Александр Станиславович Малиновский
Собрание сочинений. Том 3
Дневники губернатора Свербеева
Я позвонил Александру Никифоровичу Завальному и поделился с ним своими замыслами. Он тут же пригласил к себе, пообещав во всём помочь.
И вот я в областной библиотеке.
Александр Никифорович не только поддержал моё желание посмотреть дневники губернатора, но и дал справку о Свербееве. Как историк он немало знал о нём.
Тут же, в ходе обсуждения моих планов, он назвал место, где находятся дневники: РГАЛИ (бывший ЦГАЛИ) – Российский государственный архив литературы и искусства. Тот самый ЦГАЛИ, в котором хранятся многие документы, касающиеся известных писателей, поэтов, деятелей искусства.
Мы связались по телефону, работники архива нам ответили, что можно приезжать.
Через три дня я был в Москве.
Архив губернатора Свербеева меня ошеломил. Другого слова не подберу. Как мало мы знаем о жизни наших предшественников!
Как порой бездумно с мнимой высоты современной жизни смотрим на прошлое. Но там жизнь была… И какая!
Вначале я читал бессистемно. Не мог успокоиться.
«Каким мы знали князя П.Д. Волконского в ранней юности, таким остался он и теперь, в пожилых годах, после стольких переживаний, впечатлений, радостных и тяжёлых, и нельзя не удивляться, что милый его нрав совсем не изменился, что он так же добр и скромен, и относится ко всем людям всякого звания и положения с неизменным благоволением и сердечным сочувствием. Такое постоянство и такая доброта свидетельствуют о том, что душа его полна любви к ближнему и сердце его побуждает его помогать всякому во всяком месте и случае, сохраняя великую скромность, несмотря на своё знатное происхождение и высокое общественное положение».[10]
Это выдержка из записок А.Д. Свербеева «Чутовская хроника»[11] 1916 года. Разве пишущий такие строки мог быть сатрапом, как назвал его революционер Семёнов?
Так писал человек в последний год своей жизни для себя. Даже не намереваясь ничего печатать.
Он тихо радовался, что есть рядом такой человек. Мог ли он сам быть ничтожным и недобрым, говоря такие слова о других? Так каким же был десятый по счёту губернатор Самары Александр Дмитриевич Свербеев?
Необычным!
Это первое определение, которое мне тогда пришло на ум.
Удивил объём архива губернатора.
На материалы фонда составлена опись, включающая 769 дел (единиц хранения).
Александр Дмитриевич Свербеев принадлежал к старинному московскому дворянскому роду. Его отец Свербеев Дмитрий Николаевич – литератор, автор воспоминаний о событиях и общественно-литературных деятелях первой половины XIX века. Его «Записки» опубликованы в 1899 г. В разделе рукописей Д.Н. Свербеева содержатся его статьи и заметки «Поездка в Серпухов», «О статьях в газете», «Вести» и др. Среди его адресатов – К.С. Аксаков, Л.С. Норов, В.Ф. Одоевский. Ему писали: П.А. Вяземский, Л.С. Норов, К.С. Аксаков, С.А. Юрьева и др.
Мать Александра Дмитриевича (урождённая княгиня Щербатова) была хозяйкой известного в середине XIX века московского литературного салона. Среди корреспондентов Е.Д. Свербеевой: К.С. Аксаков, И.С. Аксаков, С.Г. Волконская, Н.И. Тургенев, Н.В. Гоголь, В.А. Сологуб.
Александр Дмитриевич Свербеев родился в 1835 году в Москве. В 1856 году окончил Московский государственный университет. Он слушал лекции таких историков, как С.М. Соловьёв, Т.Н. Грановский. В архиве имеются его записи лекций Грановского по древней истории, а также его (Свербеева) очерки и статьи: «Нашествие татар на русскую землю», «Битва при Калке, 1224 г.», «О пользе истории» и др. Хранятся студенческий билет, указы и уведомления о наградах и служебных назначениях и др.
Служба Александра Дмитриевича началась 11 октября 1856 г. по ведомству министерства внутренних дел. В марте 1871 года он стал действительным статским советником.
Назначение на губернаторскую должность в Самару он получил 23 октября 1878 года и прослужил в этом качестве, как я уже писал, до 1891 г., затем был назначен сенатором. Утвердил нового губернатора в должности министр внутренних дел А.Е. Тимашев.
