Александр Назаров
Age of Madness: Утраченная истина
Ребенок всхлипнул.
– Да, Эб. Я не бродяга. И зовут меня не Генрих Джекалман. Но я определённо Дельта. Прости меня.
Руки егеря опустились. Нож со звоном упал на мостовую. В туже секунду в грудь егеря вонзился арбалетный болт. Эб рухнул на колени. В это же время ребенок, на которого уже никто не обращал внимания, одним движением прыгнул в кусты, что находились у крыльца, после чего пробежал через задний двор и скрылся. Если бы инквизиторы хотя бы на секунду обратили на него внимание, они бы заметили, что из кустов мальчик, называвший себя Генрихом, вынырнул уже не с пустыми руками. Глава отряда, пришедшего по душу егеря, подошел к Эбу, склонившему голову. У мужчины был совершенно отсутствующий взгляд.
– Эб Снайдер, именем священной имперской инквизиции, за создание еретическим письмен, за оскорбление и попытку убийства представителя богоизбранного дворянства, я приговариваю тебя…
В этот миг, егерь внезапно окреп, после чего резко вскочил, схватив нож, и напрыгнул на инквизитора. Всё что произошло дальше, занимало долю секунды. Одно смертельное движение ножом, последний удар загнанного в угол хищника. Далее свист и удар.
На земле валялись два тела. Шея инквизитора была порезана. Служитель света отчаянно цеплялся за жизнь, пытаясь хватать ртом воздух, но сжимал своё горло, но все тщетно. Рядом с ним с пробитой болтом головой валялся бездыханный Эб Снайдер, егерь, который всю свою жизнь защищал империю от того, что ждет нас за порогом, во тьме, меж деревьями. Они оба истинно верили в одного бога, служили одному Императору. Оба они были коренные ваальцы и оба были мертвы. Закапал дождь. Это был уже не тот яростный утренний ливень. Нет, это был ласковый дождь. Дождь. Смывающий кровь с мостовой, стирая все следы произошедшего. Никто не вспомянет, ни егеря, ни инквизитора, словно их и не было вовсе. Все книги в доме Эба были сожжены, любые упоминания о егере стерты. Только один человек будет помнить его. До конца своей жизни. Человек, который за пару мгновений до убийства бежал прочь, прижимая к завернутую в ткань книгу.
***
Генри пробежал несколько районов и оказался в отдаленном районе города. Он шел узкими, грязными улочками. Ни души вокруг. Он иногда тихо всхлипывал, утирал редкие слезы. Внезапно он обнаружил, что оказался в тупике. Какая-то тень промелькнула на краю его поля зрения. Мальчик застыл на месте. Внезапно его охватил страх. Совершенно один на пустой улице, но при этом внутри росло чувство, что за ним кто-то крадётся. Генри сделал неуверенный шаг, и тень снова промчалась, но уже ближе. Сердце его бешено заколотилось. Странный преследователь все ближе приближался. Генри сорвался с места и побежал прочь из переулка, но дорогу ему резко перегородило существо мерзкой и ужасающей наружности, буквально выпрыгнув из тени. Тварь, представшая перед ним, явно когда-то являлась человеком. Резцы существа были увеличены и выпирали изо рта даже когда тот был полностью закрыт. Нос его отвалился, а маленькие глазенки были черным без радужки. Кисти твари оканчивались длинными грязными когтями. Существо носило старую, местами рваную одежду и мешковины. Открытые части тела покрывала редкая, серая шерсть с яркими проплешинами. Генри мысленно окрестил тварь крысолюдом, однако, отметил про себя, что стоило бы дать ей более приличное название. Монстр, из пасти которого капали слюни, принюхался и двинулся ближе к Генри. Ребенок бы и хотел побежать, но страх приковал его к месту. Бедняга хотел закричать, но воздух застыл в его горле, в итоге обратившись невнятным лепетом. Он закрыл глаза.
Вдруг раздался яростный крик, после чего послышался глухой удар. Генри увидел глаза и увидел, что ему на помощь прибежал какой-то мужчина, вооруженный кочергой. Он начал яростно лупить существо своим импровизируемым оружием, попутно ругаясь так сильно, что его фраза “сдохни в мучениях, поганая тварь” было самым мягким из потока брани. Крысолюд пытался отбиваться, но всё безуспешно перед яростными ударами мужика. Монстр, судя по всему, привык охотиться на слабых людей или детей, но в этот раз удача была не на его стороне. Спасший Генри мужчина уже добивал существо, когда пацан наконец опомнился и побежал прочь.
