Алекс Мара
Бесстыжий
8
Нино в панике оттаскивает Сальво от Дона, я пытаюсь ему помочь. Донна Агати спешно выводит Джину из кабинета. Охрана ждет указаний.
В этот момент раздается голос Орсона. Совершенно спокойный, развязный, однако его слышно, несмотря на шум в кабинете.
– Интересный выбор слов. – Он продолжает задумчиво смотреть в потолок, будто не замечает накалившейся обстановки. – Почему я последняя свинья? По какому принципу свиней ставят в очередь?
Не выдержав насмешки, Сальво с ревом бросается на Орсона, но оказывается в руках охраны. Я кричу на Орсона, чтобы перестал провоцировать моего брата.
Раздается смех Винса и его громкие слова.
– Дядя, у вас есть все основания гордиться вашим наследником.
Впервые с начала встречи брат Дона оживляется и мечет в Винса предупреждающий взгляд, как стрелу.
Оттолкнув охранника, Сальво выхватывает пистолет, который спрятал при досмотре, и направляет его на Орсона.
Все мы замираем на краю пропасти.
Прийти в дом Дона вооруженным – это оскорбление.
Достать оружие в кабинете Дона – это преступление.
Направить оружие на сына Дона – это верная смерть.
Дон Агати закуривает сигару и откидывается в кресле. Смотрит на происходящее, как на цирковое представление.
Одним быстрым и совершенно трезвым движением Орсон поднимается на ноги. Проходит сквозь охрану, как горячий нож сквозь масло, и оказывается лицом к лицу с Сальво.
Я на грани обморока, слишком ослабла даже для молитвы.
Нам повезло во время помолвки, все обошлось. Второй раз такого везения не будет. Во все глаза смотрю на любимого брата и прощаюсь с ним.
Багровый от гнева, Сальво трясет пистолетом. Он на грани убийства.
– Бесстыжий кобель! Мерзавец! Твое место в канаве, а не рядом с моей сестрой! Я проклинаю день, когда согласился на этот брак…
Орсон оборачивается на отца и с усмешкой приподнимает брови.
– Твои капо всегда так с тобой разговаривают?
В этот момент Нино, который до этого пытался оттащить Сальво от Дона, выходит из себя. Не в силах больше терпеть унижения, он с громкими ругательствами бросается на Орсона.
Тот даже не оборачивается, но каким-то образом в его руке оказывается пистолет. Звучат два выстрела один за другим.
Сальво сгибается пополам, прижимая к груди простреленную руку. Из нее выпадает пистолет, который тут же подбирает охрана.
Нино с грохотом падает на пол и воет, как раненое животное. У него прострелено бедро.
Орсон выстрелил в обоих.
На ковре растекается темное пятно крови. Орсон смотрит на него и хмыкает.
– Я провел много памятных часов, стоя на коленях на этом ковре. Давно пора от него избавиться. – С усмешкой смотрит на отца, потом дает знак охране. – Разошлись! – и они послушно исчезают в коридоре.
Дон Агати наслаждается сигарой, пускает кольца дыма к потолку. Несомненно, между отцом и сыном есть некоторое поведенческое сходство.
Пристально осмотрев собравшихся, Орсон берет меня за руку и ведет за собой из кабинета.
– Нам с невестой нужен небольшой тет-а-тет, а вы тут пока выпейте чего-нибудь… прохладительного, – усмехается напоследок.
9
Я, как марионетка, следую за ним. Ни на что другое не способна. Передо мной совершенно другой человек. Не тот, который ввалился на помолвку пьяным в компании двух девиц. Не тот, который отрешенно смотрел в потолок десять минут назад.
Собранный. Яростный. Сильный. Опасный, как кобра.