Брат губернатора Свербеева, Фёдор Дмитриевич, был камергером Двора Его Императорского Величества и курляндским губернатором.
Из материалов архива видно, что самарский губернатор много внимания уделял народному просвещению. Он сам составил описание школ, большинство из которых посетил лично.
Организовал борьбу с эпидемиями, посещал больницы. В период его правления активно развивается промышленность. Были построены в 1879–1881 гг. пивоваренный завод А.Ф. фон-Вакано и механический завод П.М. Журавлёва (станкозавод).
Как губернатор Свербеев принимал все возможные меры для прекращения революционной деятельности. На период его службы в Самарской губернии пришлись меры по подавлению революционной деятельности народников. Был он, несомненно, «просвещённым консерватором».
Есть достаточно свидетельств, что губернатор Свербеев внимательно относился к поступающим на его имя жалобам.
По его указаниям проверялись критические выступления газет. Он являлся председателем Окружного Правления Общества спасения на водах, был председателем правления Самарского общества любителей музыкального и драматического искусства. При его правлении в Самарской губернии было построено несколько церквей.
Он честно, с его точки зрения, исполнял свой долг, сочетая в себе преданность самодержавию и неприятие революционного движения. О нём говорили как об администраторе с широким размахом деятельности, свободным от постороннего влияния человеком.
По свидетельству современников, губернатор был искренним почитателем самарского епископа Серафима (1878–1891), который говорил о себе: «Ни на какое дело я не напрашивался, но и ни от какого поручаемого мне дела я не отказывался».
Так что на сатрапа, то есть деспота, самодура, управляющего по собственному произволу, губернатор Свербеев похож не был, как бы о том ни писал революционер Семёнов.
В разделе рукописей архива десятого губернатора Самары значительное место как по количеству, так и по ценности занимают дневники. Их он вёл регулярно. Как нам теперь известно, ещё не будучи в Самаре, с 1877 года.
Мне более всего была интересна та часть записей, которая охватывала период управления им Самарской губернией.
Я насчитал в архиве 23 дневника губернатора. Они относятся к периоду, начиная с декабря 1877 года и кончая 1916 годом. Скончался их автор в 1917 году. Каждый дневник содержит от 40 до 240 страниц мелкого почерка.
Колоссальный труд. Записи делались, как правило, каждый день вечером.
Он называл их «Мои заметки».
Материалы в архиве подлинные.
Записки практически охватывают все стороны жизни Самарской губернии. В этом их несомненная ценность. И они являлись как бы подведением итогов каждого прожитого дня. Дневник губернатора – результат поездок его по волостям. Живой источник для исследования жизни предреволюционной России!
Однако я оказался не в состоянии всё внимательно прочесть. Очень мелкий трудночитаемый почерк и моё слабое зрение не позволили мне этого сделать. В конце концов, я начал смотреть выборочно по датам, затем – наугад…
…Наконец-то я порадовался, наткнувшись на рукопись воспоминаний «На берегах Волги». Самара (1878–1891)». Текст записок написан крупно, разборчиво, в отличие от дневников. Подумалось, что уж здесь-то о моём земляке-художнике что-то будет сказано.
…Так хотелось найти документальные сведения о самых неосвещённых периодах жизни художника. О том времени, когда он учился в Самарской гимназии, ездил (его возили) в Петербург. Когда встречался с императором Николаем II, императрицей Александрой Фёдоровной и их детьми: Ольгой, Татьяной, Марией, Анастасией и цесаревичем Алексеем, коли он писал портрет царской семьи.
Увы…
Быстро я прочитал девять страниц и на десятой споткнулся о неожиданное:
«В марте нынешнего года (1916) мне сообщил мой племянник князь Н.В. Голицын, что недавно в Академии Наук было сделано пожертвование, а именно – моих записок с приложенными в них документами; тогда я приказал принести тот чемодан, в котором эти заметки хранились, и нашёл в нём только тетради; оказалось, что остальные были похищены и проданы старьёвщику одним из прежних моих слуг…
Похищение это лишило меня всех собранных мною подробностей, которые были бы мне теперь особенно полезны».
Далее Александр Дмитриевич пишет, что хранил свой архив в спальне, но, когда заболел, прислуга вынесла всё оттуда в коридор. Так стало возможно похищение.
