Александр Конторович
Ответный удар «попаданцев»
Стремительный домкрат
«… в том, что мы знаем, как делать не надо.
Знать бы еще – как надо!
Но это был бы вообще белый рояль в кустах!».
Политрук Иванова. «Третий фланг»
Глава 1. Как ковался калифорнийский клинок
«И бесконечные патроны…».
Из переводов Гоблина
Лето 1793 года
Калифорния
Зануда
Похоже, мы довели капитана Родригеса до такой степени изумления, что он не удивится, даже если мы начнем левитировать и пулять файерболами. По крайней мере, гелиограф и сигнальный фонарь с калильной сеткой он осмотрел с вежливой скукой на лице. Сразу видно – не моряк. Ну и рабано[4] с ним. И без него забот хватает – несмотря на все старания нашего начальства прикинуться шлангом, вице-король недвусмысленно разъяснил, что в обязанности нашей развеселой компании входит еще и береговая охрана.
Но мы тоже не лыком шиты. Еще когда эта тема впервые всплыла в разговорах в избе-ругальне (так после бурных объяснений с сеньором Бодега прозвали переговорную), были разосланы письма и в Гавану, и в Нью-Йорк, и в Плимут, словом, во все места, куда разбежались наши люди. Так что стратегию, тактику и даже кое-какую технику мы подготовили. Лично я рожал химические источники тока. Кто сказал «рация»? Еще раз услышу – засажу в ламповую лабораторию ртутью дышать! Телеграф. Обычный проволочный телеграф. Связывающий между собой две дюжины наблюдательных постов от президио Сан-Франсиско до устья Ашокавны[5].
По отдельности у нас уже все было: и провод, и изоляторы, и гальванические элементы, пусть корявые и громоздкие. Но – экспериментальные образцы, собранные вручную, каждый со своим характером… А тут – одних изоляторов по проекту надо почти пятьдесят тысяч. Причем глазированных, которые приходится два раза в печь сажать. Самим делать – так Ире и ее команде три месяца только этим и заниматься… А в Санта-Клару отдавать – стандарт надо писать, потом переводить на испанский, потом добиваться соблюдения. Эти кустари-одиночки без мотора никак не усвоят, что стандарт – закон, план – долг. А уж если начать измерять размеры – вопят и за навахи хватаются, будто не горшок, а жену или дочь лапают.
Одного самого горластого даже пришлось воспитывать неэкономическими методами. Причем все по закону. Контракт сорван – плати неустойку. Не можешь заплатить – отработай. И никакого пеонажа[6], полная свобода выбора – или девять месяцев на угольном карьере, или три – в кузнице. Или продавай дом… Он выбрал кузницу.
И так – со всем, за что ни схватишься. Грозоразрядники, например. Вот насколько часто в Калифорнии молнии ударяют в провода? В энциклопедиях этого нет. Собственной статистики тоже – пока Бог миловал, но на нашей ЛЭП и столбы низенькие, и идет она по долинам. А телеграфная линия будет взбираться на горы, где размещаются НП. В общем, думаем, считаем, спорим, экспериментируем… И, наверное, про себя молимся.
Вслух об этом не говорим, но ведь живем в опасном мире и делаем опасные вещи. Та же взрывчатка – технология отлажена, производство продумано и организовано, и катастроф пока не было, но все равно когда вхожу в «горячую» зону[7], в животе начинает сосать…
Но пока живы, надо жить! Радовать жен и воспитывать детей. А то распустились! Пока я ковал обороноспособность державы, Негра тяпнула Белого Клыка до крови. Не просто так – он ей пальцами в глаза полез, юный натуралист, блин. Хитрая Змея вздула и зверенка и ребенка, и вышла мне навстречу, чтобы рассказать. Одобряю, иду в дом.
