Александр Майборода
Степной удел Мстислава
Глава 15
Покончив с разбойниками, Первинок не стал задерживаться в деревне. Деревенским было не до гостей – над деревней висел один густой стон.
Выяснив у стариков, как выехать на большой тракт, Первинок приказал выезжать.
Туман спрятался в лесных зарослях. Небо очистилось от туч. Поднявшееся над лесом солнце освещало почерневший лес холодным светом. Редкие красные и оранжевые пятна впавшей в зимний сон рябины наводили грусть.
В дальней дороге, чтобы не было скучно и чтобы легче переносились тяготы пути, путники разговаривают между собой, кто-либо веселит других шутками-прибаутками, кто-то потихоньку поет. Сейчас ехали молча. Лица воев были темны и задумчивы. Тишину разрывал лишь треск случайной ветки, скрип старого дерева или шуршание прошлогоднего сухого листа. Да вдруг бесстыдно взрывался барабанной дробью дятел. Но эти звуки лишь подчеркивали тишину.
Память с ненужной услужливостью извлекала из своих глубин страшные картины: рев разъяренной толпы, перекошенные в злобе звериные лица, огонь, кровь – всё, что происходило с ним почти четверть века назад.
Это было странно – Первинок тогда был несмышленым ребенком и не мог ничего запомнить. Люди не помнят того, что произошло с ними в младенчестве. Он даже имени своего не знал. Но страшные картины стояли в его глазах, словно случились вчера.
Убивать человека – противоестественно. Удовольствие от убийства себе подобного может получать только ненормальный человек – преступник, с разрушенными моральными устоями, не имеющий никаких принципов.
Но мир так устроен, что люди вынуждены убивать людей. Это обязанность воина, который должен защищать свой дом, своих жен, своих детей, свою страну. Это профессия.
Когда выехали из леса и взгляду открылось поле – оно было покрыто зеленым нежным пухом зимней травы, – на сердце стало легче.
Первинок остановил коня, оглянулся на оставшийся за спиной темный лесной туннель и озадаченно пробормотал:
– И зачем люди селятся в такой глуши?
– В лесу маленькой деревне безопаснее. Зверь человеческое жилье обходит, а лихим людям найти в большом лесу такую деревню почти невозможно. Да и взять с такой деревни почти нечего, – пояснил ехавший рядом вой и поинтересовался: – А что будем делать с девчонкой?
Первинок опешил:
– Какая еще девчонка?
В глазах воя мелькнула смешинка.
– Как – какая? Которая крадется за нами от самой деревни! – Он показал рукой на опушку леса. – Она прячется во-о-он там, в кустах!
Первинок рассердился:
– А чего раньше молчал? Надо было ее сразу прогнать!
Вой ослепительно улыбнулся:
– Да как-то случая не было. Я думал, а вдруг на что пригодится – дивчина ну очень-очень симпатичная!
Первинок поморщился – если с каждой девчонкой разбираться, то вовек не приедешь домой. В другое время он бы даже не обратил на нее внимания. Но нахлынувшие на него воспоминания о детстве размягчили его.
Вой улыбнулся:
– Воевода, не волнуйся! Деваха, похоже, умная – она шла так тихо, что даже я с трудом ее заметил.
– Тем более! – рассердился Первинок.
Он почувствовал холодок в груди – если девчонка кралась за ними, то… Надо выяснить, зачем она пошла за его отрядом – вдруг это вражеский соглядатай? Когда война на носу, следует быть особенно бдительным!
Первинок вздохнул: но тогда придется решать, что делать с ней. И решение может быть жестоким, а ему не хотелось сегодня снова проливать кровь. Но во время войны все решения жестокие.
Первинок отдал приказ вою:
– Тащи ее сюда. Только без криков…
Вой подъехал к опушке леса и, не доезжая трех десятков шагов, остановился и, вглядываясь в красноватые заросли тальника, помахал рукой и крикнул:
– Эй, девка, иди сюда!
Никто не вышел.
Вой снова крикнул:
– Не бойся, мы тебя не обидим!