До самого дома Генри бежал не оглядываясь. Проигнорировав вопросы родителей, он прошел в свою комнату, где рухнул на кровать и какое-то время просто лежал с открытыми глазами, пытаясь осмыслить всё, что произошло за этот день. Только сейчас к нему пришло осознание, что сегодня убили его лучшего друга прямо у него на глазах, а затем чуть не убили и его самого. Мысли приходили одна за другой и оставались грузом на душе. Эба убили. Он больше никогда не встретит егеря, не поговорит с ним, не услышит одну из его странных, но захватывающих историй. А ведь он с такой радостью сегодня пришел к нему в гости, неся камень-ракушечник. Человеку очень тяжело осознать слова “никогда больше”, они встречают сопротивление в душе. Однако, шестерни сознания болезненно проворачиваются и осознание начинает заполнять душу. Оно накапливается комом в горле, болью в груди, влагой в уголках глаз.
– Никогда. Никогда более. Как же так? – прошептал Генри.
Он больше не мог сдерживать себя и разрыдался. Какое-то время сознание пыталось утешать его: “Вот увидишь, завтра он снова будет у себя дома. Покажешь ему еще один камень. Послушаешь очередную историю. С ним все хорошо. А что до сегодня – сегодня тебя обманули, это был розыгрыш, по-другому и быть не может”. Однако, через какое-то время этот же внутренний голос заговорил совершенно иначе: “Послушай, Дельта. Это произошло, и Эба не вернуть, но ты в силах сохранить память о нём. Это твой путь, – вещал ребенок сам себе, – ты можешь спасти то, что уцелело и даже продолжить его дело”.
К вечеру он успокоился. Пацан встал с кровати и выложил на стол книгу, на обложке которой располагалась большая буква “сигма”. Генри, вернее, тот, кто называл себя так, достал перо и чернильницу. Следующий час он потратил на подробное описание зверолюда, который повстречался ему сегодня. Образ твари плотно засел в его голове, он смог вспомнить все до мельчащей детали. Спустя много лет именно этот мальчик даст этой разновидности зверолюдов устойчивое название “морбус”. Ему предстоит изучить их подробнее и даже принять участие в сражении с ними, однако, всё это было далеко в его будущем. Сейчас он был просто парнишкой, который дополнил книгу своего друга Эба. Когда чернила высохли, он закрыл книгу, после чего поставил запятую после буквы “сигма” и добавил заглавную “дельту”. Закончив, он отодвинул шкаф, обнажив место, где находился тайник Генри. Туда он положил книгу. Это была первая книга, спасенная им от участи сожжения. Первая из многих. Скоро Генри на долго забудет про спасение книг, но лишь для того, чтобы через много лет это стало его призванием. Он спасет сотни книг, защищая правду и знание. И этот трагический дождливый день станет днем становление первого человека в своем роде. Первого Либрарианта.
Утраченная истина
1. В шаге от костра
Через несколько часов решится наша судьба, судьба нашего ордена. Мы стоим на террасе, которую заливают лучи предзакатного солнца. Я смотрю на древний величественный город Солистеррас, на его прекрасные мраморные дворцы, возвышающиеся почти до небес, на сотни золотых церковных шпилей и на дома, увитые серебряной хедерой*. Город, равных которому нет, ибо простирается он на километры вдоль берега моря Гроз. Мы находимся в северной его части, фактически, в главном районе города. Paradisus*, лучшего определения не существует.
Слейтер, стоящий напротив меня, курит трубку и улыбается. Никогда не понимал, как ему удается сохранять спокойствие и оптимизм в любой ситуации? Может быть это все показное? В душе-то он наверняка волнуется не меньше нашего. Стоит, однако, отдать ему должное, сохранять настрой лучше, чем впадать в панику или уныние. Эпсилон недовольно бродит взад-вперед, еле сдерживая растущую в себе ярость. Это тяжело, но необходимо, ведь любая выходка сейчас может положить конец нашему существованию. Я, Йота Омикрон, стою, опершись на колонну, и перебираю в голове варианты действий. Что еще остается делать?
