Александр Шевцов (Андреев)
Психологическая игра. Основной миф
Глава 2. Человек играющий
Научная психология – детище человеческой культуры. В этом смысле она настолько же моложе игры, насколько и души. Игра и душа существуют до того, как зарождаются хоть какие-то признаки культуры, и должны рассматриваться исходными для человека вообще и его бытия в частности. Вероятно в этой связке игра все же вторична и является свойством души. Душа являет в игре какие-то свои природные качества.
Нидерландский историк Йохан Хейзинга посвятил большую работу тому, чтобы доказать исконность, изначальность игры для человека. В «Человеке играющем» он показывает, что игра не просто предшествует культуре, но есть проявление природы:
«Игра старше культуры, ибо понятие культуры, как бы несовершенно его ни определяли, в любом случае предполагает человеческое сообщество, а животные вовсе не ждали появления человека, чтобы он научил их играть. Да, можно с уверенностью заявить, что человеческая цивилизация не добавила никакого существенного признака общему понятию игры. Животные играют точно так же, как люди. Все основные черты игры уже присутствуют в игре животных.
Достаточно понаблюдать хотя бы игру щенят, чтобы в их веселой возне без труда обнаружить все эти черты. Они приглашают друг друга поиграть неким подобием церемониальных поз и жестов. Они соблюдают правило, что нельзя, например, партнеру по игре прокусывать ухо. Они притворяются ужасно злыми.
И что особенно важно, они совершенно очевидно испытывают при этом огромное удовольствие и радость» (Хейзинга, с. 9–10).
Можно уверенно сказать, что человеческие игры сами по себе начинались именно так. Точнее, если сталкиваются два ребенка, они играют так, как играли бы щенки. Но нам уже не дано застать чисто биологическое поведение у своих детей, мы учим их всему, в том числе и играть. Это значит, что игры людей изначально осложнены нашей культурой, даже если это самые простые игры.
Впрочем, Хейзинга исходно оговаривается, что совсем не считает игру проявлением нашей биологии. Человек играющий – это отнюдь не играющее тело!
«Здесь необходимо сразу же выделить один весьма важный пункт. Уже в своих простейших формах и уже в жизни животных игра представляет собой нечто большее, чем чисто физиологическое явление либо физиологически обусловленная реакция. Игра как таковая перешагивает рамки чисто биологической или, во всяком случае, физической деятельности» (там же. С. 10).
Хейзинга сомневается в том, что играющее во мне можно назвать духом, но нисколько не сомневается, что это и не тело. И это очень верно, потому что игра – это всегда некое излишество относительно выживания. Как говорит русская пословица: делу время, потехе – час. Физиология – это работа телесных органов, про которую еще Декарт говорил как про работу телесного автомата. Машина играть не может, но она может обеспечивать жизнедеятельность.
Игра – это то, что сверх жизнедеятельности.
Играющий человек – это не играющее тело, но это я, играющий телом. Тело и есть первая и исходная игрушка в мире воплощения. Второй становятся вещи этого мира. Третьей – моя личность и личностные взаимоотношения в обществе. А значит, и само общественное устройство.
Это очевидно, даже войны выигрывают и проигрывают, а места, где тела гибнут легче всего, называются не кладбищами и не моргами, а театром военных действий. Мы играем телами, делая их ставками в своих играх. Как ставим на кон свое благосостояние и достоинство. Все, что связано с биологией и социологией – предмет игры, оно считается главным в жизни человека, оно чрезвычайно ценится.
Ради богатства, сытости, благ, удобств, славы, власти и уважения человек постоянно рискует жизнью и здоровьем своего тела, как и уважением других людей. И при этом мы легко и без особых сожалений проигрываем и то, и другое. И явно ценим это «самое ценное» недостаточно. Во всяком случае, и здоровье, и страх позора редко могут победить искушение сыграть и выиграть что-то еще.
Человек играющий – это не тело и не личность. Я тоже не в силах пока судить о том, можем ли считать игру проявлением человеческого духа. Но она определенно связана с природой души. И не только человеческой, если поглядеть на животных.
