Александр Прост
Свистулькин
IV
Утром 15 марта, через три дня после того, как Ульяна Августовна Шпомер обнаружила соседа мертвым, горничная проводила ее в комнату к Шарлотте Францевне Альтберг, которая сидела за конторкой и перебирала огромные стопки бумаг. Возле нее, прямо на полу, громоздилась куча изорванных листов. По обрывкам на начищенном паркете, похожим на последние ошметки снега в весеннем лесу, можно было проследить путь бумаг от конторки к жарко растопленной печке. Визит полицейских чинов произвел на супругов Альтберг такое удручающее впечатление, что было решено срочно навести порядок в бумагах.
– Einen wunderschönen guten Morgen, holdes Fräulein! – широко улыбаясь, поздоровалась Ульяна Августовна. – Welch ein gar mirakulöser Tag heute!6
– Здравствуйте, – хмуро ответила госпожа Альтберг. – Слушаю.
Возможно, ей как баварке не понравился лифляндский выговор Ульяны Августовны, да еще и со следами русского акцента, может быть, сказывалась настороженность и расстройство от чрезвычайных событий, но вероятнее всего, она просто следовала своему обычному высокомерию с низшими. Альтберг даже не предложила Ульяне Августовне сесть.
– Дражайшая Шарлотта Францевна, прошу вас, как только может умолять женщина, позволить мне незамедлительно съехать с квартиры!
– Съезжайте, – безразлично согласилась Альтберг и вернулась к бумагам.
Ульяна Августовна подождала несколько секунд, ожидая продолжения. Шарлотта Францевна просмотрела несколько листов и разодрала один из них. Только по чрезмерному усердию, с которым она порвала бумаги на совсем уж крохотные клочки размером едва ли не с ноготь, можно было угадать, что в комнате кто-то есть и Альтберг немного играет, представляя делового человека, полностью погруженного в важную и тщательную работу.
– Однако, – откашлялась Ульяна Августовна, – позвольте, относительно средств. Комната оплачена за первую треть, до мая. Кроме того, задатковый платеж там некоторый…
– Ничем не могу, – отрезала Шарлотта Францевна.
– Голубушка, умоляю вас! Без этих средств решительно невозможно съехать. Новая комната, ломовые… Прошу вас!
– Коли вам затруднительно – оставайтесь. Съедете первого мая, по договоренности. Передадите комнату и прочее. Отчего нам терпеть убыток? Теперь скоро жильца не сыщешь. Не те времена. Что за нужда? Зачем спешка, коли вы недостаточны в средствах?
– Я не могу! Не могу остаться даже на одну ночь! Не могу!
– Отчего же?
Ульяна Августовна замерла в нерешительности, потом подошла почти вплотную и прошептала:
– Является.
– Что? – брезгливо и недоуменно сморщилась Шарлотта Францевна.
– Каждую ночь приходит. Говорит, говорит, говорит. Спрашивает: имела ли сердечную склонность, про супружество… Мальчик какой-то, невинное дитя… Пироги с визигой… А сквозь самого рукомойник просвечивает. Ужас такой, пошевелиться невозможно. Умоляю вас, умоляю…
Из трех предполагаемых проявлений постжизни Свистулькина в 1801-м именно эпизод с Ульяной Августовной наихудшим образом отражен в источниках. За пределами лабзинского архива описание обнаружено только в письме Алевтины Федоровны Никишиной и рукописи мемуаров Ивана Дмитриевича Якушкина. При этом ни Никишина, ни Якушкин не сообщают источника сведений. Кроме того, письмо Никишиной и мемуары Якушкина написаны спустя десятилетия – в 1801 году они были детьми пяти и семи лет соответственно.
Лабзин оставил стенограмму бесед с Альтберг и Шпомер. Рассказ Шарлоты Францевны позволил достаточно подробно реконструировать встречу со Шпомер 15 марта. Сама же Ульяна Августовна в 1817-м неожиданно заявила, что выдумала историю с призраком, стараясь поскорее покинуть квартиру, где ее преследовали вполне естественные неприятные воспоминания. Отказ от откровенности в этой ключевой точке нашего интереса отчасти компенсирует подробный и проницательный рассказ о Свистулькине в месяцы их соседства. Именно благодаря Шпомер мы можем представить, каким человеком был Кузьма Степанович.
