Александр Конторович
За Державу обидно!
«Несмотря на достигнутые нами успехи, оперативная обстановка остается сложной…»
Ритуальная мантра руководства УВД, произносимая обычно на годовом итоговом совещании
– Прошу всех садиться, господа! – хозяин кабинета, невысокий полноватый человек, жестом указал вошедшим на удобные кресла. – Устраивайтесь поудобнее – и приступим!
Полноватого человека звали Борис Григорьевич Каменский, и занимал он должность советника президента. На публике появлялся редко, даже вездесущие СМИ не обращали на него особенного внимания. Он проходил у них по графе «И другие официальные лица». Интервью не давал и ничем внимания к своей персоне не привлекал. Даже толком не было ясно – чем он вообще занимается и что делает. Ну, сидит в большом кабинете на Старой площади – так по должности же положено. Сам он очень редко куда-либо выезжал, а уж чтобы к себе кого-то пригласить… про то как-то и вовсе не слыхивали. Тем удивительнее было получить от него вежливую просьбу посетить его офис для консультации.
Да и состав приглашенных… тоже вызывал некоторое недоумение. Почему, например, в одном случае пригласили начальника УВД и начальника полиции, а в другом – только последнего? И отчего приглашены одни области, а проигнорированы другие? Ходили неясные слухи, что подобного приглашения удостоились ранее и руководители некоторых региональных управлений ФСБ – но там все было тихо. Никакой информации оттуда не поступало, контора традиционно не делилась своими внутренними секретами.
Точно так же осталась в секрете и повестка совещания. Ладно бы хоть тему как-то озвучили – так нет! Полная неопределенность! Так, за жизнь поговорить… Но в это, разумеется, никто не верил.
Оттого и витала в воздухе некоторая напряженность, подспудно – но присутствовала. Рассаживались, негромко переговаривались, приветливо кивали знакомым… и ждали. Чего-то необычного и, откровенно говоря, пугающего.
– Все устроились? – Каменский обвел глазами приглашенных. – Есть какие-то пожелания? Кофе, попить чего-нибудь? Не стесняйтесь, вы же не на оперативном совещании у министра, мы просто беседуем…
Кстати, а вот министр… его-то и нет. Как-то странно…
– Вы, надо полагать, не раз уже задали себе вопрос – зачем вас всех пригласили? Не буду терзать никого неизвестностью. Меня, собственно говоря, интересует лишь одно обстоятельство – феномен так называемого Имперца… Не те сводки, что ежедневно отправляются наверх – а ваши личные мнения. То, что не сообщается в докладах министру.
Так… Вот он – звоночек! Ведь свербило же у многих! Чуяло сердце – икнется еще этот Волин – и не раз!
– Итак, господа? Кто начнет?
Хм, легко сказать – кто? А кто? Некоторым образом – лечь на амбразуру. А неохота…
– Нет желающих? Ну, что ж… тогда, если не возражаете, начнем по списку… или – нет! Вот у нас тут сидит начальник УВД Ивановской области – его первого и спросим. Прошу вас, господин генерал-майор. Не стесняйтесь – тут чужих нет.
Полноватый генерал-майор полиции Рахимов встал со своего места.
– Ну… я несколько не готов… в смысле – именно по этому вопросу.
– Но, господин генерал, от вас же и не требуется полный и обстоятельный доклад по всем аспектам данной проблемы, – развел руками хозяин кабинета. – Личное мнение, не более того…
– Ну… если в таком разрезе… – пожал плечами Рахимов. В принципе, именно он менее всех прочих имел основания хоть как-то волноваться на свой счет. Ни для кого не являлись секретом его давние и тесные дружеские отношения с министром внутренних дел. Да и с кое-какими, так сказать, «национальными лидерами» и «коммерсантами» – тут тоже все было хорошо и прочно.
– Что я могу сказать по данному вопросу? Имеет место быть, да. Есть такое явление, есть. Но, господа, думаю, что не он такой первый! Были и до него всевозможные «робингуды», как без них? Но не делись никуда – сидят, кто уцелел. И этот долго не пробегает…
– А как вы считаете, Ильяс Мухамедович, поддержка населения у него есть?