Хейзинга писал в первой половине прошлого века. Психология той поры открещивалась от всего, что связано с душой, и превращалась из науки о сознании в естественнонаучную психофизиологию. Поэтому у него раз за разом звучит:
«Историка культуры не интересует вопрос, как воспринимает психология духовный процесс, выражаемый этими явлениями. Психология скорее всего спишет инспирировавшую эти представления потребность на счет… (компенсирующего отождествления) или «репрезентативного действия ввиду невозможности выполнить настоящее действие, направленное на определенную цель».
Для науки о культуре важно понять, что именно означают эти образные воплощения в сознаниинародов…» (там же. С. 26).
Современная психология выражается еще мудреней. И поэтому вопрос о том, что именно означают образные воплощения игры, остается насущным и не отвеченным. Точнее, у нас имеется множество попыток историков и этнологов ответить на него с точки зрения науки о культуре, и нет ни одного вразумительного ответа с точки зрения науки о душе.
Хейзинга не считал себя психологом и даже не хотел быть тем психологом, каким требовала стать академическая психология. Поэтому он оставляет место для психолога, прорабатывая весь доступный ему материал со всех сторон, кроме психологической. Это вызов.
К сожалению, ни один из психологов не поднял брошенную им почти век назад перчатку… Психологи избегают неприятных вопросов. Думаю, именно поэтому из фундаментальной теории современной научной психологии и не удалось до сих пор вывести теорию прикладной психологической работы.
Человека выживающего, человека, как машину жизнедеятельности, можно объяснить реакциями и рефлекторной работой высшей нервной деятельности. Человека играющего без души не объяснить. При этом игра легко преодолевает всю биологию и заставляет игрока пожертвовать даже жизнью. Точнее, даже жизнью тела.
Значит, есть нечто, за пределами тела, и есть нечто в мире тел, что гораздо важней самих тел. Скажем, игры, в которые играют люди, гораздо ценнее фишек, которыми в них играют.
Глава 3. Что такое игра?
Вероятно, для читателя, который намеренно не входил в этот вопрос, будет любопытно узнать, что наши толковые словари не дают определения этому понятию. Основное определение игры, начиная со Словаря Академии российской восемнадцатого века, – действие по глаголу играть. Один Чудинов в 1901 году пошел чуть дальше, создав некое подобие формального определения игры:
«Игра. То, чем играют и то, во что играют; забава».
Срезневский приводит первые примеры употребления слова «игра» еще в XI веке, к тому же приводя множество значений, в которых это слово употребляется в русском средневековье. Это значит, что к тому времени у слова «игра» был огромный срок бытования в русском языке. Тем не менее, ни до этого, ни за тысячелетие после, понятие собственно игры в русском языке не определилось.
Это не значит, что его нет или не было. Понятие есть. Но ему не могут дать определение. Мы все понимаем, что такое игра, и узнаем любые игры, но не можем передать свое понимание в словах. Мы чего-то еще не поняли в самой сути игры.
Так было со многими понятиями, например, с фруктами. Русский язык нашел обобщающее слово для всех видов ягод и для всех видов овощей. Но так и не нашел, что можно назвать общим именем фрукты. Все фрукты по отдельности различал – яблоки, груши, сливы, виноград, абрикосы или жердели, а вот общего в них не разглядел, пока не заимствовал иностранное слово.
Возможно, с фруктами сказалось северное положение нашей страны – фруктов мало, и мы плохо в них разбираемся. Но славяне расселялись с Дуная, а уж там с фруктами все было хорошо. Да и с игрой тоже – играли всегда и играли очень по-разному. Думаю, что наши предки думали над этим понятием со времен индоевропейского единства. Но даже этого времени наблюдений не хватило, чтобы схватить что-то общее для всего разнообразия игр, известных русскому человеку.
Стоит, однако, отметить, что при этом, в отличие от многих других народов, русский язык пошел дальше, и русская «игра» стала обобщающим понятием для всех видов игровой деятельности. Греческий, китайский, санскрит не знали такого обобщающего понятия, в них для обозначения игр детей, соревновательных игр, азартных игр и игр-представлений существуют самостоятельные имена, в которых не просматривается никакого обобщения.
Русская «игра» – имя для понятия с очень высоким уровнем обобщения, но при этом мы не можем выразить словами, что именно является главным признаком всего, что мы безошибочно узнаем как игры, точнее, как вид Игры. Тем не менее, в каждой игре есть доля Игры, и мы ее видим, в отличие от многих народов, которые были учителями человечества. Значит, это видение можно вычленить и осознать.
