Александр Александрович Теущаков
Путь Черной молнии 2
Капитан Ермолов в присутствии двух контролеров открыл дверь кабинета, и его взору открылась следующая картина: за столом сидел чекист Брылов, натянув фуражку глубоко на лоб. Перед ним на столе, на боку лежала пустая бутылка из-под водки. Осужденный Ирощенко лежал на полу, скорчившись от боли, похоже он потерял сознание. Руки заключенного были скованы за спиной наручниками. На полу и стенах виднелись пятна крови. Лицо бывшего мятежника было разбито до неузнаваемости. Капитан Брылов встал и, пошатываясь, хриплым голосом произнес:
– Капитан, я тут немного перебрал, – чекист указал на пустую бутылку, – и не рассчитал своих сил – эту мразь воспитывал. Миль – пардон, за причиненные неудобства. Дмитрич тебя предупредил, чтоб ты меня до машины проводил? – Ермолов в ответ, молча, кивнул. Опьяневший капитан возмущенно произнес, – встречу родственников на вокзале и назад приеду. Будь они неладны, как не вовремя приехали.
Ермолов ничего не сказал, а выйдя из комнаты, позвонил ДПНСИ Брагину и объяснил ситуацию. Сергей выслушал капитана и отдал распоряжение:
– Так, быстро выводи гебиста и пусть он уматывает за своими родственниками. Контролерам накажи, чтобы перенесли Ирощенко в блок и поместили в медкабинете. Я через полчаса спущусь в подвал и проверю.
Получив указания, Ермолов подвел к «Волге» изрядно подвыпившего Брылова и спросил:
– Товарищ капитан, как вы в таком виде сядете за руль?
Брылов, обтерев усы в обе стороны тыльной стороной ладони, слегка заплетающимся языком, ответил:
– Мне до полного прояснения нужно принять на грудь еще литр, вот тогда я могу преподать высочайший класс вождения, – и громко захохотав, повернул ключ зажигания.
Охрана выпустила машину из главных ворот. Водитель медленно и уверенно направил ее вдоль административного здания к главной дороге.
Прошло ровно тридцать минут, после того, как пьяного Брылова выпустили из ворот тюрьмы. Только Брагин собрался посетить блок «В», как зазвонил телефон. Сергей поднял трубку: докладывал дежурный контролер из блока:
– Товарищ капитан, осужденный Ирощенко буйствует, бьет ногами по решетке, материт всех. Кажется, он пьян.
– Пьян?! Чушь какая-то. А куда вы его поместили?
– В третью камеру, где ему надлежит быть.
– Я же просил Ермолова, чтобы Ирощенко в медкабинете положили на кушетку. Мать вашу за ногу, – выругался Брагин, – ничего толком сделать не можете. Что там осужденный еще вытворяет?
– Кричит, не умолкая. Как-то нелепо высказывается… То возомнил себя капитаном КГБ, то обещает всем головы оторвать, то рычит как зверь. Требует срочно позвать к нему начальника СИЗО.
– Ладно- ладно, сейчас доложу Шилову, и мы решим, что с ним делать, если будет дальше буянить и хамить, поместите его в карцер, там быстро успокоится.
Сергей не стал звонить полковнику Шилову, а сам направился к нему в кабинет.
– Ну, все нормально? – спросил начальник изолятора, – Миша уже уехал?
– Да, Ермолов его проводил, а Ирощенко мы отправили назад в камеру. Правда… – Сергей умолк и состроил потешную гримасу.
– Что еще?
– Брылов избил его и довольно сильно. Пришлось в комнате для допросов мыть полы и стены, все кровью забрызгано.
– Вот дуралей, я же просил его, по лицу не бить.
– Похоже, капитан напоил его, перед тем как избить, контролеры говорят, что от Ирощенко разит спиртным за версту, и еще: из блока доложили, что Ирощенко буянит и ругается сильно. Будто возомнил он себя капитаном КГБ и обещал всем головы открутить.
– Ну, Миша, ну артист, накачал же его, – засмеялся Шилов.
Внезапно зазвонил телефон, из блока «В» срочно докладывали:
– Товарищ полковник, вам необходимо срочно прийти в блок, здесь такое творится…
– Что стряслось?
