Александр Александрович Мишкин
Голос
Глаза Юноши заблестели.
«Ты всю ночь работал над…» – он не успел закончить мысль. Красная лампа загорелась над выходом из лаборатории. У поместья кто-то стоял и раз горела красная лампа, этот кто-то был очень важен. Роман погладил лысый череп отца, улыбнулся своей натянутой улыбкой, нажал средний, из пяти, рычагов и пошёл к выходу. Рука за его спиной медленно возвращала отца в его каморку, где он сможет продолжить мирно спать.
Роман шёл к глухим воротам поместья. Утренний прохладный ветерок теребил несколько беспокойных локонов на его голове. Мысль о том, кто бы это мог быть так рано легко шевелила шестерни внутри. Он нажал рычаг, запустил механизм открытия двери. Ворота зажужжали и зашевелились механизмы. Он подождал. Толкнул, меньшую, в рост юноши, дверь. Та распахнулась. На другой стороне стояла Маша.
В походном тёмно-зелёном плаще, голову покрывает шерстяной платок. Её глаза блестели и, кажется, смотрели куда-то за него. Миниатюрная, Маша слегка дрожала. Маленький и красивый ротик нарисовал крохотное подобие улыбки.
Она сказала:
– Рома… я… я…
Роман не ответил.
– Я сама… пришла, видишь…Ночь не спала… Вчера… ты повздорил с Никитой… Это всё так глупо… тебе могло показаться…
Роман открыл рот. Маша замолчала. Приготовилась. Раздалось шипение, словно глубоко в глотке у парня зашевелились ржавые шестерни, стали перемалывать стекло. Раздался голос, не Романа. Её собственный:
– Невыносимо! У него отвратительный голос! Просто невозможно отвратительный и сам он… Кукла!
Маша охнула. Бледное лицо стало ещё белее. Он пролепетала…
– Как? Что же это…
Шуршание усилилось. Роман заговорил другим голосом. Никиты:
– Как же я хочу ещё раз прикоснуться губами к твоей нежной шейке…
Маша остолбенела. Лицо её задрожало. Она вскрикнула.
Что-то в глотке Романа задрожало. Голос Никиты исчез. Маша услышала Ефима:
– Что там? Видно их? Пустил он её?
Голос Марфы:
– Не видать… барыня, вроде, стоит ещё…
Роман закрыл рот и всё прекратилось.
Маша отшатнулась от него. Бледная ручка потянулась к груди. Её голос дрожал:
– С-с-сатана… Лукавый… ты… ты…
Она, как рыбка, открывала рот, бледнела с каждым шагом. Твердила одно лишь слово:
– Лукавый… лукавый… лукавый…
Маша дрожала и отступала.
Роман закрыл перед ней дверь, развернулся и пошёл обратно в дом.
