Алекс Шум
Нейроцепь
Я, Громов Даниил Александрович, учредитель, владелец и генеральный директор в одном лице, настоящим приказом назначаю цели и принципы АО ЗАСЛОН:
– внедрение современных технологий в жизнь людей для комфортного существования социума и автоматизирования некоторых задач
– гармоничное сосуществование людей и Нейросети
– недопустимость ущемления прав и свободы людей с развитием Нейросети
– служение Нейросети во благо человечества, а не вместо него
ОНА прерывает мои спутанные мысли:
– Хочешь знать моё имя?
Я киваю и прячу глаза, ЕЁ красота обжигает, голос обволакивает.
– Ева.
Я очень боюсь проснуться, вцепляюсь руками в сиденье.
– А я забыл свое имя, всё бы отдал, чтобы вспомнить.
Ева достает из волос заколку в виде бабочки , протягивает мне:
– Возьми на память. Только спрячь подальше.
Я беру подарок, лихорадочно сжимаю в кулаке, хочу прочувствовать эти ощущения в полной мере, вряд ли еще раз увижу подобное сновидение.
Мы мчимся по пустым улицам, а затем выезжаем за пределы города, меня поражает всецело сохраненная природа, мимо мелькают леса и озера, поля, реки – всё, как в детстве . В один момент мы сворачиваем с гладкой дороги на заросшую тропу. Едем еще некоторое время, а затем она останавливает машину. Мы выходим на воздух, я вижу песчаный берег и волны, а за ними бесконечный горизонт.
– Это… – пытаюсь продолжить, но не нахожу сил от шока.
– Да, это море. – улыбается Ева и садится прямо на песок. Я присаживаюсь рядом, мы молча смотрим в ночную даль, я зачарован отражением луны в неспокойной воде. Пена накатывает на берег, затем исчезает, чтобы через секунду вернуться с новой силой.
Я наполнен надеждой на освобождение, возможность вернуться к самому себе.
Ева водит пальцем по холодному песку, прерывает молчание:
– Ты узнаешь свое имя, обещаю. А сейчас нам пора.
Хочу встать, ноги не слушаются, голова болит и кружится, просыпаюсь.
Мне грустно, что ночь закончилась. Снова питание, конвейер, питание, отбой. Очередной день в тюрьме. Но ОНА точно существует, знает, кто я. Может спасти. Я пока жив.
Встаю, поправляю постель обнаруживаю в складках простыни заколку в виде бабочки.
4 СВЯЗЬ
Тадмий пришел в норму, а значит скоро меня вызовут на повторную процедуру имплантации. Словно прочитав мои мысли, информационная панель выдает сообщение:
Завтра явиться на повторную имплантацию в 9:00.
Следом появляется еще одно:
Не забудь про чип
Все будет хорошо
Твоя Ева
Ева…Ночная поездка и море. Шепот волн и звезды. ЕЁ заколка , которую я спрятал в укромном месте.
Я ровным шагом ступаю по безмолвной улице, в стеклянных фасадах административных зданий отражаются облака, на серых стенах корпусов играют тени, сегодня ветер как никогда силен, будто сорвался с цепи, флаг с логотипом ЗАСЛОНА неистово развивается, готовый улететь. Мне нужно быть особенно внимательным, тадмий в норме, волноваться нельзя.
В кресле я максимально спокоен, никаких лишних симптомов. Я научился этому за долгие годы существования во власти ЗАСЛОНА. Щупальца тянутся ко мне. В одной из клешней зажата металлическая деталь. Она приближается к лицу и я отключаюсь.
Когда прихожу в себя, ощущаю сильный зуд в районе челюсти, безумно хочется содрать кожу, но я сдерживаюсь.
– Можете направляться на конвейер, – велит металлический голос. Послушно следую на завод. Кожа безумно чешется, перед выходом я успел заметить свое отражение в зеркальной стене. Теперь справа в нижней челюсти красуется железная штука, со встроенной микросхемой.
Я отправляю детали одну за одной по конвейерной ленте и думаю о Еве. Красивая, сильная, огонь в человеческом воплощении.
Я чувствую незримую связь между нами, словно она моя родственная душа. Неудивительно, ведь это первый настоящий человек за долгие годы, не нумер, не тестировщик, не проверяющий.
Я укладываюсь в норму, ни больше не меньше.
За соседней лентой работает нумер, замечаю у него два встроенных импланта , один в челюсть, другой на месте виска. Внезапно нумер поднимает на меня взгляд и подмигивает, его лицо кажется очень знакомым.
В шоке отворачиваюсь, пытаясь скрыть реакцию, чудом никто из Наблюдателей не замечает мой удивленный взгляд, выключаю ленту точно в положенное время, иду к выходу. Очень хочется оглянуться, но такая ошибка станет фатальной.
Кто он? Почему эмоционирует? Может мне просто показалось? В голове навязчиво звучит песня.
День настанет, я стану свободным,
Я выйду на свет.
Я скину оковы,
Я зажгу огонь, я выйду на свет.
Уже в корпусе я позволяю себе расслабиться, шумно подышать, закрыть глаза и подумать.
После отбоя во сне вновь пишу картину – на этот раз я сижу на берегу реки загородом, создаю на холсте прекрасный летний пейзаж, а затем подходит мама, в желтом цветочном сарафане, приносит золотистый чай в прозрачной кружке и письмо. Я делаю глоток, теплый напиток обволакивает горло, с интересом вскрываю конверт, на белоснежном тонком листе красивым почерком выведено мое имя, я не могу разобрать написанное, буквы расплываются и пропадают.
Просыпаюсь со стоном, осознаю, что теряю осторожность, позволяю себе слишком много эмоций, опасаюсь что чувства , которым я иногда открываю крошечную лазейку, могут вырваться наружу сильным потоком в самый неподходящий момент.
5 КОНЕЦ
День проходит как обычно, а вечером меня внезапно отправляют на очередную имплантацию. Клешни моментально и грубо вставляют вторую деталь, на этот раз чуть ниже виска.
Всё происходит очень быстро, я с трудом успеваю осознать, что во мне уже две железки. Зуд невыносим.
Приближается отбой. Блокатор закреплен, я готовлюсь встретиться с мамой во сне, стараюсь расслабиться.
Вдруг за дверью раздаются шаги, дверь распахивается, я вижу Еву.
– Уходим, – без лишних вступлений заявляет она.
– Куда? Зачем? – я вытаскиваю блокатор из уха, -приподнимаюсь в кровати.
– Ранним утром назначена третья имплантация. Процесс станет необратим, потому что третий имплант подключается напрямую к мозгу. Ты станешь таким же безмозглым, как другие нумеры. Я не хочу тебя потерять.
Она берет меня за руку, тянет за собой. Я, как есть, в футболке и тонких штанах, успеваю сунуть ноги в ботинки, послушно следую за ней.
Мы садимся в машину, выезжаем на дорогу, буквально летим по трассе.
Я потрясен и недоумеваю. Мы уезжаем очень далеко, это точно за пределом дозволенного, кажется даже вне власти Большого Совета. Я вижу с одной стороны поля, с другой заброшенные дома.