Кто такая Негра – отдельная история. Началось все с нефти. Когда мы стали покупать ее регулярно и бочками, Педро, который не дон, а просто купец, почуял выгоду и купил участок земли рядом с миссией Св. Бонавентуры[8]. Наши экономисты почуяли и выгоду и угрозу и взялись скупать земли в прибрежной полосе от Св. Варвары до Гавриила Архангела. На почве чего перезнакомились со всеми тамошними асиендаторами. Один из них был страстным коневодом и имел племенного жеребца андалузской породы. И, оказывается, уже слышал про нашу Болгарию и сам искал контактов.
Аманда, узнав про это, развила бурную деятельность, дошла до Дяди Саши и выбила из него людей, ресурсы и один рейс «Ласточки» туда и обратно. Сама поехать не смогла – ей уже подходили сроки рожать, отдуваться пришлось Догу. Но он задачу выполнил и перевыполнил. Привез не только довольных кобыл, но и трех щенков. Подрощенных, переболевших чумкой и получивших уже имена – Аквила, Роха и Негра.
Я напряг обаяние, служебное положение и личные связи и выцыганил черную сучку. Индейские собаки слишком походили на шакалов и видом, и характером. А эти – лоберо и бойеро[9], так что должны вырасти посмелее и попонятливее. Сергей видел родителей – папаша, говорит, вылитый Гарм, только поменьше и полегче. Да и просто люблю больших черных собак. Особенно когда они маленькие.
Хитрая Змея по обыкновению промолчала. Настоящий индеец женского пола. Вроде бы даже одобрила. Нет, вслух она меня ни разу не осудила, даже когда я дома (в смысле – под навесом) верстак поставил. Поступок для индейца противоестественный – мужчина это воин или охотник, а ремесленник если не женщина, то уж точно не мужчина. У меня, к счастью, ума хватило не тащить инструменты в дом, в женское хозяйство. Хотя что ей не понравилось – долго понять не мог, хорошо – Евгений подсказал.
Эх, трудно все-таки жить с каменной бабой. Грех жаловаться, конечно – хорошая хозяйка, дисциплинированная. Скажешь говорить – говорит, не скажешь – молчит. И жалко ее, чувствуется, что жизнь у нее была трудная. Крошки со стола собирает в точности как моя бабушка, пережившая войну и послевоенную разруху. На левом боку шрам от копья или ножа. Как это случилось – не знаю, разговоры о прошлом она не поддерживает. В общем – загадочная женщина…
Кстати, о женщинах. Кажется, я понял, кого можно поставить на секретную и ювелирную работу в ламповой лаборатории. Девушек-вышивальщиц. Глаза молодые, зоркие, руки твердые и умелые, значит, и катоды и сетки варить они тоже смогут.
Сентябрь 1793 года
Пара гнедых, запряженных с зарею… Не то. Эскадрон гусар летучих – уже теплее. Но тоже не то. Как же там было? А, вспомнил: «Во рту будто гусарский эскадрон ночевал». Умри, Денис, лучше не скажешь. Ой, ну зачем я пошевелился?! Я дерево, я дерево, у меня голова не болит, потому что ее нету. И вообще деревья не пьют и похмельем не мучаются. Ой. Но вставать надо. Пионер – всем ребятам пример. Хотя какие пионеры? У нас – эксплорадорес ховенос[10]. И почему меня это волнует? Точно помню, что забыл что-то важное. С трудом разлепляю веки… Что с потолком? Он над самым носом и наперекосяк. Дом рухнул? Землетрясение? Дети целы? Ой, ну зачем я опять дернулся?! Но по крайней мере понял, где я – в палатке, с краю, оттого полог так низко. Так, собираю себя в кучку и беру в руки. Что я вчера делал и зачем столько пил?
Хотя, когда я вечером забирался в палатку, был вроде бы практически трезв. По крайней мере шел сам, без поддержки жены. Ой, жена! А я смотрел на тацнующих испанок как холостяк. Поворачиваюсь, морщась от боли и осматриваюсь. Слава Богу, сосед усат, так что совесть моя чиста. Но башка трещит. А вставать надо. Ну почему по утрам так холодно? Медленно и плавно, чтобы не расплескать, вылезаю из-под одеяла, натягиваю одежду и, не обуваясь, выползаю наружу.