Меня разрывает между презрением, которое я испытывала к нему раньше, страхом и… благодарностью? Если бы не Орсон, Сальво бы уже был мертв. Как это ни странно звучит, выстрелив в моего брата, Орсон спас его. Отомстил за нанесенное оскорбление способом намного более щадящим, чем то, что с ним наверняка сделал бы Дон Агати. То же самое касается и Нино.
Мы заходим в столовую. Суетящаяся вокруг стола прислуга тут же исчезает.
Орсон подходит к окну, о чем-то размышляет, а я так и стою у дверей. Пытаюсь прийти в себя.
– Спасибо, что спас моего брата. Он предан твоему отцу, но очень меня любит, и у него горячий нрав…
Орсон оборачивается. Смотрит на меня снисходительно, как будто я только что сморозила жуткую глупость.
– Я никого не спасал, только отсрочил вердикт. Если ты думаешь, что Сальво Рунелли избежит своей судьбы, то ошибаешься.
Сглатываю, борясь с паникой. Знаю, что горячий нрав не доведет брата до добра, но слышать это страшно.
Орсон подходит ко мне, и с каждым шагом меня словно притягивает его силой. Стараюсь сопротивляться ее влиянию, но за мои почти двадцать два года я не встречала настолько привлекательных мужчин. И таких завидно сложенных, дышащих силой. Тело покрывается мурашками от его близости, однако разум не спит. Я слежу за реакцией моего тела с любопытством. Понятно, почему Орсон не знает отказов от женщин. Если им все равно, что он за человек, то сдаться такому мужчине в постели должно быть… приятно.
Однако я знаю, что он за человек, испытала на себе. Поэтому его чары для меня как ядовитая приманка, которую избегают любой ценой.
Орсон подходит почти вплотную. Невольно втягиваю его запах. Цитрус, кожа, тепло… Волнующий запах, от которого мурашки только усиливаются, но меня интересует другое: от него не пахнет алкоголем. Значит, его поведение сегодня – игра.
Был ли он пьян во время помолвки или тоже притворялся?
Орсон следит за мной, как будто ждет, что я брошусь ему на шею. Потом с усмешкой проводит кончиками пальцев по моей щеке.
– Нария Рунелли. Самая красивая жемчужина синдиката. – Склоняется к моему уху и шепчет: – Скажи, Нария, чему тебя учили в академии?
– Много чему…
Еле могу ответить, настолько пересохло в горле. Дело не лично в Орсоне, а в том, что я никогда не была так близко к мужчине.
– М-м-м… Много чему? Интересно… – В исполнении Орсона мои слова звучат грешно, порочно. Кончиком пальца он поглаживает мою ключицу, и от этого прикосновения я не могу сосредоточиться. Отстраниться тоже почему-то не могу. – Скажи, детка, тебя учили быть послушной и подчиняться мужчине? – В его голосе мед и пламя.
Я толком не знаю, что он имеет в виду, но явно что-то неприличное.
– Моему мужчине, да, – отвечаю хрипло и тут же откашливаюсь. Я окрестила Орсона бесстыжим и порочным, но не ожидала, что он опасен. Перед ним нельзя проявлять слабость. Нельзя показывать, что его стандартные приемы соблазнения действуют на меня так же убойно, как и на других женщин.
Орсон чуть отстраняется, и кажется, я вижу в его глазах искры страсти.
– Скажи, Нари, ты бы хотела, чтобы я стал твоим мужчиной?
– Не думаю, что в нашей ситуации мои желания имеют значение…
Не успеваю договорить, как он подхватывает меня и прижимает к стене всем своим телом. Сильным, мускулистым, умелым…
– Твои желания имеют значение в любой ситуации. Скажи, тебе хочется оказаться подо мной в постели?
– Н-н-не знаю…
Большим пальцем обрисовывает мои губы, смотрит в глаза, словно дожидаясь разрешения. Потом касается моих губ своими. Сначала нежно, потом, ощутив дрожь моих губ, все сильнее и глубже, касаясь моего языка своим. Обнимает меня, словно заворачивает в свое тело, проникает языком на всю глубину, издавая странный звук, похожий на удовлетворенное рычание.