Близость письма Никишиной и мемуаров Якушкина, вплоть до дословных совпадений, заставляет предположить происхождение из общего источника – возможно, от Лабзина, передавшего сообщение Альтберг. Под сомнение эту версию ставит радикальное расхождение в описании итога беседы. Якушкин утверждает, что Шарлотта Францевна категорически отказалась от любых уступок, Никишина, напротив, пишет, что «даже жестокое сердце черствой старухи не могло остаться безучастным к искреннему горю». Сама Альтберг туманно упомянула помощь и сочувствие – Ульяна Августовна сказала, что спустя пятнадцать лет это едва ли имеет значение.
Не так давно вышла замечательная работа петербургского ученого Петра Михайловича Крошкина – обобщение колоссального материала, исследование судеб людей, связанных со Свистулькиным, и отражение его истории в общественном сознании начала XIX века.
Александра Андреевича Аплечеева вскоре после убийства Павла отставили от должности обер-полицмейстера Петербурга с довольно комичной формулировкой: «за допущение азартной карточной игры». С тем же успехом, принимая во внимание столичные нравы, можно было уволить за допущение дыхания воздухом.
Новый император, едва утвердившись на троне, начал избавляться от участников убийства отца. Нерешительный самодержец, как было у него заведено во всех начинаниях, довольствовался полумерами. Цареубийц не казнили, не ссылали на каторгу, не сажали в тюрьму, а просто отправляли куда подальше – с глаз долой.
Аплечеев к заговорщикам не принадлежал, но многими считался близким человеком Палена. Крошкин очень убедительно показал противоречивую обстановку и сложную борьбу, окружавшую второстепенные фигуры, чья причастность к цареубийству была неочевидна. Андрея Александровича отставили от должности в начале августа, а в октябре назначили губернатором Казани, что едва ли можно считать понижением. Служба на новом месте, как и на всех должностях, которые он занимал, была необыкновенно деятельной, хотя, к сожалению, и короткой. Десятого августа следующего, 1802 года Андрей Александрович скончался после недолгой болезни в возрасте тридцати четырех лет.
Уходя немного в сторону и восстанавливая справедливость, отметим, что после графа Палена губернатором стал будущий победитель Наполеона Михаил Илларионович Кутузов, которому еще предстоит вновь появиться и сыграть важнейшую роль в нашем повествовании. Под его управлением, по единодушному мнению современников, в столице пышным цветом расцвели азартные игры и дуэли, шайки бандитов терроризировали город, прохожих грабили буквально средь бела дня. Думается, немалую роль в неудачах Кутузова сыграло отсутствие дельного, знающего и энергичного обер-полицмейстера, каким был Андрей Александрович.
Крошкин провел скрупулезную работу по анализу свидетельств об Аплечееве и Свистулькине, которые разделил на две большие группы. Первая либо прямо ссылается на рассказ Екатерины Александровны, либо очевидно на него опирается. Вторая непосредственно на слова самого Андрея Александровича. Крошкин очень убедительно показал обстоятельство, ясное, конечно, и до того, но впервые вскрытое с такой математической точностью. Все свидетельства, ссылающиеся на самого Аплечеева, за исключением двух, служат введением к рассказу о событиях 1812 года, то есть заведомо появились существенно позже и уже в силу этого вызывают сомнения.
Письмо Рыжикова подробно разобрано выше. Второе исключение – известное письмо Александра Петровича Павлова – и прежде считалось сомнительным: текст существенно противоречит достоверно установленным фактам и, больше того, даже самому себе. Несмотря на это, ряд серьезных исследователей (Колчин, Синицын, Блантхольд и другие) опирались на письмо как на вполне надежный источник. Грустно сказать, но тут, по всей видимости, гипнотическое воздействие великосветского лоска Павлова, его боевых подвигов и героической гибели.
Крошкин убедительно показал, что описываемая петербургская встреча Аплечеева и Павлова просто не могла состояться. Согласно документальным источникам Павлов почти весь 1801 год провел за границей – к его возвращению и поступлению в полк Аплечеев уже больше месяца находился в Казани.