Солнце только-только встало и висит над самым горизонтом большим красным помидором. На траве – обильная роса, в долине туман. Часовой под грибком (первое, что мы соорудили, расположившись лагерем) то ли медитирует, то ли спит с открытыми глазами. Пардон, часовая. Застегиваю куртку на все пуговицы, надеваю кепи и строевым шагом следую в направлении столба с буквами M и F.
Оправившись и вымыв руки, обхожу лагерь по периметру. Траву мы еще не вытоптали, и она приятно холодит босые ноги. Солнце поднялось, значит, до подъема недолго и спать смысла уже нет. Восстанавливаю в памяти события… Вчера вечером мы в узком кругу вожатых отпраздновали основание лагеря. Перед этим ужинали, укладывали ребят спать, ставили палатки и вообще обустраивались. Еще раньше был пеший переход, короткий, на полдня, но трудный, потому что в гору да по тропе, где повозкам не проехать, так что палатки и еду везли во вьюках. Ребята однако уже втянулись, шли бодро, даже младшие. Не то что в первые дни, когда к привалу повозки были завалены мочилами[11], пардон, рюкзаками.
Погуляли вчера, конечно, хорошо. Разожгли костер, пели под гитару, плясали, сначала все, потом, уложив младших, старший отряд и вожатые. Даже удивительно, откуда силы берутся. Хотя регулярные упражнения, конечно, себя оказывают. У нас на химкобминате имени монаха Бертольда Шварца сильная самодеятельность. Тоже своего рода ирония судьбы – можно сказать, строим коммунизм в одном отдельно взятом поселке во враждебном феодальном окружении. Хотя с другой стороны – разве не так поступал Дюпон на своих пороховых заводах? Специфика производства диктует. Даже вице-король понимает: человек, работающий со взрывчаткой, должен быть здоров душевно, доволен жизнью и лоялен правительству. «Пороховой заговор» те, кому надо, помнят, хоть и было это давно и в Англии. Плюс соображения секретности и безопасности. Вот и получается, что завод и рабочий поселок фактически экстерриториальны.
Но и люди у нас подобрались замечательные. Отбираем, конечно, кандидатов внимательно, к тому же, трусы и нытики сами на опасное производство не пойдут, но и коллектив уже сложился и определенные традиции. Например, танцы каждый вечер. На первый взгляд – баловство и расточительство, если у работника после смены есть силы на развлечения, значит, он на работе не выкладывается. А с другой стороны, постой-ка целый день над баком, который может взорваться, да так, что не то что костей – пепла не соберут. После такого душа требует нажраться в хлам или еще как оттянуться, порадоваться, что еще один день прожил. А пьянство у нас не поощряется. Вот и собираемся вечерами, если погода позволяет, у дома культуры, а если не позволяет – в нем, и отплясываем до упаду.
И что интересно, внешне креолки не очень. Лица грубые, ноги волосатые, вообще не эталон женской красоты. Но когда выходят в круг, поводят плечами и помахивают подолом – мужчины падают штабелями, не переставая отбивать темп ладонями. Зимой мы так потеряли бригаду аппаратчиц в полном составе: за два месяца все оказались беременными и были переведены на легкие и безопасные работы.
Из палатки выбирается Мигель – универсальный солдат. Точнее, отставной сержант, действующий пионервожатый, вахтер, дьякон, а конкретно сейчас – трубач. Молча салютует мне рукой и идет к стратегически важному столбу. Я возвращаюсь к палатке и вытаскиваю из тамбура деревянный ящичек с хронометром (часовой механизм артефактный, а вот циферблат и корпус сделаны нашими руками). Что он, что походные солнечные часы, которые мы вкопали рядом с грибком часового, показывают, что через полчаса подъем. Иду к женской палатке и деликатно стучу по шесту – поварихам надо вставать заранее, да и вожатым хорошо бы иметь запас времени, чтобы продрать глаза. Ноль внимания. Ладно, сони, есть у меня для вас спецсредство. Начинаю дергать за завязки входа. Бумс! Ну, зачем же котелок кидать?! Он ведь и помяться может! Затем хорошо спевшийся дуэт осыпает меня цветистыми испанскими проклятиями и угрозами. Ладно, ладно, соловушки, я же вас будил, а не подглядывать лез.