– Есть. Всегда даже самых полных отморозков кто-то да поддерживает. Деньги никому еще лишними не стали, увы… И здесь – не исключение. Мы таких вот помощников как раз недавно и брали, да…
– И как?
– Да… в общем, живыми взять не удалось, увы… По нашим данным, они как раз самого Волина и ждали – должен был он туда прибыть… Не пришел, к сожалению.
– Вообще не пришел?
– Ну… нет.
– Простите, а как же начальник налоговой службы вашей области? Насколько я в курсе, он, кажется, вскоре – и того… скончался?
– Ну… да. Застрелился он… – нехотя признал генерал.
– Угу. Тремя выстрелами из пистолета в голову… бывает… – покивал Каменский. – И прямо перед собой положил бо-о-ольшой списочек – когда и кого он там необоснованно поприжал… и в чьих интересах. Это, надо полагать, его совесть так замучила?
– Прокуратура вынесла заключение – самоубийство, – нахмурился генерал. – У нас нет оснований подозревать, что они…
– Ну, нет – так нет! – неожиданно согласился с ним президентский советник. – А вот эти – соратники Имперца, что живыми не дались – они таким макаром деньги полученные отрабатывали? И много их там нашлось?
– Не очень. Долларов – чуть меньше пятисот. Тринадцать тысяч рублей и так – по мелочи еще.
– А оружие? Его у них сколько было?
– Э-э-э… автоматы имелись, пистолеты, обрезы…
– Штурмовой карабин «Бенелли-Супер-Шорт» разве у нас теперь по разряду обрезов проходит? – удивился Каменский. – Надо же?! А я и не знал… И сколько там было этих… прихлебателей?
– Трое.
– С четырьмя автоматами, двумя штурмовыми карабинами и десятком пистолетов. М-м-да… прибарахлились… а ведь «Бенелли-Шорт» только у вспомогательного корпуса есть, даже и у наших спецчастей его не имеется, так?
– Так, – согласился Рахимов.
Присутствующие замерли. Что-то пошло… словом, необычно пошло, неправильно. Так раньше никогда не бывало. Начальник УВД зачитывал ритуальную «портянку», подчеркивал свои достижения, каялся в недостатках и получал положенную долю шишек. Или плюшек – это уж как наверху заранее решат… и все шло своим чередом. Но сейчас…
– И каковы были потери? – снова воззрился на генерала президентский советник.
– У нас?
– Вообще.
– Ну… у нас – трое раненых и один контуженый. У вспомогательного корпуса – восемь человек убитых и пятеро раненых.
– Причем трое – весьма тяжело… – покивал хозяин кабинета. – М-м-да… надо же, а мы вот своим бойцам гораздо больше платим. А воюют они – куда как менее эффективно. Я вот не пойму, нам теперь надо либо наш спецназ сократить и зарплату им урезать, либо – этих нанять! Они же за деньги воюют, так ведь? Им же все равно – на чьей стороне, так? Как думаете, господин генерал, пойдут они к нам?
– Не пойдут.
– Почему?
– Ну… там не только деньги. Они же и просто так Имперцу помогают иногда.
– А что же вы мне тогда тут голову морочите?! Сразу это сказать – никак невозможно? Господин генерал! Мы с вами не на детском утреннике! И сказку для малолеток не разыгрываем!
Рахимов шумно вдохнул воздух и побагровел.
– Ладно, господин генерал… – обреченно махнул рукою советник. – Присаживайтесь уж… вы ведь, если мне память не изменяет, по рыбной ловле специалист большой?
– Да! – начальник Ивановского УВД с вызовом посмотрел на него. Все знали – он частенько ловил рыбку даже и с самим министром внутренних дел. И со многими другими, не менее важными и значимыми персонами.
– И даже книгу об этом написали?
– Написал!
– Угу… читал, неплохо, даже и весьма… Правда, там вам какой-то журналист помогал… за ручками наверное, бегал… бывает. Ну, что ж, господин генерал, надеюсь, что следующая ваша книга будет не менее интересной. И увлекательной. Тем паче, что никакие прочие обязанности, с данного момента начиная, господина Рахимова беспокоить более не станут. Ну, разве что за пенсией зайти придется…
А вот это уже было неслыханно совсем!
