Александр Шатайло
Поэзия летит клином

ISBN 978-5-0059-3554-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПОЭЗИЯ ЛЕТИТ КЛИНОМ
(Век ХХ. Серебряный.)

*
Мне кажется,
что я уже не чел.
В моей пещере появляются рисунки —
зачем тут звёзды,
жёлтый лунный глаз,
когда жена стоит
у голубых костров кухонной плитки
и дразнит ножкой,
крылышком,
пупком?

Так знай жена,
я под высоким каблуком какой-то… Музы —
вот так штука!
Не хуже бабы тянет в спальню
стих слагать,
взять ритм
и стиль,
и с ней летать
из нашего, Серебряного,
в тот, Золотой,
на курьих ножках век…

И даже дальше —
к Ломоносову в тюрягу,
к Сафо на остров,
и может быть ещё…
Чем не машина времени?
И отлетают эти «за». —

Чем
так сидеть,
я нанимаюсь человеком…
Конечно же, к богам! —
Музыка оттуда.
Она – банкир.
Радушная хозяйка тех
небесных банков,
где можно взять на хлеб.
И маслицем помазать,
если хлеб тот будет.

…Я вновь беру
на дорогой билет
на «колесо большого обозренья»:
вот лес,
речушка,
дачные строенья —
красивые стремленья
мёртвых городов…

Хожу по ниточкам —
натянутым туда,
таскаю кирпичи отсюда…

Поэзия страхует каждый шаг,
так удивительно страхует,
что кажется,
что ты не человек уже…
Но перстень на руке у Бога!..

Гляжусь в стихи…
И погибаю, как Нарцисс…

Но следует очнуться!
Ребята, следует очнуться,
дать сердцу бой —
естественный, пещерный…

Довольно вылетов, довольно,
механик ждёт расстрелянные крылья штопать…

Планета смертников активна в этот век.
Давайте будем спать,
как бабушки,
как дедушки,
как дети…

**
Мне кажется,
что я уже не чел.
Вот и сейчас
мой язычок прикушен.
Здесь Муза говорит,
точнее шепчет,
как стихи слагать,
как говорить с луной,
и с этой, и вот с этой,
и с этой вот
далёкою звездой…

(Одни стихи на языке,
как будто только водка в магазине,
и нету кильки
северных морей…)

В воде – я знаю —
судорога сводит,
и эту дрянь булавкой колят,
чтоб стало больно,
чтоб с болью стать сильней.

А мне как быть?
В поэзии – чем уколоться?
Вот судорога свела —
не просто ногу, —
всю жизнь мою,
и как мне стать сильней?

Поэзия не так проста,
как холод и вода.

Поэзия звучит как дом,
который не отпустит.

Поэзию не переубедить.

Там не взлетает самолёт,
там гром гремит,
а дождик всё не капает,
там сталь течёт,
глазами ищет желобки,
там турманы молчат,
два голубка,
подброшенные в небо с разных чердаков.

Давайте их на суп определим,
проклятых молчунов.

Давайте пальчики порежем,
как станем потрошить поэзию.
Вот так – чтоб до кости —
здесь действие и боль —
порезаться!

Но – чем?
Созвучным лезвием? – я режу… нет!
Я только брею пятидневные щетины —
и я порезаться боюсь…

Поэзия – Полинезия.
(Глухой номер.)

Поэзия – пол-кило взвесила.
(Только собаки могут это есть.)

Поэзия – конница,
шесть дробинок жалости,
розовый Покой или Покой розы.
(Хм… что-то в этом есть!)

(А ну-ка,
ещё раз!)
Поэзия – бельё на верёвке,
маска для Жака Планта,
поэзия – набережная,
поэзия большого окна
в кабинете авиаконструктора.
Я больше всего перед птицами виноват…
Но крылья не мстят —
о крыльях мечтают!

(…Ты небесный орёл,
ты похитила меня навсегда.
Ты сказала всему: он нужен мне, он нужен мне, —
и никто мне столько еды не приносит,
никто!
Вчера была метель —
холодное острое блюдо —
но я глотал и шептал: она нужна мне,
она нужна мне…)
Поэзия пульсирует,
поэзия пульсирует.
Поэзия натягивает чулок
на свою очаровательную ножку.
Поэзия – галька.
Поэзия – Олеся.
Поэзия…

Сама Поэзия и есть…

Клин клином вышибают
и в этом есть резон —

поэзией порезаться,
чтоб судорога прошла,
чтоб наконец приблизиться к жене
у голубых костров с моей куриной ножкой…

НА КУХНЕ

А солнце
не знает
что я делаю —
упёрлось
в одну точку —
не может левее дать
где окно

как тёплые мышки
бегают лучики
ищут любую дырочку
чтобы нырнуть
и увидеть
как у меня там – с темнотой?

плачут тёплые мышки
бегая по аккуратным кирпичикам —
сами они в темноте

солнце
не видит
что я делаю
как в конусную рюмку
заливаю
горючее
а любимая
рюмка
та ещё пьянь

а греческой брынзы нет лучше на свете!
а бекон как бекон
просто жирный бекон

солнце
не видит
что я делаю
как мне темно

К ЮНОМУ МОРЮ

Пусть хлеб
цветёт волос моих
но утро остаётся свежим
души моей —
ждёт Муза у причала
чтоб отвезти меня
к родному морю
твоих зелёных глаз

Пусть хлеб
цветёт волос моих
но руки хлеб берут
души моей —
и птицы не оставят мой корабль —
за ним
как прежде
будет много белых птиц —

и вот
я здесь

у волн
твоих каштановых волос

на раскалённом ложе
наших встреч

ПЕСНЯ

Ты смотришь,
как плавают птицы,
какую-то муку любя,
как будто ты хочешь влюбиться,
но мир не венчает тебя.
Ты смотришь, как плавают птицы,
но это попросту вы,
и только влюблённые лица
сияют у вашей воды.
Воркуем, как птицы, воркуем,
и жмёмся друг к другу при всех,
но всё-таки негодуем
и даже способны на смех…
Лишь птицы да наши страницы —
бок о бок,
крыло о крыло.
Слетаются чёрные птицы,
которым не повезло.
Слетаются птицы, роняя
багровые перья любви:
как птица,
падала Майя,
или выпорхнула Натали —
перелетела к другому —
на пальмовой
ветке сидеть…
Нельзя тебе по-другому,
опять к кому-то родному,
опять подплывать… и лететь!
Ты смотришь,
как плавают птицы,
и режешь себя тоской…
Пусть песня
в тебе случится,
пусть в сердце другое стучится,
пусть птицы летят над рекой…