Статский советник Альтберг скончался в 1811-м, Шарлотта Францевна (Марья Петровна) пережила его почти на двадцать лет и умерла в 1830-м, перевалив за восемьдесят.
Крошкин отыскал в приходских книгах лютеранской церкви Святой Екатерины запись 1819 года о кончине девицы Ульрики Шпомер пятидесяти двух лет. Идентичность возраста, фамилии, девичьего состояния, схожесть имени, кажется, исключают совпадение почти безусловно, но одновременно рождают новую загадку. Каким образом могла Ульяна Шпомер, крещеная в православии, вернуться к конфессии предков? Такой поступок в Российской империи считался уголовным преступлением – совращением из православия – и карался десятилетней каторгой.
Прохора Степанова 14 марта 1801-го перевели унтер-офицером в Каргопольский драгунский полк – без всяких сомнений, удалили подальше от возможного скандала. Седьмого февраля 1807-го, в первый день битвы при Прейсиш-Эйлау, вахмистр Степанов получил тяжелое ранение, от которого 10 февраля скончался. Больше мы почти ничего не знаем и вряд ли когда-нибудь узнаем: нижние чины той эпохи писем не писали и мемуаров не оставили.
Крошкин дал широкое полотно обсуждения Свистулькина: он обобщил богатый, зачастую совершенно фольклорный материал, на основании которого сделал несколько любопытных и едва ли оспоримых наблюдений.
Прежде всего, Свистулькин – предмет разговоров почти исключительно высшего общества. Это характерно именно для первых лет: после войны 1812 года, когда интерес расцветет заново, он станет гораздо более демократическим. Тяга аристократии к чудесному даже отражена Л. Н. Толстым на страницах «Войны и мира». В самом начале романа на вечере у Анны Павловны Шерер французский эмигрант виконт Мортемар собирается рассказать любопытную историю или, как тогда говорили, анекдот о Наполеоне и герцоге Энгиенском, чья казнь в Париже весной 1804-го наделала в Европе много шума и имела большие внешнеполитические последствия.
Прежде чем виконт начинает, Ипполит Курагин неожиданно и необъяснимо спрашивает, не о привидениях ли эта история.
«„Вовсе нет“, – пожимая плечами, сказал удивленный рассказчик.
„Дело в том, что я терпеть не могу историй о привидениях“, – сказал он таким тоном, что видно было, – он сказал эти слова, а потом уже понял, что они значили».
В этом эпизоде Толстой мастерски раскрывает придурковатый характер своего почти слабоумного героя, а заодно отражает глубокий интерес высшего общества к привидениям, порожденный Свистулькиным.
Разговоры о призраке императора Павла совершенно отсутствовали изначально – они появляются и постепенно набирают силу ближе к Отечественной войне 1812 года. Одновременно слабеет интерес к Свистулькину, словно общая сумма внимания к привидениям остается во времени неизменной. Вполне естественно, что в качестве персонажа занятной истории, в которую немногие верили до конца серьезно, покойный император куда привлекательней безродного капитана.
Три проявления постжизни Свистулькина освещены совершенно неравномерно. У нас нет ни одного свидетельства по Шпомер до 1812-го и только два после. По Аплечееву источников во много раз больше, а Верескин на порядок перекрывает Аплечеева. Также как с призраком Павла, дело тут в привлекательности и драматизме материала. История про привидение, которое довело грешного гвардейского офицера до самоубийства, куда интересней, чем о том, как оно бесплодно докучало действительному статскому советнику или тем более старой деве.
Говоря об источниках наших знаний, следует добавить несколько слов о следственном деле убийства самого Свистулькина. Вокруг этого утраченного документа строится невероятное количество спекуляций и безосновательных домыслов в псевдонаучных и популярных публикациях, печатных и сетевых, даже в документальных фильмах и телевизионных программах ведущих каналов.
Прежде всего, нельзя исключать, что следственное дело по сей день хранится в каком-нибудь из архивов с неточным описанием и просто еще не попалось на глаза никому из ученых.
Затем, за двести лет временами весьма бурной истории утеря части документов вполне естественна и не требует для объяснения громоздкой конспирологии. Игорь Петрович Колчин, больше других занимавшийся поиском следственного дела, полагает, что оно, вероятнее всего, сгорело во время пожара 1941 года, вызванного попаданием немецкой зажигательной бомбы в здание Центрального государственного исторического архива в Москве (ЦГИАМ), ныне Госархив России.
