Александр Тамоников
Тени прошлого. Расплата
– Ты будешь сам контролировать переправу?
– Нет. На это у меня есть помощник.
– А я, пожалуй, посмотрю на работу курьеров и твоих людей.
– Это ваше дело.
– До связи, Умед.
– До связи, господин.
Гасани выключил телефон, взглянул на Санхаба и заявил:
– Вот и все. Мне пришлось чуть снизить цену, но семьсот пятьдесят долларов куда лучше, чем пятьсот. Я прав?
– Да, конечно, господин Гасани, вы поистине мудрый человек.
– Оставь это. Мы с тобой покурили. Пора и позавтракать.
Санхаб встал:
– Прошу в дом, господин Гасани.
Тут к ним подошел Гамаль Кадир и спросил:
– Господин, вы забыли обо мне?
– Думал, еще спишь, не хотел будить. Но раз ты пришел, то пойдем. Господин Санхаб приглашает нас на завтрак.
– С удовольствием, – проговорил Кадир.
Во второй половине дня Гасани изъявил желание лично посмотреть на Пяндж. Санхаб по извилистой тропе провел его на берег. Чтобы осмотреть противоположную сторону, нужна была оптика. Санхаб заранее подумал об этом и захватил с собой бинокль.
Гасани оглядел таджикский берег, широкую тропу, ведущую к кишлаку Ами.
Он не увидел ни одного человека, отдал Санхабу оптику и спросил:
– Где спрятаны плоты?
– Внизу, как раз под нами, заводь. Она не видна с того берега. Там плоты, лодочные моторы, весла, все, что нужно для переправы.
– Товар?..
– Его спустят, как стемнеет.
– Река пока спокойна. Что будет ночью?
– То же самое. По крайней мере, со слов старика, знающего приметы.
– А если он ошибается?
Санхаб вздохнул и ответил:
– Тогда придется вновь переносить переправу.
– Логично, но нежелательно. Мне надо ехать в Гаран, на завод, а не торчать тут.
– Мы управимся и без вас.
Гасани взглянул на подельника:
– Да?
– Прежде вполне справлялись.
Гасани прошелся взглядом от восточного поворота русла до западного, за которым находилась таджикская пограничная застава.
– Начальник заставы оповещен, что груз пойдет ночью, не так ли? – осведомился он.
– Конечно.
– Так почему сейчас пограничники не выставлены на этом участке, не прикрывают Ами?
– Не могу знать. Впрочем, Даврон говорил, что у начальника заставы много проблем.
– На службе или в личной жизни?
– На службе. С личной жизнью у него все в порядке. В каждом селении по жене. Неофициальной, естественно. Да еще и на заставе он держит молодую женщину. Заместитель начальника тоже живет на широкую ногу.
– А что со службой?
– Острая нехватка солдат. В прошлом месяце четверо дезертировали. Призыв идет с трудом. Не желают таджики служить.
– Это плохо, – проговорил Гасани.
– Что же в этом плохого, мой господин?
– А то, что нехватка таджиков может быть перекрыта подразделениями с российской базы. Тогда наш Даврон вряд ли договорится о коридоре.
– До этого, думаю, не дойдет. Неужто русским заняться больше нечем, кроме как вновь выходить на блокаду границы? Они в Таджикистане не для этого. Раньше да, стояли заслонами за заставами. Сейчас их задача – недопущение прорыва границы крупными формированиями. А таковых на нашей стороне просто нет.
– Пока нет. Уйдут американцы, талибы двинутся в Среднюю Азию, но сперва займут весь Афганистан, – проговорил Гасани. – Остановить их правительство не сможет. Оно и само недолго задержится у власти после вывода Сил по поддержанию безопасности. Денег чиновники наворовали достаточно, не на одну жизнь хватит. У всех счета за границей, дома, да не такие, как у нас, виллы на берегу моря в Испании или Греции. Но не будем загадывать. На все воля Всевышнего.
– Да, господин Гасани.
– Жарко, а нам еще надо подниматься наверх. Но тут уж ничего не поделаешь. Придется потерпеть.
Наркоторговцы поднялись к кишлаку Капур.
В десять часов вечера они опять спустились на ту же самую площадку, укрылись, подготовили мощные ночные бинокли. Четверо мужчин из селения пронесли мимо них мешки с товаром. За ними прошли курьеры.
