Александр Швед-Захаров
Вирус
– Елизавета Викторовна, это Ваня Степанов. У меня папа пропал, – пытаясь сдерживать слёзы поведал он.
В трубке послышался женский голос, он что-то говорил ему, а Иван кивал, уставившись пустующим взглядом в стену. Когда пошли гудки, он отключил телефон.
Через час, Елизавета Викторовна уже сидела с ним за рабочим столом, рассматривая его домашнюю работу. Она посмотрела на него, потом на свой телефон и отложила рабочую тетрадь в сторону.
– Я сделала запрос на работу твоего отца, чтобы уточнить, когда он ушёл с работы. – возникла пауза,– уверена, что он задержался сверхурочно и сегодня придёт домой.
– Он обычно звонит, когда задерживается. – монотонно отрезал Иван.
– Возможно, в этот раз его отвлекли дела, срочные. – она явно хотела его увести от дурных мыслей. Но как можно отвести от того, что составляет 100% тебя.
– Ты пишешь обращения к маме?
Ивана, будто током поразило, он достал телефон и начал в нём копаться.
– Ты вчера говорил?
– Да, – Иван начал рыться в телефоне, – и до сих пор не выключил запись. Так и уснул с ним, смотрите, как много записалось, пятнадцать часов.
Ваня долго смотрел на индикацию звуковой дорожки, а потом показал психологу.
– Видите начало, высокая амплитуда, это я говорил, а потом идёт ровная. Где-то снова подымается, – Ваня засмеялся, – наверное, это я храплю. У нас был сосед снизу, дядя Витя, он храпел так, что полдома слышали это. Многие его не любили за это.
Она улыбнулась ему в ответ. Внезапно её телефон завибрировал, извещая о пришедшем сообщении. Доктор посмотрела, что пришло, потом отложила телефон в сторону и добрыми глазами посмотрела на Ивана.
– Мне сообщили, что твой отец вчера ушёл с работы в 19.00. Сейчас его заявили в поиск. Уверена, что его найдут. Пока его не нашли, думаю стоит тебя забрать к себе, в моё заведение, чтобы ты был под контролем.
– Я познакомился с взрослой девочкой. Ей лет 17. Она хорошая и добрая. – внезапно вывалил Иван, отгоняя дурные мысли об отце.
– Так – так, это что-то новенькое, расскажи мне поподробнее.
– Ничего особенного, просто девочка. Но она, как глоток свободы в этом месте. С ней очень легко и очень интересно. – делился Иван, и улыбка стала наполнят его глаза.
Он делился сокровенным. Монотонным голосом он изливал ей то, чем давно хотел поделиться.
– Уверен, что сегодня я её снова увижу. – с надеждой в голосе сказал он.
– Конечно. – она встала и осмотрелась вокруг, – Давай сделаем так, я сейчас поеду по делам, а ты тут собери свои вещи и будь готов к 16.00, когда я заеду и заберу тебя.
Он поднял голову и посмотрел на неё с вернувшейся грустью.
– Заберите меня, пожалуйста в 19.00, я хочу погулять.
Она понимающе кивнула: «Хорошо, в 19.00, так в 19.00».
Взяв сумку, она попрощалась и ушла.
Оставшись наедине, Ваня завалился на диван и провалился в сон. Он проснулся от звука включившегося телевизора – начался учебный день. Двенадцатилетний пацан лежал на кровати и вертел в руке телефон. Потом, что-то вспомнив, Ваня открыл запись, сделанную ночью и начал слушать ночные колебания, как он про себя назвал моменты, когда ровная дорожка превращалась колыхания. Открыв наугад среднюю, та что была дольше, чем обычно он услышал материнский голос, который коряво произносил его имя. Мурашки побежали по всему телу, а холодный пот покрыл всю спину и лоб. Материнский голос говорил: «Ваня, Ванечка, солнышко моё. Не расстраивайся, всё будет хорошо, скоро всё наладится, и мы встретимся»
Это же те самые слова, что он слышал во сне. Но как это возможно. Ваня перемотал на начало, до ровной линии и припал к динамику.