Рахимов неверяще посмотрел на своего оппонента. А тот, нимало этим не смутившись, поднял телефонную трубку «вертушки».
– Алло? Да, господин президент, это я… Совершенно верно. Да. Как я и предполагал. Разумеется, господин президент. Есть – генерал Рахимов, начальник Ивановского УВД. Бывший? Совершенно с вами согласен!
Каменский положил трубку и поднял глаза на генерала.
– Вот так, Ильяс Мухамедович! Президент-то, оказывается, тоже уже в курсе всего. Так что… – он сожалеюще развел руками.
Когда за бывшим генералом хлопнула дверь, советник снова посмотрел на собравшихся. Но – уже совсем другим взглядом.
– Надеюсь, господа, вы все меня хорошо поняли? Или еще кому-нибудь надобно пояснить, что все шутки-прибаутки остались в прошлом? Работать надобно, господа генералы! Итак – кто следующий?
Тот же день
Где-то в Москве
Неприметный кабинет в правительственном здании
– И вы, дорогой Олег Николаевич, хотите сказать, что наши позиции в данной области утрачены настолько серьезно?
– Да, мистер Барлоу. Я бы сказал – они почти совсем потеряны.
– Хм… Признаюсь, мой друг, мне как-то с трудом в это верится… Наши ведущие аналитики не раз и не два просчитывали всевозможные варианты развития событий, и…
– Очередной раз сели со своим прогнозом в лужу. Или у вас есть иные, мне неизвестные, данные? С интересом с ними ознакомился бы…
– Но мы учли все! Даже цены на водку в затерянной деревушке! Их, кстати говоря, специально снизили, что само по себе принесло нам ощутимый финансовый урон – ведь эти суммы пришлось перечислить вашему министерству финансов, озабоченному такими потерями…
– …где их тотчас же и украли…
– Не все!
– Но, тем не менее – до фига!
– Увы…
– Ваши аналитики, мистер Барлоу, в очередной раз пустили на ветер ваши же деньги. Они ничего не понимают в России, несмотря на их научные степени и многочисленные дипломы. Народ – не спился! И не стал безразличным ко всему, как это предсказывали ваши умники. Уж и сам не знаю, отчего, но – факт!
– М-м-да…
– И это – далеко не самая главная потеря! Мы все, в том числе и ваши организации, угрохали фантастическую гору денег, чтобы привить населению мысль о том, что вся российская армия – сборище тупиц и недоумков. Что нормальный человек не должен – просто ни при каких обстоятельствах, смотреть на солдата иначе, как на неудачника. И что мы имеем в сухом остатке?
– Так все плохо?
– Хуже – просто некуда! Откуда-то опять появились всевозможные старые агитплакаты, лозунги. Даже портреты Сталина – их-то из какого чулана раскопали?! Стоит ли упоминать о том, что ныне любая – я подчеркиваю, любая стычка армии с кем угодно – вызывает одобрение населения? Одобрение действий армии, если вы еще не поняли! И при этом – совершенно неважно, правы солдаты или нет. Они – свои! И этим – все сказано!
– А солдаты вспомогательного корпуса, стало быть…
– Оккупанты! Давайте уж называть вещи своими именами. Хотим мы этого или нет – а население воспринимает их именно в этом качестве.
– Олег Николаевич! Но нас поддерживает весь креативный класс!
– С чем вас и поздравляю, мистер Барлоу. А кто поддерживает его самого? За пределами двух-трех городов, я имею в виду? Вы, надеюсь, помните – каким оглушительным провалом закончилась передвижная выставка этого вашего «нового гения изобразительного искусства», как там его… Гарельского?
Одетый в модный костюм мистер Барлоу инстинктивно поморщился. Как же! Он лично присутствовал на упомянутом мероприятии. Громадная экспозиция была развернута в одном из самых модных культурных центров. Частично – под открытым небом, прикрытая сверху ярким шатром, частично – в больших галереях здания. Выставку пропиарили повсюду. Телеведущие только что в камеру не лезли, превознося «новое веяние искусства». И обалдевшая публика, созерцая непонятные сочетания из кусков свеженарубленного мяса и ржавых металлических деталей, лихорадочно пыталась понять – что же они такое перед собою видят? А сверкающий белизной унитаз посереди иссиня-черной лужи – и вовсе приводил народ в обалдение. Установленная рядом табличка недвусмысленно поясняла, что именно такой мир наблюдает автор утром из окна своего особняка.
