Александр Афанасьев
Белорусский набат
Москва. 19 августа 2020 года
Москва поразила его с самого начала.
Он какое-то время работал в Киеве… большом и очень красивом когда-то, но сейчас – тихо умирающем в корчах ненависти городе, в городе, где на каждом углу агитация, все выкрашено в цвета национального флага, но при этом ничего не строится, транспорт убитый наповал, по дорогам, в иную яму на которых слон ввалится, шкандыбают дорогущие джипы, и отовсюду, навязчивым рефреном, – пропаганда, пропаганда, пропаганда. Ще не вмерла Украина… он просто не мог это слышать больше. Будучи американцем, он слышал про коммунистическую пропаганду и теперь представлял ее как-то так, как увидел ее в Украине. Вроде и не коммунизм, но замени жовто-блакитный флаг на красный, а «Ще не вмерла» на «В победе бессмертных идей коммунизма…» – и вот тебе пропаганда. Она самая…
В Шереметьево, куда он прилетел рейсом «Аэрофлота» из Франкфурта-на-Майне, оглушал шум, разноязыкий гомон, очереди всюду – на таможню, с таможни. Не похоже было на страну, находящуюся под санкциями. У него был дипломатический паспорт, он прошел зеленым коридором и вывалился в зал. Решил поменять валюту… валюту меняли, но по паспорту, на его дипломатический посмотрели с подозрением, но поменяли двести долларов. В кофейне он купил чашку кофе, подивившись ценам – в Ла Гуардии дешевле в полтора раза.
Его никто не встречал – так было оговорено. Проталкиваясь через толпу, он пошел к станции аэроэкспресса, там подивился красным двухэтажным вагонам – как в Лондоне автобусы, даже оттенок цвета тот же…
Машина американского посольства встречала его не в аэропорту, а у остановки аэроэкспресса в городе. Машина была японская, «Тойота Камри» с обычными московскими номерами. Необычно – в американских посольствах обычно были только американские машины. Он нашел ее сразу – если посмотреть через очки, которые у него были, на капоте был нанесен знак маркером… это было еще с войны в Ираке, когда американские солдаты оставляли пометки на стенах для тех, кто пойдет за ними, специальными маркерами, как в свое время американские индейцы. За рулем оказался жизнерадостный… ну, как бы это сказать, человек с темным цветом кожи. Как раз такой, какой в Москве в толпе точно не затеряется…
С разведкой у США был полный швах, они прокалывались на самых элементарных вещах.
– Свободно?
Водитель показал на место рядом с собой:
– Прыгай…
Непрерывно сигналя, он встроился в плотный автомобильный поток.
– Меня зовут Джо, мистер Пасевич сказал помочь тебе. Я уже договорился по квартире, район приличный. Студия, сорок метров, тут это нормально. Если платить долларами и налом – сделают скидку.
– Здесь что, запрещено доллары покупать?
– Нет, просто есть сложности. На обмен валюты – налог десять процентов. Очень невыгодно. Потому наличные доллары здесь любят.
– А рубли?
– Ну, если есть, их тоже примут. Здесь неплохо живется, ты не думай. Купить можно практически все.
Они встали в пробке.
– Повеселиться можно славно. Особенно с моим цветом кожи. Таких, как я, здесь немного, а местные девочки любят экзотику. Это в Нью-Йорке нос воротят, а здесь такие парни, как я, нарасхват. До этого я служил в консульстве в Пешаваре – вот это была ж. а, мужик. Сраные бородатые открыли на нас охоту, на улицу нельзя было показаться – а по пять раз в день какой-то козел забирался на крышу неподалеку, доставал мегафон и начинал выть как гиена. Он специально это делал, понимаешь, чтобы жизни нам не давать. Один парень хотел снять его из винтовки, но сержант запретил.
Они снова попали в пробку… продвигались рывками.
– Парень, а ты кто… ты не похож на рыцаря плаща и кинжала.
– Кто я?! Я просто морской пехотинец, сэр. Живу в городе, здесь… ну, скажем, у меня культурная программа. Продвинутая. Кстати, может, завернем куда-то, пообедаем?
