытывать, а теперь боялась собственного удовольствия – короткого, как мираж, но постыдного.

Стоило ей сесть и голова сразу заболела. Слезы смыли большую часть крови с ее глаз, но как оставаться такой – грязной, измятой и брошенной – она не знала. Узел на ее куртке развязался, и она смогла опустить руки и накрыться курткой с головой, словно так можно было исчезнуть. Только побыть в одиночестве ей не дали. Дверь скоро снова скрипнула, и послышались шаги.

Карин вся сжалась, затаила дыхание, особенно услышав лязг металла, а потом выдохнула, когда кто-то потянул куртку, чтобы взглянуть на нее. Она шмыгнула носом, но все же посмотрела Шефу в глаза. Ей прежде казалось, что на его лице эмоций просто не бывает, а теперь почудилась тревога. Она даже удивилась и тут же отогнала эту мысль.

«Он – зло, и не смей думать иначе!» – приказала она себе, и это явно отразилось на ее лице, потому что мужчина внезапно улыбнулся – как-то понимающе, будто читает ее мысли и даже соглашается с ними. Только, почему они его радуют, совсем не ясно.

– Когда-то мне сказали, что ненависть – неплохая причина, чтобы жить, и это было правдой, – сказал он неожиданно. – Ненавидеть того, кто в клане главный – видимо, традиция: все с этого начинают, но, надеюсь, это не помешает тебе принимать разумные практичные решения.

Карин с ужасом уставилась на него. Ей показалось, что он прочел все ее мысли и эмоции, а теперь со смехом сказал, что они глупы, пусты и нелепы.

– Если ты пообещаешь хорошо себя вести, я освобожу из цепей одну руку, и ты сможешь сама привести себя в порядок. Вторую руку пока не освобожу, но если будешь благоразумна, то со временем сможешь свободно передвигаться по лагерю.

– Да я сбегу от вас, – рыкнула Карин.

– Так почти все говорят, – пожал плечами Шеф, – но об этом потом. Сейчас ты будешь мыться и одеваться, осталось решить как.

Он кивнул на какие-то тряпки, сложенные у жестяного ведра, а Карин, посмотрев на них, только поморщилась.

– Я могу назначить дежурство по твоему мытью, но не уверен, что оно не закончится для тебя очередным сексом.

– Это шантаж, – прорычала Карин, заглянув ему в глаза.

– Это выбор, – ответил он равнодушно. – Просто я знаю все возможные исходы. Так что? Снимать цепь?

Карин стиснула зубы, но все же кивнула, понимая, что предпочтет все что угодно чужим прикосновениям. Согласилась и тут же подумала, что сейчас он ее наверняка обманет, посмеется и позовет своих парней, потому что здесь нет нормальных людей – одни страшные преступники, озверевшие еще больше, оставшись наедине с такими же ненормальными.

Только Шеф просто снял с шеи ключ и открыл широкие браслеты на ее руках – оба, и велел:

– Сними куртку – тебе в ней будет слишком жарко, и сама реши, на какой руке пока останется цепь.

Карин даже не поверила на миг, что оказалась совершенно свободна, и от неожиданности растерялась, отползла от мужчины и прижала руки к груди, забыв про куртку и мытье.

– Слушай, я не буду с тобой возиться, – вздохнул Шеф. – Будешь слушаться – будешь иметь больше свободы, нет – так я могу и разозлиться.

Только злым он при этом не выглядел, скорее просто уставшим, будто происходящее ему уже надоело, потому Карин все же решилась попросить:

– Можно я пока без них, я тут в углу посижу, переоденусь, оботрусь. Даже с пола вставать не буду.

Шеф прищурился, подумал, а потом кивнул.

– Ладно, будь по-твоему, но тогда я останусь здесь.

Он просто швырнул цепь на пол, даже не поморщился от того, как она зловеще звякнула, вытащил на середину комнаты деревянный ящик и сел на него, широко расставив ноги.

Карин тут же испуганно сглотнула, уставившись на его пах, где под грубой тканью виднелся толстый тяж, в значении которого сомневаться не приходилось. Опомнившись, Карин посмотрела на его грудь и не удержала злорадный смешок. Кто-то успел его перевязать, но, судя по грязным кровавым разводам, это были те же тряпки, что пропитались кровью, да и повязку снова сделали так, что она скоро начнет сбиваться на плече и тревожить рану.

«Так ему и надо», – думала Карин, подползая к ведру, а заглянув в него, морщилась. Вода в нем была мутной, коричнево-зеленой, будто ржавой.

– Другой нет, – сразу сказал Шеф, явно понимая ее мысли. – Смирись.

Она посмотрела на него зло, оскалилась, а потом поняла, почему в итоге от мужских рук на ней осталось столько грязи. Песок, сажа и вот эта ржавая крошка, видимо, действительно были их постоянными спутниками.

Стиснув зубы, она взяла тряпку и тут же поморщилась от неприятного запаха пота и какой-то плесени. От него ее тошнота еще больше усилилась. Карин бросила ее обратно и отползла, закрывая рот рукой.

– Тебе придется привыкнуть, – спокойно сказал Шеф, – с тех пор как сломался насос…

Он не договорил, вспомнив ее слова. Он вдруг остро ощутил, что его кровь явно не мозги питает, если он только сейчас об этом подумал.

– Что ты там говорила о починке? А ну, напомни мне.

Карин сглотнула. Ей уже ничего чинить не хотелось, только сбежать как можно быстрее и куда-нибудь подальше.

– Кто приносит пользу клану – имеет привилегии, – сообщил Шеф вкрадчиво. – Выбирать, с кем трахаться, я тебе не позволю, а вот когда – могу.