Заросли зашевелились, и в них показался человек, державший в руке повод небольшого коня. Лицо его было тонко и нежно. Он был одет в грязные звериные шкуры, за спиной виднелся лук, а на поясе висел большой охотничий нож в ножнах, отделанных серым беличьим мехом. Благодаря такому наряду заметить его в лесу было нелегко. Одеждой он походил на мальчишку, но длинные черные волосы, выбивающиеся из-под шапки, свидетельствовали, что это была девушка.
Она приблизилась к Первинку, всё так же крепко держа лошадь за узду. Лицо ее было грязно, но Первинок ее узнал – эта была та девушка, которую они спасли от разбойников.
Он притворно строго спросил:
– Ты кто? И почему идешь за нами?
Девушка испуганно сказала:
– Я Лолит.
Первинок отметил, что она говорила с акцентом.
– Я слышал это, – сказал Первинок. – Ты – предсказательница.
Лолит поклонилась:
– Могу и предсказывать. Еще могу точно стрелять из лука.
– Это каждый может! – усмехнулся Первинок.
Лолит выхватила стрелу из колчана, вскинула лук и пустила стрелу вверх. Откуда-то из серого неба камнем свалился взъерошенный комок. Это была пролетавшая мимо ворона.
– И другие могут стрелять из лука… но не так, как я, – с долей хвастовства проговорила Лолит.
Первинок согласился – сбить птицу на лету не так просто.
Лолит проговорила:
– Иду я за вами, потому что мне больше некуда идти. В деревне я чужая. Делать мне там нечего. Моя родня и друзья погибли. Сама едва спаслась.
– Понятно, – сказал Первинок и поинтересовался: – И как же ты оказалась в этих глухих местах?
– Мы – веселые люди. Странствуем по городам и селам – танцуем, шутим, поем песни. Я владею искусством магии. А еще стреляю из лука. – На глазах Лолит блеснули слезы: – Стреляла… Вчера мы задержались в дороге. Когда наступила темнота, мы заблудились и свернули не туда. Нечаянно попали в эту деревушку. А утром на деревню напали разбойники. Все наше имущество пропало. – Лолит погладила лошадь по шее. – Вот только Светланка и осталась…
Лолит всхлипнула.
– Не реви! – строго проговорил Первинок. – Терпеть не могу женских слез!
– Все мужчины не любят женских слез, – снисходительно согласилась Лолит.
– Ага! – кивнул головой Первинок. – И чего ты теперь хочешь от нас?
– Возьмите меня с собой, – попросила Лолит. – Ты человек добрый и мудрый. А одна я пропаду.
– Зачем же ты мне нужна? – удивленно проговорил Первинок.
– Я петь могу, – сказала Лолит и громко затянула: – Миленький ты мой, возьми себя с собой! Там, в краю далеком, буду тебе женой!
– Тихо! – поперхнулся Первинок. – Жена у меня есть. А служанкой ты не будешь… Я вижу это по твоему характеру.
– Ну что ж… – Лолит взялась за седло, чтобы залезть на лошадь.
У нее был такой удрученный вид, что сердце Первинка дрогнуло.
– Ладно. Погоди, – сжалился Первинок, досадуя на себя, что берет себе лишнюю обузу. – Я возьму тебя с собой. Сначала поживешь на моем дворе, а дальше видно будет.
Глава 16
Сбор войска был назначен в Таматархе.
Опасаясь нападения с востока, Мстислав тянул с отъездом из Тмутаракани. Хотя Мстислав и считал, что известия, которые привезет Первинок из Алании, никак не повлияют на его планы, однако он решил дождаться его. Так душе было спокойнее.
К счастью, Первинок быстро вернулся, и при этом его известия оказались добрыми – аланы не собирались воевать на стороне Георгия Цулы. Они не были готовы к войне.
На следующий же день Мстислав отбыл из Тмутаракани и через несколько дней был в Таматархе.
Вернувшись во дворец, в котором прожил долгие годы, Мстислав вдруг почувствовал в душе тоску по прошлому.