Отстранившись, спрашивает.
– А теперь знаешь?
Позволяю себе минуту слабости и просто чувствую. Дышу моментом. С любопытством изучаю реакцию моего тела.
Прихожу к выводу, что анатомически со мной все в порядке, тело реагирует на привлекательного мужчину так, как ему положено. Мой первый поцелуй не разочаровал, скорее, наоборот. Вот только жаль, что внутри этой совершенной мужской особи нет ничего, кроме гнили и, возможно, венерических заболеваний. А на физическом влечении в браке далеко не уедешь.
Орсон смотрит на меня с легким удивлением.
– Черт, где тебя такую нашли…
Отпускает меня так внезапно, что я чуть не валюсь на пол.
10
Орсон подходит к окну и выдирает что-то из стены. Потом идет в другой угол комнаты и повторяет те же действия.
– Мой отец старомоден, не доверяет инновациям. В доме доисторические камеры, – усмехается.
За нами наблюдали?! За тем, как мы… целовались?
Нас слышали?
Орсон делал все это… на камеру?
Меня тошнит, кружится голова. Кажется, я теряю почву под ногами.
Я не питаю иллюзий и не пытаюсь переиграть этих мужчин, а просто стараюсь выжить и сохранить чувство собственного достоинства. Однако это непросто. Меня вырвали из защитного кокона академии и забросили в высшую лигу безжалостных и бесстыжих игроков.
Закончив с камерами, Орсон подходит ко мне, но на этот раз останавливается на расстоянии. Передо мной не бесстыжий соблазнитель, а тот самый жесткий и властный мужчина, который выстрелил в Сальво и Нино.
– Насчет нашей свадьбы… – говорит резко. – Если делаешь это ради брата, то ты дура. Если поверила моему отцу, то еще большая дура.
В его голосе презрение, он припечатывает каждое слово приговором.
– Ты не понимаешь… – Пытаюсь объясниться, но он щелкает пальцами, заставляя меня замолчать, и продолжает.
– Если до сих пор надеешься, что твой брат станет капо моего отца, то ты большая и наивная дура.
Оскорбления идут по восходящей. Жених заранее запасся нелестными эпитетами для невесты.
– Послушай…
– Нет! У тебя уже была возможность высказаться, но вместо этого ты висела на мне, истекая слюнями. Теперь слушай меня! Брату твоему я помочь не могу… вернее, не хочу, но тебе дам шанс убраться отсюда целой и невредимой.
Достает из кармана конверт и запихивает его под скромный ворот моего платья.
– Будь готова в четыре утра. Тебя отвезут к твоей подруге, Аде, а оттуда отправят в Европу. Ада поможет тебе, как ты однажды помогла ей. – В его усмешке столько желчи, что ощущаю ее горечь на языке. – Подробности ты узнаешь на месте. Скажу одно: Ада в курсе и одобрила мой план. Хватит нянчиться с Сальво! Твой брат взрослый мужик. Капо ему не быть, отец не простит его выходки, но убивать его никто не собирается. По крайней мере, сегодня. Ты ничего не сможешь изменить, а только ухудшишь положение брата, так что уезжай и не оглядывайся. Тебе не место в синдикате, а уж рядом со мной и подавно.
Договорив, Орсон собирается уйти, но замирает в полушаге. Хмурится.
Потом подается ко мне, обхватывает ладонью затылок, сжимает волосы в кулак и резко притягивает меня к себе. Я в шоке от его слов и действий, поэтому никак не реагирую.
Несколько секунд мы смотрим друг на друга, во взгляде Орсона ярость, гнев… огонь. А потом он наклоняется и прикусывает мою нижнюю губу.
И тут же отстраняется.
Смотрю на него, изумленно хлопая глазами. Поглаживаю чувствительный след на губе.