Через сорок минут помощник Санхаба встал у прожектора, установленного на тропе. Гасани посмотрел на реку. Пяндж спокойно нес свои воды.
Облака затянули все небо, не позволяли свету луны пробиваться к земле. Это было на руку наркоторговцам.
Карбани подал световой сигнал – три короткие вспышки, одна длинная, еще две короткие. С дальних холмов, расположенных за кишлаком Ами, кто-то ответил ему тем же.
– Все в порядке, – проговорил Санхаб.
– А чего ты шепотом?
– По реке звуки разносятся далеко.
– Мы же выше.
– Все равно.
Ровно в одиннадцать Санхаб мигнул фонариком вниз. Тут же зашелестели компактные, но мощные японские моторы. Плоты, разрезая водную гладь, один за другим пошли к противоположному берегу.
За западным изгибом виднелся свет. Это горели фонари на заставе. Весь остальной берег застилала сплошная мгла.
Плоты преодолели реку. Тут же объявились люди Даврона, забрали мешки и бегом потащили их к селению.
Плоты отошли от берега. Курьеры развернули их, завели моторы и пошли обратно.
Как только они оказались на афганской стороне, сотовый телефон Гасани завибрировал.
– Слушаю!
– Это помощник господина Даврона. Подтверждаю прием товара.
– Передай Умеду, чтобы утром были деньги.
– Непременно. – Таджик отключился.
Внизу люди снимали моторы с плотов, прятали все в тайники.
Гасани и Кадир вернулись в особняк.
– Выезжаем в десять часов утра, после праздничной молитвы, – сказал помощнику Гасани. – Отправимся в Гаран. До завтрака предупреди Намрая, чтобы ждал нас и держал Рамиди с Бегри при себе. Повод – совещание.
– Слушаюсь, господин Гасани. – Кадир усмехнулся.
Гасани спросил по-русски:
– Тебе очень весело, Василий?
– Нет, не особо. Вот будь у меня под боком такая же красавица, как у вас, то я был бы вполне счастлив.
– Потерпишь до Кабула.
Бывший прапорщик развел руками и заявил:
– Куда ж деваться? Служба есть служба.
– За которую ты получаешь гораздо больше любого российского генерала.
– И гораздо меньше любого российского чиновника.
– Откуда тебе знать, сколько получает чиновник?
– А мне достаточно видеть, какие хоромы они возводят в той же Испании.
– Ты еще смотришь Интернет?
– Иногда это полезно.
– Все. Станцию в режим ожидания, браслет сигнала на запястье и спать! Спокойной ночи.
Глава 2
В среду, 3 сентября, в селение Маргин въехала серая «Тойота», у которой была разбита левая фара. За рулем сидел Фади Дугани, бывший сержант-десантник Федор Драгин, попавший в плен к душманам в далеком 1987 году.
Взвод, в котором он служил, вылетел на проведение разведки в район кишлака Тахарак. Управлял «Ми-8» экипаж капитана Фролова. Вертолет неожиданно попал под обстрел душманов и был поврежден. От пулеметных очередей, пробивших борт, еще в небе погибла половина взвода старшего лейтенант Павлова.
Посадка в ущелье оказалась столь жесткой, что выжившие десантники не сразу пришли в себя. На земле они подверглись атаке душманов, сопровождавшейся гранатометным и пулеметным обстрелом. В результате полегли все, кроме капитана Фролова, старшего лейтенанта Павлова, сержанта Драгина и пулеметчика Евгения Голубева. Они в бессознательном состоянии были взяты в плен.
Дальше судьба их сложилась по-разному. Голубев погиб при попытке к бегству. Павлова и Драгина выкупил старейшина одного из кишлаков, дабы женить на женщинах, потерявших мужа и жениха.
Фролова спасло то, что до вылета с разведвзводом он с экипажем и медицинской бригадой вывез из Тахарака мальчишку, у которого развился перитонит. Военные медики спасли ребенка, отец которого оказался братом главаря банды, захватившей капитана в плен. Он вернул Фролова отцу того паренька.
Пока офицеры и сержант находились в плену, начался вывод советских войск. Они вынуждены были остаться в Афганистане, не смогли бежать и позже, так как рухнул Советский Союз, а в демократической России их никто не ждал.