Хотя и был он в этом городе изгнанником, которому из жалости дали удел в управление, но он был счастлив, счастлив, потому что занимался тем, чем хотел. Он не принимал самостоятельных решений, а потому не лежал на его плечах груз ответственности за них. Он был более свободен, чем сейчас, когда стал полновластным хозяином.
На второй день Мстислав устроил пир для горожан.
Часлав был в отлучке, но на пир пришла его жена Аврора с сыном Алексеем, а также тесть Александрос.
Аврора летнее время обычно проводила в Таматархе в родительском доме. Часлав хотел поставить в Таматархе свой дом, но Александрос заявил, что так как он стар, а Аврора его единственная наследница, то нет смысла тратить деньги на строительство еще одного дома.
Аврора была прелестна. В ней было все, что ценят мужчины, – стройный стан, приятное лицо с прямым благородным носом, блестящие черные волосы, горящие огнем черные глаза.
Аврора и Анастасия были подругами.
У сына Часлава были огненно-рыжие волосы. Неудивительно – потомство черноволосых и светловолосых часто рождается рыжеволосым.
Алексей был сверстником Евстафию, и они обычно вместе проводили время.
Александрос сильно постарел. Два десятка лет назад, когда Мстислав увидел его в первый раз, он был худощав, смугл, с густой шапкой черных кучерявых волос. Сейчас погрузнел, полноту не скрывала и свободная парадная одежда. А от густых волос не осталось и напоминания: чтобы скрыть плешивость, Александрос брил голову.
После традиционных здравиц между Мстиславом и Александросом завязался разговор.
Разговор начался с того, что Мстислав подал знак, чтобы Александрос подошел.
Когда тот приблизился, Мстислав пригласил Александроса присесть рядом и поинтересовался у него торговыми делами, и в частности ценами на хлеб.
Интерес Мстислава не был случаен. Князь является главным лицом в торговых отношениях с другими странами.
Византия в результате неудачных войн с арабами в конечном итоге потеряла египетские владения, являвшиеся тысячи лет хлебной житницей сначала Римской, а затем и Византийской империи. Выращиваемого на оставшихся территориях зерна не хватало, что повлекло за собой голодные бунты.
Образовавшуюся нишу удалось возместить за счет поставок из славянских земель. Поэтому закономерно, что большую и выгодную торговлю князья немедленно взяли под себя.
Наиболее подходящая территория для выращивания высококачественной пшеницы – Северный Кавказ. Естественные пути поставки зерна с Северного Кавказа в Византию проходили через арабские территории либо через Грузию.
Арабский халифат и Грузия наглухо перекрывали поставку зерна своему противнику. Оставался путь через дружественную Византии Тмутаракань. Таким образом, Тмутараканское княжество было одним из главных поставщиков зерна в Византию.
Хотя больший объем товаров Александроса составляло вино, однако торговал он и пшеницей.
Александрос пожаловался:
– После того как император Василий побил болгар, боюсь, как бы цены на зерно не упали. Теперь под власть императора попали богатые хлебные угодья.
Мстислав утешил его:
– Я желаю победы императору Василию. Но война с болгарами еще не закончена. А пока война не закончится, цены не упадут. Многих крестьян, взяв в войско, оторвали от земли – а кто будет пахать землю? Некому! А войско надо чем-то кормить.
– Да-да! – согласился Александрос и предложил: – Князь, ты собираешься в дальний поход, а я могу стать твоим поставщиком.
Мстислав взглянул на него:
– Александрос, что ты предлагаешь?
– В первую очередь греческое вино…
Мстислав кивнул головой.
– Могу предложить сушеное и соленое мясо, рыбу, – проговорил Александрос.
Мстислав заинтересовался:
– Сушеное и соленое мясо? Рыбу? А цена?
– Я поставлю дешевле, чем другие.
– Хорошо. Скажи об этом деле Первинку.
Александрос взглянул на Мстислава и тихо проговорил:
– Могу еще кое-что предложить. Гораздо более ценное, чем вино или соленая рыба.
– И что же? – спросил Мстислав.
