Александр Александрович Чечитов
Хурадзаки
– Эй, парень! – воскликнуло что-то внизу под ногами, – осторожнее. Раздавишь.
Машинально остановившись, смущенный Оташи опустил глаза к дороге. Некоторое время мальчик озирался по сторонам, но так и не мог понять, откуда шел звук.
– Да где же твоё воспитание? – возмущенно спросил вновь голос неизвестно откуда. Тогда Оташи присел на корточки и стал более пристально вглядываться. Частые капли дождя быстро перекрашивали отполированную поверхность дорожных камней в мокрый цвет. Ничто и никого Оташи не смог разглядеть перед собой. Мальчик уже было подумал, что ему это только привиделось, и хотел встать, когда увидел крошечный след. Это длилось только секунду. Затем ещё один появился уже прямо перед его коленями.
– Хэй, – усмехнулся писклявый голосок, – на, вот держи. В следующее мгновение Оташи почувствовал легкий толчок в кончик носа. Теперь он подумал, как должно быть смешно он выглядит, сидя на коленях на одинокой дороге, под дождём и разговаривая с воздухом.
– Ты, должно быть, слеп, – поинтересовался насмешливо голосок. Вспомнив о школе, Оташи вскочил и побежал прочь. Оставшийся путь, он преодолел в два раза быстрее обычного, и всё же опоздал. По началу, Оташи хотел сказать правду, о случившемся с ним, но своевременно вспомнил, о том, что такие истории заканчиваться плохо. В особенности для рассказывающих их людей.
– Дома маме требовалась помощь, и я не мог оставить её одну, – соврал Оташи, быстро придумав отговорку для учителя. Положив тетрадь по каллиграфии на стол, он начал аккуратно выводить иероглифы на холсте сероватого оттенка вслед за учителем. Кроме него самого, в классе находилось десять человек. Три мальчика и семь девочек. Почти все ученики усердно вырисовывали черные, закрученные в рисунки линии, находя это занимательным делом. За исключением большеголовой Игуры, девочки чьё лицо и тело казалось, по размерам приближались к показателям учителя Року Дзи. Когда урок приближался к завершению, у самого уха Оташи послышался короткий смешок. От неожиданности, рука Оташи дрогнула, оставив длинный, кривой след поперек холста.
– Ну, так ты ещё долго не окончишь школу, – пропищал голос с другой стороны. На серой поверхности холста остался четкий след маленькой ступни, длинной в половину ладони Оташи. Мальчик вскочил, замерев у своей парты. Взгляд его глаз остановился на испорченной работе, но больше ничто не пыталось заговорить с Оташи.
– Что случилось? – спросил учитель Року Дзе, – ты в порядке Оташи?
– Да учитель, – поспешил ответить Оташи, пытаясь унять накатившую дрожь, – извините. Оташи с опаской присел на своё место. И всех одноклассников, только Игура продолжала ещё долго поглядывать на Оташи.
– Почему ты не сделал, как велела птичка? – спросил обиженно Хурадзаки у Оташи.
– Но ты ведь здесь, передо мной, – возразил Оташи, – и все будет хорошо.
– Нет, ты должен исполнить всё в точности как сказала Си.
Глаза Оташи разомкнулись. Мальчику не хотелось до конца стряхивать остатки сна, но мама уже принесла в комнату школьную одежду. Ровные линии, чистой одежды ещё оставались теплыми от прикосновения к ним утюга. Оташи перевернулся на другой бок, чтобы полежать ещё немного.
– Сынок, – окликнула его Обэ, – я должна уехать на Окинаву. Это займёт около трёх, четырех дней. После школы зайди к тёте Кудзи, она должна присмотреть за тобой в это время. Прижав к себе, Обэ поцеловала Оташи в лоб и вышла из комнаты. Когда Оташи вышел на кухню, серо – зеленый автомобиль отъехал от их дома. Мысли Оташи то и дело вращались около сна, и слов птички Си. Небольшой бледный шрам на локте, был верным доказательством того, что она прилетала в их дом. Тогда, Оташи отправился искать деньги, переворачивая все укромные места в доме. В одной из шкатулок лежал тонкий сверток бумажных купюр, и Оташи не был уверен, что этого хватит для покупки муки. Как оказалось после покупки деньги ещё и остались. В первый день, Оташи лепил до полудня. Пальцы его болели от непривычки, ломило в спине, но фигура малыша Хурадзаки не получалась. Оставив дело незавершённым, Оташи отправился к тёте Кудзи, жившей на противоположной части Ити.