В здании сзади нас кипит работа. Слышны крики и звуки разрушения мебели. Много лет мы называли это место домом. Дворец Знаний, построенный в лучших традициях имперской архитектуры. Сейчас слуги инквизиции обыскивают его в поисках какой-либо ереси. Удачи! Ко мне подходит Эпсилон. Тощий мужчина небольшого роста с короткими черными волосами и бородой. Взгляд его грозный, как обычно.
– Какое вообще они имеют право вот так бесцеремонно врываться и переворачивать все вверх дном?! – говорит он мне, – Разве мы не имперский орден? Какие же сволочи они…
– Ну, Искатели истины всегда были исключением, – усмехнулся Слейтер.
– Скоро они закончат, – говорю я, – они поймут, что мы чисты.
Искатели истины, сколько всего заключает в себе это название для нас. Наш орден был основан около двухсот лет назад. Целью нашего ордена был поиск знаний. Мы проникали в самые сокровенные тайны мироздания, познавали бесконечность нашего мира. Звучит прекрасно… да. Почетом мы, однако, никогда не пользовались. Зазнайки, выскочки, колдуны – так прослыли мы среди людей и даже других орденов. Больше всего мы не ладим с «легендарными» (как напыщенно) орденами: Кузнецами войны и Стражей*. А, ну и инквизиция, конечно. В этот раз именно они нас обвинили. Люди всегда боятся того, чего не понимают. Перед каждым открытием в человеке зарождается страх того, что это самое открытие не только перевернет его мир, но и разрушит его до основания. Но лучше разрушить свой мир и построить его заново, чем жить в неведении, в темноте. О, как помогают такие монологи, когда находишься в тяжелой ситуации…
Да, к нашему ордену всегда было особое отношение. Даже часть наших магистров обязана быть из других орденов. О, вот идет Дастернис, один из таких. Прибыл к нам от Красной Стражи. Правда, броню он перекрасил, теперь она синяя под стать нашим цветам. Но он еще порядочный человек. По сравнению с некоторыми…
– Они там закончили? – спросил подошедший Вердергел Дастернис, Dominus Protector* нашего ордена.
– Куда там…
– Пойдем что ли, проверим, не порушили ли они там все?
– Согласен, – говорит Эпсилон, – если они сделали что-то с моей лабораторией, я лично им руки оторву. А потом пришью туда, откуда они у них должны расти, – добавил он, совсем распалившись.
Открывши тяжелые чугунные ворота, украшенные орнаментом, изображающим дерево, что растет из книги, мы заходим под своды обители знаний. Напоследок смотрю на горизонт: горят огни инквизиции. «Это временно. Мы очистим страну от ереси». Ужас: Книги разбросаны прямо по полу, шкафы перевернуты. Еще и люди в форме?
– Они притащили сюда солдат армии на помощь?
– Время спасать орден!
И начинается буча. Оттаскиваю за шиворот солдатика, который рвет страницы. Эпсилон отпихивает другого от стола со склянками. Третий лежит на земле после ответного удара от Дастерниса. Слейтер загибается от смеха. Мы орем на них, они пытаются огрызаться в ответ. Но не могут: боятся. Они в большинстве своем крестьяне, которых отправили служить. В орденах все иначе: мы прошли жестокий отбор, чтобы стать рыцарями ордена, получить гербовую накидку.
На внутренний балкон цитадели вышел человек в алых одеяниях – инквизитор. «Что вы тут устроили? Я же запретил вам здесь появляться! Вы, колдуны, были предупреждены. Эти солдаты находятся под моей защитой, а это значит – они так же неприкосновенны, как и я! Понятно?!».
– Здесь же нет ничего предосудительного, а эти… они же любую книжку за ересь примут.
– Это уж мне решать, – отвечает инквизитор, – что здесь предосудительно, что здесь ересь, а что – нет. И если я прикажу, вы все будете гореть на костре, вам понятно?
Все это грозит перерасти в бойню. Инквизитор тянется руками к пистолету у себя на поясе. Я вижу, как между пальцами Эпсилона сверкают фиолетовые молнии. Солдаты уже схватились за мечи. Переглядываюсь со Слейтером, по движениям губ и жестикуляции понимаю: он читает «немоту» на Эпсилона. Отлично. Перебираю в голове. Создать барьер перед инквизитором, так он не сможет попасть в нас пулей, или превратить порох в песок, так надежнее?
