Александр Николаевич Кестер
Складень
Серёжа поставил пакет перед дверью, с силой в неё пробарабанил и спрятался за стоявшую перед домом машину гостей. Тишина. Серёжа вышел из укрытия и снова постучал. Дверь толстая, звук получался глухой идо кухни видимо не доходил. В окно стучать Серёжа не решился, побоялся, что не успеет спрятаться, и сюрприза не получится.
После второй неудачной попытки он решил идти в обход, с заднего крыльца. Дверь там, через тамбур, ведёт прямо на кухню – больше шансов, что услышат.
Поднявшись по ступенькам, «Дед Мороз» поставил пакет на широкие перила прямо перед дверью, осмотрелся куда бежать и прикинул, где прятаться. Звонка там тоже не было, но железная, пустотелая дверь гулко откликнулась на удары Серёжиного кулака. Сбежав вниз, он спрятался в дровяник.
Замок щёлкнул, дверь приоткрылась, и вниз по лестнице сбежал здоровенный доберман. Он оббежал участок, ткнул носом в Серёжу, как бы поздоровавшись, фыркнул и, увлечённый чем-то своим, побежал дальше.
Вслед за этим из дверей показался хозяин. Старый звучно крикнул: «Вылезай давай, шалунишка!». Пакета с подарками он так и не заметил.
Встреча прошла в россказнях и байках. Детей было много, они прыгали и скакали, но до пакета и Деда Мороза им дела не было. Родители решили, что подарки положат под ёлку и откроют в Новый год. Серёжка внимательно слушал и пил чай с тортом.
Тыльная сторона. Эпилог
Звонок раздался в тот момент, когда я открывал дверь, чтобы выпустить Ниджи пробежаться по двору. Серёжа просил присмотреть за машиной.
– Куда летишь? – спросил я.
– В Минск, Лену навестить.
– Откуда о машине такая забота?
– Михалыч убедил. Время, говорит, неспокойное, лучше не рисковать.
– Понятно. Как он?
– Работает.
– Что нового, как там его сосед, всё буянит?
– Исчез.
– Окончательно спился? Так это не новость.
– Нет, совсем исчез…. Нет больше маленького Васи.
Обсудив, мы отправились в аэропорт, куда я вызвался проводить Серёжу. Лена уехала на стажировку, и Сережа решил устроить ей сюрприз. Протискиваясь с чемоданом через турникет в переднюю дверь автобуса, он вдруг спросил:
– Ты помнишь раньше в трамваях, автобусах, троллейбусах такие аппараты были: бросаешь в него монетку, потом сам за ручку крутишь, а из него билетик лезет, ты его отрываешь и – в компостер?
– Помню, – ответил я. Почему-то на сердце стало тепло.
– Можно было и без монетки, ручка и так крутилась, билетиков сколько хочешь крути.
– И что? – почувствовал я подвох в его словах.
– А ты был хорошим мальчиком, не воровал билетики? – с ехидной улыбкой заглянул мне в глаза Серёжа.
– Не помню. А что?
– А когда эти аппараты пропали, помнишь?
– Нет. Пропали, и всё. К чему это ты? – нетерпеливо спросил я.
– Интересно… Неужели все вдруг стали воровать билетики?!
– Не знаю, – равнодушно отозвался я.
– Если ты не воровал, Михалыч не воровал, Лена не воровала, Старый тоже не воровал, и я не воровал, то кто же? – не унимался Серёжа.
– Ты что, уже всех опросил?
– Да!
– Болтовня.
– Вот и я думаю – базар, рыночные отношения.
– Ты бы лучше подумал, как Ленку искать будешь. Минск тебе не улица и два дома.
– Название фирмы я знаю. Найду контору, а там подскажут. Не толпами же каждый день к ним из нашего города стажироваться едут, – логично заключил он и пошёл на посадку в самолёт. А я стоял и думал, как у него всё сложится, что вдруг он не вовремя припрётся, вдруг неправду она ему сказала и вовсе не на стажировку туда поехала, и Серёжа сейчас наткнётся на ледяную правду и весь его неунывающий пыл и энтузиазм разлетятся с прощальным мелодичным звоном. Подумал, но не сказал. Сдержался.