Не надеюсь, что это просто. Во всяком случае, языковеды этого пока не смогли, и наши этимологические словари представляют в отношении игры жалкую картину. Пока однозначно признано лишь то, что слово это является общеславянским, в остальном они по преимуществу делают предположения.
Так Г.Крылов:
«Игра. Видимо, восходит к греческому agos – «восхваление божества пением и пляской».
Очевидно, все славянские племена заимствовали понятие игры у греков, у которых, кстати, его в таком обобщающем виде не было.
Шанский, Иванов и Шанская делают это предположение более приемлемым, углубляя в индоевропейскую древность:
«Игра. Общеславянское. Общепринятой этимологии не имеет. Вероятнее всего образовано с помощью суффикса – ра (ср. этот же суф. в искра) от той же основы, что греч. agos – «священный трепет». Первоначальное значение – «восхваление и умилостивление божества пением и пляской» (ср. диалектное играть песни)».
К сожалению, никто из языковедов не захотел продолжить это исследование и найти индоевропейскую основу греческого agos. В любом случае, русская игра как-то весьма неоднозначно укладывается в ложе священного трепета и даже умилостивления божества пением и пляской.
Тем не менее, поиск в этом направлении не велся, но вот плоды сказались, к примеру, в словаре А.Семенова:
«Игра. Существительное является общеславянским, образовавшимся на основе индоевропейского корня со значением «колебаться, двигаться». Исходное значение – «пение с пляской», современное значение – «развлекаться, забавляться»».
Когда же языковеды пытались не строить предположения, а искать, то шли в древность не через греческий агос.
Собственно, путей исследования было два. Преображенский в начале прошлого века отразил их, рассказывая о поисках языковедов девятнадцатого столетия. Одни считали корнем слова игра –гра, другие – иг-. Поэтому для одних сутью игры было издавать звук, граять – кричать (о воронье). Для других дело упиралось в то, какой древнеиндийский корень посчитать исходным, но, в общем, все сводилось к движению.
«Миклошич предполагает (с оговоркою) *gra- издавать звук, поэтому «петь, танцевать, играть»…
Потебня корнем считает *иг-; суфф. – ра- и сближает с санскр. yajati чтить с благоговением и жертвой… ибо играть значило вначале петь, плясать (как и доселе диал.); таким образом, «игра означает собственно восхваление и умилостивление божества (пением, пляскою)».
Фасмер, напротив, отвергает этот путь, приводя другое слово, которое могло быть исходным:
«Неприемлемо сравнение в др-инд. Yajati «жертвует, почитает»… греч… agos «священный трепет»». В качестве исходного он приводит древнеиндийское ejati «трогается, двигается», приводя целый ряд родственных слов из литовского, латышского, и древнеисландского.
Это мнение, очевидно, возобладало, и Цыганенко опирается именно на него:
«Игра «занятие с целью развлечения», «забава». Древнее славянское слово. Достоверной этимологии не имеет. Полагают, развилось из праславянского *jьgra «игра», которое образовано с помощью суф. – r-a (как искра) от тоже индоевропейской основы *(j)ьg- >иг, что в древнеиндийском ejati, ingati (двигается, шевелится)».
Если я правильно понимаю, санскритское слово yajati должно по-русски звучать, примерно, как ягати. Это наводит на сопоставление с ягой, о которой тоже много гадали. Одно из значений слова ягать, бытовавшее у мазыков, было – издавать крик с усилием. Как роженица, когда тужится.
Но это вряд ли может быть объяснением понятию игры. Впрочем, как и игати-ингати, то есть двигаться, шевелиться. Скорее, это объясняет, какой именно смысл вкладывался в это слово в санскритские времена. Тем не менее, если принять, что в основе игры лежит движение, то от этого можно оттолкнуться. Придется только понять, какое именно движение, потому что и в основе не игры тоже лежит движение.
Черных находит другой исходный корень. Он начинает свою статью, посвященную игре, с определения: «Игра. «Занятие (нетрудового характера), препровождение времени с целью развлечений, забавы, или со спортивной целью, подчиненное определенным правилам». Поминает ejati, но завершает: «Индоевропейский корень *aig- «колебать(ся)», «двигать(ся)»».
И в этом случае мы имеем в качестве исходного значения некое движение. Но в качестве определения обязательное указание на нетрудовой характер, то есть на отличие от того, что является не игрой, хотя тоже может быть движением.