Да и прочих непонятных вещей там хватало…
Так что, когда, рыча моторами, на выставку въехали два раскрашенных в яркие цвета грузовика, посетители ничуть не удивились, сочтя все это очередной задумкой гения. Тот в данный момент был занят – давал интервью корреспондентке одного из телеканалов. Правда, отвечал «великий художник» рассеянно, уж больно сбивал его с толку роскошный бюст ведущей…
Выскочившие из прибывших машин рабочие деликатно попросили гостей выставки освободить центральный проход – дабы техника могла беспрепятственно проехать к своей цели. Народ, заинтригованный происходящим, безропотно повиновался. Интересно, что еще придумал неугомонный «творец прекрасного», как уже успели окрестить его комментаторы?
Как выяснилось, он тут оказался совершенно не причем. Но – это выяснилось позже.
А грузовики – оказались обычными навозоразбрасывателями. С соответствующим содержимым…
Народ ломанулся к дверям – тщетно! Пробежать мимо автомашин с дурнопахнущим грузом оказалось невозможно. В смысле – неиспачканным пробежать. Так-то – да за милую душу! Места в широких коридорах хватало. Понятное дело, что о сохранности экспонатов в подобной суматохе никто и не подумал. И им досталось. (Впоследствии, ликвидируя итоги данной акции, коммунальные службы попросту выбросили на свалку большинство экспонатов, сочтя их обыкновенным мусором. Громкие вопли авторов сих творений никаких последствий не возымели – убирались бы вы сами, господа, тогда, глядишь, такого ляпа и не произошло бы…) Впрочем – посетителям тоже прилетело изрядно. Народ даже в окна выскакивал, благо прыгать оказалось невысоко – первый этаж. Кто-то сгоряча позвонил в полицию и в службу спасения.
И те, и другие не замедлили появиться и задержали дерьмометательные машины и их водителей. Правда, водители, не моргнув глазом, предъявили честь по чести оформленный договор от имени… самого Гарельского. Именно на «разбрасывание поэтической субстанции». Сам «великий мэтр», бия себя кулаком в испачканную нечистотами грудь, уверял, что имел в виду цветы.
– Не знаю я, что он там имел… – хмуро ответил бригадир, командовавший всем этим безобразием. – Какие машины нам подогнали – на тех и поехали.
– Но у вас что – своей головы на плечах нет? Запаха не чувствовали, что ли? Как навоз может быть «поэтической субстанцией»?! – взвился начальник полиции.
– Хм, – ухмыльнулся бригадир. – А это что?
И он указал на композицию с унитазом, расположенную в самом начале выставки.
– Ежель это – высокое искусство, так и наши грузовики тут в самый аккурат пришлись…
Словом, работяги вышли сухими из воды. Штраф им, правда, выписали, но вот карьера и будущее «нового гения изобразительного искусства» была угроблена напрочь. Скандал вышел грандиознейший! Ноги об Гарельского не вытирал только ленивый! А обиженные посетители выставки, подзуженные ушлыми адвокатами, вломили ему коллективный иск на такую сумму, что новоявленный «творец прекрасного» мгновенно исчез с глаз долой.
Барлоу пострадал дважды. Гарельский был его протеже, и сокрушительный провал «великого мэтра» больно ударил по тщательно проработанным планам. Да и на выставке он оказался слишком близко около навозоразбрасывателей…
Гость, поджав губы, поправил пиджак. Данное воспоминание ничуть не прибавило ему оптимизма. Да и настроение испортило основательно, помимо всего того, что уже наговорил ему собеседник.
– Да и у вас, любезный Олег Николаевич, тоже нечем хвалиться. Ваши прикормленные политики обделались ничуть не хуже.
– Что делать? – неожиданно покладисто сказал тот, пожимая плечами. – Нет в жизни совершенства! Сколько волка ни корми – а он все ест!
– Э-э-э… а разве не в кусты смотрит?
