Алекс Шум
Нейроцепь
Безликий голос приборной панели приглашает в кресло.
Займите место для процедуры.
Она продлится десять минут.
Это абсолютно безопасно.
Вашему здоровью и жизни ничего не угрожает.
Наблюдатели уже на своих местах.
Я сажусь и мгновенно оказываюсь в тесном плену проводов и датчиков, окутывающих руки и ноги, голова запрокидывается под незримым давлением, словно кто-то с силой прижимает её к спинке кресла.
Я представляю, что ОНА тоже там, за зеркалом, с остальными Наблюдателями. Знает мой секрет и может в любой момент отправить на утилизацию. Сердце начинает сильно колотиться, на панели загорается красная сигнальная лампа.
– Внимание! Нумер 125744, повышенное сердцебиение, потоотделение усилено, излишняя мозговая и эмоциональная активность!
Кажется, что сообщение повторяется бесконечное число раз.
– Внимание! Нумер 125744, повышенное сердцебиение, потоотделение усилено, излишняя мозговая и эмоциональная активность!
– Внимание! Нумер 125744, повышенное сердцебиение, потоотделение усилено, излишняя мозговая и эмоциональная активность!
– Внимание! Нумер 125744, повышенное сердцебиение, потоотделение усилено, излишняя мозговая и эмоциональная активность!
Слышу как приближаются уверенные шаги, сейчас появится кто-то из Наблюдателей, чтобы приговорить к смерти.
Я не вижу человека, который входит в помещение, только ощущаю присутствие. Чувствую, как предательски течет по щеке слеза и скатывается в уголок рта. Все кончено. Ну и пусть.
Безучастно наблюдаю за происходящим, захваченный паутиной проводов, затем ОНА подходит к панели, нажимает многочисленные кнопки, водит пальцем по сенсору, передвигает рычаги.
Лампа меняет цвет на желтый, голос замолкает.
ОНА поворачивается ко мне, с безразличным лицом отсоединяет приборы.
Исчезает из поля зрения.
Я слышу голос:
– Отчет номер триста пятьдесят четыре. Вчера по причине сбоя в системе питания нумера 125744 была превышена доза искусственного питания. Чрезмерная нагрузка тадмия, в связи с этим организм реагирует определенными симптомами, имплантация на данный момент невозможна. Подобное состояние сохранится в течение двух дней. Могут проявляться эмоции и чувства, так как концентрация тадмия на максимальном уровне.
Не знал, что нервный срыв можно переживать с каменным лицом и со стеклянными глазами. Именно в таком виде я сижу в кресле, распятый испугом.
ОНА возвращается ко мне, сообщает:
–125744, можете возвращаться в корпус. Тадмий в крови придет в норму через двое суток, мы сообщим вам о повторной процедуре.
Я в растерянности, ожидаю, что сейчас меня схватят и поведут в неизвестность. Приговорят к утилизации, может перед этим вскроют, будут изучать.
Тем не менее поднимаюсь, выхожу из здания, пошатываясь. Бреду среди корпусов, боясь оглянуться на ГМИК. Никто меня не останавливает, и даже не окликает.
Дом Художника смотрит слепыми заколоченными окнами, тяжелое небо хмурится, нависая над угрюмым городом. По спине до сих пор стекает липкий пот. Я добираюсь до корпуса в полуобморочном состоянии, по стене доползаю до кровати , падаю лицом на жесткий матрас и рыдаю. В голос, судорожно, отчаянно.
На панели появляется инструкция.
Система питания доступна к использованию, все настроено с учетом предыдущего сбоя. В растворе нужная для поддержания организма концентрация вещества.
Наступает время отбоя, я вставляю блокатор, закрываю глаза в предвкушении снов. Может сегодня опять увижу маму в красном платье, или отца, сосредоточенным на работе за письменным столом в кабинете с изумрудными стенами, либо брата, дающего мне подзатыльник. Я засыпаю и вижу ЕЁ, она бережно вынимает блокатор из моего уха. Смотрит нежно, осторожно гладит по щеке. Чуть улыбается, берет за руку, ласково шепчет:
– Пойдем со мной.
3 МОРЕ
Я повинуюсь. Ведь это всего лишь сказочный сон. Да и ОНА прекрасна, волосы спадают на плечи ярким пламенем. Глаза бездонные, прозрачные, живые. В свете фонаря сияет чистотой серебристый кроссовер, из тех моделей, что выпускались еще в моей юности. ОНА уверено ведет машину, по пути никого. Я забыл, когда в последний раз был на улице ночью. Хочется глазеть по сторонам, пусть даже во сне увидеть родной город. Инновационные постройки чередуются с развалинами.
ОНА включает музыку, я много лет не слышал мелодий и песен. Играет классика, еще со времен, когда вывеска на Доме Художника была целой.
Мы проезжаем мимо мрачного силуэта исчезающего в поднебесье ГМИКА, затем поворачиваем на старую набережную, где я пробовал рисовать с натуры на холсте. Люди тогда часто останавливались, чтобы посмотреть на картину и многие одобрительно кивали. Кто-то даже предлагал деньги , но я отказывался. Всеобщая Цифровизация уже вытеснила наличные к тому времени, все расчеты производились по картам и с помощью приложений. А мне хотелось свободы , воздуха и творчества. Я часто оставлял гаджеты дома.
Воспоминания о картине сменяются болью в груди, когда я вижу свой ветхий четырехэтажный дом. Бывший родной дом. Он так и стоит под мрачным небом, со всеми многолетними трещинами и побитыми окнами. Я не хочу, чтобы сон заканчивался, стараюсь максимально контролировать видения, даже физически ощущаю происходящее.
К горлу тугим комом подступает очевидный вопрос, я не замечаю, как произношу его вслух:
– Зачем?
ОНА смотрит на меня, через мгновение вновь сосредотачивается на дороге, вздыхает и произносит:
– Я спрашивала это много раз. У себя, у окружающих, но ответом всегда была тишина. Я стала Наблюдателем и следовала инструкциям, спустя время меня посвятили в историю МСИ. Настоящий учредитель и владелец ЗАСЛОНА не хотел того, что происходит сейчас. Его мечтой была гармония между человечеством и Нейросетью. Разработка, создание и внедрение инноваций во благо населения. Нейросеть должна была служить людям, а не порабощать их. Жаждущий власти Наблюдатель, а ныне глава Большого совета , младший брат владельца ЗАСЛОНА , совершил подлость, свергнул с поста родного человека. Владение ЗАСЛОНОМ перешло в злые руки обманом дорвавшегося до управления предателя. Его имя известно только Большому Совету, а мы, Наблюдатели, лишь промежуточное звено между Большим Советом и нумерами. На заднем сидении папка, возьми ее, открой , прочти внимательно страницу 2.
Я поражаюсь реалистичности сна, забираю папку. В ней стопка каких-то изрядно потрепанных документов, скрепленных в одно, открываю вторую страницу.
Приказ