Это означает одно: даже если изначально игра воспринималась как определенный вид движений, мы все же нигде не приблизились к тому, что именно эти движения делало игровыми, иначе говоря, мы легко определяем, когда движения становятся игрой, и какие движения назвать игрой. Но пока совсем не видим, что к ним добавляется, превращая их в игру.
Глава 4. Археология значений
Если «двигаться, шевелиться» действительно было тем исходным корнем понятия «игра», то к нему можно прийти не только одним путем. Языковедческий путь – это прямое прослеживание бытования слова или его корня в разные эпохи. Культуроведение могло бы проследить через те же слова, как бытовало соответствующее им понятие.
И если мы исходим из того, что слово «игра» зародилось в индоевропейской древности и было, как любое первое наблюдение, чем-то весьма простым, то за время бытования к нему должны были добавляться новые смыслы и значения. Иначе говоря, в словарях должно отражаться, как к корню прибавлялись новые значения и как древо понятия «игра» разрасталось, обрастая смыслами.
Соответственно, мы можем пойти, как принято в археологии, от верхних слоев вглубь эпох, навстречу потоку времени. К сожалению, вполне естественное оскудение свидетельств по мере погружения в древность, в отношении слов и словарей дает погрешности. Если археологические слои земли, хранящей артефакты прошлых эпох, скудеют потому, что в древности было меньше людей и меньше вещей, то со словами все не совсем так.
Мы не можем быть уверены, что слов в древности тоже было меньше. Просто до нас дошло мало самой «земли», в которой они хранятся. Мы можем судить о бытовании тех или иных слов лишь по книгам, в которых они были записаны. А книги горят… Поэтому, когда языковеды не могут найти какое-то слово глубже определенной эпохи, это означает лишь то, что им не удалось найти таких книг. Для Руси это является бичом, потому что писались книги по преимуществу церковного содержания, а народный язык из них изгонялся…
Как бы там ни было, но путь от современности вглубь времени существует, и я им пройду, опираясь на доступные мне словари. Их придется сразу разделить на большие и малые, вроде словаря Ожегова. Эти словари предназначены быть краткими справочниками и потому в лишние подробности не входят. Их задача – обеспечить бытовой интерес простого человека.
Итак, «Толковый словарь русского языка» Ожегова и Шведовой в 2006 году:
Основное значение игры привычно определяется здесь через «играть», а там восемь значений. И еще четыре собственно в игре. Перечислю все.
«Игра 1. – Играть. 1. Резвясь, развлекаться, забавляться чем-нибудь. 2. Во что и на чем. Играть в куклы. Играть в солдатики… 3. Что и на чем. Играть вальс. Играть на скрипке. 4. кого-что. Играть роль. 5. перен. кем-чем и с кем-чем. Играть своей жизнью. 6. О чувствах, состоянии: проявляться, обнаруживать себя каким-нибудь образом. В глазах играет радость. На лице играет злорадство. 7. О музыке. 8. перен. Существовать, проявляясь с силой, ярко, в движении. Играют волны. Солнце играет на поверхности воды. Играют звезды. Молодая кровь играет
Игра. 2. Занятие, служащее для развлечения, отдыха, спортивного соревнования. 3. Комплект предметов для такого занятия. 4.Спортивные соревнования. 5. Создание типичных для профессии ситуаций и нахождение в них практических решений. Деловая игра. Управленческие игры. Игра природы. Игра слов. Игра судьбы. Игра воображения».
Не буду пока делать никаких обобщений, хотя глаз теперь постоянно цепляется за проявления движения. Но сначала проделаю намеченные раскопки. Отмечу только, что в самом конце развития понятия игры появляются особые способы ее использования, применяемые психологами и педагогами.
Ожегов, четвертое издание 1961 года. Сначала по значению слова играть. Здесь не восемь, а всего 5 значений и всего три в самом слове «игра»:
«Игра 1. – Играть. 1.Резвясь, забавляться, развлекаться. 2. во что и на чем. Играть в прятки. Играть на бирже. 3. Кого-что и на чем. Играть вальс. Играть на скрипке. 4. кем-чем и с кем-чем. Обращаться с чем-нибудь как с игрушкой. Играть кистями платка. Играть своей жизнью. Играть с огнем. Играть людьми. 5.Проявляться, обнаруживать себя каким-нибудь образом (в особой живости, блеске, сверкании и т. п.). Улыбка играет на лице. Играть глазами.