Александрос наклонился к его уху и тихо проговорил:
– Греческий огонь…
Греческий огонь был самой большой тайной Византии, поэтому Мстислав мгновенно насторожился.
– Ты говоришь о том, что я слышу?
– Да, – кивнул головой Александрос.
– Но это же тайна…
– Император готов передать секретное оружие своему другу, если оно будет использовано против его врагов.
– Ты о чем?
– Я знаю о твоей истинной цели. Ты идешь…
– Не стоит об этом говорить вслух, – перебил его Мстислав. – Лучше скажи, когда я получу греческий огонь.
– Его тебе привезет Андроник. Он даст тебе его столько, чтобы хватило на войну за Киев.
Мстислав хотел сказать, что за Киев он не собирается воевать, но вовремя вспомнил, что собирает войско под предлогом похода на Киев.
– Откуда ты это знаешь? Часлав ведь еще не вернулся из Византии.
– Это дело давно решено.
– Понятно, – проговорил Мстислав.
Александрос вновь склонился к уху Мстислава:
– Прости – дам совет.
– Слушаю.
– Лучше собирай войско в Корчеве.
– Зачем? – удивился Мстислав. – Я же не собираюсь идти по суше. По воде удобнее и быстрее.
– Херсонес…
Мстислав бросил на Александроса недовольный взгляд.
– Прости – сорвалось с языка, – покраснел Александрос, но мысль продолжил: – Это хорошо укрепленный город. Чтобы взять его, потребуются тяжелые осадные орудия. Зимой море неспокойно, и тяжелый груз нелегко будет довести. Всё может сорваться. А дорога по суше, вдоль берега, надежнее, потому что от погоды не зависит, – проговорил Александрос.
– Если они узнают, что я переправляю войско в Корчев, то они насторожатся, – сказал Мстислав.
– Ничего они не заподозрят. Все уверены, что ты собираешься идти на Киев.
– На Киев дорога идет по морю, – проговорил Мстислав. – Как я объясню, зачем мне нужно войско в Корчеве?
– Говори, что в Таматархе мало места для сбора войска.
– Я понял, – сказал Мстислав. – Но об этом плане никому даже не намекай.
– Хорошо, – сказал Александрос.
– Ну, на этом хватит о делах – веселись, старшина, – проговорил Мстислав, давая знак, что он завершает разговор с Александросом. Александрос поднялся и ушел.
Мстислав обратился к сидевшему рядом Тихону, который делал вид, что не слушает разговор князя с греком:
– Тишка, слышал, о чем мы говорили?
– Слышал, – кивнул головой Тихон.
– И что скажешь?
– А то и скажу, что наши планы недолго останутся тайной. Как ты, князь, и говорил: если Корсунь не взять налетом, то мы втянемся в затяжную войну, – сказал Тихон.
– А совет Александроса?
– Зря только будем людей гонять через пролив. Тут расстояние около пяти верст, но течения в проливе нехорошие. Погода между Таматархой и Корчевом неустойчива. Зимой здесь дуют очень холодные северо-восточные ветра, они гонят лед из Азова, из-за этого пролив, хоть и не на долгое время, замерзает. Торосы помешают переправиться через залив ранней весной. Хотя… – Тихон на секунду задумался и добавил: – Хорошую погоду можно подгадать и переправиться.
Мстислав кивнул головой и задумался. Через минуту рассудил:
– При императорском дворе нет места простодушию. Владимир уже помогал императору, взяв Корсунь. Я не думаю, что Георгий Цула, узнав о наших военных приготовлениях, не предположит, что мы готовимся напасть на него. Если Александрос знает, что Андронику поручено подавить мятеж в Корсуни, то это может знать и Георгий Цула. Обязательно должен знать – у него есть сторонники во дворце. Греки сильные стратеги. Георгий Цула учился военному искусству у греков, поэтому он и должен думать как они. Он должен думать, что мы нападем после того, как соединимся с Андроником. Но у греков принят порядок – начинать войну в середине весны и возвращаться в конце лета. Цула так и должен думать. Поэтому я хочу начать войну еще в конце зимы. Поэтому я поручил сказать императору, чтобы тот прислал войско для подавления Корсунского мятежа поскорее. Но вот у меня возникло сомнение: не зря ли мы будем ждать войско Андроника? Если они выйдут как обычно, то война с Цулой окажется затяжной и мы положим множество людей. Я не хочу, чтобы гибли наши люди за чужие интересы. Разгорается война междоусобная, и войско нам еще пригодится.