Наконец, следственное дело сохранилось в копии, снятой для Лабзина и ставшей частью его архива. Материалы опубликованы более двадцати лет назад, в цифровом виде размещены в интернете и легко доступны любому желающему. Весьма ценный источник, благодаря которому известны, например, показания Васи Белкина. Из них вполне очевидно, что Аплечеев мог довольно легко отыскать убийцу: не так уж много было в столице кавалергардских и конногвардейских офицеров, а уж после самоубийства Верескина разгадка стала полностью очевидной. Однако добросовестный и энергичный обер-полицмейстер никогда не возлагал обвинения на Верескина – преступление официально осталось нераскрытым. Подобное решение является очевидно политическим, наилучшими возможностями и бесспорной мотивацией для которого обладал непосредственный начальник Аплечеева, а заодно ведущий организатор цареубийства – граф Пален.
V
История Свистулькина, неплохо известная уже сто лет назад, по сей день оставалась бы предметом узкого интереса, культурным феноменом и образцом городского фольклора, если бы не научный прорыв, один из самых поразительных за всю историю человечества. К сожалению, широкая публика знакома с существованием спиритической физики почти исключительно со слов шарлатанов и невежественных журналистов. Подлинная история, возможности и методы новой науки остаются прискорбно малоизвестными, что особенно печально в России, где произошел этот впечатляющий прорыв в будущее, ведь наша страна, увы, в последние десятилетия не может похвалиться изобилием научных достижений. Впрочем, события подобного масштаба вообще случаются нечасто, в новейшее время их можно сравнить разве что с революцией физики времен Кюри, Резерфорда, Эйнштейна, Планка, Бора.
В конце восьмидесятых годов двадцатого века гибнущий Советский Союз накрыло цунами мистики в самой дикой и вульгарной форме, какую только можно представить. Развитие науки иногда движется по пути парадокса: именно возмущение вакханалией шарлатанов породило сперва научный оккультизм, а затем и спиритическую физику. Группа ученых во главе с Олегом Витальевичем Богдановичем решила доказать абсурдность повального увлечения, походившего на коллективное помешательство.
В наше время наивный энтузиазм физиков кажется поразительным: теперь едва ли кому-нибудь придет в голову всерьез рассчитывать победить суеверие и невежество добросовестным научным исследованием. Как кажется, причина романтического заблуждения – привычка советского человека жить в очень специфическом медийном пространстве, где информация не товар, а инструмент. Советская газета врала гражданину в практических целях промывания мозгов. Желание нравиться аудитории тоже, конечно, присутствовало, но было зажато между политической целесообразностью и строгими этическими нормами, навязанными административно. Стремительное наступление капитализма не успело переменить представлений об устройстве вещей, еще не стало очевидно, что любое мировоззрение, самое абсурдное и антинаучное мракобесие при наличии спроса будут широко распространяться и пропагандироваться, причем именно настолько широко, насколько значителен спрос. В экономике частной инициативы востребованный товар с несравненной легкостью преодолевает запреты криминального законодательства и политическую целесообразность, не говоря уже об этике и приличиях.
Достаточно самого общего понимания мотивации будущих первооткрывателей, чтобы увидеть абсурдность попыток современных публицистов сделать их наследниками каких-нибудь масонов и тамплиеров или – версия не менее распространенная и почти столь же нелепая – похитителями зловещих тайн секретных лабораторий советских спецслужб.
Создатели спиритической физики не имели доступа к результатам многочисленных предшественников, занимавшихся паранормальными явлениями, а получив – не особо бы заинтересовались. У них не было и тени сомнения в негативном исходе своей работы – по сути, это было шуткой, оформленной с академической добросовестностью.
Огромная удача, что люди, взявшиеся за разоблачение шарлатанства, оказались настоящими учеными, готовыми принять любой результат эксперимента, даже прямо противоречащий их ожиданиям и убеждениям.