– Так тоже можно сказать! – кивнул хозяин кабинета. – Смысл от этого не сильно поменяется… Да, политики наши тоже проявили себя не с лучшей стороны, увы!
– Особенно этот, как его… ну, тот, которому мы обязаны появлением Имперца.
– Погонин-то? Да – он редкостный мерзавец, тут вы правы. Еще и трус, к тому же. Когда перед ним замаячила перспектива сесть по коррупционной статье, он прилетел сюда! Едва ли не бегом прибежал – так сидеть не хотелось! Мы, естественно, слегка спедалировали это дело, обошлось штрафом. Так и от этого – он вообще едва не умер.
– От чего же? Ведь не посадили же?
– Так ведь платить пришлось! Штраф по этой статье – в кратном размере от суммы взятки исчисляется. Его прямо на суде чуть кондрашка не хватил!
– Заплатил?
– Куда б ему деваться-то? Стонал что твой Плюшкин.
Гость вопросительно приподнял бровь.
– Есть у нас такой литературный персонаж – патологически жадный и неопрятный тип – ростовщик. А страховая компания такие случаи не оплачивает, как, кстати, и лечение этого типуса. Провели травмы как последствия теракта – и всё! А в данном случае с них взятки гладки – иди, судись! Он с горя аж заболел. Пришлось съезжать из московского офиса.
– А вы жестокий человек, Олег Николаевич! – покачал головой иностранный гость. – Все-таки – он работал на вас…
– Тупой и жадный дурак! Так бездарно прос. ать всю игру! С такими козырями! Мы ему отдали самую благодатную тему – девяносто первый и девяносто третий годы, предательство армии! Но он – и тут обделался, показал всю свою тупость. Даже написанный для него текст – и тот переврал как последний идиот! С такими аргументами – да об армию бы ноги уже вытирали! А этот… – хозяин кабинета махнул рукой.
– Вы его уволили?
– Щас! Он-то и не против, да кто ж ему даст? Пахать будет, как миленький – есть у меня на него виды, есть… да и нам с вами – тоже не до отдыха.
– Это вы правы, мой друг…
Гость задумчиво посмотрел в окно.
– По нашей просьбе управление делами президента сейчас устраивает приличную выволочку вашим полицейским. Не спорю, среди них есть весьма грамотные профессионалы, но вот поймать этого негодяя они отчего-то не могут.
– Да не очень-то и хотят, откровенно говоря…
– У вас есть и такие данные? – глаза гостя внезапно оживились и заблестели.
– Конечно, – пожал плечами собеседник. – Нет, генералы-то всей душой с нами. Они хорошо вписались в существующие порядки и им есть что терять. Но ведь не генералы сидят в засадах и производят задержания – это удел лейтенантов. А вот они-то, в основной массе, молча сочувствуют имперцам.
– И вы можете это доказать?
– Легко. И что после?
– Ну… – гость как-то даже растерялся. – Да уволить их! Вот и все!
– И завтра всю страну захлестнет вал бытовой преступности. Генералов на улицу пошлем, мистер Барлоу? От вспомогательного корпуса в этом деле толку чуть. Армейскими патрулями с квартирными кражами бороться невозможно.
– Что – так много надо будет уволить? Это же – офицеры полиции!
– Выросшие в этой стране. Они еще кое-что помнят… к сожалению…
– А ваши… спецслужбы? ФСБ… да и других хватает.
– А сюда лучше и вовсе не лезть – в подавляющем большинстве они и сами с удовольствием спихнут вас в обрыв, если только им представится такая возможность.
– Вот как? Тогда – вы сильно рискуете, мой друг. Ведь именно с ними-то вы общаетесь достаточно часто.
– У вас есть иное предложение? Нет? Тогда, мистер Барлоу, не мешайте нам работать…
Прошипели дверцы старого автобуса, выпуская на улицу пассажиров. Водитель вышел вместе с ними и приоткрыл багажный отсек. На какое-то время пассажиры столпились около него, разбирая свои вещи. Потом толпа разбилась на несколько ручейков, которые потянулись к окрестным улицам. Следом за всеми, таща на плече сумку, пошел и я. Шедшие слева от меня две дородные тетки неплохо прикрывали от стоявшего неподалеку полицейского автомобиля.