На шум из палатки вожатых вылезает Курбаши – начальник всего этого безобразия. Но я успел отойти и сейчас тщательно изучаю солнечные часы. Без двадцати минут подъем, без пятидесяти завтрак. Он подходит и шепотом осведомляется, чем недовольны наши дамы. Я также шепотом отвечаю – тем, что разбудили. Мигель уже оправился, умылся у родника и подходит к нам с горном в руках. Поварихи вылезают из палатки, машут нам руками и, сверкая белыми икрами, бегут к роднику. Да, готовить на такую ораву – труд еще тот, одного чая заваривать два ведра. Ну, ничего – воду мы вчера натаскали и дров набрали viribus unitis[12].
В палатке младшего отряда – тихая возня. Кто это у нас не дотерпел до подъема? А, понятно, юные сигнальщики, Хосе и Хорхе. Мальчишки сразу же бегут ко мне, но за несколько шагов переходят на шаг и с уморительно серьезными мордашками обращаются:
– Камрад Александро, а сигналы точного времени уже были?
– Нет, камрады, еще рано. Сначала будет подъем, а сигнал передадут на полчаса позже. Не волнуйтесь – я за временем слежу и вас предупрежу. Бегите лучше умывайтесь, пока очереди нет.
Хорошо им, все вокруг новое и интересное. Хотя сигнальные фонари и гелиограф и у взрослых вызывали восхищение и восторг. Электрический телеграф – дело пока секретное, а связь между постами и фортами держать надо. Слава Богу, у нас несколько человек знали азбуку Морзе (блин, опять оговорился, телеграфную, конечно же) и, главное, как учить. Пришлось, правда, сочинять напевки[13] на испанском. Причем, что характерно, кроме официального варианта очень быстро появился нецензурный. Ну да кто из нас без греха… Главное – у нас уже есть телеграфисты, и когда удастся заставить работать радиостанцию, будет кого к ней посадить…
Конец ноября 1793 года
Калифорния
Из дневника Сергея Акимова
Последний месяц года, а как он не похож на такие же в другие времена и на других широтах! На десяток градусов ближе к экватору, если сравнивать с моей родной Одессой – и такой контраст. Только близость прохладного, из-за течений, Великого океана добавляет немного родного промозглого осенне-зимнего колорита.
Но это опять в лирику меня унесло. На которую времени не так и много остается, несмотря на то, что – тьфу-тьфу-тьфу – в некоторых областях мы добились определенного прогресса и такой дикой гонки, как в первые дни и месяцы попадалова, уже нет. В ближайшее время каких-либо наездов со стороны наглов ждать нам вроде не следует, если верить писаной истории. Не до нас им, если трезво смотреть на вещи. Франция, США, очередной бардак в Индии – при всем желании отомстить за пару щелчков по носу, что они от нас получили – быстро что-то придумать они не смогут. А если смогут, то по чисто техническим причинам не осуществят. Как следует из донесений группы Артема и Марины, в Адмиралтействе уже обеспокоены срывом планов подготовки флота. То запасы леса сгорят, то уже готовый к спуску корабль вдруг прямо на стапеле заполыхает. Не считая разных мелочей, вроде подгнившей парусины или некондиционного провианта, обнаруженных уже вдали от берега.
Казалось бы, что могут натворить всего два человека в чужой стране, да еще в такой ограниченный срок? А ведь совсем немало, если подойти к заданию творчески и с выдумкой. Да имея на руках достаточные суммы в звонкой монете. Не говоря уже о таком преимуществе, которое даже в кошмарном сне ни одному королю или министру не приснится – знание событий до того, как они произойдут.