Так был открыт статистический феномен, получивший название парадокса Кулагиной7. Олег Витальевич Богданович в автобиографии с большим юмором описал общую растерянность, охватившую их группу при столкновении с неведомым. Они, двигаясь почти вслепую, попытались воспроизвести условия эксперимента. Два месяца прошли безрезультатно, ученые один за другим отходили от работы, считая, что шутка затянулась, уже и самые упорные близки были к прекращению исследований, когда пришел новый успех. Еще одна коррекция условий эксперимента – и опять результат, на этот раз всего через неделю. Вскоре группе Богдановича удалось, пусть в очень грубом приближении, найти диапазон частот и напряженности электромагнитного поля, необходимый для спиритического контакта, и создать прототип первого спиритического шлема в истории человечества.
Открытие стало во многом случайным. Как теперь известно, для медиума силой восемь десятых месмера8, что весьма существенно без обучения и тренировок по методикам, возникшим как продукт спиритической физики, вероятность войти в безаппаратурный контакт составляет примерно двенадцать тысячных процента. Кроме того, контакт еще необходимо выявить и зафиксировать, что тоже задача совсем не тривиальная. Из трех подходов, попеременно использовавшихся группой Богдановича, сработал именно тот, который изначально казался наименее перспективным. Более того, относись они серьезней к своей работе, допускай хоть тень возможности позитивного результата – едва ли ключевая методика вообще была бы испробована. Сам Богданович с присущей ему иронией вспоминал в мемуарах:
«Самое сверхъестественное и необъяснимое явление, с которым сталкивала меня жизнь, – та поразительная, невиданная, фантастическая удача, что выпала нам той осенью. Предпринималось несколько попыток, конечно, в основном шутливых, подсчитать вероятность нашего открытия. Сложность расчета многообразных и не всегда поддающихся статистическому учету показателей приводила к разбросу результатов более чем на порядок, однако самая умеренная оценка давала шансы, примерно соответствующие джекпоту в большой национальной лотерее».
На наш взгляд, еще большее чудо – научная самоотверженность первопроходцев спиритической физики. На протяжении нескольких лет работы велись на голом энтузиазме. С начала девяностых в России практически прекратилось финансирование фундаментальных научных исследований, даже вполне традиционных, а о такой сомнительной на первый взгляд дисциплине, как спиритическая физика, нечего было и думать. Зарубежное признание тоже пришло очень нескоро, что вполне естественно. Можно поставить себя на место редактора рецензируемого журнала по физике, которому поступает статья о призраках и духах, да еще из гибнущей России, где развал и анархия. При таких вводных затруднительно испытать желание разбираться, насколько безукоризненно поставлен эксперимент и точны математические выкладки. Провалилась даже попытка привлечь общественное внимание: очень скоро подлинных ученых обошли шарлатаны, которые без труда и стеснения рисовали картину невероятных достижений и необозримых перспектив.
Спиритическая физика оказалась сомнительной для серьезной науки и слишком скучной для широкого интереса прессы. Публика предпочла чудеса попроще – без сомнений и недосказанностей.
Богданович и его группа, которую под грузом постсоветской неустроенности и бедности покидали ученый за ученым, не стояли на месте. В те годы заложен фундамент теории спиритической физики. Многое впоследствии переработали, уточнили и даже отвергли, но все же прозорливость ученых при такой скудности экспериментального материала просто поражает. Именно тогда выдвинуты постулаты Богдановича и предложено использовать преобразования Лоренца для полей некротических энергий (преобразования Булдакова).
Мощный толчок развитию новой научной дисциплины придал изгиб всего одной человеческой судьбы, очень характерный для девяностых годов бывшего СССР и едва ли представимый в другом времени и месте. Владимир Маркович Дурнов участвовал в работах с самых первых дней, одновременно удачно занимаясь зарождающимся предпринимательством. Постепенно он отошел от научной работы, и всего за несколько лет физик-теоретик превратился в крупного бизнесмена с широчайшим кругом деловых интересов – от банковского дела до оптовой торговли нефтепродуктами. На его средства создавалась первая в истории человечества лаборатория спиритической физики, из которой впоследствии вырос НИИНОСФ. Судьба этого одаренного человека отразила тогдашнее сложное время. Дурнова считали тесно связанным с криминальным миром, а в прессе часто называли банкиром «тамбовцев»9.