Орсон подходит к окну, машет кому-то и выходит из столовой.
На автопилоте выглядываю наружу и вижу красивую брюнетку в спортивной машине. Глядя в зеркало, она подкрашивает губы. Орсон выходит из дома, садится за руль, и они уезжают.
Он привел меня в столовую поговорить о нашем браке, а сам при этом смотрел на свою любовницу из окна.
А потом поцеловал меня.
Кажется, у меня взрыв мыслей.
11
Когда я выхожу из столовой, меня ждет охрана. Пытаюсь найти Сальво, но меня силой выводят наружу и сажают в машину. На лестнице мы сталкиваемся с врачом, и я выдыхаю с облегчением. Если бы брата собирались убить, не стали бы оказывать помощь.
Меня отвозят в дом Сальво, где я временно живу до свадьбы. По пути пытаюсь задать вопросы, но впустую.
Люди Дона повторяют одно и то же.
– Оставайтесь дома, синьорина Рунелли. Вам пришлют указания от Дона Агати.
Уже на месте нас встречают подчиненные брата, которых тот приставил охранять дом. Сальво хороший начальник, он заботится о семьях тех, кто на него работает. Подчиненные его боготворят. По недавнему поведению брата может показаться, что его темперамент не соответствует начальственной должности, однако такие вспышки случаются исключительно в ситуациях, касающихся меня. Обычно Сальво хладнокровен, расчетлив и сдержан.
Заметив, что меня привезли люди Дона и что Сальво и Нино со мной нет, охранники хмурятся. Я проскальзываю в дом, оставляя мужчин разбираться друг с другом. Мне сказать нечего, я не знаю, где брат и что с ним происходит. Ситуация сложнее некуда. Даже если подчиненные Сальво преданы ему, все они работают на Дона Агати и не выступят против него в мою защиту.
Запираюсь в спальне. Прячусь под одеялом, как ребенок. Мне безумно страшно, и необходимо замкнутое пространство, чтобы создать себе иллюзию безопасности. Из тесных объятий академии меня выбросили в жестокий, необъятный мир синдиката. К такому не подготовишься.
Что же делать дальше?
Орсон прав: я не смогу сама помочь Сальво. Самые большие проблемы у брата начались с моим приездом. Желание стать достойным главой семьи и защитить меня превратило Сальво в зверя. Если я уеду в Европу, он обрадуется, ведь и сам хотел меня отослать.
Замуж я не хочу, не за Орсона. Хорошо, что и он против нашего брака.
Можно ли ему доверять? Ни на йоту, однако другого выхода нет, самой мне не сбежать и не спрятаться от семьи Агати. А если оценивать трезво, то план Орсона не такой уж плохой. Он хочет избавиться от меня, отправить в Европу, да и я с радостью от него сбегу, но только если буду уверена в безопасности брата. Орсон слишком занят, чтобы со мной возиться, поэтому отправляет меня к Дону Доменико Романи, на которого работал до недавнего времени и который женат на Аде, моей лучшей подруге. А они, в свою очередь, позаботятся о документах, месте жительства, защите и прочем. Возможно, это неплохой выход из ситуации, ведь я могу попросить их помочь Сальво. Жаль, по телефону такое не обсудишь, но лицом к лицу даже лучше. Ада с Доменико не смогли приехать на помолвку, потому что она беременна двойней и сидит дома, а муж не оставляет ее без присмотра и пылинки с нее сдувает. Да и Орсон не хотел, чтобы они приезжали, теперь понятно почему.
Мы с Адой вместе учились в академии и дружим уже давно. Она не останется равнодушной к положению Сальво и уговорит мужа нам помочь. Дон Романи наверняка прислушается к любимой жене. Возможно, он сможет договориться с Доном Агати, и Сальво помилуют…
Пусть это не самый надежный план, однако альтернативы и того хуже.
Остаться и обречь себя на брак с ходячим кошмаром, который не хочет жениться?