И тут появляется он – наш бог и отец. Великий магистр Искателей Истины – Адель Мастарна. Он вышел на соседний внутренний балкон. Мы сразу почувствовали его появление, как появление сильнейшего мага Империи. Он коротко пострижен, а лицо его гладко выбрито. Одет он в черный сюртук, расшитый синими нитями.
Адель обучил нас всему. Вместе с ним мы постигали науки и обучались владению магии. Он взрастил многих сирот, в числе которых я и Эпсилон. Адель – человек, который отдает всего себя делу. Он вернул своему роду былую славу магов, некогда забытую. Основателем рода был Агеласт Мастарна*, первый известный маг империи и верный помощник первого императора. Мы до сих пор изучаем некоторые из трудов предка Аделя. Род Мастарна, однако, еще пару веков назад практически отказался от магического ремесла. Адель же возвестил начало новой эры колдовства в Империи. Когда великий магистр вошел, спокойствие наполнило наши души.
– Дети мои, – обращается он к нам. Он вправе называть нас своими детьми, – Нет никакого смысла проливать кровь этих людей.
– А, господин Мастарна, – прервал его инквизитор, – я-то все ждал, когда вы появитесь. Извольте провести меня в ваш кабинет.
– Кто же посмел мешать вам зайти в него самостоятельно? – спросил Адель с легкой усмешкой.
– Вы не поверите! Он был заперт. Уберите подальше ваши колкости, пойдемте уже.
Адель с инквизитором уходят, бегу за ними вверх по главной лестнице, затем в коридоры, чье расположение довольно запутано, как может показаться человеку, который не знаком с Дворцом знаний. Выстроенный из синего гранита, снаружи он напоминает застывшую морскую волну. Да, его создатели не поскупились на материалы для постройки, впрочем, как и для постройки любого другого примечательного здания в Солистеррас. Вдоль стен коридоров стоят витрины, наполненные самыми разными экспонатами, большая часть из которых сейчас валяется на полу. Какое кощунство! Сокращаю путь через зал собраний, большой круглый зал с высоким куполообразным потолком, под которым закреплена исполинская хрустальная люстра. Здесь у нас и проходят собрания, а, может быть, в виду обстоятельств “проходили”, кто знает? Все сейчас зависит от произвола. Если лорду-инквизитору что-то не понравится, он способен уничтожить наш орден полностью. Одним указом.
И вот, я уже почти дошел до кабинета великого магистра, величайшей библиотеки, которую можно представить в Солистеррас. По сути, она занимает целую башню.
Я, Адель и инквизитор подходим одновременно. Смотрю на магистра: его лицо совершенно спокойно.
– Давайте войдем, – говорит инквизитор своим мерзким голоском, – посмотрим, что там у вас и на этом закончим, пока.
– Я-то думал, ты никогда не уйдешь. Хотел было выделить тебе комнату, подальше от всех, – отвечает магистр.
Сердце мое бешено стучит. Когда инквизитор увидит, сколько там, в кабинете Мастарны, книг, он созовет сюда всех инквизиторов города, чтобы детально рассмотреть каждую книжечку. Что уж говорить, если на мою комнату притащили троих. С одной стороны, я их понимаю, в городах инквизиторам совсем нечем заняться, вот и проводят обыски, да карают изредка «опаснейших злодеев» – поэтов, ученых, да проституток. Участь первых двоих не завидна, им нечем откупиться, не на что купить индульгенцию, путаны же могут попытать счастье и отдаться инквизитору. И упаси Элеос им попасться в руки брата Бенедикта. Страшнее инквизитора у нас, в священном городе, не найдется.
Затаив дыхание, я захожу внутрь следом за магистром.
– Ничего себе, – произносит удивленный инквизитор (я удивлен не меньше), – какой вы, оказывается, скромный человек.
Что? Как? Мы зашли в небольшую комнату с письменным столом, всего парой книжных шкафов и кроватью. Адель улыбается. Божий каратель терпеливо осматривает полки и берет оттуда парочку книжек.
– У вас, кажется все хорошо, но вот эти тома я, пожалуй, возьму на дополнительную проверку.
– Дело твое, но я рассчитываю, что инквизиция вернет мне эти бесценные гримуары.
– Знаете, господин Мастарна, что-то вы слишком дерзко разговариваете с представителем Святой Церкви Элеоса и Инквизиции.