Пленники приняли ислам. Владимир Фролов стал Видадом Файдаром, женился на хорошей девушке по имени Иман, у них родились и выросли сын и дочь. Во время ее свадьбы пара американских самолетов, якобы охотившихся за бандой талибов, нанесла удар по кишлаку Урдун, где проходил обряд. Под бомбами погибли жена и дочь Файдара.
Теперь Фролов, он же Файдар, жил с семьей сына Гафара в селении Кундар, расположенном в двадцати километрах от Кабула. Он ничего не знал о судьбе Павлова, Драгина и Голубева.
Их встреча произошла случайно, еще до страшной трагедии, когда Файдар с сыном отвозили товар в Кабул. Иман, ее двоюродная сестра и дочь ткали ковры. Видад занимался ремонтом бытовой техники, вязал корзины, резал по дереву.
Его увидел сержант Драгин.
Он и Павлов оказались в Кабуле, обзавелись семьями и содержали дукан, то есть небольшой магазин. Драгин-Дугани увидел Фролова в лавке торговца Фарани, но подошел к нему позже в кафе. Они проехали в дукан Павлова-Павара и отметили встречу. Это было накануне свадьбы.
После трагедии Фролов решил отомстить американцам. Друзья вызвались помочь ему. Капитан с сержантом 30 августа сбили «F-15», но не тронули летчиков, спускавшихся на парашютах.
Лейтенант Козырев попал в лапы к душманам на год позже, в восемьдесят восьмом. Тогда колонна, вышедшая из расположения советского мотострелкового полка, доставляла афганским коллегам продовольствие и боеприпасы. Она попала в засаду.
Козырев отбивался как только мог. Но проклятая граната, брошенная главарем банды Амиром Табраем, лишила лейтенанта сознания. Он был доставлен в горное селение, на базу душманов. Ухаживать за ним взялась дочь Табрая Ламис, которая влюбилась в пленного офицера. Он тоже не остался к ней равнодушен.
Советские войска ушли за речку. Козырев остался, тоже принял ислам, стал Муштаком Хазани, женился на Ламис. После войны с талибами он устроился в селении Маргин, расположенном в двадцати километрах от Кабула, и жил очень неплохо.
Муштак Хазани открыл в Маргине автомастерскую, которая пользовалась успехом не только у местных жителей. К нему приезжали клиенты даже из Кабула. Он качественно, надежно ремонтировал поддержанные иномарки, которые заполонили столичный рынок с приходом американцев и их союзников.
Его сын тоже не бедствовал. Он имел чайхану.
Хазани очень любил своего внука Саида. Тот в понедельник, 14 августа, пошел с такими же ребятами на холмы, находившиеся в двух километрах от Маргина. Мимо них пролегал маршрут американского мобильного патруля на двух бронированных машинах.
Тарек Газай, сын соседа Муштака, взял с собой старое охотничье ружье с единственным патроном, хотел пальнуть по мишени. Когда же появился патруль, мальчишки решили попугать американцев. Тарек случайно выстрелил.
Начальник патруля лейтенант Дин Корни воспринял это как нападение, хотя видел, что на холме дети. Пулеметчик открыл огонь из крупнокалиберного «браунинга». Внук Хазани погиб на месте, его двоюродный брат, пятилетний Будур, получил тяжелое ранение в руку, которую впоследствии пришлось ампутировать.
Американцы и местные власти, покорные им, обвинили во всем родителей мальчишек. Ни слова сожаления или соболезнований, только очередная угроза. Мол, так будет со всеми, несмотря на пол и возраст, кто посмеет поднять руку на доблестных американских солдат.
Хазани тоже решил мстить. 18 июля этот профессиональный военный с помощью своего сына Анвара и его товарища устроил засаду. Они спрятались у тех же холмов и пустили в ход одноразовые гранатометы, оставшиеся после войны с талибами. Погиб весь патруль лейтенанта Корни. У американцев не осталось ни единого шанса.
Как ни старалась местная полиция, как ни охотились за злодеями янки и служба безопасности, но никаких улик против Хазани и других мужчин, проживавших в селении Маргин, так никто и не обнаружил.
Ничем не смог помочь и Абдурахман Зияк, агент Национального директората безопасности, проживавший в селении. Его, как говорится, профессионально обвели вокруг пальца.
В итоге нападение было списано на диверсионную группу талибов, которые все чаще стали появляться в центральных провинциях.
«Тойота» остановилась у мастерской Хазани. На улице стояла старая иномарка корейского происхождения, видимо, ожидавшая своей очереди. Внутри стучала киянка, работал какой-то механизм.