Нет.
12
Воодушевившись, собираю немного вещей в спортивную сумку, переодеваюсь в джинсы и футболку и достаю телефон. Перед тем, как уехать, я должна поговорить с Ческой, женой Нино. Мы дружим с пеленок, она мне как сестра. Мы с братом познакомили ее с Нино, я была свидетельницей на их свадьбе. Сейчас она дома с детьми, нервничает и ждет мужа. Последний раз я видела Нино лежащим на ковре с простреленной ногой. По телефону мало что скажешь, но Ческа должна знать, что Нино ранен. Да и надо сказать ей, что я уеду, на случай если Сальво станет меня искать. У нас с братом нет тайного места, где можно оставить записку.
Не успеваю сообщить Ческе новости, как она начинает плакать. Предчувствует беду. Коротко сообщаю ей, что Нино ранили и за ним ухаживает врач. Большего объяснить не могу, однако Ческа не глупа.
– Почему Нино не привезли домой? Их задержали, да? Из-за Орсона? Нари, это несправедливо! Нино не виноват, он просто выполнял свою работу и защищал твоего брата, так почему ему досталось? Он никого и пальцем бы не тронул…
Не скажешь же ей, что у ее прожженного мафиози мужа значительный послужной список тех, кого он, как она выразилась, тронул пальцем. Она и сама в курсе, но сейчас в ней говорит страх.
– Ческа, постарайся успокоиться ради детей. С Нино опытный врач. Завтра наверняка будут новости…
Подруга понемногу успокаивается, извиняется за истерику.
– Ческа, послушай, никому не рассказывай об этом, но мне надо уехать. Чтобы… кое с кем поговорить и помочь Сальво. Если его отпустят и он станет меня искать, так и скажи ему. Пусть не ищет меня, я сама с ним свяжусь и тебе тоже позвоню, как только будет возможность.
Всхлипывая, Ческа соглашается. Я отсоединяюсь.
В голове звон.
В сердце боль.
Так и сижу в постели, обняв колени, до темноты. Гадаю о неизвестном. Молюсь. Дрожу от пережитого и от грядущего. В какой-то момент дикая усталость берет верх, и я проваливаюсь в колодец сна.
Выныриваю с резким вдохом и в панике смотрю на экран телефона.
4:03
Ниже видно сообщение с незнакомого номера.
Ты об этом пожалеешь
От кого это? О чем я пожалею? По спине ледяными каплями струится страх.
Гадать нет времени, люди Орсона наверняка уже ждут на улице.
Бесшумно двигаясь по дому, выглядываю из окон, но никого не вижу. В доме два охранника, но они на первом этаже.
Открываю окно угловой спальни, осторожно сбрасываю сумку на землю. Забираюсь на подоконник и цепляюсь за толстую ветвь яблони. Повисаю на ней. Напрягаясь всем телом, готовлюсь спрыгнуть вниз и…
Приземляюсь в чьи-то объятия. Мужские.
Один из подчиненных брата скалится на меня с нескрываемой яростью.
– Куда-то собралась, putana?
– Подожди, ты не понимаешь! Я не делаю ничего плохого! Мне нужно съездить к одному человеку, чтобы попросить его помочь Сальво…
Цепь итальянских слов, которые становятся мне ответом, полна изощренных оскорблений.
Со всех сторон подходят подчиненные Сальво. Их здесь быть не должно. Они… оцепили дом?!
– Думаешь, мы позволим тебе сбежать, пока Сальво и Нино расплачиваются за тебя своей кровью? Как бы не так!
– Клянусь, я пытаюсь помочь Сальво! Если вы желаете ему добра, отпустите меня!
– Как ты собираешься ему помочь? – спрашивает один из мужчин.
И тогда я понимаю, что мне конец. Я в тупике.
Люди Сальво думают, что я сбегаю от навязанного брака и тем самым подставляю брата под удар, а мне нечего сказать, чтобы защититься и объяснить мое поведение.