– Может, нам отказаться от войны с Цулой? – спросил Тихон.
– Мы дали слово, отказываться от него не в наших обычаях, – сказал Мстислав.
– Даже если исполнение его нанесет нам вред? – спросил Тихон.
– Даже! – сказал Мстислав.
– Ты что-то решил, – предположил Тихон.
Мстислав тихо рассмеялся:
– Мы сделаем то, что и собирались сделать. Если к началу весны войско греков не подойдет, то мы сами нападем на Корсунь.
– А справимся ли мы?
– Справимся. Мы последуем совету Александроса, но только частично. План будет таков: мы переправим небольшую часть войска в Корчев, и оттуда они пойдут к Корсуни пеше. Пусть Цула думает, что это всё наше войско. Как стратигу, ему будет соблазнительно разбить наше войско до того, как мы соединимся с Андроником. Поэтому он выйдет из города всеми силами навстречу нашему войску. Нам это и надо будет. Оставшейся частью войска, которую мы отправим на кораблях, мы отрежем ему дорогу назад. Цула не выдержит удара с двух сторон. Корсунь будет наша до того, как подойдет Андроник. А когда он подойдет, мы свое слово сдержим – отдадим ему Корсунь.
– Да, нам и трех дней хватит, чтобы разграбить город! – довольно крякнул Тихон и поинтересовался: – Кто пойдет сухим путем?
– Для начала переправим тяжелое вооружение, – сказал Мстислав. – А чтобы Цула думал, что по суше идет основное войско, я сам возглавлю этот отряд.
– Отец, можно я возглавлю запасный полк? – спросил Евстафий, слушавший разговор отца.
– Нет! Это опасно. Ты пойдешь со мной, – сказал Мстислав и обратился к Тихону: – Тишка, ты возьмешь охотников и пойдешь морем.
– Хорошо, – сказал Тихон. – Я сделаю это.
Глава 17
К началу января основная часть войска собралась в Таматархе. Погода стояла хорошая. Ночью было ясно: луна светила, словно огромный фонарь; звезды горели яростными хрустальными искрами. Теплый воздух пах морем. Но во второй половине ночи северный ветер начал загонять на небо дымку, звезды и луна померкли, а затем и вовсе исчезли. Рассвет ожидался сырым и мрачным.
После того как петухи звонкими фанфарами объявили утро, в окнах княжеского дворца сначала скользнули тусклые огоньки, затем они пожелтели.
Из труб тянуло дымком, и в воздухе текли кислые струи запаха печеного хлеба.
После завтрака Мстислав вместе с Евстафием зашли в гридницкую, где Тихон по утрам собирал старших дружинников.
Тихон сидел за столом в большой комнате. С правой стороны на лавке сидели воеводы – Братша и Власий. Остальные дружинники стояли во дворе. Те, у кого было задание, заходили в комнату и, дождавшись своей очереди, сообщали о результатах выполнения ранее данных им заданий. Если кому-то надо было дать задание, его вызывал к воеводе один из стоявших у входа юнаков.
Мстислав и Евстафий пришли в гридницкую, когда почти все дружинники разошлись.
В гридницкой было пусто. Слуга стоял с кувшином в руках. Горячий сбитень густо источал аромат меда, смешанного со специями: хмелем, корицей, гвоздикой, имбирём, перцем, мускатным орехом и лавровым листом.
Увидев князя, Тихон сдвинул лежавшие на столе бумаги в сторону.
Слуга поставил на стол кувшин. Затем принес и поставил деревянные кружки. Налив в кружки сбитень, удалился.
Мстислав и Евстафий сели за стол.
Мстислав взял кружку и стал пить маленькими глотками горячий терпкий напиток. Евстафий, держа кружку в одной руке, другой перебирал бумаги.