– Может быть, вам сумку поднести? – интересуюсь у той, что постарше.
– И то! Только не надорвись!
М-м-да… воистину, они их там что – кирпичами грузят? Или чугунными утюгами? У меня, в общем-то, и своего железа хватает.
Тетка насмешливо фыркнула.
– Тяжко?
– Терпимо…
– Ладно, – сжалилась она. – Давай свой мешок – он-то полегче будет. До того дома, что с синей крышей, дотащишь, а там я и сама…
Мой рюкзак перекочевал ей за плечо.
Сворачиваем за угол – опа!
Еще один полицейский автомобиль. И трое «помогальников» чуть в стороне. Ага, стало быть, и фургон ихний где-то тут… Улица перегорожена легким барьером, оставлен только неширокий проход. И около него переминаются с ноги на ногу двое полицейских – местные. Вон, на рубашках герб города.
А разумно придумано!
На площади, около автовокзала, стоит только один полицейский автомобиль, как бы успокаивая всех. Типа – один я тут… И уйти с нее можно только по трем улицам. По одной мы приехали, ведет она к мосту, заныкаться там особо некуда. Две прочие сразу же сворачивают вбок – там-то и поджидает приезжих ловушечка… изящная такая – и со стороны площади не видать! Надо думать, на второй улочке тоже что-то похожее сбацали. А что, правильно сделали. Вот засекут прежде времени искомые бандюки такие комитеты по встрече, да и шарахнут по ним в десяток стволов! Или попросту укатят отсель назад… через мост – там-то постов у нас нет. А вот так, совершенно неожиданно… В смысле – неожиданно для приезжих, местные-то про это знают и особо не волнуются, для них это привычный антураж. То-то тетки не комплексуют – знакомо все.
Так то – тетки! Они здешние, им все эти проверки до ноги, их, скорее всего, никто и не тронет. А вот незнакомый мужик… впрочем, я не шибко на столичную штучку похож, такой же, как и все прочие. Ну… глянем.
Так оно и оказалось, тетки прошли мимо полицейских, абсолютно не запариваясь. В их сторону никто и не глянул даже. А вот на баул в моих руках ребятки посмотрели весьма настороженно.
– Уважаемый! А что у вас там? – металлоискатель в руках полицейского издал предупреждающий писк.
– Смотрите, – ставлю сумку на землю и вжикаю молнией.
Кстати, а что там у нее?
Консервные банки, футляр со швейной машинкой (то-то она меня так по ноге немилосердно пихала!) еще какой-то хозяйственно-бытовой скарб… ни фига себе тетка тащит! Мне и то тяжко.
– Извините! Можете проходить!
Хозяйка сумки ждала меня около указанного домика.
– Вот! – опускаю сумку к ее ногам. – Что-то до нее ваши ребятки докопались…
– Не до нее – до тебя! Приезжий?
– А что – видно?
– Спрашиваешь?! Наши-то мужики, коли чего такое везут, загодя сходят да пехом до города топают. Про посты эти все знают. С таким мешком, что у тебя, никто через них не пойдет – осмотрят!
– Дык… мне-то чего бояться?
Тетка усмехается, в ее руках откуда-то появляется… какая-то цветастая картинка. Ага, такие вот магнитные штучки-прилипалки обычно на холодильник пришпандоривают. Типа – «Привет из солнечного Сочи!»
Со слабым щелчком картинка прилипает к моему рюкзаку. Неудивительно – там много к чему прилипнуть можно…
Вот тебе и тетка! Уездный Шерлок Холмс!
– А ты говоришь!
Она вскидывает свою сумку на плечо. Легко и без видимых усилий.
– Это к нам все привычные, а ты – поопасись!
– Спасибо!
– И тебе здороветь!
Проводив удаляющегося мужика с сумкой задумчивым взглядом, полицейский у ограждения повернулся к своему напарнику.
– Чтось-то мне сегодня поплохело…
– Чего так, Петрович?
– Да… черт его знает… Хвороба какая-то приключилась, не иначе. Сменимся – больничный возьму, недельку дома отлежусь – даже телефон выключу.
– Что, так плохо?