– Не более дерзко, чем вы вторглись в обитель нашего ордена и начали тут все громить.
– Вы ходите по тонкому льду, прощайте, – с этими словами инквизитор покидает кабинет.
– Я начал переживать, что он никогда не уйдет, – с улыбкой говорит Адель Мастарна, повернувшись ко мне.
– Мы действительно ходим по тонкому льду, учитель. Что если они узнают о вашем обмане? Это же иллюзия, если я не ошибаюсь. Скажите, там, за занавесом обмана, действительно есть запрещенные книги.
– Думаю, Йота, их список пополняется так быстро, что мы не можем этого знать наверняка. Хм, неприятная история вышла. Не думал, что всё так обернется.
– Как глупо обвинять в случившемся нас. Инквизиции просто нужен был повод промуштровать нас лишний раз. Если бы они действительно подозревали нас в хищении, тут бы камня на камне не осталось.
– Именно, ну ничего, скоро мы покинем город и будем дышать свободнее…
– Так это правда, что нас отправляют в экспедицию?
– Абсолютно, Великий шторм, который, как ты знаешь, мешает дальним плаваньям, внезапно отступил, открыв нам возможность исследовать новые земли. Я хочу, чтобы ты приготовил необходимые приборы. Остальным я раздам указания после ужина.
Откланявшись, спускаюсь вниз. Выкрутились. Все прошло быстрее и лучше, чем предполагалось раннее. Возможно, в этом большая заслуга Аделя. Одному Элеосу известно, сколько таких иллюзий он расставил в крепости. Смешно, ведь причина, по которой мы отправимся в увлекательную экспедицию, и причина, по которой нас сейчас обыскали и принизили, как могли, одна и та же. Интересные вещи открываются разуму человека, когда он начинает искать причинно-следственные связи. Несколько дней назад из экспедиции вернулся корабль «Несущий зарю». Он вернулся один, хотя в плаванье было отправлено пять кораблей. Мы долго ждали этого возвращения. По расчетам, «Несущий зарю» должен был прибыть в Солистеррас полгода назад. Его нашли выброшенным на мель в километрах тринадцати от города. Пришлось звать на помощь друидов из ордена «Повелители шторма». В который раз наша родина прибегает к помощи язычников, которых так люто презирает, почти так же люто, как нас. Корабль перенаправили прямо в порт Солистеррас, там он выглядел одиноким и маленьким на фоне невероятных кораблей, что за последние годы покинули верфи Империи Ваала.
На корабле был только один живой матрос, да и тот привязан к мачте. Палуба и трюм были занесены песком, что создавало еще большую атмосферу тайны. Ни крови, ни следов сражения. Вся команда словно испарилась. В рубке капитана был найден сундук, внутри которого лежал тот злосчастный предмет…
В порту «Несущего зарю» встречал инквизитор, как его там, кажется, Винтеборн (сирота, судя по фамилии)*. Что еще инквизитор обнаружил на корабле, и что случилось с единственным выжившим матросом, неизвестно. Предмет, который, по словам Аделя выглядел, как лучистый кристалл «необычной» формы перенаправили в университет Святой Софии. Это прекрасное здание, построенное в старом имперском стиле, стоит прямо напротив нас. Многие его выпускники сейчас являются почетными рыцарями Искателей Истины. Мы называем себя рыцарями, хотя нас от них отличает слишком многое. Мы не носим сияющих доспехов, не приносим обеты и явно не восседаем на лошадях, у нас конницы вообще нет. Единственное, что остается в нас от рыцарей – дворянский титул.
Артефакт доставили в институт и поместили в палаты магистра просвещения. Тогда-то заварушка и началась. Дело в том, что предмет сильно действовал на людей, чувствительных к течениям эфира. Встает вопрос: что с ним делать? Университет не желает отдавать его, Дэедэлус, магистр просвещения, хочет сам изучать кристалл. Тут вмешиваемся мы: Адель Мастарна, взглянув на кристалл, понял, что изучать его должны мы, после чего потребовал, чтобы кристалл переправили к нам. Действительно, у нас больше оборудования, знаний и людей.
Убеждать магистра просвещения пришли трое: Великий магистр, я и Слейтер. Его палата была обставлена мебелью из красного дерева, на стене висел старый гобелен. Воздух был пропитан запахом табака. На его письменном столе покоился Deus Volumen, святая книга Элеоса.