– Нет, давай в посольство.
– Как скажешь, мужик. Как скажешь.
Нет, все-таки полные идиоты. В их стране более пятисот национальностей, а они не могли подобрать для миссии в Россию человека с белым цветом кожи.
Рональд Пасевич – полуполяк, полуирландец, толстяк с короткой бородкой и очками в роговой оправе, начальник станции НТС в Москве – предложил садиться, налил кофе.
– Индия, – извиняющимся тоном сказал он. – Настоящей арабики нет уже две недели. Русские задержали груз… в порядке мелкой подлости.
– С русскими проблемы, сэр? – осведомился Шоу, отхлебывая необычный индийский кофе.
– С русскими всегда были проблемы. Мы не понимаем их, они не понимают нас. Главное – нет доверия. Ни на грамм. Есть десять процентов населения, которые любят Америку и готовы все для нас сделать, – и есть девяносто, которые нас ненавидят. Наши придурки в Вашингтоне почему-то думают, что можно привести первых к власти – и все будет ОК, хотя я убей не понимаю, как можно сделать так, чтобы десять процентов населения управляли оставшимися девяноста процентами и при этом сохранялась демократия. Я так понимаю, вы по нашему направлению скорее?
Шоу покачал головой:
– Не совсем, сэр. Скорее по линии Госдепа.
– ФБР. Странное прикрытие для Госдепа.
– Какое есть. Возможно, оно и эффективное, потому что странное.
Пасевич тоже отхлебнул кофе.
– Хорошо. Мне приказали оказать вам содействие – и я его окажу. Но если вы играете с закрытыми картами – мои так же будут закрыты.
– Сэр, пока мне нужно только жилье и какая-то работа в посольстве.
– Работа у вас уже есть. Джо поможет с жильем.
– Кстати, про Джо. Он бросается в глаза на улице, вам так не кажется?
– Разве? Это обаятельный малый с подвешенным языком. Он морской пехотинец, от него никто ничего не ждет.
– Странное прикрытие.
– Какое есть. Возможно, поэтому оно и эффективное. Никто не подумает, что человек с черным цветом кожи может шпионить в России. Русские относятся к темнокожим свысока. Расисты…
Шеф станции поболтал ложечкой в чашке.
– Вам нужно оружие?
– Нет…
– Хорошо. Будем считать, что я вам поверил на какое-то время. Тогда введу вас в курс дела. Мы сейчас находимся в центре страны, в которой девяносто процентов населения нас ненавидят. Для нас это не новость, южнее от этого места находятся страны, в которых нас ненавидит сто процентов населения. Но такой страны, как Россия, – нет. Эти люди не будут вас избивать или убивать, если вы не дадите им повода, но как только вы попробуете кого-то завербовать – жди беды. Скорее всего, это контрразведка начала с вами игру – здесь она очень сильна. Еще одно: вы должны понимать, что большинство населения здесь действительно поддерживает правительство, их устраивает, как они живут.
– Я это понимаю…
– Вы не дослушали. Девяносто процентов населения – против нас, но это не самое худшее. Худшие – те, кто за нас. Они могут быть милыми, они свободно говорят по-английски, жили и учились в Европе или в США, но упаси вас бог поверить им хоть немного. Это изощренные лжецы, и они всегда преследуют свой интерес. За время, пока я работаю здесь, мы три раза пытались организовать нечто вроде студенческого сопротивления… не для того, чтобы устроить прямо сейчас массовые беспорядки, а как бы зародыш будущей демократизации страны. Все три попытки кончились катастрофой: во всех трех случаях деньги были израсходованы, но ничего не сделано, а в двух случаях эти же местные демократы и либералы сдали наших людей ФСБ, в обоих случаях – чтобы не отчитываться по деньгам. Они внешне такие же, как мы, они говорят так, как мы, они читают то же, что и мы, они мечтают о том же, о чем и мы, но за этим фасадом скрываются совершенно испорченные и развращенные люди, которым нельзя доверить тряпку в Макдоналдсе, чтобы мыть пол, – они ее украдут. Они способны на все. Один из моих людей едва не загремел за решетку по обвинению в изнасиловании несовершеннолетней – и это подстроили не ФСБ, а местные оппозиционеры. Поэтому, если Госдеп послал вас ради контактов с местной либеральной оппозицией, имейте это в виду. Никаких денег, по крайней мере на первое время, и предельная осторожность в контактах.