Нед Лудд. Легендарный подмастерье, первым разрушивший свой вязальный станок еще в шестидесятых. На самом деле неизвестно достоверно, жил такой человек на самом деле или это красивая легенда. Но ведь движение луддитов продолжается. Хотя до его пика здесь было еще далеко. Ну, так грамотная агитация, щедро простимулированная «китайским» золотом, способна творить чудеса. И вдруг ломаются не только ткацкие машины, другие «убийцы ремесла» не менее успешно превращаются в железные и деревянные обломки. Разбегаются овцы, отобравшие землю, когда-то кормившую многих крестьян, а не только лендлордов, как сейчас. Да так разбегаются, что даже на лошадях не догнать, не вернуть на пастбища.
Но это дела заморские, так сказать, хотя они краешком и нас задевают. Давая отсрочку, возможность нарастить «мускулы» зарождающемуся государству, пусть пока и с не совсем понятным статусом. Договор между Испанией и поселенцами от 1791 года давал нам несколько туманные гарантии, особенно по его выполнении. Натаскаем полки – испанцы довольны. Получив готовых инструкторов (ну, это им так кажется, но зачем раскрывать все свои карты заранее?) – могут и помахать нам ручкой.
Именно поэтому все наши планы в их отношении были многослойными. Не только клады с затонувших галеонов «Серебряного флота», но и приманка в виде еще не открытого золотого месторождения в Дакоте. Помощь в обороне Мартиники французским роялистам – тоже аванс на будущее. Обеим странам. Одной – империи, хотя и растерявшей свои позиции, второй – казнившей своего короля, но где еще хватало его сторонников. Тем более что возрождение монархии во Франции, как мы точно знали, совсем не за горами. Даже тот, казалось бы, совсем ненужный разгром эскадры Ванкувера, и то играл нам на руку. Пусть мы вдрызг разругались с сеньором Бодегой!
О, кто бы слышал, как он метал громы и молнии по поводу наших, якобы бесчеловечных, способов ведения войны! Расстрел остатков десанта картечью из тех немногих оставшихся боеспособными малокалиберных пушек, вообще довел Капитана Океана до белого каления. Ведь как раз в это время шлюпки с его трех кораблей, запертых в гавани его же имени, спешили на помощь «утопающим». Почему-то сеньор гуманист не принял во внимание тот факт, что даже остатки англичан превосходили его спасательные партии по численности. Не говоря о том, что они были вооружены и готовы к бою, а на помощь он умудрился послать команды, где только офицеры имели пистоли. И нам совсем не хотелось проверять, как себя поведут обозленные наглы по отношению к таким непрошеным спасителям.
Дело кончилось тем, что мы с легкой душой передали всех оставшихся в живых моряков и морпехов испанцам, на попечение их лекарей. Хотя, честно говоря, людей было даже немного жаль. Те инструменты и методы лечения, что практиковались в данное время, особого оптимизма по поводу судьбы раненых не внушали. Но у нас хватало своих пострадавших, Шоно и его персонал, отнюдь не многочисленный, оказались загружены неотложной работой на несколько дней вперед.
Вполне ожидаемый гневный рапорт в Мадрид мы слегка смягчили, составив свой, несколько отличавшийся расставленными в нем акцентами. Данная бумага составлялась с помощью и при полной поддержке со стороны падре Хосе и капитана Рамиреса, как раз гостившего с очередным визитом в Форте.
Можно лишний раз не повторять, но напомню, что тут снова в нашу пользу играло послезнание. Пусть мы сами и приложили немало усилий, чтобы изменить ход событий. Вроде возрастал риск, что результат окажется совсем не тот, что мы планируем. Но ведь кроме наших поступков существует и такой фактор, как историческая инерция. Чтобы ощутимо изменить ход истории, прикидывали мы с командиром, подобных изменений надо гораздо больше. Иначе муза по имени Клио даже не заметит их. Да и пусть не замечает, если ход событий повернет в нужную нам сторону. Какое нам дело до тех муз и остального мифологического пантеона?