– Товарищ полковник, мне кажется это не заключенный Ирощенко, а кто-то другой…
– Что?! Прапорщик, ты в своем уме? Что ты мелешь, ты случаем не напился?
– Товарищ полковник, приходите скорее, иначе он выломает двери карцера.
– Вы что, его в карцер посадили? – обратился Шилов к Брагину.
– Алексей Дмитриевич, я им сказал, если заключенный будет сильно буянить, чтобы закрыли его в карцер.
– Ладно, пошли разбираться, ничего вам нельзя доверить, постоянно приходится проверять за вами.
– Товарищ полковник, я действовал строго по инструкции и вашему указанию, никаких излишеств в своих действиях я не допускал.
– Я не тебя виню, а разгильдяйство некоторых, не могут все нормально сделать. Обязательно было его избивать?
Дежурный контролер открыл дверь блока «В» и запустил начальство. В глубине коридора, где находился карцер, раздавались крики и сильные удары по внутренней решетке. Дверь открыли, решетку пока не трогали. Все присутствовавшие ужаснулись от увиденной картины: к дверной решетке подскочил разъяренный человек, все лицо и тюремная роба были перепачканы кровью. Под левым глазом «красовался» большой кровоподтек, правый глаз совершенно заплыл, нос был свернут на бок.
– Дмитрич, вы, что здесь совсем охренели?! – заругался заключенный, – какую проверку вы решили мне тут устроить? Да вы у меня все полетите к черту с насиженных мест. Я на вас в управу рапорт накатаю! Что смотрите? Это я – капитан КГБ Брылов Михаил Юрьевич. Что, не узнали? Гады ползучие…
У Шилова с лица сошла кровь. Он стоял онемевший, не в состоянии вымолвить слово. Постепенно его сознание возвращалось в нормальное состояние.
– Миша?! – удивился Шилов.
– Конечно я! Алексей Дмитриевич, прикажи своим открыть эту чертову решетку, да поживей!
Еще несколько секунд полковник что-то переваривал в своей голове, но потом дико закричал:
– Где Ирощенко? Где капитан Ермолов? Быстро их мне сюда, обоих.
Брагин стоял в стороне и ожидал, когда шквал обвинений обрушится на его голову, но полковник, взглянув на него, с мольбой в голосе, произнес:
– Сережа, милый, быстро разберись мне тут во всем, я ничего не соображаю. – Затем взвизгнул от нетерпения и выпалил со злостью – Давай-давай быстрее, не стой как истукан, делай же что-нибудь! Через пятнадцать минут, чтобы со всей командой были у меня в кабинете с полным отчетом.
Начальник изолятора направился срочно в сауну. Ничего не объясняя, девушек быстро увели в камеру. Шилов рассказал четверым, слегка охмелевшим офицерам о чрезвычайном происшествии. Не поверив, думая, что полковник их разыгрывает, они рассмеялись. Но выслушав до конца перепуганного насмерть Шилова, майор Шаронов поднялся и быстро заходил по комнате.
– Где сейчас Миша?
– Отвели в медчасть и приводят лицо в порядок.
– Дмитрич, звони, пусть срочно ведут его в твой кабинет, без Брылова мы не разберемся.
Через несколько минут все собрались в кабинете у начальника СИЗО, куда и привели капитана Брылова. Лицо его было перебинтовано, а ссадины заклеены лейкопластырем.
– Так, Михаил, рассказывай все по порядку, и подробно, не упуская никаких деталей, – потребовал майор Шаронов.
– Завели ко мне в комнату этого заключенного.
– Я сказал с самого начала, – строго приказал Шаронов, – кто тебя привел в кабинет, что случилось, и кто уводил преступника Ирощенко?
– Меня привел капитан, фамилию его забыл. Да вот же он, – Брылов указал на Ермолова. – Я отпустил контролеров, и начал с Ирощенко беседу…
– Ирощенко был в наручниках? – перебил вопросом Брагин.
– Конечно, руки у него были скованы за спиной. Стал бы я связываться с этим бугаем, я что, разве не знаю, что он в армейской…
– Меня это не интересует, продолжай дальше, – одернул его Шаронов.