В 1997-м по Петербургу прокатилась очередная волна заказных убийств, организатором которых правоохранители посчитали именно Дурнова. Он начал скрываться и в конце декабря 1998-го был арестован в Шереметьево при попытке вылететь на Кипр по подложному паспорту. В середине января Дурнова перевели в петербургский следственный изолятор, а еще через несколько дней нашли повешенным в одиночной камере. Конечно, подобная смерть вызвала серьезные подозрения, в том числе и у его друзей физиков-спиритологов. Трудно было поверить в самоубийство такого сильного, полного жизни человека. Лаборатории удался спиритический контакт с Дурновым, в котором были названы непосредственные убийцы и предполагаемые заказчики. Последовавшую эпопею сложно описать в нескольких словах: следствие и суд тянулись почти восемь лет, прежде чем наказание настигло преступников – по крайней мере, некоторых из еще остававшихся в живых. Действовало множество факторов и интересов, к тому же динамично менявшихся во времени. Заказчики убийства обладали немалым влиянием, у правоохранительных органов вызывали, разумеется, огромные сомнения данные спиритического контакта, на правосудие давили враги преступников. Про сложные перипетии этого дела немало написано и даже снят довольно поверхностный сериал «Дело Друнова».
Впервые в истории данные научного оккультизма использовались в криминалистике, что поставило сложнейшую юридическую, да и этическую проблему, по сей день до конца не разрешенную. Саму возможность получения сведений от умерших в наше время уже невозможно ставить под сомнение, но противоречивость полученных результатов, споры о методах их расшифровки и интерпретации оставляют пока проблему использования данных научного оккультизма правосудием без единого решения. В разных странах подход различается кардинально. В Нидерландах, Норвегии и Швеции спиритические контакты приравниваются к показаниям свидетелей, в ряде других стран, в том числе в России и некоторых штатах США, принимаются к сведению, но не могут считаться доказательством. В Саудовской Аравии попытка использовать данные спиритического контакта в суде привела к возбуждению дела о колдовстве против адвоката.
Спиритический контакт остается сложнейшим техническим мероприятием, в котором успех не гарантирует даже самая образцовая подготовка. Наиболее совершенные стенды последнего поколения, которые по-прежнему называют шлемами, хотя теперь оборудование занимает целые здания, под управлением сильнейших операторов достигают успеха лишь в каждом четвертом случае.
Вопреки распространенному заблуждению, в научном оккультизме полностью отсутствуют полутемные комнаты, круглые столы и приглушенное бормотание. Спиритические контакты напрочь лишены мистической таинственности, хотя и очень сложны, требуют слаженной работы оператора, технического персонала, команды экспертов и оккультолога, который ведет синхронную расшифровку результатов и, как правило, определяет развитие сеанса. Эксперты подбираются в зависимости от специфики контакта, чаще всего историки, лингвисты, юристы.
Результаты спиритических контактов – вовсе не ясный и точный текст, как зачастую считают. Оператор получает набор сигналов и передает их спиритологу – субъективность этого процесса уже может вызвать искажения. Однако и убежденность в абсолютной ненадежности научного оккультизма столь же несправедлива.
В самом деле, ранние результаты в дальнейшем часто корректировались и даже полностью пересматривались. В те немного наивные времена контакт устанавливали и поддерживали в одиночку: оператор выполнял работу, которую теперь делают не меньше чем вдвоем-втроем, а как правило, куда более многочисленной командой. Оборудование было намного менее совершенным и надежным, по сути дела, кустарного производства, причем оператор выполнял и часть чисто технической работы по настройке и ремонту, для чего требовались самые обширные знания и мощный творческий подход.
Конечно, в подобных условиях ошибки неизбежно случались даже у таких экстремально одаренных людей, как Олег Витальевич Богданович. И все же «часто корректировались и нередко пересматривались» вовсе не означает «всегда корректировались и пересматривались». Огромное большинство результатов остаются в научном обороте в неизменном или близком к первоначальному состоянии.