Прошло лето, осенью нас навестил поручик Вельяминов. Только мы отправили его в обратный путь, озадачив по самое не могу, как снова у ворот Форта появился капитан Франсиско-Мария-Карлос-Гонзальво-Долорес-Родригес, доверенное лицо вице-короля. Про себя, памятуя классиков, мы иначе, как «лицо, приближенное к императору», его не называли. Кстати, вот сейчас подумалось. Ведь если все пойдет, как мы задумали, то и две великолепные книги, которыми практически все попаданцы зачитывались в своем времени, просто не появятся на свет! Обидно ведь… Или все-таки другие писатели напишут что-то подобное, пусть и по другому поводу? Жаль, что ни один из нас, скорее всего не доживет до того момента, когда можно будет проверить такое предположение.
Ну вот, опять меня в сторону увело. Возвращаюсь к визиту знатного идальго. Только именовать его полным хотя бы именем, без титулов, постараюсь пореже. Иначе места в дневнике не хватит, столько сеньоры напридумывали завитушек к простому позиционированию (вот блин, еще то словечко!) себя в обществе.
К настоящему времени наша служба безопасности, которую я возглавил с подачи Сергеича, совмещала в себе функции сразу всех спецслужб СССР, разве что за налогами пока не приглядывала, и наркотрафик, за неимением такового, не пресекала. А так, почти как у взрослых. Разведка, контрразведка, взаимодействие с пограничной стражей, выявление «засланных казачков» и так далее. В силу жесточайшего дефицита подготовленных кадров приходилось использовать всех, кто хотя бы чуть-чуть подходил к работе. Определенными, пусть и весьма специфичными, навыками, по большому счету обладали, кроме вашего покорного слуги, только шестеро попаданцев. Наш командир, Марина-Котенок, Артем, Котозавр, Андрей-Курбаши и Клим. Мало того, что они в основном были «заточены» под диверсионные операции, хотя Дядя Саша и Марина с успехом могли и противодействовать разным «плохишам», так большинство из этих ребят уже довольно давно постоянно находились вдали от Форта. Выполняя уже полученные задания. Более-менее в пределах досягаемости были только сам дон Алехандро да Андрей. Хотя его эффективное использование несколько затруднялось пребыванием в теле местного индейца. Что резко снижало возможности успешной работы в Европе, в силу обязательного лишнего внимания к такой экзотической фигуре. Да и тут, в Новом Свете, не в каждый испанский особняк он смог бы войти иначе, кроме как в роли слуги «подай-возьми и выйди вон». Кое-кто обладал определенными способностями и потенциалом, но их необходимо было учить хотя бы азам оперативной работы. Что сразу упиралось в фактор времени. Да и я сам не мог разорваться на множество маленьких Сергеев, чтобы уделить каждому необходимое внимание. Приходилось отправлять на операции откровенных дилетантов, лишь в общих чертах просветив их об элементарных приемах слежки, контрслежки и подучив остальным премудростях в минимальных объемах. Так что особых свершений от группы, скажем, Толи Спесивцева, мы не ждали. Расчет был на то, что противник не более искушен в искусстве тайной войны, чем наши доморощенные агенты, а так хоть в общих чертах мы будем в курсе дел у тех же янки.