– Табаку? – спросил нас магистр.
– Не откажусь, – ответил Слейтер. Он – любитель табака. Мы с Аделем вежливо отказываемся.
– Я уже говорил, – заводит Дэедэлус старую песню, – если бы артефакт доверили изучать вам, его бы вам и доставили. Раз уж такую находку предоставили мне, то и право изучать – мое.
– А вы не подумали, – начинаю я с иронией, – что вам его просто дали на хранение? Чтоб безопаснее?
– Ведь лучше дать такую редкую вещицу на хранение лояльному человеку, – подхватывает Слейтер, – который ничего не сможет с ней сделать.
Магистр просвещения краснеет, как рак. Привыкший к тому, что бедные студенты пресмыкаются перед ним, он не может терпеть такой дерзости. Малейшая колкость может выбить его из колеи.
– В конце концов, – завершает наш выпад Адель совершенно спокойным голосом, – нет никаких предписаний и приказов о том, что артефакт должен оставаться у вас. Да и будет лучше, если его изучат профессионалы в области тайных искусств.
– Нет, нет и еще раз нет! Господин инквизитор передал его мне и точка!
Лицо нашего магистра помрачнело. Я знал, что он всего лишь решил произвести необходимый эффект.
– Скажите, господин Дэедэлус, – он говорил полушепотом, – вам самим не страшно владеть кристаллом? Даже здесь я чувствую его силу, хотя вы его спрятали за семью замками в крипте под этой комнатой. Я ведь прав, он там?
Красный цвет лица сменился на мертвенно бледный.
– Как вы…
– Узнал? Нет, я его чувствую, мир вокруг резонирует и искажается, но вам этого не понять. Хотя, вы могли бы косвенно ощутить его силу. Скажем, во сне, когда стеклянная стена нашего сознания становится особенно тонкой, и через неё может пробиться почти что угодно. Может, вы слышите крики по ночам? Или, закрывши глаза, под веками вы видите образы, размытые искаженные в агонии лица? Если бы вы изучали тайны вселенной так же, как мы, вы бы ощущали это сильнее. Мы, Искатели Истины годами ограняем линзу восприятия нашего сознания. Если вы, магистр, начнете изучение кристалла самостоятельно, через ваш твердый лоб сможет пробиться кое-что страшней легких видений.
Еще немного, и у Дэедэлуса прихватило бы сердце. Благо, Адель вовремя остановился, эффект был достигнут. Сказанное Аделем было правдой. Любой человек, посвятивший свою жизнь изучению арканы, ощущает мир по-другому. В кабинете мы со Слейтером чувствовали себя неловко из-за поля, создаваемого кристаллом. Наш магистр ощущает это в разы сильнее нас, а мы – в разы сильнее Даедэлуса. Перед нашими глазами временами проплывали черно-белые видения, что странно, магия обычно окрашивает все. Таким видениям верить не стоит. Сила кристалла попросту вызывает у нас в головах спонтанные образы. По крайней мере, мы привыкли так думать. Маги постоянно подвергают свою психику испытаниям. Я уж не говорю про тех, кто, вопреки закону, сходит с предназначенной нам тропы изучения, опускаясь во тьму. Тем временем, наш побледневший собеседник заговорил:
– Так вы думаете, что все это вызвано артефактом?
– Ни секунды не сомневаюсь в этом. Если бы я допустил неточность, господин Слейтер, почетный выпускник вашего университета, поправил меня.
– Боже, я и не думал, что в науке таится такая опасность для здоровья, – он смотрит в окно, – а ученики? Как думаете, на них действует сила кристалла?
– Совершенно точно, – говорим я и Слейтер в один голос, – даже сильнее, чем на вас.
– Хм, тогда, в целях защиты здоровья наших студентов, я предлагаю вам принять на себя ответственность по изучению артефакта.
– Замечательно.
Мы пожали ему руку и ушли. Казалось, все было схвачено. Когда же наши люди переправляли кристалл из университета во дворец знаний, случилось следующее: прибыла инквизиция и заявила свои права на артефакт. У них вышла словесная перепался с Аделем. Я там, к сожалению, не присутствовал. Они просто взяли артефакт и унесли его в залы инквизиции при Императорском дворце. Редко случается, что инквизиторы интересуются магическими делами. Так мы и остались без этого интереснейшего артефакта.