Дугани вошел в мастерскую.
Его увидел один из работников, выключил станок для балансировки дисков, подошел к посетителю.
– Салам, уважаемый! Проблемы с машиной?
– Салам! Прошу простить, не знаю вашего имени.
– Дауд. Я работаю здесь. Так что у вас случилось?
– От встречной полосы камень отлетел, фара разбилась.
– Машина какая?
– «Тойота».
– К сожалению, уважаемый, у нас только мастерская, а не магазин запасных частей.
– У меня есть новая фара, надо только поставить ее.
– Тогда другое дело. Двести афгани, и я заменю фару. Где машина?
– На улице.
– Ступай к ней. Сейчас я возьму инструмент и подойду.
Но Дугани не спешил.
– Это же мастерская Муштака Хазани? – осведомился он.
– Да, а что?
– А сам хозяин на месте?
Работник подозрительно посмотрел на клиента:
– Тебе-то какое дело? Надо фару поменять? Или ты ищешь Хазани?
Дугани обезоруживающе улыбнулся:
– И то и другое. Не волнуйся, брат, я с добром к Хазани.
– Кто вас разберет.
– Так здесь хозяин?
– Здесь. Вон у верстака карбюратором занимается.
– Он вместе с вами работает?
– В этом есть что-то удивительное?
– Все-таки хозяин. – Дугани протянул работнику ключи от машины и двести афгани. – Ты пока, брат, замени фару. Новая на заднем сиденье в упаковке. А я с твоим работодателем поговорю.
Дауд принял ключи, деньги и крикнул:
– Муштак!
Хазани повернулся.
– К тебе тут человек.
– Ко мне? – Он протер ветошью руки. – Ну, проходи, человек, раз ко мне.
Дугани подошел к нему:
– Салам, господин Хазани.
– Просто Муштак. Салам. Кто ты, откуда, зачем я тебе нужен?
– Шумно здесь.
– Я привык.
– Разговор у меня к тебе, Муштак.
– Мы знакомы?
– Нет.
– Не знакомы, и разговор? Насчет машины?
Дугани улыбнулся:
– Нет. На другую тему.
– Ладно, пойдем во двор, там тень, тихо, прохладно.
– Это другое дело.
Хазани и Дугани прошли во двор, сели на топчан, устланный кошмой и стоявший в тени развесистой чинары.
– Говори. Кстати, я так и не услышал твоего имени.
– Фади Дугани из Кабула.
– Говори, Фади.
Он был буквально ошеломлен, когда этот человек вдруг выдал на чистом русском языке:
– Позволь теперь поприветствовать не Муштака Хазани, а лейтенанта Козырева Михаила Александровича, заместителя командира роты материального обеспечения мотострелкового полка, дислоцировавшегося во время войны восьмидесятых годов у селения Хакар.
– Козырева? – переспросил Хазани.
– Именно. Или я что-то напутал?
– Кто ты?
– Я тоже бывший советский военнослужащий, сержант разведывательной роты отдельного десантно-штурмового полка, который стоял в Шергане.
Хазани пришел в себя:
– Значит, тоже русский?
– Да, сержант Драгин Федор, ныне Фади Дугани.
– Почему остался в Афгане?
– Потому, что на год раньше тебя попал в плен со своим взводным старшим лейтенантом Павловым, командиром экипажа «восьмерки», перебрасывавшей нас на разведку, капитаном Фроловым и рядовым Женей Голубевым, ныне покойным.
– Как вы попали в плен?
Дугани достал пачку сигарет, Хазани свою. Мужчины закурили. Сержант рассказал невеселую историю и добавил:
– Вот так, лейтенант, мы с Павловым и Голубевым оказались у духов. О Фролове не знали. Совсем недавно я случайно увидел его в Кабуле. Ты слышал о свадьбе в Урдуне, на которую американцы сбросили бомбы?
– У нас об этом только и говорят.
– Это дочь Фролова выходила замуж.
– Вот как? Соболезную. У меня самого погиб внук.
– Я в курсе и тоже приношу соболезнования. Фролов и ты потеряли близких, но отомстили американцам за их смерть.
Хазани сделал вид, что не понял собеседника.
– О чем ты, сержант?
– Ты уничтожил американский мобильный патруль, мы с Фроловым недавно приземлили «F-15».