– Да пошел ты, – вырвалось у Карин.

– Я бы, может, и пошел, да некуда, – пожал плечами Шеф. – Ты сейчас не понимаешь, но тебе повезло, что ты досталась нам. Здесь рядом, кроме нас, два клана. Волки, которые жрут людей и трахают овец, потому я даже не знаю, что бы они делали с тобой; да Ястребы, которые садят на сок одного кактуса, как на настоящую наркоту. Под его действием ты сама будешь прыгать на их членах, просить добавки и ловить кайф от боли. У них долго не живут, умирают или от травм, или от кактуса. Дальше в глубине пустыни Черепахи. Они точно тебя привяжут к камню, и будешь лежать мордой вниз с отставленным задом, а Черепах сейчас человек пятьдесят, не меньше.

– Зачем ты меня запугиваешь? Чтобы я поверила, что вы нормальные? – зло спросила Карин, не понимая, зачем над ней издеваться.

– Чтобы поняла, что тут нет нормальных, а если и были – Зена их выжгла, так что принимай, что имеешь.

Он выразительно кивнул в сторону ведра.

– Можно мне другую тряпку? – спросила Карин, отбрасывая вонючую прочь.

Шеф не ответил, а встал и резко шагнул к ней. Карин чуть не завизжала, а когда он схватил ее за руку, едва не начала драться, но вовремя остановилась, осознав, что с нее просто стянули куртку.

Шеф рванул ее подкладку, оторвал от нее крупный лоскут и швырнул Карин, а потом так же молча вернулся на прежнее место.

– Спасибо, – машинально, по привычке ответила Карин и тут же прикусила губу от гнева. Благодарить мучителя она не собиралась, а тот не то не услышал, не то просто не стал реагировать, равнодушно закурив.

Табака здесь, конечно, не было, а тот, что был, Шеф старательно берег; как все, смирившись с горькой сухой травой, которую запихивали в толстые стебли дикой лозы, что плелась неподалеку по скалам. От этого курева сначала словно и нет толку, и старым курильщикам оно не помогает, а потом превращается в страшную привычку. Шеф курить начал уже именно горькую самокрутку тут в Пекле, и вроде ничего от этой дряни не чувствовал, но без этой горечи на языке и в глотке уже не мог.

Он курил и смотрел, как Карин, отвернувшись от него, усаживается на пол, осторожно макает край тряпки в ведро и вытирает плечи. Как она спускалась потом к груди, животу и ниже, он не видел, но воображал, и эта картина ему нравилась настолько, что он был готов приспустить штаны, освободить член и самостоятельно довести его до разрядки. Ее спины и воспоминания о том, как в нее входят члены товарищей один за другим, хватило бы для удовольствия, но потерять бдительность при свободном пленнике он не мог, потому решил отвлечься разговором о деле.

– Так что? – спросил он. – Попробуешь починить насос? Тебе это тоже выгодно: фильтр для воды у нас так себе, так что пить придется тоже полную дрянь. Кстати, я забыл, а ты не просишь. Пить будешь? У меня еще есть остатки чистой воды – не нашей, отвоеванной недавно у Ястребов, хрен их знает, где они ее взяли.

Он снял с пояса флягу и запоздало понял, что все равно говорит с ней не как с трофеем, а как с будущим Демоном, который сам еще не понимает, что судьба за него все решила и теперь он один из них. Это открытие его сбило с толку и заставило нахмуриться, а Карин обернулась и удивилась столь озадаченному выражению лица. Пить ей очень хотелось, но сначала она предпочла одеться. Натянула коротковатые широкие штаны с завязками серого цвета, легкие по сравнению с ее формой, и подобие рубашки с оторванными рукавами; и только потом встала и шагнула к Шефу.

Тот не стал подниматься, просто протянул ей флягу – полупустую, судя по весу. Карин открыла ее, понюхала, но жидкость ничем не пахла: ни тиной, ни алкоголем. Тогда она решилась сделать глоток и поняла, что ее не обманули. Вода была чистая, разве что немного сладковатая, но этот едва уловимый привкус радовал и пробуждал жажду. Мгновение назад она думала, что готова сделать пару глотков, а теперь понимала, что способна выпить все и не поморщиться. Так и случилось, но злиться на нее никто не стал и флягу отбирать тоже.

– Насос, – напомнил Шеф, все так же сидя на ящике, словно не топорщились у него штаны от возбужденного члена.

– Модель? – спросила Карин, принимая деловой тон и возвращая флягу.

– Старая. «Капта-23», – мгновенно ответил Шеф, даже не задумываясь.

– Могу попробовать, – ответила Карин и тут же добавила: – Только вы найдете моего капитана.

Шеф поморщился, принял флягу и встал.

– Руку выбрала? – спросил он, внезапно снова превращаясь в чудовище с дикими глазами.

– Правая, – ответила Карин первое, что пришло в голову.

Он быстро схватил ее за правую руку, оттащил в угол и застегнул браслет только на правой руке, дернул цепь, чтобы убедиться, что она все еще крепко держится на своем месте, и отступил.

– Если хочешь, можешь занять мой диван, да и вообще делай тут что угодно, разве что не ломай ничего, иначе буду вынужден наказать. Еда будет позже, а я попробую достать твоего капитана, если только его Волки еще не сожрали, тогда уж, извини, это не в моей власти.

Он вышел, а Карин так и стояла в углу, глядя на дверь. Ей хотелось ликовать от первой победы, плакать от страха и молиться, чтобы Берг снова оказался рядом, но вместо этого она просто садилась на пол, обнимала плечи и молчала.