Братша и Власий подсели к столу.
Тихон негромко заметил:
– Однако, северо-восточный ветер задул. Завтра будет очень морозно.
Мстислав кивнул головой:
– Приморозит.
– Думаю, что через неделю море будет покрыто толстым льдом. Можно будет в Корчев на санях переправляться, – заметил Братша.
Мстислав сделал глоток. Затем неторопливо проговорил:
– Это нехорошо – если залив покроется льдом, то кораблям не выйти из нее.
– Вот я и говорю о том, – проговорил Тихон. – Если лед встанет, то надолго. Ветер будет забивать пролив торосами. Корабли не пройдут. Опасаюсь, что сорвутся наши планы.
Мстислав взглянул в окно. Ветер нес поземку.
– Ты прав, – проговорил Мстислав. – Пока море льдом не покрылось, надо перевозить войско на тот берег.
– Как только мы перевезем войско на тот берег, корсунцы насторожатся. Нельзя нам держать войско в Корчеве, – заметил Власий.
– Ничего не заметят! – возразил Тихон.
– Верно говорит Власий – обязательно заметят, – сказал Мстислав.
– И что, если заметят? – сказал Братша. – Что они сделают?
– С чем я соглашусь, так с тем, что в Корчеве нельзя держать войско без дела, – проговорил Тихон.
Мстислав покачал головой:
– Мы думали, что, пока будем собирать войско, Часлав вернется из Константинополя и прояснится вопрос с действиями греков. Но он не вернулся. Как начинать войну без греков? Надо дожидаться возвращения Часлава.
– Промедление будет против нас, – сказал Власий. – Узнав, что мы выходим против него, Георгий Цула попытается разбить своих противников по частям: сначала нас, потом Андроника.
– И пусть выходит! – бросил Тихон. – Надо, чтобы он вышел. На этом мы его и поймаем.
Мстислав снова бросил взгляд в окно и решительно проговорил:
– А чего нам ждать прихода Андроника? Мы все равно намеревались начать войну в начале весны, даже если греческое войско не придет.
– Да как-то по обычаю не принято вести войну зимой, – сказал Братша.
– И зря, – проговорил Тихон. – Скоро морозы прихватят обмякшую после осенних дождей землю – и она станет тверже камня. А по твердым дорогам легко везти тяжелые осадные орудия. От Корчева до Корсуни было около трех сотен верст. По хорошей дороге для медлительного обоза самое большее – неделя пути. А с началом весны дороги снова размякнут. Так что нет смысла ждать весны. Мы и не будем ждать! Как только мы переправим войско, так сразу надо начинать войну.
– По свободной воде на кораблях до Корсуни мы дойдем за пару дней, – сказал Братша.
Мстислав отставил кружку:
– Значит, так. Собирайте совет дружины! Завтра начнем переправу в Корчев. И готовь корабли к выходу на Корсунь. Разделим войско на три части. Передовой полк вытянет корсунцев из города на себя, засадный полк на кораблях ударит по ним сзади. А третий полк тем временем возьмет Корсунь с налета. Они не будут ожидать сейчас нападения.
Евстафий поинтересовался:
– Может, я возглавлю третий полк?
Мстислав взглянул на него:
– Опасно.
– Я не раз ходил по морю на кораблях, и все обходилось, – сказал Евстафий.
– Я не об этом, – проговорил Мстислав.
– И что же тебе мешает мне дать полк?
– А если Цула оставит в Корсуни бóльшие силы, чем мы предполагаем?
Евстафий обиженно скривил губы.
– Ты мой единственный наследник, и я не могу и не хочу тебя подвергать ненужной опасности, – проговорил Мстислав. – Тебе надо учиться быть стратигом. А стратигу совсем не нужно махать мечом. Его оружие – ум.
– А сам-то любишь помахать мечом, – проговорил Евстафий.
Мстислав улыбнулся:
– Евстафий, мне можно рисковать – у меня есть наследник. А у тебя наследника нет. Да и к тому же я это дело уже поручил Тишке. Так что разговор на этом окончен.