Неоценимую помощь оказал падре. После нескольких внешне эффектных предсказаний грядущих событий (вроде даты казни Людовика под номером шестнадцать), он проникся мыслью, что у нас есть связи в самых неожиданных кругах. Которые чуть ли не на задних лапках выполняли наши указания. Опасный блеф, конечно, но пока он себя оправдывал. Хотя бы в деле отправки Артема с Котенком в Англию нам не пришлось особо ломать голову – куда и к кому их отправить на первых порах. Естественно, после первичного закрепления ребята начали действовать совершенно автономно, используя сеть иезуитов анонимно, через цепочку посредников и «почтовых ящиков». Поездки в будущий Сан-Франциско, в ближайшие городки при католических миссиях позволили мне завести агентов из вполне привычного уголовного контингента. Вполне обычное явление любой спецслужбы и в наше время. Разные служивые люди при богатых сеньорах тоже были не прочь поправить свое материальное положение, сливая инфу о своих хозяевах. Что говорить, если даже небезызвестную сеньору Химену, на первых порах выполнявшую роль дуэньи и гувернантки Лолы-Цинни, удалось завербовать. Хотя и с согласия дона Хосе, который понял, что особых успехов от пожилой женщины в таком замысловатом деле, как выведывание наших секретов, ожидать сложно. Означенная матрона перетащила в Форт свое немалое семейство, которым, оказывается, руководила со сноровкой и ухватками пиратского капитана прошлого века. Моментально пристроила мужа-подкаблучника к полезному делу на нашу конюшню, где тот оказался очень к месту. А четверых детей-погодков, от восьми до двенадцати лет, совершенно без возражений отправила в школу. Хорошенько простимулировав обещанием устроить мануальную терапию нерадивым.
Так, о чем это я снова? Ведь какая неприятная штука, привычка. Тело молодое, мозги работают, как на форсаже, без неприятных последствий. А наследие послепенсионной подработки, не требовавшей полной концентрации внимания на процессе, а наоборот, позволявшей иной раз праздно растекаться мыслью по древу – вот оно, налицо. Ведь начал про визит нашего, не побоюсь этого слова, куратора, из ближайшего окружения здешнего вершителя судеб людских. То бишь, уже поминавшегося выше капитана Рамиреса.
Который, тут уже невольно нужно кое-что объяснить, сам помог раскрыть свой статус, и даже разгадать некую загадку, связанную с его долгим пребыванием в таком не очень высоком звании. Особенно на фоне успешного выполнения миссии, возложенной на него местной администрацией. И тут двух мнений о вкладе капитана в такое сложное мероприятие быть не может. Полки подготовлены, проявили себя с лучшей стороны, особенно Второй. Третий пока особо не блистает, но на общем фоне остальной колониальной армии выглядит вполне достойно.
Поскольку визиты довольно высоких особ в Форт бывали достаточно регулярны, а там чем черт не шутит, вдруг нагрянет сам его величество, то внешние атрибуты таких встреч необходимо было привести в соответствие с местными представлениями об этикете. Ладно, подходящее здание, ценой некоторой ругани с Александром, который весь из себя майор и командир нашего инжбата, построили. Аж в три этажа, со всяческими архитектурными излишествами и прибамбасами. Правда, о некоторых новшествах, внесенных в проект, будущих гостей мы не уведомляли. Зачем напрягать их бесхитростные души лишними знаниями. От которых, как известно, только лишние печали. Необнаружаемая по нынешним временам качественная прослушка стратегически важных помещений – мечта разведчика. И не очень важно, что пока в гости ожидались только союзники. За ними тоже приглядывать не мешает.
Штат разной прислуги тоже набрали без проблем, тут падре не поскупился, поискал по своим сусекам, роль которых исполнили миссии, цепочкой протянувшиеся вдоль старой Королевской дороги. Но (как без этой частички тут обойтись?!), максимум, с кем он помог – горничные, конюх, разные поварята и дворники. Даже садовника наш добрый друг-иезуит разыскал весьма искушенного в разных икебанах. Так ведь гости в этом доме ожидались непростые, привыкшие к протоколам и разным там церемониям, положенным при встрече и прощании. Необходимы: управляющий, мажордом (что бы это слово ни означало – раньше вот не было у меня повода узнать, что за мажор такой?) и другие слуги рангом повыше заносителя ночного горшка в опочивальню. Самое главное – жизненно важен стал в постоянном наличии под рукой знаток этикета и других придворных реверансов.