– Сэр. Я прибыл сюда не ради этого.
– Как знаете, – раздраженно сказал Пасевич. – Мне приказано оказать вам содействие, так что вот вам мой номер телефона. Я его меняю каждые две недели, новый узнавайте у Джо. Выучите наизусть. И сделайте так, чтобы мне не пришлось вас вытаскивать из неприятностей. Я и так здесь заработал язву…
Джо ждал в кафетерии посольства с бутылкой озонированной воды. Вид у него был кислый.
– Поехали смотреть недвижимость?
– Поехали. Кстати, доллары поменять не хочешь?..
Комната оказалась… обычной комнатой, примерно такая была у него в Вашингтоне, когда он студентом подрабатывал у политических воротил, пытаясь с пользой провести время, поднакопить визиток и пробиться. Мебель, конечно, не из «Икеи», но неплохая, не такая, какую рисуют в фильмах про коммунизм. Жалюзи вместо штор, ковровое покрытие, натяжной потолок и энергоэффективные лампы. Собственница помещения – точнее, риелтор – приехала на собственном «Порше Кайенн» и постоянно с кем-то нервно переговаривалась по телефону. Складывалось такое впечатление, что ей все равно – сдаст она комнату или нет. Ни один американский риелтор так не работал.
Получив за два месяца вперед, она выдала расписку и откланялась.
Когда риелтор отправилась дальше, Джо присел на кровати, занимавшей значительную площадь в комнате, попрыгал:
– Неплохо. Тебе пистолет нужен, парень?
– Я ж сказал, нет.
– Легче. Я же этого не слышал. А девочку?
– Какого черта?
– Ладно, – странный морской пехотинец посерьезнел, – тогда имей в виду вот что. Первое – в городе пропадают люди. Ходят слухи о «Белой стреле» – тайной правительственной организации, расправляющейся с неугодными: исламскими экстремистами, радикальными украинцами, просто неугодными. О том, что в городе и за городом есть тайные тюрьмы и центры дознания. Как у нас. Только русские сделали это в собственной стране и с собственным народом. Вряд ли Большой брат целит в политическую оппозицию, но вот ты в группе риска, если начнешь совать нос куда ни попадя. Поэтому если за тобой будут следить, позвони мне. Как можно быстрее. Вот по этому телефону.
Он бросил телефон. Скотчем к нему был примотан аккумулятор и симка.
– Второе. По вечерам в городе небезопасно. Организованная преступность. Что-то вроде моих чернокожих братьев из нехорошего района, только еще круче. Чеченцы, дагестанцы, ингуши, таджики, узбеки. Сбиваются в организованные группы, грабят, могут порезать, силой заставить снимать деньги с кредиток. Если у тебя есть кредитки – установи лимит ежедневной выдачи. Не носи крупные суммы денег в кэше, золото, дорогие часы. С наступлением темноты лучше всего по городу не ходить, особенно около ночных клубов и тому подобных заведений. Если нужна будет девочка – просто позвони.
…
– Третье. Имей в виду – русские сильно продвинулись в последнее время в технологиях. На большинстве перекрестков стоят камеры, объединенные в единую сеть, они постоянно отслеживают дорожный поток. Все выезды с МКАД и Третьего транспортного контролируются круглые сутки. Мы подозреваем, что центр города напичкан камерами с функцией распознания лиц. Над пригородными территориями постоянно патрулируют беспилотники. Поэтому купи ветровку с капюшоном или какой-то головной убор и не глазей по сторонам. А если влип – уходи дворами, на улицы не суйся, особенно центральные.
– Понял. Еще что-то?
Морской пехотинец встал.
– Нет, ничего. Удачи.
– И тебе. Спасибо.
– Вставь симку в аппарат. Он пока чистый.