Я не могу признаться, что еду к Аде и ее мужу.
Обращаться к другому Дону за помощью – это оскорбление Дона Агати.
Просить другого Дона вмешаться в дела Дона Агати – это преступление.
Я была готова пойти на это, чтобы помочь брату, однако признаться в этом не могу, ведь подчиненные Сальво – люди Дона Агати. Даже если я скажу, что Орсон организовал мой побег, это не изменит факта, что я нарушила прямой приказ Дона оставаться дома. Орсон мне не муж и не вправе отменить приказ Дона.
– Иди в дом и сиди там, пока Дон за тобой не пришлет! Будешь делать все, что тебе велят, и тогда Сальво и Нино позволят вернуться домой. – Голос мужчины полон презрения.
Меня толкают с такой грубостью, что я падаю и расшибаю колени.
– Не была бы ты невестой Орсона, я бы показал тебе, как мы используем putana! – пинает меня и плюется.
Кто-то предупредил подчиненных Сальво, что я собираюсь уехать.
Ческа.
13
«В женской академии Корстона девушки из лучших семей обучаются по стандартной программе, одобренной Советом синдиката. Самые успешные выпускницы получают титул «жемчужин» и становятся идеальными женами лидеров синдиката».
Пока я поднимаюсь по лестнице резиденции Дона Агати, в памяти звучат заученные слова из рекламной брошюры академии. Я выдержала долгие годы обучения в островной крепости со спартанской дисциплиной под нещадным давлением учителей и родителей. Я стала жемчужиной, лучшей из многих, поэтому должна справиться с тем, что меня ждет.
Почему же я чувствую себя маленькой девочкой, которой хочется залезть под кровать от страха?
Поправляю юбку, одергиваю блузу. В джинсах меня бы не пустили в резиденцию Дона, пришлось переодеться. Ему сообщили, что я пыталась бежать, и он велел доставить меня к нему домой. Немедленно.
Меня ведут в библиотеку. Дон сидит в кресле в домашнем пиджаке и шелковых брюках.
Стою перед ним, как провинившаяся школьница.
Дон раскуривает сигару. В семь утра?!
Тяжелые шторы кровавого цвета задернуты, в библиотеке полутьма.
– Знаешь, Нария, в моей библиотеке есть несколько первых изданий редких книг и коллекция древних полотен, для хранения которых требуются особые условия.
Я немного озадачена таким началом разговора, но киваю. Потираю ладони друг о друга, ежусь. Полагаю, особые условия включают в себя холод и полутьму. И сигарный дым?
Еле подавляю нервный смешок.
– Всем нам нужны особые условия, чтобы до конца раскрыть свой потенциал, – продолжает Дон. – Например, моему сыну нужна правильная женщина, истинная жемчужина, которая сможет его вдохновить.
Ироничный внутренний голос требует спросить, на что мне предстоит вдохновить Орсона, на волшебную поэзию или на управление криминальной империей, от которой он отказался несколько лет назад.
– Мой сын рожден стать сильнейшим Доном и править северо-западом. Скоро… – Дон морщится, но тут же продолжает. – Однажды наступит день, когда я передам ему бразды правления, а пока он должен быть моим подручным, моей правой рукой, а не консильери этого выскочки Романи! – Раздраженно взмахивает сигарой, рассыпая пепел по ковру.
Сглатываю, переступаю с ноги на ногу. Надеюсь, Дон Агати не узнает, что я как раз собиралась ехать к «выскочке», вернее, к Дону Романи за помощью.
– Ты должна постараться, Нария! Мы с тобой знаем, что лучше для Орсона, и ты поможешь направить его на путь истинный.