– Ты хочешь сказать, что тридцатого числа вы сбили американский самолет недалеко от Гарана?
– Точнее, Фролов сбил. Это он стрелял из ПЗРК, я был на подхвате.
Хазани внимательно посмотрел на Дугани и заявил:
– Складно у тебя, сержант, все получается. Я уничтожил патруль, вы – самолет. Полная ерунда. Я не имею никакого отношения к гибели американцев у холмов. По официальной версии, они попали в засаду талибов, которые объявились тут.
Дугани улыбнулся:
– Сомневаешься? В принципе глупо доверять первому встречному. Но все, что я рассказал о себе и о своих друзьях, правда.
– Я тебя выслушал. Дальше что?
– А ничего, лейтенант. Фролов посчитал, что надо бы встретиться с тобой. Все же мы земляки и должны держаться вместе. Хотя не все. Есть и среди нашего брата подонки, которые сами ушли к духам.
– Замена фары – повод для нашей встречи?
– Да.
– Хоть это похоже на правду. В остальном я тебе не верю. Повторяю, никакого отношения к уничтожению патруля не имею. Что еще? Мне работать надо.
– Я слышал, что тебя взяли в плен духи полевого командира Амира Табрая, дочь которого Ламис выходила тебя и потом стала твоей женой. Это правда?
– Да, но об этом знают очень многие.
– Многие меня не интересуют. Твой тесть был известным полевым командиром. Он должен знать таких главарей банд, как Вазир Арезу и Бакар Гуртани. Ты поспрашивай у тестя, не брали ли они когда в плен у селения Аран, что в Уджерском ущелье, четверых раненых русских. Трех десантников и одного пилота. Сравни с моим рассказом. Тогда, может, и поймешь, что говорил правду.
– Допустим, ты тот, за кого себя выдаешь. Что из этого следует?
– То, что нам надо держаться вместе. Если, конечно, ты пожелаешь этого. Еще вот что. Если Амир Табрай владеет информацией по некоему Валиду Гасани и его помощнику Гамалю Кадиру, то мы были бы благодарны за передачу ее нам.
– Валид Гасани и Гамаль Кадир. Кто это вообще такие?
– Наши земляки, хотя называть их так мне очень не хочется. Гасани в прошлом подполковник штаба армии Гусаков, Кадир, его помощник – прапорщик Конденко. Они переметнулись к духам при выводе войск, сейчас активно торгуют наркотой, в основном переправляют ее в республики Средней Азии. Но это только предположение.
– Почему вас интересуют эти подонки?
– Хороший вопрос. Потому и интересуют, что они подонки.
– Я поговорю с тестем.
Во двор заглянул работник Дауд и сказал:
– Я поменял фару. Все нормально.
Хазани кивнул:
– Хорошо, Дауд, продолжай работу. Я скоро подойду.
Работник ушел.
Хазани посмотрел на Дугани и повторил:
– Я поговорю с тестем. Где, если что, мне найти вас? Как позвонить? Или ты сам приедешь?
– Можно позвонить, но я думаю, что тебе захочется встретиться с земляками. Это нормальные мужики. Они вынуждены жить здесь, но остались русскими, не продали свою честь. А найти нас просто. – Дугани достал из кармана карту Кабула, развернул ее, ткнул пальцем в маленький крестик на ней. – Вот месторасположение нашего дукана. Надумаешь приехать, лучше предупреди, чтобы мы собрались и ждали.
– У тебя все, сержант?
– Так точно, товарищ лейтенант. Кстати, десантник Павар-Павлов учился в одном городе с тобой. Это тоже можно проверить через твоего тестя. У него наверняка остались обширные связи.
– Твоя машина готова, можешь ехать.
– Благодарю. Удачи!
– Тебе того же.
– Да, запиши номер моего телефона.
– Говори.
Дугани назвал цифры, Хазани забил их в свой телефон.
Козырев-Хазани проводил Драгина-Дугани до ворот.
– Счастливого пути.
– Спасибо. Ждем от тебя хотя бы звонка.
– А если не позвоню?
– Дело, конечно, твое. Но я уверен в том, что мы еще увидимся.
Хазани вернулся в мастерскую, но работа не пошла. В голове гудели мысли о том, что он сейчас услышал.
Муштак позвал работника:
– Дауд!..
– Да?