Вот тут и помог капитан, разыскав весьма компетентного человека, но, как оказалось, с неким своеобразным изъяном. Нет, ни в коем случае не порок какой оказался у его протеже. Чиновник отличался весьма своеобразным пониманием долга перед вышестоящим начальством. Раз он оставил прежнее место службы и поступил полностью в наше распоряжение, то все силы, умения, знания и рвение он теперь обратил на идеальное выполнение своих обязанностей. Именно в отношении командования Форта. Сохраняя при этом элементарное чувство порядочности. То есть не сплетничал о прежних работодателях, не распускал слухов и так далее. Если рассказывал что-то о ком-то, то строго придерживался фактов, не ударяясь в собственные комментарии и оценки чужих поступков.
Вот как раз этот, даже не очень пожилой дядечка, и просветил нас, где служит вышеупомянутый капитан.
Оказывается, в Испании, когда она еще владела Испанскими Нидерландами, была традиция – набирать в лейб-гвардию короля жителей Валлона, тамошней провинции. Аж по четыре тысячи рекрутов. Часть эта так и называлась – Валлонская гвардия. Офицерами в ней служили самые родовитые, а главное, умные и способные, идальго. Задачи, которые решали гвардейцы, были сродни таковым у нашего ОМОНа, спецназа ВВ и Девятого главного управления, в одном, так сказать, флаконе. Как оказалось, кроме валлонцев, солдат туда набирали и среди швейцарцев, немцев и даже русских. Хотя, как уже говорил, офицерами были, в подавляющем большинстве, испанцы. Существовала часть аж с 1702 года. И даже сейчас, несмотря на отделение нидерландских провинций от Испании, Валлония продолжала ежегодно присылать новобранцев, пусть и в гораздо меньшем количестве.
Теперь роль капитана Родригеса становилась гораздо понятнее. Как и долгое пребывание не в самом высоком чине.
Цель визита наших кураторов оказалась более чем серьезной. С подачи вице-короля в Мадриде решили пригласить для беседы (или, как это называется, «в кругах, приближенных к императору»?) сеньора полковника, и нескольких его сподвижников. Проявивших себя с лучшей стороны в деле подготовки полков нового строя. Да еще с намерением предложить, судя по всему, в такой форме, что отказать будет невозможно, быстро подготовить гораздо большее подразделение. Совершенно необычной структуры для испанской армии того времени. Если верить одному из основоположников научного коммунизма, а причин не доверять Энгельсу вроде нет, даже в середине следующего века крупнейшей тактической единицей большинства армий мира оставался полк. А здесь кто-то замахнулся сразу на дивизию! Решили с соседей-французов пример взять? Интересно, кто такой шибко умный нашелся, да еще такой влиятельный, что смог продавить подобное предложение? Просто какой-то военный гений местного розлива.
В ходе разговора гости сообщили, что Мадрид очень обеспокоен планами Англии прибрать к рукам оставшиеся – по сути, без должного пригляда – французские колонии в Карибском бассейне. Остров Тобаго уже захвачен англичанами, неудачная попытка захвата Мартиники в прошлом году не остудила горячие головы в Адмиралтействе. Был отдан приказ отправить на усиление колониальной эскадры флот под командованием адмирала Джарвиса. Только необъяснимые происшествия на верфях, где сгорели большие запасы корабельного леса, трудности с вербовкой команд не позволили выступить адмиралу уже в этом году.
Ну да, так уж и «необъяснимые». Три раза ха-ха. Марина с Артемом времени даром не теряют. Но знать об этом испанцам пока рано. Пусть благодарят провидение или кому там у них принято ставить свечки в подобных случаях.
Новые быстроходные корабли, уже заложенные в Гаване, войска, подготовленные по нашей методике – вот ключ к разрешению многих проблем, которые так беспокоят испанское правительство. Таково мнение инициаторов нашего визита в метрополии. Их можно понять. Загрести жар чужими руками, почти даром, не залезая в казну, которая не может похвалиться особыми запасами – не только наглы умеют искать кандидатов таскать каштаны из огня вместо себя.