– Сначала разговор проходил спокойно, затем он повысил на меня голос. Я хотел его немного «успокоить», но вдруг его руки оказались свободными. Наручники почему-то болтались на его левой руке. Он мгновенно подскочил ко мне и, схватив обеими руками за шею, нанес удар головой мне в нос. Перед глазами у меня все поплыло… Потом он бил меня по лицу, боли я уже не чувствовал. Я свалился на пол и потерял сознание. Очнулся, чувствую, как этот гад что-то заливает мне в рот. Это оказалась водка.
– Которую, ты притащил с собой, – язвительно заметил Брагин.
Брылов понуро качнул головой.
– Рассказывай, что было дальше, – торопил Шаронов.
– А что дальше? Дальше – тьма. Ничего не помню. Очнулся в камере, куда меня видимо принесли, перепутав с Ирощенко, ведь он же сволочь этакая переодел меня в свою тюремную робу.
– А где твои усы? – поинтересовался Брагин, – по-моему, ты приехал в изолятор с усами.
– А, правда, что стало с твоими усами? – спросил сослуживец Брылова, старший лейтенант Лацис.
– Не знаю…
– Зато я знаю, – опять съязвил Брагин, – ты отдал их Ирощенко.
– Как это отдал, ты, что такое городишь?! – возмутился Брылов.
– Я так понимаю, твою форму и служебное удостоверение преступник унес с собой, – покачав осуждающе головой, сказал Шаронов. – А знаете, друзья мои, здесь и к бабке ходить не надо – это подготовленный побег, иначе это происшествие по-другому не назовешь. Факты указывают на то, что внутри СИЗО действовал сообщник преступника. Кто провожал Ирощенко до машины?
– Капитан Ермолов, – Брагин указал пальцем на офицера-оперативника.
Ермолов стоял, ни жив, ни мертв, лицо его налилось краской. Он даже не знал, что сказать, но видимо сообразив, что ему инкриминируют пособничество в преступлении, стал оправдываться:
– Я выполнял указания ДПНСИ капитана Брагина.
– Капитан Брагин, а вы что скажете? – официальным тоном спросил майор Шаронов.
– А я выполнял распоряжения начальника СИЗО, – убедительно и твердо ответил Брагин, кивая на полковника Шилова.
– Получается замкнутый круг, – подытожил майор, – Алексей Дмитриевич, что будем делать? – обратился он к Шилову.
– В первую очередь нужно прошерстить11 СИЗО и все окрестности, может быть, нам удастся обнаружить какие-нибудь следы беглеца, – растерянно ответил начальник тюрьмы.
– О чем вы говорите, товарищ полковник? Неужели вы не понимаете, что нам всем грозит служебное расследование. Как мы – офицеры КГБ здесь очутились? Ну, хорошо, допустим, грелись в сауне. Отдыхали после трудовой недели в близком кругу друзей. Вы представить себе не можете, как шустро оперативно-следственная группа выведет наружу ваш «притончик».
– Мой?! – резко среагировал Шилов, чувствуя в словах майора нагловатые нотки.
– Не цепляйтесь к словам. Сея сауна, находится на территории вашей тюрьмы, – проговорил с сарказмом Шаронов, – наверняка в изоляторе найдутся завистливые «глаза и уши», и в ближайшее время вся необходимая информация станет достоянием следователей. Я считаю, нужно немедленно принять меры и поднять на ноги розыскные службы ИТУ. Пока этим делом не занялись в главном управлении, может вам удастся по горячим следам выйти на след преступников. Пригласите постороннее лицо, пусть снимут первые показания со всей смены. Срочно разошлите людей на вокзалы. Сообщите в ГАИ об угнанной «Волге» и пусть они перекроют все выездные дороги из города. Подумайте только, организовать такой дерзкий и хорошо обдуманный побег и прятать преступника в городе. Нет, он будет рваться из города. Поразительно, но Ирощенко даже знал о родственниках Брылова и о ключах от «Волги», которые лежали в кармане кителя нашего капитана.