– Я сейчас уйду, сегодня не буду, вы тут с Асимом справитесь. Мастерскую сам закрой.
– Хоп! Все сделаем как надо, не волнуйся. Если что, позвонить можно или ты будешь сильно занят?
– Звони.
– До свидания.
– До завтра.
Хазани переоделся и пошел к дому своего тестя Амира Табрая, бывшего полевого командира душманов.
Тот лежал на топчане, пил чай, увидел зятя, удивился и спросил:
– У тебя сегодня нет работы, Муштак?
– Салам, отец. В мастерской всегда много работы. Но сегодня день особый.
– Вот как? Присядь, выпей чаю и объясни, что в сегодняшнем дне такого особенного?
Хазани сел. Табрай налил ему чая.
Муштак отпил глоток и сказал:
– Только что ко мне приезжал один русский.
– Русский? – удивился Табрай.
– Да. Он говорил очень интересные и странные вещи.
– Что конкретно?
Хазани передал тестю весь разговор с Дугани.
Табрай отставил пиалу, ненадолго задумался, потом проговорил:
– Да, странно все это. Приезжает, значит… как его?
– Фади Дугани или Федор Драгин.
– Этот Дугани точно русский?
– Без сомнения. Уж я-то отличу земляка.
– Весьма информированный земляк. Не подстава ли это спецслужб? Ведь дело по нападению на американский патруль так и не раскрыто.
– Потому я и пришел к тебе.
– Значит, он и его друзья знают обо мне. Об Арезу и Гуртани я не только слышал, знал их. Сейчас они уже в ином мире, но раньше мне приходилось тесно общаться с ними.
– А о пленении русских у Астара, в Уджерском ущелье ты знаешь?
– Я знаю, что у Арезу и Гуртани были пленные. У первого – летчик, у второго – десантники. Они были взяты в районе дислокации советского штурмового полка и вертолетной эскадрильи, приданной ему. Подожди-ка!.. Командиром боевой группы у Арезу был Амин Кадари. Насколько мне известно, он здравствует и по сей день. Больше того, у меня есть номер его телефона.
– Откуда?
– Встретились как-то случайно в Кабуле, когда я ездил на базар.
– Позвонить можешь?
– Придется. Надо же проверить этих твоих земляков. – Табрай достал сотовый телефон.
Электроника быстро входила и в афганские семьи.
Табрай включил громкую связь.
– Да? – услышали мужчины.
– Салам, Амин, это Табрай!
– Салам, Амир, рад тебя слышать!
– Я тоже рад. Как здоровье, дела?
– Слава Всевышнему, все хорошо. Признаюсь, не ожидал твоего звонка. Значит, у тебя ко мне серьезное дело. По пустякам ты не стал бы меня беспокоить.
– Дело, Амин, такое. Я знаю, что у Арезу был в плену русский летчик.
– Был. Его потом передали Гарану, брату Арезу. До этого он вывез сына Гарана на базу русских, где ему спасли жизнь. Дальнейшая его судьба мне неизвестна.
– А как получилось, что вы взяли пленных?
– Случайно. Арезу должен был встретиться с Бакаром Гуртани. Мы переночевали у Тахарака, с утра вышли к Астару. Гуртани был рядом. Вдруг над ущельем появилась русская «вертушка». Пулеметчик открыл огонь. Он повредил вертолет, и пилот едва сумел посадить его. Половина взвода и командир экипажа выжили и заняли оборону. Мы их атаковали. Русские не могли долго отбиваться. У нас были осколочные выстрелы к РПГ и пулемет. В общем, разгромили мы взвод. Взяли трех десантников и пилота. Вот так это было. Потом Гуртани попросил отдать ему десантников. Арезу так и сделал. Гуртани занимался продажей оружия. Он обещал нам хорошую скидку в обмен на русских. Командиры договорились. Мы взяли пилота, Гуртани – десантников.
– Для чего они ему понадобились? – спросил Табрай.
– Этого не знаю. Скорее всего он хотел их продать или публично казнить.
– Но не казнил?
– Слышал, что нет, продал или просто отдал кому-то.
– А фамилию пилота не помнишь?
– Капитан Фролов.
– Понятно.
– Почему ты спрашиваешь об этих людях?
– Извини, Амин, этого сказать не могу. Значит, о десантниках ты знаешь лишь то, что Гуртани не казнил их, а продал?