В ЦГАЛИ записки появились уже много позже его смерти. Таким образом, написать обстоятельные воспоминания о годах, проведённых на Волге, основанные на давних своих записках, губернатору помешала кража и последующая его смерть.
Но у меня всё же не пропала уверенность, что в дневниках имя художника должно было упоминаться.
Неделю я провёл за кропотливым чтением торопливых строчек. Но всё безрезультатно.
Зато наступил день, когда я обнаружил неожиданные находки.
Да какие!
Письма Журавлёва к самарскому губернатору и к будущему царю Николаю Второму.
Речь о них – в следующей главе.
Письма Григория Журавлёва
Мне довелось обнаружить в архиве бывшего губернатора Свербеева четыре письма художника. Кратко скажу о них в хронологическом порядке.
В первом письме[12] к губернатору, датированном 29 декабря 1880 года, Григорий Николаевич пишет:
«В проезд Вашего Превосходительства через село Утёвку, Вы, вникая в благосостояние жителей села, не упустили из виду обратить внимание и на отдельных лиц общества, то есть на беспомощных, а в числе их коснулись и моего положения, как человека без рук, явившегося на свет Божий.
Ныне господин Бузулукский исправник предписанием от 24 декабря через Утёвское Волостное правление объявил мне милость исходатайствованную Вашим Превосходительством в Самарском губернском собрании о назначении мне месячного пособия в размере 6 р.с. Да будет счастлива и светла жизнь Вашего превосходительства. Благодарю так же от души и тех, неизвестных мне благотворителей, которые согласились оказать мне эту драгоценную милость…».
Вполне понятно чувство благодарности, которое испытывал сельский художник за проявленную материальную поддержку.
Было-то ему в то время всего около двадцати двух лет. Приведу содержание второго письма[13], озаглавленного:
«Его Превосходительству г. Начальнику
Самарскому Губернатору
Прошение».
В этом письме Григорий Журавлёв просит принять иконы, которые он выполнил по указанию губернатора. Дан перечень икон (сохраняю правописание автора):
«1. Икона Святого благов. вел. Князя Александра Невского. 2. Икона святителя Николая. И 2 иконы: Покрова Пр. Бог.». Далее он просит дать указание Г. Наумову выдать деньги, которые тот ему обещал за иконы Спасителя и Казанской Пр. Богородицы.
Деньги просит передать своему родителю, которому вручил доверенность.
Под текстом письма значится: «Село Утёвка. 1883 года января 22 дня».
Итак, в письме названы шесть икон поимённо, которые выполнил лично он, Григорий Журавлёв.
Третье письмо[14] художника короткое, но ёмкое. В нём идёт речь сразу о семи иконах.
«Его Превосходительству г. Начальнику Самарскому Губернатору
Покорно прошу ваше превосходительство принять иконы, которые вы просили меня, Журавлёва, выполнить к 10 июня. Название икон.
1. Спасителя Нерукотворного. На золоте.
2. Спасителя Николая. На золоте.
3. Спасителя Нерукотворного. На золоте.
4. Святителя Николая. На золоте.
5. Св. Василия Великаго. На золоте.
6. Св. Мучен. Евграфа. Декабря 10 дня.
7. Св. Мученицы Любви. Сентября 17 дня.
При отпущении написанных мною икон Расписался:
Григорий Журавлёв. с. Утёвка 7 июня 1884 года».
Итак, из этого письма теперь мы доподлинно знаем ещё о нескольких работах иконописца[15]. Причём большая половина из них выполнена мастером на золоте.
Имея опыт работы с золотом, Григорий Журавлёв и его помощники вполне могли сделать тиснение золотом на книге «Ветхий Завет в картинках» в своей мастерской.
Оставим уточнение этого вопроса специалистам.
И, наконец, четвёртое письмо.
Оно адресовано будущему императору:
«Его Императорскому Высочеству Государю Наследнику Цесаревичу.
Ваше Императорское Высочество, покорнейше и усердно прошу Ваше Императорское Высочество, что я, крестьянин Самарской губернии Бузулукского уезда с Утёвка Григорий Журавлёв от всего моего сердца желаю поднести Вашему Императорскому Высочеству икону – Святителя и Чудотворца Николая, которую я написал ртом, а не руками по той причине, что от своей природы не имею силы и движения в руках и ногах своих.