Было слышно, как он сопит, а потом, он отчётливо услышал, как дверь открылась, и знакомый цокающий звук наполнил квартиру. Каждое цоканье эхом отдавалось в сердце мальчишки, дыхание его участилось. Звук нарастал, приближаясь, пока не замер.
В тишине, было слышно, как колотится его сердце, готовое выскочить наружу. «Но как это возможно? Этого не может быть. Это спокойно зашло к ним в квартиру» – лихорадочно носились мысли в голове Ивана.
– Иван, Ваня, Ванечка, солнышко моё, – прозвучал материнский голос, – не расстраивайся. Всё будет хорошо, скоро всё наладится, и мы встретимся. Совсем немного надо подождать. Всего лишь малость, главное будь сильным и не сдавайся. Обещай мне.
Снова тишина, слышен только звук какого-то движения. «Она гладит меня по голове» – догадался Ваня.
Потом раздались шаги на лестнице.
«Я хочу ещё посидеть возле него. Ещё минуточку» – умоляла мать. Видно, что собеседник ответил отказом. Послышалось ужасающее цоканье, сперва замершее недалеко, а потом поспешно удалившееся за дверь, хлопок которой отрезал мечту от суровых реалий.
Иван зажмурился. В это невозможно было поверить.
Ещё раз двадцать он прослушивал этот отрывок, пока не минимизировал запись до приятного фрагмента – голоса матери.
Осознание того, что вечером он покинет этот дом, что придётся последнюю, третью часть того мира изжить из себя угнетала его. Возникали мысли о том, что возможно и жизнь, в полном понимании слова закончилась. Постепенно время подошло к 16.00. Ваня оделся и спокойно вышел на прогулку.
Сегодня он не играл в баскетбол, он спокойно сидел на скамейке и ждал Таню. Ждал и запоминал каждый фрагмент этой площадки, запоминал аромат воздуха, запоминал лица соседей, улыбался наблюдая ссоры у шахматной доски.
– Привет! Чего сидишь? Почему без мяча? – Таня возникла из неоткуда, напугав Ивана так, что от неожиданности он подскочил.
– Откуда ты взялась, ведь только что тебя не было? – возмущённо спросил Ваня.
– Уметь надо, – жуя жвачку отрезала она. – играть будем? Где мяч?
Иван сел обратно и опустил голову. Он себя почувствовал полностью беззащитным и подавленным, из глаз неконтролируемо потекли слёзы. Ваня зашмыгал носом.
– Да ладно, – возмутилась Таня, – С чего вдруг?
Она села рядом и обняв Ивана, притянула к себе.
– Давай, рассказывай, что там у тебя? – мягким и вкрадчивым тоном голоса поинтересовалась она.
– Папа пропал. Я остался один. Сегодня вечером меня заберут в интернат или детский дом, не помню, как это правильно называется – после непродолжительной паузы затараторил он.
– Стоп, стоп. Как это папа пропал? – она посмотрела ему в глаза.
– Вот так, не пришёл вчера домой. Психиатр сказала, что с работы ушёл, а домой не пришёл, и всё, теперь я один, – из глаз снова потекли слёзы.
– Так – так, понятно. – было видно, что она о чём-то быстро думает. – Значит так, когда придёшь домой, найди родительскую фотографию и вскрой её, посмотри за фотографией.
Она встала, одёрнула вниз олимпийку и посмотрела вокруг.
– Мне пора идти. Сделай, как я тебе сказала.
Ваня смотрел непонимающе на неё. Слова Тани были очередным ударом по его психике в этот вечер.
– Откуда ты знаешь… – начал он.
– Сделай так, как я сказала. Обещай мне. Обещаешь? – требовательно спросила она.
– Да, обещаю. – протянул он.
– Отлично, – она наклонилась и поцеловала его в лоб, словно старшая сестра, – я побежала.
Она ушла, и Ваня снова остался один. Старики играли в шахматы, активно переживая, а он силился понять, только что произошедшее.
Дома он первым телом метнулся к фотографии, вскрыв её он нашёл записку, написанную отцовским почерком.
«Привет сын!
Рад, что ты читаешь это письмо, значит Таня сделал всё правильно.
Я устал так жить, в этом мире, который душит, и от которого веет могилой, когда ты пусть и жив, но ты мёртв.