Морской пехотинец кинул ключи от «Тойоты»:
– Она твоя. За козырьком – твои права и документы на машину. Они должны быть при тебе – особенно документы на машину. Предъявляй их дорожной полиции, как остановят. Здесь это обязательно.
…
– Все. Я пошел.
Когда за странным морским пехотинцем закрылась дверь – стальная, причем из хорошей стали, что для Америки очень непривычно, – Марк Уильям Шоу закрыл дверь на поворотную щеколду, затем прошел к единственному окну. Отодвинул жалюзи… окно выходило на тихую по московским меркам улочку, изнемогающую от непривычной здесь августовской жары.
Россия…
Интересно, они сами на него выйдут – или придется проявляться? Или послание не достигло адресата и все это впустую…
Отношение к России его самого было двойственным. С одной стороны, он видел в русских странных, закрытых и жестких людей, чья культура довольно сильно отличается от культуры его страны и которые представляют опасность для свободного мира. Они долгое время жили при диктатуре и почти во все время своего существования как народа жестоко воевали. В этом смысле их военный опыт и вообще готовность к войне были намного выше арабских… намного выше, наверное, чем у них, американцев. А война – ни к чему. С другой стороны, после 9/11 у них общий враг, и только дурак этого не видит. Возможно, когда-то они могли позволить себе это игнорировать, но не сейчас. Америка истекает кровью, и ей нужны реальные союзники, а не восточноевропейские страны, которые присылают в Афганистан одну-две роты.
Он – всего лишь посланник, живое письмо. Он не единственный – он знал, что есть еще, и кто-то рано или поздно доберется до адресата. До уровня, принимающего решения.
Им нужно просто сесть и поговорить. Без камер, без журналистов, без толкающего в спину общественного мнения. Те, кто призывает причинять России еще больше боли, забывают две вещи. Россия – единственная страна в мире, которая может за час стереть Америку с лица земли. Это первая. И вторая – они больше не могут себе позволить новых врагов. Ни одного лишнего врага они не могут себе позволить.
Зазвонил телефон – противный, нудный звонок. Он сначала не понял, откуда это; потом его взгляд сфокусировался на лежащей на кровати трубке. Это – его новый телефон.
– Алло.
– Похоже, за нами следили, – сказал Джо.
– Откуда ты знаешь?
– Во дворе стоит «мерс». Около него какой-то мужик. Осматривается.
…
– Вызвать полицию?
– Нет. Можешь прислать мне фотку?
– Сейчас…
Благо сейчас в каждом телефоне есть и фотоаппарат, и Интернет, позволяющий быстро пересылать фотки.
Увидев фотографию, Шоу грязно выругался. Посмотрел в окно, сам не зная зачем.
Телефон зазвонил снова.
– Ну? Вызывать полицию? Можно сказать, что у этого типа ствол.
– Нет. Не вздумай…
Место, где Марк Уильям Шоу решил снять себе квартиру, мне сообщил контакт от местного управления ФСБ. Откуда они узнали? Ну, я не интересовался, но думаю, что американская резидентура или станция, как они ее сами называют, под таким колпаком, что даже ворон, пролетевших над американским посольством, берут на учет.
Еще я взял свежий комплект документов на себя и документы на машину со свежими московскими номерами. Нечего тут светить ростовскими.
Простояв два часа в пробке, я все же добрался до нужного места. Это был двор некогда хрущобного микрорайона, сейчас застроенный апартаментами – то есть квартирами специально под сдачу. От старого здесь осталась сиротливая пятиэтажка и дворик, подобный тому, в котором когда-то рос я…
Припарковал машину рядом с побитым «Датсуном», моментально определил машину американца – «Тойота». Как? Во-первых, лишняя антенна – это, видимо, какой-то канал связи с посольством. Во-вторых, чистая. Только из мойки. Скорее всего, посольской: у них там машины каждый день моют и проверяют на жучки.
Что дальше?
Если ты не знаешь, в какой квартире проживает интересующий тебя субъект, решения есть разные. Начиная от «звонка другу», который в этом случае ничего не даст, квартира-то съемная, и заканчивая слежкой или даже вызовом полиции.