Ваше Императорское Высочество, покорно прошу Вашего Высочайшего Имени принять сию икону, которую я подношу к Вашему Императорскому Высочеству от всей моей души и любви.
Ваше Императорское Высочество!
Покорнейше прошу Вас допустить препровождаемую сию икону до Вашего Высочайшего Имени потому, что я не имею у себя рук и ног.
И написал сию икону по вразумлению Всемогущего Бога, который допустил меня на Свет Божий. И даровал мне дар. Потом открылось движение моего рта, которым я управляю своё мастерство по повелению Божию».[16]
Письмо отличается от предыдущих трёх.
Оно без подписи Журавлёва. Даты под письмом нет. Написано на одном листе (на обеих сторонах его) карандашом. Почерк более размашистый, несколько отличается от писем, написанных чернилами.
Сомнений в подлинности письма нет. Другое дело, что это может быть какой-то промежуточный вариант.
Что думал Григорий, посылая икону Николая Чудотворца цесаревичу? Непростое было время!..
Зверское, шестое покушение на Александра Второго.
Дьявольская охота на Александра Третьего…
Дарил ли художник икону с верой, что святой Николай Чудотворец укрепит дух будущего императора и облегчит тяжесть его креста?
Скорее всего, да!
Итак, в письмах упоминается отец художника Николай Журавлёв, который доставлял иконы сына в Самару.
Теперь мы можем назвать, кроме известных ранее, ещё имена тех, кто помогал Григорию Журавлёву.
В детстве – это его дед Пётр Васильевич Трайкин, позже, когда художник трудился в своей мастерской над иконами, кроме брата Афанасия, его отец Николай Журавлёв и, возможно, ученики, которых упоминает в своём письме Кузьма Емельянович Данилов: Михаил Хмелёв и Василий Попов.
Может быть, прочитав эти записки, родственники учеников иконописца откликнутся?!
У могилы Журавлёва
Теперь в Нефтегорском районе действуют несколько приходов: во имя Святой Великомученицы Варвары (город Нефтегорск), в честь Святой Троицы (с. Утёвка), в честь Покрова Пресвятой Богородицы (с. Бариновка), во имя Святого Дмитрия Солунского (с. Богдановка), во имя Архангела Божия Михаила (с. Зуевка), в честь Покрова Пресвятой Богородицы (с. Покровка).
Могила Григория Журавлёва стала одним из особо почитаемых паломниками мест.
Но неспокойно на душе…
Куда деться от чувства брошенности, непрочности нынешней жизни, обвала времени? Необъятная наша русская окраина держит уже которое по счёту испытание на выживание, на самоспасение. Предоставлена самой себе.
Ещё совсем недавно по историческим меркам наша великая литература, школа, институты формировали в нас целостные идеалы. Теперь душа взрослеющего россиянина рвётся на части. Дома ему говорят одно, в школе – другое, пресса и телевидение – третье. На улице – свои законы…
Сохранить человека!
Но куда прибиться душе?..
Душа обязана трудиться! Если человек приходит в храм и ставит свечку только ради того, чтобы где-то там что-то за него сработало, утроило его дела, ему далеко до спасения души.
Невольно вспоминаются времена, когда в России в самые её тяжкие периоды государство обращалось к Церкви. Стучалось в её двери.
Так было в период монголо-татарского ига, в смутное время начала XVII века.
Кутузов накануне Бородинской битвы молился перед Казанской иконой Божией Матери.
Сталин в военные годы был вынужден прекратить гонение на Церковь. Об этом большинство из нас знают.
Но мы не учимся у своей истории.
В современной России наступил не менее трагический период её жизни.
Как важен сейчас духовный стержень! Как необходим он для подрастающего поколения. Перестройка, обрушив социалистический строй, породила отсутствие благих целей и смыслов воспитания. Государство до сих пор не может понять, какой гражданин ей теперь нужен.
Недавно я вернулся из Москвы. Был участником X Всемирного русского народного Собора, который приступил к своей работе 4 апреля 2006 г. в зале церковных соборов Храма Христа Спасителя. Тема его – Вера. Человек. Земля. Миссия России в XXI веке». Не первый раз я участвую в работе Собора. Но этот – особенный. После молитвы со вступительным словом к присутствующим обратился Святейший патриарх Московский и всея Руси Алексий II.