– Орсон не из тех, кто станет прислушиваться к женщине…
– Такая женщина, как ты, может вить веревки из мужчин! – Дон отмахивается от моих слов, как будто знает обо мне нечто особенное, чего не знаю я. – В тебе убийственное сочетание чувственности и невинности. Мой сын сопротивляется тебе, но это ненадолго. И тогда ты направишь его по нужному пути. К власти.
Достав очки из кармана, Дон раскладывает газету на коленях и углубляется в чтение.
Наш разговор… завершен?
Дон не собирается наказывать меня за попытку побега?
– Иди, Нария! – приказывает, не отрываясь от газеты. – Тебе приготовили комнату. Ты останешься в этом доме до свадьбы.
До свадьбы?! Так долго?
– Завтра, – говорит Дон, глядя на меня поверх очков. Как будто услышал мои мысли.
Свадьба завтра?!
– Дон, умоляю, скажите, где мой брат…
– Он занят и не сможет прийти на свадьбу. И с Адой Романи тебе придется повидаться в другой раз.
Пристальный взгляд Дона понятен без слов. Он знает, куда я собиралась ехать и зачем. Не накажет меня сейчас, потому что ему нужна моя помощь, однако не спустит с меня глаз. И не забудет о моем промахе.
Сцепив дрожащие руки в замок, взываю к Дону.
– Клянусь, Сальво предан вам до глубины души! Он бросился на мою защиту, потому что он глава семьи…
– Сальво так сильно мне предан, что пытался переметнуться к Доменико Романи?
Дон об этом знает?!
Нам конец.
– Прошу вас, пощадите брата! Я все сделаю…
– Начни с того, что померяй свадебное платье. Уверен, оно тебе понравится. Оно хорошо подчеркнет твою фигуру. – Пробегается взглядом по моему телу, от чего я вздрагиваю. – У тебя тело настоящей женщины, и, поверь, мой сын это заметил. Ему это понравилось.
Если это комплимент, то меня от него подташнивает.
Пытаюсь снова заговорить о Сальво, но Дон указывает на дверь.
На негнущихся ногах выхожу в коридор.
Меня ведут в отведенную мне комнату.
Каждый шаг дается с трудом, в голове туман. Слишком много событий, ошибок и опасностей.
Сворачиваю за угол и налетаю на Орсона.
Отпрянув, как от прокаженной, он пытается пройти мимо, но я хватаю его за руку.
– Орсон, подожди, нам надо поговорить!
Он останавливается, смотрит на меня сверху вниз. Снисходительно. С презрением.
– Все, что хотел, я тебе уже сказал. Ты пожалеешь о том, что не уехала.
– Так это ты прислал сообщение?!
– Естественно, я. Никто другой и не пытался спасти твою задницу! Вместо того, чтобы тихо уехать, ты проболталась. Похвасталась подружкам, что едешь в Европу за покупками, да? Так вот: они на тебя донесли. Хотя, может, ты и не собиралась уезжать. Сговорилась с моим отцом и пытаешь мною манипулировать? Надеешься растопить мое черствое сердце или как там пишут в любовных романах? Интересно, что он тебе обещал за помощь…
Орсон зол на отца и убежден, что я в заговоре с Доном. В принципе, он прав. Пусть я не соглашалась помогать Дону Агати, однако моего согласия никто и не спрашивал. Дон приказывал, а не просил.
– Орсон, где мой брат?
– Жизнь Сальво была намного лучше, пока в ней не появилась ты. Моя тоже.
Я жемчужина синдиката, и у меня немалая выдержка, но… у всего есть предел.
– Выговорился? Полегче стало? Может, лучше поговорим о деле? – восклицаю, всплескивая руками в чисто итальянском жесте, впитанном с молоком матери. – Я только что узнала, что свадьбу перенесли на завтра.
Орсон долго смотрит на меня, щурясь, потом подходит, склоняется к моему лицу. Так близко, что вижу мое отражение в радужке его глаз.
– Дорогая, я сгораю от нетерпения, – говорит с насмешкой, но в глазах – лед.