Историческая наука на самом раннем этапе столкнулась с печальной невозможностью вступать в спиритический контакт с крупнейшими фигурами прошлого. Точного ответа, почему так происходит, у нас нет – лишь практический опыт неудачных попыток и веское, но бездоказательное предположение, лишенное какого-либо теоретического обоснования. Весь опыт спиритических контактов указывает на неповторяемость: контакт может продолжаться несколько сеансов, в отдельных случаях до десятка, но, однажды прервавшись, не возобновляется уже никогда. Подобные контакты называют отработанными. Предполагается, что со всеми крупными историческими личностями контакты отработали в одной из многочисленных попыток эпохи донаучного спиритизма.
В 2009-м недавно открытый Манчестерский центр вызвал настоящую сенсацию (по большей части, правда, в прессе), заявив о спиритическом контакте с Анной Болейн10. В научной среде результат приняли скептически, методы исследования подверглись жесткой критике. Впоследствии и сами британские ученые признали низкую достоверность первоначальной атрибуции контакта. Сейчас достоверно установленным считается только то, что субъектом стала знатная дама эпохи Тюдоров, однако бесчисленные спекулянты от спиритической физики продолжают ссылаться на прецедент с Анной Болейн как на бесспорный факт.
В изучении постжизни научный оккультизм активно использовался и используется с естественным приоритетом перед другими дисциплинами. Физики-спиритологи и оккультологи вместе учились, работают в одних исследовательских центрах. Само выделение оккультизма в отдельное прикладное направление произошло относительно недавно и не до конца. Некоторые ученые и теперь вполне успешно совмещают работу в теоретической физике и оккультологию.
К сожалению, спиритические контакты дали не слишком обильный материал для изучения событий 1801 года. Из общепризнанно атрибутированных можно отметить поручика Семеновского полка Савельева, который встретил Свистулькина при попытке попасть в Михайловский замок. Информация, полученная от него, обогатила наши представления об убийстве Павла I, но относительно Свистулькина в основном повторила и без того известное, добавив лишь несколько второстепенных деталей.
Удался, как предполагается, контакт с Владимиром Ивановичем Филатьевым, в 1801-м корнетом Конногвардейского полка и соседом Верескина по дому. К сожалению, его сообщения также не дали почти ничего нового. Вдобавок спиритический контакт осуществлялся в 1996-м и, как многие исследования того периода, находится в области дискуссии относительно корректности дешифровки и даже атрибуции. В любом случае, действительно интересное Филатьев рассказал о земском ополчении времен Отечественной войны 1812 года и работе Правительствующего сената в царствование Николая I – предметах, далеких от нашей темы.
Конечно, основное внимание Свистулькину обеспечивают интересы физики постжизни. Из обнаруженных современной наукой проявлений феноменов постжизни от четверти до трети связаны именно со Свистулькиным. Указать долю точнее мешает спорность отдельных проявлений: часть из них не общепринято признается, другие имеют дискуссионную атрибуцию, кроме того, относительно Зимнего дворца, единственной известной на сегодняшний день серийной локации, не умолкает горячая и, как кажется, бесконечная дискуссия: сколько же раз проявлялся там феномен Свистулькина и точно ли всегда Свистулькина.
Сам феномен постжизни теоретически предсказан в 1995 году Богдановичем. К сожалению, как обычно и бывает, любое популярное описание тут не может быть точным. В человеческом бытовом опыте просто не существует аналогов, на которые можно было бы сослаться: единственный доступный здесь путь познания – высшая математика, а дифференциальное исчисление едва ли возможно адекватно передать житейским словарем. Следует добавить, что понимание процессов постжизни, совпадая в фундаменте, сильно отличается у разных научных школ.
В преобладающем большинстве современные представления по-прежнему опираются на капельную теорию Богдановича, согласно которой, предельно упрощая, феномен постжизни – это экзоэнергетическая реакция, возникающая при переходе напряженности некротического поля через барьер Булдакова; при этом в отличие от спиритических феноменов постжизнь может восприниматься наблюдателем непосредственно.
К большой удаче исследователей, физическая природа феномена постжизни оставляет след, который может быть обнаружен методами объективного контроля. Речь идет, конечно, о знаменитом радиопоствитальном или сокращенно РПВ-анализе. Сам термин известен сейчас, наверное, каждому, но увы, небрежное обращение прессы с научными фактами, массовое паразитирование шарлатанов сформировали широко распространенные заблуждения, можно сказать, целую мифологию.