Через час управление ИТУ гудело от собравшегося начальства и прочего персонала. Понеслись звонки в правоохранительные службы города. Хоть на улице сильно стемнело, но это не помешало развернуть полномасштабные поиски бежавшего преступника. В Новосибирске ввели положение – ПОИСК!
Перекрыли все основные магистрали, ведущие из города. Главный Ж.Д. вокзал, речной, автобусный, железнодорожные станции, были взяты под строгий контроль милиции и солдат внутренних войск. Проскочить преступнику сквозь кордоны сотрудников не представляло никакой возможности. Оперативники среди ночи наведывались к своим засекреченным агентам и распространяли фотографии беглеца. Ориентировки поступили во все отделы и службы.
«Волгу» обнаружили в двух кварталах от СИЗО. Розыскная собака след не взяла, видимо преступник обработал обувь специальным раствором.
Глава 5
Под крышей лесника
Двухпалубный теплоход «Сибиряк» шел на умеренной скорости вниз по течению в сторону Томска. Наступила ночь. Яркая луна, отражаясь в воде, скользила по волнам рядом с судном, Пассажиры спали, кто лежа, кто сидя, приютившись на деревянных, отполированных до блеска скамьях. В дальнем углу трюмового пассажирского помещения, откинувшись на спинку скамьи, сидел мужчина, лет тридцати. Он часто прищуривался, делая вид, что дремлет, а на самом деле поглядывал из-под надвинутой на лоб шляпы на входную дверь. Мужчина спрятал правую руку под пиджаком, сжимая на всякий случай рукоятку пистолета «Макаров». Этим таинственным человеком был Сергей Ирощенко. Волнение после удачного побега немного улеглось, но ощущение преследования не оставляло его в покое. Ему казалось, что власти могли передать по рации капитану теплохода, чтобы он осмотрел судно на наличие скрывающегося преступника. Сергей сейчас готов на все, лишь бы не оказаться снова в камере под номером три. Он был уверен, что пойдет на любое преступление, даже на убийство человека, если возникнет угроза ареста. Уже шесть часов теплоход находился в пути и еще осталось пройти столько же до того момента, когда он вступит на трап и сойдет на берег. Сергей размышлял о том, что черные полосы в его жизни, вероятно, скоро закончатся и наконец-то наступят светлые времена. Но многое зависело от того, как его примут и надежно ли укроют. Что его ждет, сколько времени пройдет, прежде чем он вернется в город к братьям Брагиным и Александру Воробьеву?
В памяти снова и снова всплывали события недавнего прошлого, когда он нашел общие точки соприкосновения с Брагиным и после доверительных разговоров, они сдружились. Это Сергей дал ему шанс наслаждаться жизнью. Разве Ирощенко хотелось умирать в тридцать два года. Жить хотелось всегда. Но, когда комитетчики устроили ему настоящий прессинг и Сергей почувствовал, что жить так больше невыносимо, он сдался. Да, он сдался, но не следователям и тюремщикам, измывавшимся над ним постоянно, а своей судьбе, с которой раньше не хотел мириться. Если верить людям, то им достаются разные судьбы, которые, кстати, приводят своих «носителей» на скамью подсудимых и, перечеркивая всяческую надежду, помогают властям расписаться на их жизнях смертельными приговорами. Но иногда они становятся милостивыми и помогают людям уйти от смертельной опасности. Видимо так, случилось и с Сергеем. С той поры, как он выслушал приговор, то поплыл по течению и не пытался сопротивляться. Все, что от него требовалось, он доверил адвокату, который гонял по инстанциям прошение о помиловании. Каждый раз, когда к нему приходили из спецчасти и приносили отказ, он держал себя в руках и никогда не показывал, что ему страшно. А страшно ему было от воспоминания, когда в детстве тетушка Ганна рассказывала, как ее мужа и родного дядю Сергея, в сорок первом году, так называемые энкэвэдисты, уничтожили выстрелом в затылок. Эта сцена запечатлелась в его памяти и неоднократно переплеталась с мыслями, что ему досталась именно такая судьба.