– Продал или отдал. Но был слух, что один из них пытался бежать, его пристрелили. Двое других приняли ислам, женились. Вроде бы сейчас они живут в Кабуле.
– Двое других – это кто?
– Амир, я не знаю их фамилий. Только звания – старший лейтенант, сержант и рядовой-пулеметчик.
– Значит, по слухам, они обосновались в Кабуле?
– По слухам. Впрочем, ты можешь спросить у Сулеймана Кубаяка.
– Я его не знаю.
– Это бывший водитель и начальник охраны Гуртани.
– Как я спрошу незнакомого человека?
– Я сам позвоню ему прямо сейчас. Он теперь живет в Кабуле, работает в каком-то департаменте.
– Значит, у тебя есть связь с ним?
– Да, с недавнего времени. Мы случайно увиделись в ресторане.
– Слушай, Амин, прошу, узнай у Сулеймана о пленных. Кто такие? Как выжили, чем сейчас занимаются?
– Узнаю. По Фролову же могу сказать, что американцы разбомбили кишлак, где как раз происходила свадьба его дочери. А недавно кто-то сбил «F-15». Да так, что не оставил никаких следов, как и в случае с мобильным патрулем.
– Когда позвонишь?
– Как только поговорю с Кубаяком.
– Сделай, пожалуйста, это побыстрее.
– Хорошо.
– Я жду.
– Так ты не скажешь, зачем тебе эти русские?
– Не могу, Амин. Это не моя тайна.
– Все перевернулось в этом мире. Ладно. Лишние знания только вредят. До связи!
– Жду! – Табрай отключил телефон и проговорил: – Похоже, к тебе действительно приезжал сержант, попавший в плен у Астара.
– Не факт, но похоже. Еще он просил информацию о неких Гасани и Кадире. Тебе что-нибудь известно об этих людях?
Табрай усмехнулся.
– Известно ли мне о Валиде Гасани? Странно, что ты не слышал о нем.
– Почему?
– Гасани – это бывший подполковник из штаба 40-й армии, Гусаков, по-моему. Кадир был помощником Гасани еще на службе. Это прапорщик Конденко, если я правильно помню. Беглый подполковник развернулся после вывода войск. Он занимается наркоторговлей, его прикрывают высокие чины в правительстве и кто-то из коалиции. Этот оборотистый человек быстро разбогател. Сейчас у него отель и ресторан в Кабуле, дома в разных местах страны, завод по производству наркоты где-то под Файзабадом. Еще особняк в приграничном селении Капур. Это в восьмидесяти километрах севернее Файзабада, у реки Пяндж.
Хазани удивился такой осведомленности тестя и спросил:
– Извини, отец, а откуда это все известно тебе?
– От человека, который на него работает. Это Джафар Исмаил. Я знавал его отца. Кстати, Урдун американцы разбомбили из-за того, что в день свадьбы там скрывался как раз отряд Исмаила. Янки охотились за ним. Вот только убили они мирных жителей, а Исмаил со своими людьми ушел.
– Где ты видел этого Исмаила?
– Недавно он заезжал ко мне ненадолго. Ты был в мастерской. Тогда мы и поговорили. Исмаил все жаловался, что Гасани стал меньше платить. Я посоветовал ему бросить эту грязную работу, но он меня не послушал. Ладно, это его дело.
– Ты удивил меня.
– Чем, Муштак? Тем, что я в курсе некоторых событий? Это неудивительно, учитывая, какую жизнь я прожил.
– Если подтвердится, что на меня выходили действительно русские, то могу ли я передать им информацию о Гасани?
– Да сколько угодно. В конце концов, и Гасани с помощником русские. Если кому-то удастся прижать этих ублюдков, то я буду только рад. Ради личного обогащения они не пощадят никого. Афганистан не стал их второй родиной. Гасани желает здесь заработать, только и всего. Потом он вместе с американцами уберется из страны, бросит семью и всех своих подельников.
– Благодарю, отец, я понял тебя. Остается дождаться звонка Назари.
– А что потом? Поедешь в Кабул?
– А ты как поступил бы на моем месте?
Табрай вздохнул и ответил:
– Поехал бы. Но не забывай о Ламис и сыне. Обо всех нас, твоих родственниках.
– Никогда не забуду.
Телефон Табрая издал сигнал вызова.
– Да!
– Это Назари!
– Не ожидал, что ты так быстро позвонишь.