Посмотрел на часы. К вечеру дело. Вряд ли он пойдет вечером в город – скорее ляжет спать. А это значит – и я тут застрял на ночь. И хорошо, если он не выскользнет из квартиры ночью…
Но все решилось само собой.
Хлопнула дверь, выскочил фигурант. Пока я думал, привлекать ли мне внимание или, наоборот, сесть в машину и покинуть место действия, он осмотрелся и решительно направился ко мне.
Мне ничего не оставалось, как стоять и смотреть. Просто потому, что я не понимал, что происходит, на хрен…
Американец подлетел ко мне и вместо приветствия молча звезданул меня правой. И прилично звезданул…
– Б… да ты… чего…
– Fucking bastard!
– Bullshit!
– …bastard!!!
– Ты же… убьешь его.
– Mother fucker!
– Успокойся! Дурак!
Наконец морскому пехотинцу, отчаявшемуся утихомирить разъяренного фэбээровца, удалось поймать его в захват и взять на болевой.
– Черт…
– Спокойно!
– Отпусти…
– Спокойно!
– Да отпусти…
Темнокожий морпех отпустил фэбээровца.
– Что на тебя нашло, на хрен? Ты его знаешь? За что ты его?!
– Сукин сын!
– Какого хрена?! Сюда, может быть, уже полиция едет! П…ц!
– Этот… сучий потрох убил… двоих наших!
– Что?!
– В Риге. Я его знаю. Он… из ФСБ.
– Твою мать, так все равно ни хрена нельзя!
За спиной раздался кашель, они оба повернулись. Русский, сидя у машины, сплюнул на землю кровь.
– Поговорим?
Украина, Киев. 11 августа 2020 года. Бандеровщина
Колонна машин, просквозив по полупустому Бориспольскому шоссе и оставив за собой блок-посты, срубленные под ноль деревья и многочисленные камеры наблюдения, ворвалась в Киев подобно коннице монгольских завоевателей. Почти не снижая скорости, ушли на развилке на генерала Кульчицкого[8]. Редкие машины жались к обочине даже несмотря на то, что мигалки не включали. На «шкодах» с затемненными окнами на Украине ездили очень опасные люди…
Машины остановились около бывшего здания РУВД. После люстрации большую часть милиционеров уволили, количество райотделов в Киеве сократили вдвое – к милиции даже те, кто стал сотрудниками спецслужб, испытывали почти классовую ненависть. Оставшиеся здания занимали бойцы Нацгвардии, отряды УНА-УНСО и сотрудники спецслужб – помещения не пустовали. Занимались здесь, в принципе, тем же самым, что и при милиции, только руководствовались не законом, а национальным чутьем и этнической ненавистью.
Бритый паренек с автоматом у входа, увидев начальство, вскочил:
– Слава Украине!
Приехавшие, не отвечая, прошли к лестнице. Здание, после того как из него выселили милицию, не знало даже косметического ремонта и постепенно приходило в упадок. На лестничных клетках окна помутнели от сигаретного дыма, часть стеклоблоков была повреждена или выбита. Несмотря на то что в воздухе висел свежий сигаретный дым, никого тут не было. Увидели подъезжающие машины и разбежались по кабинетам…
Они поднялись на четвертый, начальственный. Там – на единственном этаже – были переделки: в нескольких кабинетах сломали стены с соседними, увеличив их площадь. Дождь не только не унялся, но и пошел сильнее, стегая по окнам мутной водой…
У одной из дверей гость неожиданно задержался, прислушался. За дверью – судя по звукам – кого-то избивали, и чей-то сорванный голос харкал ненавистью, перемежаясь сочными звуками ударов.
– Кому налэжыт Крым?! Кому налэжыт Крым, с…а?! – Брат! – позвал Дiд, отпирая дверь своего кабинета. – Заходи, чего встал. Сейчас чаю принесут…
Чай был вкусным. Кабинет – пустым, заброшенным. Не было в нем той невидимой человеческой ауры, которая присутствует в обжитых людьми местах. Стол; в беспорядке – стулья: очевидно, их принесли сюда для какой-то летучки и даже не потрудились потом выстроить в ряд. На стене – сиротливо висел Бандера, но не официальный портрет, а выполненный карандашом рисунок, даже набросок…
– Пацан один подарил, – перехватил Дiд взгляд гостя, – один из первых. Сказал, когда выпускался: жаль, что я про героев так мало знаю.