С докладом, обозначившим основные болевые точки соблюдения прав человека в глобальном мире, выступил митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, который, завершая своё выступление, сказал: «Очень плохо и греховно, когда попираются права наций и этнических групп на их религию, язык, культуру, ограничивается свобода вероисповедания и право верующих на свой образ жизни, совершаются преступления на религиозной почве. К борьбе с подобными пороками должно сегодня призываться общество, в эту борьбу должна включиться Церковь. С православной точки зрения, в этом и состоит смысл правозащитной деятельности сегодня…».
Увы, все разговоры в нашем обществе за последние двадцать лет о свободе слова сопровождались разрушением права души быть нравственной. И вот теперь, кажется, что-то меняется. В докладе дан анализ сложившейся ситуации. Процесс глобализации стал реальностью и, очевидно, обратного пути нет.
Но каким должен быть мир будущего?
Он не должен быть безнравственным.
«Мир не должен быть скроен только по западному образцу», – так прозвучало на Соборе.
Принят целый ряд документов и деклараций. Как же хочется верить, что идеи, заложенные в этих документах, будут использованы в законодательном процессе нашего общества.
Общество, в котором законы соответствуют нравственным традициям, может многое превозмочь.
Психологи давно заметили, что главная причина кризиса современной цивилизации – потеря человеком смысла жизни.
Когда западное общество отошло от христианства, на смену ему пришла пустота, действующая на человека самым разрушительным образом.
У нас это порой принимает самые крайние формы.
К примеру, у алкоголиков чётко прослеживается отсутствие смысла жизни. Таким же образом обстоит дело и с агрессивностью.
Агрессивность не снимается ничем, кроме как возвращением смысла бытия человеку. Подобное я наблюдаю теперь и в наших заволжских городах и сёлах.
Власть и Церковь, чтобы оживить душу общества, должны сказать человеку, куда мы идём, что мы строим.
Об этом я думал, когда стоял тихим летним вечером у могилы Журавлёва.
Он-то знал свой путь и верил. А мы заблудились…
Отец Анатолий сокрушается: в шеститысячном селе Утёвка совсем мало прихожан. Что тут скажешь?
Вера у многих ещё впереди.
27 августа 2005 года состоялся Праздник села Утёвка. На нём был открыт экскурсионный маршрут, посвящённый памяти Григория Николаевича Журавлёва…
Одними из первых приехали в Утёвку ребята из школы-интерната № 9 города Самары.
Я знаком с ними.
Мы иногда встречаемся. Два раза приезжал к ним с новыми своими книжками.
Отзывчивые ребята, неодолимо тянутся к доброму в жизни. Они уже побывали в экскурсионной поездке в Утёвку и вот теперь у меня листочки с записью их впечатлений.
«…Не могла насмотреться на красивый сказочный храм. Ещё больше было радости, когда я вошла в него!
…Когда выходили из церкви, над куполами летали стаи голубей. Как будто они нас провожали».
Так пишет Женя Крылова, ученица 6-го класса. Ей вторит Анжела Вакула, её одноклассница:
«…Уходить из церкви не хотелось, что-то снова тянуло в неё.
– Посмотрите ещё раз на храм, – сказала экскурсовод, когда мы стали отъезжать. Я с грустью оглянулась и долго смотрела на церковь, которую теперь запомню на всю жизнь!».
А вот как видел всё в этой поездке пятиклассник Виктор Бакулин:
«…В храме заканчивалась служба. Было Прощёное воскресенье. Все прихожане просили друг у друга прощение и целовались. Я поставил свечку за упокой души моей мамы и стал смотреть, как батюшка Анатолий освящает крестики.
Я смотрел на нарисованные когда-то Григорием Журавлёвым фрески на стенах храма, на красивые тонко выписанные лица святых, которые смотрели издалека и думал, что художник, нарисовавший их, не был обыкновенным человеком. Обыкновенному человеку такое не сделать».
Тут же мне вспомнилась запись, сделанная девятилетним мальчиком Колей из села Елховка. После того, как он посмотрел выставку Виктора Пылявского в Самаре, написал, как воскликнул:
«В нашем селе разрушена церковь. Когда вырасту, её восстановлю!».
Стоит ли комментировать эти отзывы, написанные теми, кто, возможно, будет определять жизнь россиян лет через тридцать-сорок?
Светает на душе.
1991–2007 гг.