– Эй, – усмехнулся писклявый голос с ветки, когда Оташи проходил мимо большого, сухого дерева на каменистой тропинке, – в прошлый раз ты едва не раздавил меня. У вас так поступают со всеми гостями?
Дрожь несколько раз пробежала от макушки до пят Оташи, и он помчался прочь. Дом тёти Кудзи, всегда казался Оташи немного странным. Окна имели круглую форму, не в пример всем остальным домам острова с квадратными формами. Крыша вместо плавных, восточных изгибов поднималась к верху большой полусферой. Так же само здание, окрашенное в оранжевый цвет, не походило на что-либо из того, что обычно строили жители Ити. – Ты, что такой мокрый? – спросила Кудзи, насмешливо, – тебя преследовала туча?
– Мама сказала пожить у вас несколько дней, – отозвался Оташи, – вот пришел…
– Да, она предупредила меня. Ну что ж заходи. Внутри дома тёти Кудзи, яркие тона перекликались с блестяще – металлическими оттенками различных предметов. Основное рабочее место Кудзи, представляло собой пару десятков больших и среднего размера картин, написанных желтыми и зелеными красками. Она и сама встретила племянника россыпью разноцветных красочных капель на руках и лице. На одной из стен, Оташи увидел большой снимок с тремя обнимающимися девушками. С занимающей пол стены фотографии бледно серого цвета на Оташи смотрела юная мама, тётя Кудзи и ещё одна юная особа.
– Это кто? – спросил непринуждённо мальчик.
– Твоя тётя Якимура.
– Почему я раньше не видел этот снимок?
– Я совершенно недавно распечатала фотографию, – ответила Кудзи, оттирая руки влажной тряпкой, – и решилась на это, после прошедшего тайфуна.
– А где тётя Якимура? Мама никогда не говорила о ней.
– Как раз сейчас дорогой Оташи, твоя мама отправилась к ней.
– Она живет на Окинаве?
Приступив к нанесению новых мазков желтой краской, тётя Кудзи некоторое время молчала. Она усердно вырисовывала два больших круга, с серебристым основанием в центре. Её губы, как показалось Оташи крепко сжатые вместе, стали похожи на две тонкие верёвки.
– Наша сестра Якимура, сидит в тюрьме почти двадцать один год. За это время она не знала свиданий с нами, не видела улицы, и её окружали одни и те же серые, высокие стены камеры.
– Тётя Кудзи, – осторожно спросил Оташи, – что она сделала?
– Она убила человека.
– За что?
– Мне было около двенадцати лет, когда это произошло, и я не знала причин. В последующем родители не желали говорить об этом. А я не спрашивала. Теперь пришло письмо, что она тяжело больна, и, кажется, не протянет больше месяца.
Теперь Оташи задумался, прокручивая в голове полученную информацию. Он ходил от холста к холсту, вскользь осматривая витиеватые сюжеты.
– Почему не поехала ты тётя?
– О, – усмехнулась Кудзи, – Якимура пожелала видеть только Обэ. Написала черным по белому, что никого кроме неё видеть не желает, и будет ужасно сердита иному раскладу.
– А моя мама прежде дружила с ней?
– Я думаю, нет, – ответила спокойно тётя Кудзи.
– Но, – смутился Оташи, – в таком случае, почему сейчас согласилась с ней увидеться?
– Прощая других, мы позволяем самим себе быть прощёнными.
К вечеру второго дня, с момента отъезда Обэ, юный Оташи смог вылепить подобие ростовой фигуры высотой в метр с не большим. Тонкие капилляры полопались в глазах мальчика, и он едва волочил ноги к дому Кудзи. Тётя по прежнему накидывала краски на картины и не придала его состоянию, какого либо особенного значения.
Вместо школы, утром третьего дня Оташи направился к своему дому. Тело болело от непривычной нагрузки, а больше того Оташи больше переживал, что кто – то обнаружит его бредущим на кладбище. Уже среди могил, оставив носилки с вылепленным, бледным тельцем на выпуклом, могильном холмике высотой до колена, Оташи смог спокойно выдохнуть. Теперь он меньше переживал, встретить неудобный, случайный взгляд. И все же не верил, что из этой затеи что-то могло бы выйти. Лучи обеденного солнца, нагрели влажный, островной воздух и кажется, кладбище Сёнтай было самой горячей точкой острова. Устав ждать, Оташи щелкнул пальцами и отправился прочь.
– И на что я только рассчитывал? – подумал Оташи, – потратил время и деньги семьи. Ради пустой, бредовой идеи.
– Иди кушать, – произнесла весело тётя Кудзи, встретив Оташи на пороге своего дома.