Иногда Сергей недоумевал, как же так?! После службы в армии судьба резко изменила курс его жизни и направила к черте, за которой кончается жизнь. «За что? – сверлила голову мысль, – ведь я никого не убил, я только ранил несколько солдат, и за два дня волнений, я уверен, что ни у кого не отнял жизнь. Если только бил, да отдавал распоряжения… Впрочем, какое теперь это имеет значение, суду было без разницы, убивал я или только бил. Народные заседатели тоже вынесли свой обвинительный вердикт, и судья приговорил к смерти. Меня лишили права – жить. А Сергей снова вернул мне это право, всем рисковал, но вернул».
Ирощенко раз за разом мысленно возвращался ко вчерашнему вечеру и обдумывал каждую мелочь, лишь бы в его действиях не нашлась такая, которая в дальнейшем могла навредить Сергею Брагину.
Другой отчет времени в новой жизни Ирощенко начался с того момента, когда он обменялся ролями с капитаном КГБ. Как подсказал Брагин, Сергею не хватало усиков, бакенбард и формы капитана, а в остальном, внешне, они даже во многом были схожи. Брагин подстраивал удобный случай, чтобы совместить пятничный отдых и «встречу» с Брыловым. Именно Сергей подсказал Ирощенко идею, чтобы он спровоцировал капитана на «разборку». Все самые сложные вопросы легли на плечи Брагина, особенно момент, когда Ирощенко предстояло оказаться за воротами тюрьмы. Брагин даже хотел пойти на риск, подделать документы и вывести Ирощенко, предварительно переодев его в форму служащего. Но случись прокол, а от него никто из них не был застрахован, Сергею Брагину грозил суд, если бы они вместе с Ирощенко вовремя не скрылись из города. И надо же, подвернулась такая удача! Именно в тот вечер Брылову понадобилось срочно встретить на вокзале приезжающих родственников. Сразу же отпала нужда подготавливать операцию с выводом Сергея из изолятора. Этот момент они продумывали вместе основательно.
В тот решающий вечер в двух кварталах от изолятора, Сергея Ирощенко должен был ожидать в «Жигулях» Анатолий Брагин. Машину ему одолжил на день хороший знакомый. В гражданской одежде и с утвержденным маршрутом, Ирощенко должен сесть на теплоход «Сибиряк» и добраться до Михеевки, там его встретят и отведут в укромное место. Организации и на этот раз повезло, совпал день и время отплытия теплохода. Сложись все по-другому, Ирощенко пришлось бы прятать в городе, и наверняка, длительное время, пока не прекратился напряженный розыск бежавшего. Сергей Брагин рисковал, ведь он оставался в СИЗО в качестве ДПНСИ, и должен был принять на себя первый удар оперативно-следственных мероприятий по розыску Ирощенко.
И вот, началось: Сергей стоит перед сидящим за столом Брыловым. С нагловатым выражением лица и в полной уверенности в своем превосходстве, сначала он оскорбил его, затем стал запугивать. Времени для выслушивания бредней капитана, у Сергея не осталось, шпилькой для заколки волос он открыл замок в наручнике и снял его с правой руки. Ему пришлось по ночам целую неделю тренироваться в камере, чтобы научиться быстро, открывать замок. Во время беседы Брагин тайно передал ему наручники и шпильку.
Пока гэбэшник не на шутку распалялся и пил принесенную с собой водку, Сергей внезапно оказался подле него и, схватив Брылова за грудки, с силой «натянул» его нос на свой лоб. Брылов ненадолго потерял сознание, и Сергей раздел его до трусов. Затем бил по лицу до такой степени, чтобы первое время не распознали. Сергей снял с себя робу и одел на офицера, затем сковал ему руки за спиной наручниками. Приготовленной заблаговременно самодельной бритвой сбрил усы на губе офицера. Достал накладные усики, переданные ему Брагиным, и аккуратно наклеил себе на верхнюю губу. Приклеил бакенбарды и натянул фуражку себе на голову. Взял бутылку водки, принесенную капитаном, и влил ему в рот. Остатками водки прополоскал свой рот и выплюнул на Брылова. Затем еще раз ударил его с силой по носу.