– Дело оказалось плевым. Интересующие тебя люди проживают в Кабуле, район Матаб. У них дукан в центре.
– Это точно те люди?
– Да. Мой человек знает их, помнит еще с захвата. Он случайно оказался в центре, зашел в этот дукан. Командир взвода и сержант точно те самые люди, которые были когда-то взяты нами.
– Я понял тебя, Амин. Спасибо.
– Да не за что, Амир. Обращайся, если что.
– Еще раз благодарю. До свидания.
– До свидания.
Табрай отключил телефон, посмотрел на зятя и сказал:
– Все подтвердилось. К тебе приезжал сержант, когда-то взятый в плен отрядом Гуртани.
– Понятно, – проговорил Хазани. – Спасибо, отец. Пойду я.
– В мастерскую?
– Нет, домой. На работе справятся Дауд и Асим.
– Перед тем как встретиться с земляками, хорошенько подумай, Муштак. Не просто так приезжал к тебе бывший сержант. Вопрос в том, для чего им понадобилась информация по Гасани. Если Файдар-Фролов и в самом деле сбил американский самолет, то это означает, что твои земляки вышли на тропу войны. Думаю, они готовят какую-то акцию. Вот и решай, надо ли тебе это. Жизнь постепенно нормализуется. Да, мы потеряли нашего Саида, но Дия беременна, скоро родит нам внука и правнука.
Впервые за долгое время Хазани улыбнулся:
– Или внучку и правнучку.
– Потом еще родит. Наследник должен быть. Так что думай, Муштак, нужна ли тебе чужая война.
– Я подумаю, отец, обещаю.
Табрай махнул рукой.
– Все это пустое. Знаю я тебя. Ты все равно поедешь в Кабул.
– В Кабул мне так и так придется ехать. Запчасти нужны, инструмент новый, дистиллятор надо заменить, да и зарядное устройство тоже.
– В общем, я в твои дела не лезу, решай сам, только будь осторожен, не дай втянуть себя в авантюру, которая погубит нас всех.
– Вот это, отец, обещаю!
– Слово?
– Слово!
– Тогда я спокоен. Ты русский офицер. Твое слово крепкое.
Хазани пошел домой.
– Муштак, ты? Не заболел ли? – с тревогой спросила Ламис.
– Ты удивлена, что я не на работе?
– Да, это странно.
– Я не заболел.
– Устал? Полежишь в комнате?
– Нет, Ламис, я не устал.
– Что-то произошло?
– Ко мне приезжал гость из Кабула.
– Гость? Кто такой, могу знать?
– Можешь.
Он рассказал жене обо всем, что сегодня случилось.
– Зачем шайтан принес сюда этого Дугани? У него нет семьи, детей, дел? – воскликнула жена.
– У его друга погибла дочь.
– Ах да, прости.
– Мне-то за что тебя прощать?
– Значит, отец узнал, что гость действительно тот, за кого выдает себя?
– Да.
– Ты решил встретиться с русскими, которые раньше тебя попали в плен?
– Да.
– Жена не может запрещать что-либо мужу. Но попросить вправе.
Хазани обнял супругу и заявил:
– Я знаю, о чем ты хочешь попросить, и обещаю, что все будет нормально.
– Когда думаешь ехать?
– Да завтра с утра и поеду. Сначала по своим делам. Надо кое-что закупить для мастерской. Потом к землякам. Еще следует узнать у Анвара, не нужно ли ему чего.
– Ты не возьмешь его с собой? С ним было бы спокойней.
– Нет. Ему пока незачем знать все то, о чем я рассказал отцу и тебе. Пусть спокойно работает в чайхане.
– Хорошо. Что мне приготовить в дорогу?
– Ничего не надо. Да и какая тут дорога? Ехать всего двадцать километров. В городе я пообедаю и поужинаю. Сейчас дойду до чайханы Анвара.
– Хорошо.
– Как чувствует себя Дия?
– Неплохо. Ее часто тошнит, но так и должно быть.
– Хорошо, что она забеременела.
– Да, но Саида я не забуду никогда.
– Хоп. Я пошел.
– К обеду-то будешь?
– Я же иду в чайхану. Вряд ли Анвар отпустит отца без хорошей порции плова или кебаба.
– Ну да, конечно.
– Не скучайте.
– По дому работы много, скучать некогда.
– Это хорошо. Больше дел, меньше дурных мыслей.
