Александр Кузнецов
От огня огонь
На следующий, после потасовки с недоносками, день мне позвонили на телефон и уточнив моё имя и адрес пообещали подъехать. Я ничего не понял. Разговаривала женщина. Голос казался знакомым.
Как женщина и предупреждала ровно через два часа в дверь квартиры позвонили. Размышляя над тем, как вошли без ключа во двор, а после в подъезд я открыл дверь квартиры. Стоявшая у порога женщина была мне не знакома. Она представилась довольно известным именем. Так как мной было обещано не оглашать её имя, то скажу лишь, что она популярная медийная личность с юга. К слову, мои вчерашние визави были южанами. Эти два факта меня насторожили. Взгляд у женщины был изучающий. Несмотря на некую схожесть голоса с известной личностью, лицо было чужим. Диссонанс между звуковым и зрительным привёл меня в замешательство. Чем женщина не замедлила воспользоваться, взяв инициативу в руки:
– Я могу пройти?
– Прошу. Я один.
Следуя за мной на кухню, она не вошла в саму комнату, а осталась стоять в коридоре между кухней и прихожей. И судя по звуку входную дверь в квартиру она не закрыла полностью, а лишь прикрыла. Либо следовала этикету, либо сделала это намеренно в ожидании кого-то. Я попросил женщину показать свои руки.
– Руки? Зачем? – Женщина стала разглядывать свои кисти рук.
– Сейчас столько шутников развелось. Подделывают голос, внешность…
– По-моему нарисовать наколку на руке проще простого. Постойте, вы, мне не верите?
– Отчего? Узнал. Я смотрел не на ваш рисунок на руке, а на реакцию моей просьбы.
– Ну надо же. Инженер-психолог. Приятно удивлена.
– Я удивлён не меньше вашего. Зачем я вам?
Женщина, видимо совсем освоившись, без спроса, решительно уселась на стул, запрокинув ногу на ногу. Я также присел на стул напротив неё через стол.
– Какой вы, однако, неуловимый. Весь Питер обыскала, а вы оказывается в Москве. Я по поводу одной юной леди. С недавних пор знакомой и вам.
– Она сказала ей восемнадцать.
Возникла пауза. Через пару секунд я продолжил:
– Никогда не умел шутить. Главное знаю, что несу чушь, а удержаться не могу. О какой девушке речь?
– Ночь, улица, фонарь, машина. Два дня назад. Питер. Ну, вспоминайте.
– А! А, вы тут причём?
– Я её крёстная.
– Вот как! Кстати. Передайте ей. Там цепочка порвана.
– Мм! Узнаю крестик. В Афинах приобретала. Двадцать лет уж прошло.
– Как она? Девушка.
– Лола. Её зовут Лола. Вашими молитвами.
– А почему вы пришли, а не её родители?
– Они далеко. Вячеслав, я пришла лично выразить вам свою благодарность. Своё восхищение. Вы настоящий мужчина. По нынешним временам это большая редкость. И я осмелюсь вам предложить…
Дальше я не стану воспроизводить её слова, так как не особо слушал, что она в тот момент говорила. Во-первых, мне неприятно, когда меня хвалят. Как нестранно, даже больше, чем, когда бранят. Во-вторых, всё моё внимание концентрировалось на собственных мыслях. В-третьих, вы и так догадались, о чём шла речь. Я не был богат. Но брать вознаграждение мне было непривычно и неловко. Таким родился, так воспитан. С другой стороны, мой отказ делал её вечной должницей. Она и так проморгала доверенное ей существо. Ей непременно нужно было реабилитироваться. Поэтому я решил взять то, что она там предлагала и покончить с этим. Я было уже открыл рот, чтобы ответить ей благодарственное: «Спасибо». Но взглянув на крестик в её руке, во мне что-то переключилось. Я отклонился назад и произнёс не своим голосом:
– Вы давно были в Грузии?
– Месяц назад. А что?
– Мне нужно в Тбилиси. В частности, посетить Кукийское кладбище. У вас есть знакомые, которые могли бы меня туда провести? О! не волнуйтесь. Ничего предосудительного или незаконного я не собираюсь совершать. Это было бы опрометчиво с моей стороны. К тому же, человек рискующий своей жизнью, чтобы спасти другого, вряд ли способен на подлость.
– У-у. Вы мало знаете людей. Что вам там?
– Это просьба одного недавно упокоившегося на моих глазах человека. Я обещал посетить озвученную этим человеком могилу.
– И кому принадлежит могила? Кто вас просил?
– Это польское захоронение. Имя просителя мне неизвестно. Правда. С вашей крестницей я ведь тоже не знаком.
– Вы довольно таки не современный молодой человек. Это не упрёк, а похвала. Спасаете одного, исполняете волю другого. По-рыцарски. Браво! Но, берегитесь. Смерть ходит возле вас.
– Я не столь подвержен мистицизму.
– Вы мало знаете жизнь. Ну, хорошо. Я не стану пытать вас зачем вам это нужно. Это не моё дело. Вас встретят и сделают так как вам надо.
– На том будем квиты.
Женщина ушла от меня с тем же чувством, что и приходила – сомнением. Но слово своё она сдержала. И я, встреченный утром в аэропорту города Тбилиси, обласканный вечером в доме её знакомых, на следующее утро отправился на кладбище в сопровождении молодой женщины по имени Манана. Мы были идеальной командой. Её словарный запас русского хоть и был богаче моего грузинского, но произношение её было таким, что понять порой было невозможно. В Тбилиси, к родне, она переехала с дочкой три месяца назад из какого-то селенья, расположенного у границы с Азербайджаном.
Войти на кладбище оказалось делом простым. Я зачем-то попытался пошутить с близко незнакомым мне человеком и в нерасположенном для юмора месте, предлагая Манане постоять на стрёме и в случаи появления посторонних, дважды прокричать совой. Сдвинутые брови Мананы, дали мне понять, что шутка не удалась.
Польская часть Кукийского кладбища была заброшенной. Пол дня ушло на то, чтобы отыскать нужную могилу. Могу только представить, что творилось в душе Мананы в этот момент, ждущей меня у выхода с кладбища. Когда вчера вечером ей поручили сопровождать меня, она пришла в сильное волнение. И как мне показалось пыталась отказаться от похода.