Сергей нажал кнопку звонка, расположенную под столешницей и сильнее натянул на лоб фуражку. Он разыграл из себя подвыпившего, скандального капитана, и дежурный офицер, созвонившись с ДПНСИ, без всякого промедления повел его на главный двор тюрьмы, где стояла «Волга». Видимо сходство Сергея с капитаном КГБ было настолько натуральным, что Ермолов даже на йоту не усомнился, что рядом с ним идет настоящий офицер.
Искать Анатолия долго не пришлось. Припарковав машину у обочины в двух кварталах от СИЗО, он ожидал Сергея. Увидев Ирощенко, Толя обрадовался, значит, все прошло хорошо. Выскочив из машины, навстречу Сергею, поторопил с переодеванием. Скинув с себя форму капитана, Ирощенко, быстро надел рубашку, костюм, ботинки и шляпу. Обсыпали все кругом специальной смесью, чтобы собаки не взяли след. И вот они уже несутся в машине к Чернышевской пристани. По дороге перебросились несколькими фразами, из которых Анатолий понял, что все прошло строго по плану, но о Сергее, к сожалению, он ничего не знает. В последний момент перед посадкой на теплоход, Анатолий передал ему билет, набитую одеждой и едой сумку, а также пистолет «Макаров» и предупредил, что эта штука только для экстренного случая. Пожав крепко друг другу руки, они расстались.
За иллюминаторами расцвело. Сергей решил подняться на верхнюю палубу и подышать свежим воздухом. За бортами и кормой слышались всплески воды. Из-под винтов с шумом вырывались мощные водяные валы и, перекатываясь со страшной силой, гнали одну за другой волны в обе стороны. Теплоход шел фарватером, прижимаясь к правому берегу, сторонясь колышущихся на воде бакенов. Сергей поежился от утренней прохлады и, подняв воротник пиджака, вглядывался в берега, поросшие кустарниками. Отдаленный берег с левой стороны выглядел пологим, но зато, на правом возвышались крутые, глинистые яры, местами заросшие огромными ивами и разными деревьями. Вдоль береговой линии распростерлись смешанные леса. Сергей устремил свой взгляд за горизонт и, глубоко вздохнув, подумал: «Какая все-таки огромная страна. Вот сидел в камере, и весь мир умещался на восьми квадратных метрах, а здесь такие просторы. Вот она – долгожданная свобода!».
На палубу из трюмного отсека выбрались мужчина и женщина с громоздкой поклажей, и разместились на скамейке. Вероятно, они заранее готовились к предстоящей высадке. Сергей ни с кем не вступал в разговор, и продолжал стоять в одиночестве до тех пор, пока не объявили по рупору о подходе к Михеевке. Он подошел ближе к носовой части, где уже находились пять человек, приготовившиеся к высадке. Теплоход сбавил ход и, подставляя правый бок под течение, медленно подошел к берегу. Завибрировала палуба – это в машинном отделении зашумел двигатель, стопоря движение теплохода. Судно, зашуршав по песку, наконец, уткнулось носом в мель. Вахтенный матрос, приподняв с крыши рубки трап, развернул его на сто восемьдесят градусов и аккуратно положил на берег.
Сергей сосредоточил внимание на проходах к носовой палубе. Никого из служащих теплохода, кроме вахтенного матроса, он не заметил. Стрельнув взглядом по штурманской рубке, увидел мужчину в кителе речника, видимо он стоял у штурвала и ждал, когда можно будет отчалить от берега. Сергей дождался, пока все пассажиры не ступят на трап, натянул глубже на лоб шляпу и, взяв сумку с вещами, направился следом. Проходя мимо матроса, приветливо кивнул. Сойдя на берег, он обогнул группу людей, приготовившихся к посадке на теплоход.
К Сергею подошла молодая женщина с симпатичным лицом, слегка полноватая, но хорошо сложенная.
– Вы Сергей?
Он приветливо кивнул и тихонько поздоровался.
– Меня дядя Миша послал встретить вас, – женщина протянула руку для знакомства, – зовите меня Наташей, можно по-простому, без отчества.
– Очень приятно, Наташа.