Игра. 2. Тот или иной вид, способ, каким играют, развлекаются. Шахматная и Спортивные игры. 3. Комплект предметов для игры. Игра природы. Игра слов. Игра судьбы. Игра воображения».
То же самое было и во втором издании 1952 года.
Однако это еще не свидетельство того, что слово «игра» действительно имело полвека тому назад меньше значений. Но это определенное свидетельство того, что нами осознавались тогда далеко не все значения постоянно используемого в речи слова. А это значит, что, имея и используя в быту определенное понятие, мы вовсе не обязательно можем рассказать, что оно значит.
П. Стоян в 1913 году в «Кратком толковом словаре русского языка» приводит в общей сложности 6 значений:
«Игра 1. – Играть 1. Забавляться, развлекаться игрою. 2. Извлекать приятные звуки на музыкальных инструментах. 3. Представлять на сцене театра. 4. Переливаться, мерцать, отсвечивать. Сполохи играют. 5. Бродить, пениться, вспучиваться от газов.
Игра 2. Снаряд, принадлежности забавы».
Чудинов в 1901 году даже еще не выделяет значений, давая просто последовательное описание понятия, определяя игру через игру.
«Игра. То, чем играют, и то, во что играют; забава. Колода карт.
Играть. Веселиться, забавляться. Извлекать звуки из какого-нибудь музыкального инструмента. Представлять, изображать на сцене. О румянце: показываться. О пиве, браге, вине: пениться, искриться».
Пока на основании малых словарей русского языка я могу сделать лишь один вывод: понятие определенно сужается, если мы движемся от настоящего в прошлое, но оно вовсе не очевидно сужается к движению. Скорее, к веселью и забаве.
Однако, это означает лишь то, что языковеды двадцатого века пытались понять, что такое игра, и видели в ней то, что стало ярче всего бросаться в глаза к их времени. К тому же, мы умеем веселиться и забавляться, но точно так же не знаем, что это такое.
К тому же, приводимые самими языковедами примеры живого словоупотребления, вроде всех этих упоминаний пенящегося пива и играющих сполохов, не укладываются в их основное значение. Они даже противоречат их собственным объяснениям, а основные значения – это всегда своеобразные попытки объяснения слова, сделанные создавшим словарь языковедом.
Глава 5. Большая археология значений. Евгеньева
Малые словари русского языка мало показательны. Создававшие их языковеды исходили из той языковой картины, которая сложилась к началу двадцатого века. А это значит, ко времени, когда исходное значение слова «игра» было давно забыто, и если и не утеряно, то затерялось во множестве новых смыслов и значений, которые впитало это древнее слово.
И это вовсе не недостаток языковедов, что они не вычленяют исходное значение игры и даже не осознают его. Создатель толкового словаря решает задачу описания современного ему состояния языка, копаться в истории и происхождении – дело этимологии. Тем не менее, большие словари русского языка охватывают и гораздо больший период нашей истории – до середины восемнадцатого века.
Начну опять с самого верхнего среза. Для меня это четырехтомный «Словарь русского языка» под редакцией А.Евгеньевой, вышедший в 1985 году. Большие словари – это большие словари! В этом словаре самое малое 18 значений слова «игра», не считая всяких дополнительных выражений, которые не разбираются, хотя и содержат особые значения.
Надо сразу отметить, что Евгеньева следовала в выделении значений за словарем Ушакова, вышедшим в 1935 году, меняя лишь формулировки и примеры. Чтобы это не так бросалось в глаза, она меняет порядок нумерации, но суть остается прежней. Тем не менее, перечислю все значения, которые, на взгляд наших языковедов, обрело понятие игры к середине двадцатого века.
«Игра. 1. Играть. Забавляться, резвиться, развлекаться.
2. во что, на чем. Проводить время в каком-либо занятии, служащем для заполнения досуга, для развлечения и т. п. Играть в футбол.
3. Поводить, двигать из стороны в сторону, вверх и вниз. Так иногда лукавый кот… хвостом играет.
4. Обращаться с каким-либо предметом как с игрушкой; бесцельно вертеть, перебирать, двигать. Тарас играл чайной ложкой, вертя ее между пальцами.