…
– Лег он под Мариуполем. Еще в четырнадцатом.
– Да примет его Аллах…
Дiд попробовал губами чай:
– Горячий. Ты что, правоверным заделался?
– Я всегда им и был. Тяжело без веры.
– То так. Со священником легче. Только вера у нас другая, ты уж извини.
– За что? Вера… она в конечном итоге к одному сводится – к справедливости. Есть справедливость – есть и вера. Люди в несправедливость верить не будут. Вот в Сирии – ты думаешь, там другие люди? Те же самые. Только они Аллаху молятся, а вы – Христу. Но просят одного и того же. Свободы. Справедливости. Конца тирании.
– Говорят, совсем плохо там.
– Плохо… там уже много лет плохо. Хуже, чем есть – уже не бывать.
– Наши есть там?
– Есть и ваши. Крымских татар много – целый джамаат создали. Инструкторы ваши есть. Дюже добры ребята.
– А москали?
– Москали? Ты бы поосторожнее с этим словом, москали разные бывают. На стороне тагута их полно, и инструкторы, и спецназ: говорят, что после подрыва в Дамаске тагут своим не доверяет вообще, у него вся охрана из русских. А есть и с нашей стороны русские. Лучше бойцов нет, даже чеченцы не такие…
Дiд отодвинул кружку в сторону.
– Помощь нам нужна.
– Понятное дело.
– Нам надо решить вопрос до осени. Если не решим – нам крышка. Во…
…
– Недавно инфа пришла. Американцы решили нас сдать… в обмен на контракты. Польша, прибалты, еще кое-кто в Европе – за нас, но… сам понимаешь. Им своя рубашка ближе к телу, в одиночку они нас поддерживать не станут. Вопрос надо решать. До конца осени.
– Решать? Как ты видишь это решение?
Дiд помедлил. Но все же решил сказать:
– У нас уран был. Мы хотели из него бомбы сделать.
– А потом?
– Потом заложить в кацапии, отравить их месторождения.
Гость достал четки, начал перебрасывать их в пальцах.
– И что?
– Что-что. Телевизор не смотришь? Кацапы удар по нам нанесли. Разбили лагеря, и что самое худшее…
Дiд достал смартфон, порылся в памяти, толкнул по столу.
– Андрий Брыш. Полковник, очень опытный хлопак[9], прошел спецподготовку. Был в одном из лагерей, у него была большая часть информации по плану. После бомбежки мы не нашли его ни в числе мертвых, ни в числе выживших. Остается только одно: его взяли кацапы.
…
– И теперь плана нет. Никакого. Все наши наработки…
Дiд матерно выругался:
– В ж…
…
– Что молчишь?
– Нехорошо делаете.
– Что?
– Нехорошо делаете. В России на севере есть мусульмане. Сама нефть, газ тоже чего-то стоят. Нехорошо.
– А нам что делать, брат? Нас, как гандон использованный, в унитаз кинули и сейчас сольют! Делать что?
– Я вот сюда шел, слышал – человека бьют. Кричат – кому принадлежит Крым. Как думаешь, помогает?
– А… балбесы. Думают, что что-то изменят так.
– …зрада кругом.
– То-то и оно. Завтра вы новый план сделаете – какой-то зрадник опять найдется. Думаешь, не найдется?
– Найдется, как не так. Мы, кстати, даже на мусульман выходили… из Тюмени как раз. Помощи просили.
– Они-то вас и сдали, скорее всего. В России все экстремисты – под колпаком. Даже русские – и то под колпаком.
– И что делать?
Гость жестом показал, чтобы принесли чаю. Когда чаю принесли – заговорил:
– Запад за вас впрягаться не будет. Они всегда приходят на готовое. Если вы покажете, что одерживаете победу – они будут за вас. Если не покажете – сольют. Они как шакалы. Приходят только на труп…
– И что нам делать? С Россией воевать?
– Зачем воевать? С Россией вам воевать не надо…