Сергей улыбнулся и посмотрел украдкой на остановившихся рядом с ними мужчину и женщину. Наталья поздоровалась с односельчанами и, заметив, как гость смутился, поспешила его успокоить:
– Сергей, вы не волнуйтесь, здесь все свои – это наша родня, правда, далекая, но родня. Вам бояться некого, вы же племянник дяди Миши, не правда ли? – Наталья заулыбалась, – идемте на заимку, там будет поспокойнее. Вы пиджак-то снимите, а то быстро спаритесь.
Не торопясь, они пошли по дороге вдоль деревни и, достигнув пруда, поднялись на косогор. В приоткрытых калитках изредка показывались ребятишки, любопытно провожая взглядом Наталью с незнакомым молодым мужчиной. Но слухи уже пробежались по Михеевке, и людям было интересно взглянуть, как выглядит племянник деда Михаила.
Пройдя мостик через речушку, они углубились в лес, и по мере того, как продвигались дальше по тропе, Сергея завораживала местная природа. Ему никогда не приходилось бывать в сибирской тайге, он видел ее в фильмах и читал о ней в книжках, но больше всего слышал из Сашиных рассказов. Теперь же, тайга впечатлила его своим величием. Конечно, в юности он путешествовал по Карпатам, бывал в очень красивых горных местах. Там тоже росли ели. Но в сибирской тайге, кроме елей, он увидел и другие хвойные деревья: сосны и кедры.
Всю дорогу он любовался причудливой природой, особенно изумила картина поваленных старых деревьев, поросших зеленым мхом. Солнце, пробиваясь сквозь разлапистые ели и сосны, насыщало лес разноцветными красками, превращая его в сказочное зрелище. Заметно поднялось настроение, улыбка не сходила с губ Сергея. Наталья всю дорогу говорила, задавала ему разные вопросы. Рассказывала о тайге, о дяде Мише или о том, как они росли вместе с сестрой Катей. Наталью словно подменили, она сама себе удивлялась, такая скромная в общении и вдруг разговорилась. В какой-то миг она подумала, что вероятно соскучилась по внимательному собеседнику.
Сергей учтиво слушал, не перебивая, и наблюдал за словоохотливой проводницей. Непроизвольно вздохнул глубоко и задумался: «Неужели все кончилось, и весь кошмар остался позади. Не будет ранних подъемов, грохота открываемых кормушек, звона металлической посуды. Я больше не услышу скандальной ругани надзирателей, забуду об их вечных придирках. А самое главное, я перестану ждать последнего отказа о помиловке. Господи, неужели все позади. Верится и не верится… Как там Сергей? Только бы нелегкая обошла его стороной».
Ирощенко никогда не верил в Бога, иногда прислушивался к людям, поминающим Господа, но для него это казалось чем-то нереальным, мистическим. И вдруг он сосредоточился на мысли, что его побег без вмешательства Высших сил, невозможно было совершить. Уж невероятной казалась вся операция… Но, спустившись с небес на землю, Ирощенко вернулся мыслями к Сергею: «Если есть Бог на свете, то наверняка он в первую очередь помог Брагину, а потом уж мне…»
– Сергей, вы меня слышите? – оклик Натальи вывел Ирощенко из раздумий.
– Извините, Наташа, я немного задумался. Что вы спросили?
– Я говорю, мы уже на подходе к дому. Подождите здесь, я собаку в сарайке закрою, а то не ровен час, попортит вам костюмчик, – засмеявшись, Наталья ускорила шаг и зашла за плетень во владения дяди Миши. Покликав Корта, отдала команду и, закрыв собаку в сарайке, сказала Сергею, чтобы шел в дом.
Тем временем Михаил сидел за столом возле открытого кухонного окна и издали наблюдал за гостем. Пока Сергей шел от калитки до крыльца, лесник обратил внимание на его крупную фигуру, походку… Действительно, гостя выдавала, выработанная годами, военная выправка. У людей, служивших долгое время в армии, а особенно у офицеров, такого не отнимешь.