– Угу. И не мне одному. Ты вон тоже – бледный какой-то…
– Да ладно!
– Точно! Я тебе говорю! Отлежался бы дома, Витек? Сам знаешь – плохого не посоветую…
– Так…
– Покой тебе нужен! Полный, чтобы никто не доставал! Уловил?
Напарник проследил взглядом уходящего мужика. Тот как раз сворачивал за угол.
– Пожалуй… И телефон отключу, а то ведь и больного на службу дернуть могут.
– Это у нас запросто.
– Точно! И как я сразу эту хворь не почуял?
Обычный российский городок. Не слишком большой, но и не маленький – скорее, средний. Ничем особенным он не знаменит. Несколько заводов, частично все еще работающих, останки парочки НИИ, сейчас влачащих скудное существование, институт, не закрытый, видимо, по недосмотру – словом, все, как у всех. Где-то за городом расположены воинские части, сейчас сильно сокращенные. База «помогальников».
Стоп…
Я даже скорость хода слегка сбавил.
А ведь они не входят в города!
Тем более – после последних событий.
Худо-бедно, а полсотни гробов корпус тогда по домам отправил. Хай тогда поднялся… и сейчас еще не затих до конца. Подобных единовременных потерь они уже давно не помнили – ни в одной стране. И ведь как ни крути, а скрыть такую плюху не удалось. Бой тот чуть ли не в прямом эфире транслировали. И трупы «отважных солдат» видело до фига народу. Более того! Какие-то «доброжелатели» подбросили в корпункт и кассету с записью молниеносной расправы над той группой «помогальников», что перекрыла мне пути отхода. Вернее – попыталась это сделать.
От кинжального огня в упор никакая броня их не спасла – порвало как бумажную. И легло их там разом девять рыл – не слабо так… Ни одного нападавшего увидеть так и не удалось, словно их никогда и не было. Зато меня жильцы дома очень красочно описали. И рост – под два метра и пулемет (какой?!) я в одной руке держал… А гранаты, так и вовсе – через весь двор бросал – они это сами видели. Угу, дворик-то, между прочим, метров шестьдесят будет… Словом – Шварценеггер отечественного розлива.
А вот тот майор, что со мною разговаривал, уцелел. Его даже не поцарапало. Вот что значит – профессионал! Спустя пару дней, он лично давал интервью журналистам. Только охватившей верхушку корпуса паникой и царившей там растерянностью (от должности отстранили сразу нескольких крупных чинов) можно было как-то объяснить факт настолько откровенной беседы. В иное время такую встречу подготовили бы заранее, вовремя отсеяв все неудобные вопросы. А здесь – не успели…
– Господин майор, вы лично разговаривали с Имперцем. Ведь так?
– Да. По приказу командования я вел с ним переговоры о сдаче. Но он отказался.
– И какое он произвел на вас впечатление?
– Хорошее.
– То есть? – удивляется журналист. – Это ведь террорист!
– Ни один мирный житель от его руки не пострадал.
А мог бы! Уже в самом разгаре скандала неведомые «доброжелатели» выложили в интернет расшифрованные записи радиопереговоров руководства корпуса. Из них абсолютно ясно следовало, что те вполне серьезно обсуждали возможную гибель нескольких жителей дома «от пуль бесчеловечного маньяка». Ох, и шумиха тогда поднялась…
– Хм… Но на его совести жизни многих людей! Честно выполнявших свой долг офицеров полиции и государственных служащих!
Дорфмайер саркастически хмыкает.
– Вы ведь журналист?
– Да… но причем это сейчас?
– Странно! Я как-то полагал, что именно вы, журналисты, всегда узнаете новости первыми.
– Разумеется! Это наша работа!
– Ну, в таком случае вы плохой работник. Сегодня утром сразу на десятке сайтов выложили развернутые биографии именно тех офицеров, которые погибли первыми.
– Э-э-э… Интернет… такая помойка… – растерянно мямлит журналист.
– Но ведь это интервью вы тоже собираетесь там выложить?
– Ну, господин майор! Это же – совсем другое дело!
– Хорошо. «Женьминь жибао», по-вашему, источник авторитетный? Ему верить можно?
– Разумеется.