В полдень, после обеда, мы с другими магистрами отдыхали за игрой в bellum ludum. Мы пили черный кофе, подарок южных морей, и обменивались колкостями по ходу игры. За большим квадратным столом из черного дерева со столешницей из белого мрамора стояли трое игроков: Вердергел, Слейтер и Вольдемар Уэтли, наш библиотекарь. Как очевидно, играли в три армии. Остальные были зрителями. Вердергел играл от обороны. Будучи выходцем из ордена Красной Стражи, он является мастером фортификации и обороны: что в реальной жизни, что в игре. Вдвоем Слейтер и Уэтли почти взяли его форт, когда в комнату забежал рыцарь низкого ранга и сообщил о прибытии инквизиции с обыском. Начался настоящий хаос, все бегали, что-то кричали. Все что мне удалось уяснить это то, что артефакт был украден прямо из-под носа инквизиции, самым дерзким образом. Замешана магия и винят во всем нас. И вот итог. Смешно, инквизиция – самый опасный, влиятельный и пугающий орден, не смогла защитить даже один артефакт.
Думаю, если бы даже мы захотели похитить этот пресловутый кристалл, у нас ничего не вышло. Подземные чертоги инквизиции запутаны для нас, а их план скрывается сильнее, чем существование зверолюдей.
Захожу в зал собраний. Меня там уже ждет Слейтер. Он предлагает покурить табак. После такой нервотрепки не грех. Быстро бегу в свою комнату и забираю подаренную мне в свое время трубку из морской пенки, в виде каракатицы, бегу обратно. Жрецы говорят, что это вредно, но, черт возьми, единожды попробовав, нельзя потом не покурить после напряжения. Стараюсь не злоупотреблять этим, а Слейтер в это время дымит как костер инквизиции.
– Все кончилось быстрее, чем я предполагал.
– На счастье. Думаешь, сколько еще инквизиция будет пытаться найти в нас хоть какой-то изъян и вздернуть за него?
– До тех пор, пока мы не перестанем быть Искателями истины. Видишь ли, наш разум меньше скован, чем их. И красненьких это невероятно злит.
– Или пока все-таки не найдут повод и не вздернут.
– Тоже вариант. Ну что мы все о грустном. Ты готов к празднику? Решил, с кем пойдешь на бал?
Молчу, я без понятия. Спустя все годы в ордене я так и не могу привыкнуть, что теперь, хоть и на бумаге, но являюсь дворянином. Собственности у меня в любом случае нет, зато доход приличный. Вся эта жизнь слишком контрастирует с детством, до момента, когда меня фактически усыновил Адель.
– А что твоя девчушка, что за тобой бегала, – спрашивает Слейтер.
– Лала? Она не моя “девчушка”. Да и её сейчас нет в городе.
– Жаль, ваша пара бы затмила всех.
– Если бы. Я просто помогал ей в обучении, между нами ничего не было. Кстати, напомнить тебе, что она хотела вступить в наш орден? Так. А сам-то ты с кем пойдешь.
– С одной прекрасной дамой. С Викторией де Флёр! – объявил он торжественно.
– Ну ты даешь, Слейтер, как ты добился её?
Он начал волочится за этой дамой примерно с месяц назад. Мне казалось, что она останется неприступна.
– Тут все дело в моей бесконечной харизме… и деньгах.
Слуги накрывают на стол. До ужина еще полчаса, не меньше. Это время решаю провести у себя и подготовить первые механизмы для экспедиции. Магические механизмы! Вот где мне нет равных. Отладка заняла у меня немного времени. Дальше изучаю гримуар заклинаний из библиотеки Уэтли. «Создание фантома» – может пригодиться. Записываю формулу в свою книгу заклинаний, там же зарисовываю необходимую жестикуляцию. Дальше не читается: не могу сосредоточиться. Все в голову лезут мысли. «Ваша пара бы затмила всех», – вспоминаю слова Слейтера. Открываю комод и достаю ворох исписанных листов. «Может написать ей, просто так?» – рассуждаю я вслух: «Но я даже не знаю, в каком она сейчас городе, да и что ей написать? Отправить свои стихи, или просто рассказать об экспедиции, что нас ждет?». Не могу решить. Откладываю листки обратно в комод, после чего возвращаюсь в зал.