Еще во время войны, когда Михаила и других бойцов обучали снайперскому делу, они постигали науку, как отличить военного человека от гражданского лица. Затрагивались основные моменты: манеры поведения, каким голосом отзывался человек в экстренных ситуациях, как военный ведет себя на танцах. Собственные наблюдения Михаила тоже многого стоили: с годами он накопил опыт общения с людьми, пришла мудрость и умение обходить в жизни острые углы. Это он с виду казался дедушкой. Седые борода и усы еще больше придавали его облику старческий вид. Спокойный, не конфликтный, чего не скажешь о его молодости, когда он мог согнуть кого угодно в «бараний рог». Взглянет теперь на человека, поговорит о том, о сем, и становится ему понятно, что собой представляет собеседник: ловкач он, цену набивает или хочет войти в доверие. Бывали, конечно, в этом отношении промахи или вернее сказать его доверчивость к людям, которые, скрывая от Михаила правду, «водили его за нос». Взять, к примеру, родную дочь Екатерину, да разве он не видел по ее состоянию, не понимал, как ей тяжело было скрывать правду о своем муже. Знал он, что дочь по своему характеру не приемлет лжи, иногда бывало, промолчит, а он не настаивал, потому что не хотел, чтобы она лгала. Михаил все подмечал и помалкивал, потому что понимал своих близких родственников и входил в их положение. Вот и теперь, чувствовал приближающуюся беду, такое с ним бывало и раньше, скорее всего интуиция подсказывала о грядущих, но пока еще необъяснимых событиях.
Сергей поднялся на крыльцо и, постучав по косяку, зашел в дом. Первым делом поздоровался, затем вытер ноги и сделал два шага к столу. Михаил встал с табуретки, оперся на костыль и протянул руку для знакомства
– Ну, здравствуй. Я дядя Миша, со мной можешь просто, без отчества, я уже привычен к такому обращению. А тебя как звать, величать?
– Сергей, по отцу Иванович, а для вас я просто Сережа, – немного смущаясь, произнес Ирощенко.
– Как добрался?
– Хорошо. Всю ночь продремал.
– Наталка, а ты что стоишь у порога, давай проходи, и помоги на стол собрать, что гостя держать голодным. Ишь, стоит лыбится.
– Дядь, Миш, я не голоден, на теплоходе перекусил. У меня вот тут кое-что есть.
Сергей присел на корточки и полез в сумку; достал колбасу, сыр и прочие продукты, приготовленные Анатолием.
– Вот и давайте все на стол выкладывайте, сейчас мы с вами закатим настоящий пир, я право уже давно ни с кем не сиживал за стопочкой.
– Ой, дядя Миша, хоть бы промолчал, неделю назад со сродным братом засиделись допоздна, пришлось ему здесь заночевать.
– Это с родней своей, а то с гостем. Чуешь разницу, Наталка.
– Чую-чую дядь Миш, сейчас накрою, – весело приговаривала молодая женщина. Сергей тоже решил помочь, ему было приятно подключиться к общей суете и хоть чем-то отблагодарить свою разговорчивую проводницу.
– Ну, ребята, о делах потом, а сейчас – за знакомство.
Михаил протянул наполненную водкой стопку. Со звоном встретились три посудинки. За едой и последующими наполнениями, полилась беседа, и завязалось знакомство. Сергей частенько поглядывал на раскрасневшуюся Наталью. Взгляды их иногда пресекались и оба, смущаясь, отводили глаза в сторону. Но вскоре за общением, они стали чувствовать себя раскрепощеннее и уже весело смеялись удачно произнесенной шутке Михаила.
Отобедав, Михаил тяжело поднялся с табурета и, опираясь на костыль, заковылял к входной двери.
– Пойдем Сережа на воздух, пусть Наталка приберет со стола, а мы пока с тобой посидим рядком, да поговорим ладком. Ты иди сейчас и открой сарайку, да резких движений не делай, пусть собака тебя обнюхает, она у меня не глупая, попусту на человека не бросится.
Сергей прошел до сарайки и повернул дверную вертушку. В открывшуюся дверь выскочила лайка. Она обошла незнакомца кругом, обнюхала его обувь и посмотрела на хозяина: «Что, мол, с ним делать?»
– Ну, Корт, привечай – это наш новый знакомый, он пока поживет с нами, привыкайте друг к другу.
Умный пес, поняв по интонации хозяина, что все хорошо, завилял хвостом и побежал по двору.
– Дядь Миш, что у вас с ногами? – спросил Сергей.