– Вот они и выложили. Среди прочих. И если верить написанному, то большая часть этих людей попала бы под суд в любой цивилизованной стране. За взятки, хищения, рэкет… словом, лет на двадцать хватило бы каждому. Так что назвать их невинными жертвами… вы явно поторопились. Это не значит, что я оправдываю Волина – он нарушил закон! Но понять его – вполне могу.
– Господин Дорфмайер! Леон Рогге – газета «Сан». Вы видели Имперца близко?
– Ближе, чем вас. За плечо мог потрогать при желании.
– Не потрогали?
– Человека, державшего в руках взведенную гранату?
– Вы же профессионал!
– Но не самоубийца.
Сконфуженный журналист опускается на свое место. А майор спокойно смотрит в зал. Он совершенно невозмутим, скучающим взором скользит по лицам пишущей и снимающей братии.
– Джек Фоггерти – «Таймс»! – новый неугомонный. – Ваше мнение, господин Дорфмайер, Имперец жив?
– Полагаю, что да. Он жив. Среди убитых его не было.
– Он пришел, чтобы освободить своего бывшего командира?
Ого! А паренек-то неплохо информирован! Про это особо не распространялись.
– Да, – майор с уважением посмотрел на пронырливого парня. – Это так. Генерал Шамов ранее был его командиром. И Волин не мог оставить его в беде.
– Где сейчас генерал?
– В военном санатории, он был контужен во время боя.
– Он не арестован?!
– Насколько я знаю, нет. Он был похищен коррумпированными офицерами уголовной полиции. Майор Волин его освободил и дал возможность уйти. Генерал был очень слаб и плохо помнит обстоятельства происшедшего. В данном эпизоде он проходит как свидетель и, отчасти, как потерпевший.
– Вы разговаривали с ним?
– В каком качестве? Нет, я не видел генерала.
– А как же получилось, что солдаты корпуса оказались там так быстро? С момента атаки Имперца прошло менее минуты!
– По просьбе руководства полиции города мы обеспечивали силовое прикрытие их сотрудников.
– Тех, что похитили генерала?!
– Тех, которые шли по следу похитителей.
– И где же они?!
– Вопрос не ко мне. Спрашивайте у местной полиции.
Руководитель пресс-службы корпуса, увидев, что вопросы пошли какие-то совсем странные, привстал и объявил об окончании пресс-конференции.
Но с места вскочил еще один журналист.
– Ганс Фош, «Франкфуртер альгемайне цайтунг»! Господин майор, как вы оцениваете Имперца? Как солдата, я имею в виду.
Уже уходящий Дорфмайер оборачивается. Крепкий невозмутимый мужик, он выглядит чужим на фоне разномастно одетой толпы крикливых журналистов. Словно танк в окружении раскрашенных в разные цвета легковушек.
– Я хотел бы иметь в своем подразделении таких бойцов…
Да, это он мощно задвинул! Нормальный дядька, он еще тогда на меня впечатление произвел. Но! Сие есть знак неприятный. Свидетельствующий о том, что в руководстве корпуса появились люди думающие. Ибо поверить в то, что майор вот так вот, по-рыцарски прямо, высказал свое мнение, ни с кем его не согласовав предварительно, могу лишь с большим трудом… Нет, такая возможность, в принципе, есть. И сказануть он все это мог совершенно от души. Не слишком большая возможность, но все бывает.
Хотя лично я склонен считать, что некоторые люди в корпусе взялись-таки за ум. Им чисто с политической точки зрения сейчас выгодно признать то, что они, мол, честные военные, воюющие с таким же противником. Не только с бандюками и негодяями, но и с такими, как я, идеалистами. Выставив себя в белом, откреститься от некоторых своих предыдущих операций, свалив их на снятых и уволенных людей. Ведь, как по мановению волшебной палочки, исчезли с экранов репортажи о подстреленных в перестрелках с корпусом бывших военнослужащих. Вчера только были – ан сегодня нет их больше! Мол, да, были у нас отдельные эксцессы, увы… Все не без греха. Но мы, как люди умные и честные, с такими нехорошими личностями разобрались, и свои ряды от них очистили. В самом скором времени последуют суды, где каждому из них отвесят срока! Смотрите телевизор и внимайте!