5. Относиться к кому-, чему-либо несерьезно, легкомысленно, распоряжаться по своему произволу. Низко и подло играть так людьми! Чехов.
6. Легко, без видимых усилий действовать каким-либо инструментом, а также легко идти, двигаться (о самом инструменте). Играть топором. Руки ловки у дочки, серп играет…
7. Пениться, кипеть, искриться (о вине и шипучих напитках).
8. Сверкать, отражаясь в чем-либо, от чего-нибудь (о лучах солнца, о свете). Солнце играло на остриях оружия.
9. Находиться в деятельном, возбужденном состоянии (о чувстве, мысли, воображении и т. п.). Силы жизни так радостно играли в душе…
10. на чем. Исполнять что-либо на музыкальном инструменте.
11. Участвовать в сценическом представлении, выступать на сцене.
Игра 2. Занятие, обусловленное совокупностью определенных правил, приемов и служащее для заполнения досуга, для развлечения, являющееся видом спорта и т. п. Спортивные игры. Военная игра.
3. Свойственное некоторым винам и шипучим напиткам движение пузырьков газа.
4. Быстрая смена пятен света, красок и т. п./ Блеск, переливы драгоценных камней.
5. Исполнение музыкального произведения
6. Исполнение сценической роли.
7. Преднамеренный ряд действий, преследующий определенную цель, интриги, тайные замыслы…
Раскрыть чью игру».
Что необходимо отметить в отношении этого Словаря. Во-первых, в нем появилась попытка определения игры. Игра определяется как занятие. Если вдуматься, то это не определение, а, так сказать, отмазка. Сам словарь определяет занятие как «дело, труд, работу» или как «времяпрепровождение». Первое явно противоположно игре. А второе означает попросту все, чем ты заполняешь время.
Это значит, что данным определением определено лишь то, что игрой можно занять время. Народная поговорка значительно точней: делу время, а потехе час, – говорит она. Иначе говоря, по признаку времени игра отличается от дела тем, что на нее время тратить можно, но нежелательно. Тем не менее, бесспорно: игра может длиться во времени, и даже более того, она способна захватывать, так что про время забываешь.
Означает это лишь одно: если отдаться игре, то на дела времени не останется. И тут уж должен включиться разум, который заставит тебя оторваться от игры. Это, в свою очередь, означает, что игра хоть и играется с помощью разума, но зарождается она до него. Условно говоря, деловое состояние в нас включается разумом, а вот игру включает нечто иное. Но что? Намеков на это Словарь Евгеньевой не дает.
При этом надо отметить, что все словари, которые я уже просмотрел, отчетливо выделяют два вида игры как некие самостоятельные понятия. Это игра на музыкальных инструментах и театральная, сценическая игра. И вот что любопытно: если отбросить эти два вида игры, то остальное оказывается очень сильно связано с движениями разных видов!
Разница между значениями, пожалуй, лишь в том, что в некоторых случаях человек двигается сам, а в некоторых лишь оценивает то, что видит, как движение. К примеру, для меня совершенно не очевидно, что быстрая смена пятен света действительно есть движение. Но на взгляд наблюдателя она воспринимается именно так.
Это стоит отметить: в некоторых случаях мы имеем действительную игру, а в других – лишь используем понятие игры для описания неких движений. В сущности же, такой способ говорить есть иносказание, метафора, лишь помогающая понять говорящего, но не описывающая ни действительную игру, ни даже действительное движение. Человек как бы очеловечивает в таких случаях природу, приписывая ей качество, свойственное жизни.
Поэтому мы должны отчетливо разделить случаи действительной игры и случаи неигры, но описываемые как игра. Именно в этих случаях особенно ярко проявляется наличие у человека понятия об игре. Мы настолько хорошо им владеем, что можем даже распознавать признаки игры в том, что играть не может.
Следовательно, именно в случаях неигры мы чище всего выделяем в своем понятии об игре ее существенные признаки. Когда глядишь на играющего ребенка или котенка, очень легко спутать признаки игры с самой сущностью, которая играет. Но вот когда перед тобой мертвая природа, в которой нет никакой играющей сущности, определить игру можно лишь по признакам в чистом виде.
Вот эти признаки и нужно будет выделить в особый список, когда все словари будут просмотрены.
