Алекс Каменев
Сила крови
Будь на месте Тимофея опытный пилот, он бы от такого подарка шутя уклонился, но у мальчика не хватило ни навыков, ни умений, и он поймал бортом хитрый снаряд.
Остатки меха даже буксировать не стали, бросив в пустыне на подступах к нефтезаводу.
Теперь для моего донора был один путь – в обычную пехоту. Потому как контракт формально никто не отменял. Хуже того, полное лечение не покрывалось страховкой, что оплачивала компания, и после ранения ему заменили поврежденные органы дешевой поделкой, годной лишь на временную замену.
Имей Тимофей побольше опыта или нужных знаний, контора могла бы предоставить ему мех в аренду. Пилоты шагоходов всегда нужны. Но он был обычным новобранцем, не годным ни на что, кроме как поймать пулю вместо более ценного сотрудника ЧВК.
Такая суровая правда жизнь. Об этом не смущаясь, мне тоже поведал Кристофф.
По мнению бывалых наемников, такие как Тимофей ничего не стоят. Опытные псы войны обычно называют таких мясом. И нельзя их за это винить. Потому что простодушные дураки на войне и есть то самое мясо, еще одна смазка для ведение боевых действий.
Но ведь я не мясо. Не жертва. Я всегда предпочитал быть тем, кто рубит головы, а не тем, кому рубят. И изменять своим прежним принципам не собирался.
– Расскажи про шагоходы, – попросил я словоохотливого соседа по койке.
Парень бойко начал рассказ. Мех, боевой робот, шагоход – механизм, созданный для войны. Со встроенным и навесным вооружением, с обученным пилотом внутри, способный выполнять сотни боевых задач. Универсальное оружие современного поля боя. Он мог бы быть неуклюжей мишенью, если бы не нейронные чипы, дающие возможность сливаться с ним в единое целое.
Все. Больше ничего паренек не знал, потому как сам не являлся пилотом. В отличие от меня.
Я машинально провел рукой в районе затылка. В самом основании пальцы нащупали легкую выпуклость. Черная полоска татуировки вживленного нейрочипа, метка, дающая власть над стальными чудовищами.
Заметив движение Кристофф охотно пояснил, что имплант вживлялся напрямую в позвоночный столб, обеспечивая связь с головным и спинным мозгом, тем самым охватывая всю нервную систему.
Все-таки польза от болтуна была. Сам того, не подозревая он стал источником полезной информации. Если отбросить всю шелуху, что он то и дело вставлял в свою речь.
Я задумался. Наличие в башке электронного чипа оказалось слегка неожиданным.
– Его можно извлечь и продать?
Паренек нахмурился. О таком его раньше не спрашивали. Кому придет в голову избавляться от курицы, несущей золотые яйца? Ведь нейрочип давал возможность о которых другие только мечтали.
– Наверное можно, – неуверенно протянул он. – Хочешь обменять на нормальные органы?
Стоит отдать должное, мои мотивы он сразу понял. Напечатанные органы – это проблема. Серьезная проблема, которую надо как можно быстрее решить.
– Как определить сколько он может стоить? – я опять машинально потянулся к затылку.
К этому моменту я уже сидел, подоткнув подушку к спинке койки.
– Сначала надо узнать модель, – задумчиво сказал Кристофф. Он вдруг оживился. – Подожди, где-то здесь должен быть портативный сканер. Мы его иногда берем на задания, чтобы определять трофеи.
Парень ринулся по палатке, что-то усиленно ища. Вернулся, неся в руках устройство отдаленно похожее на считыватель штрих-кодов, только более массивный, с маленьким экранчиком по центру.
– Поверни голову.
Я послушно подставил затылок. Луч лазера скользнул по черной татуировке. Раздался короткий писк. На дисплей высветилась информация.
– SUPRA-TEH, – прочитал вслух Кристофф и не скрываясь поморщился. – Дешевка, из самых ходовых, – сообщил он, увидев мое непонимающее лицо.
Понятно. Хотя чего еще ожидать. Мальчик едва наскреб на самый малый шагоход, ухнув в него все состояние. Трудно ожидать, что ему бы хватило на дорогой имплант.
– Сколько такой может стоить на черном рынке? – тем не менее уточнил я.
Кристофф опять посмотрел на экран считывателя.
– А он у тебя не активен. Смотри сам, – парень протянул мне прибор. Мало что понимая, тем не менее я заметил красную вязь мигающей надписи сразу под названием нейронного чипа. – Сгорел похоже. Иногда такое случается. Аварийная система при расстыковке с машиной получила повреждение и криво сработала. Предохранители спасли мозг пилота, но сам имплант получил перегрузку нейроцепей. Бывает.
Бывает. Потенциальный источник денег оказался сломан. Плохо.
– Сколько обычно функционируют напечатанные органы?
Вопрос заставил парня задуматься.
– Не знаю. Может месяца два? – пожал плечами он.
Два месяца большой срок. Тогда почему такая паника?
– Точно два месяца? – недоверчиво уточнил я.
Лицо Критоффа неожиданно просветлело.
– А-а, тебе ведь из полевого комплекта ставили, там биомасса дешевая, – оживленно заявил придурок и жизнерадостно заключил: – Тогда не больше недели.
Черт, что-то подобное я и подозревал услышать. Дешевая замена, чтобы дотянуть до госпиталя и квалифицированной медпомощи, когда выносят с поля боя. Только потом идет полноценная замена, на которую у меня нет страховки.
В этот момент москитная сетка у входа шевельнулась, впуская в палатку нового человека.
Пока он неспешно шагал, я успел его внимательно изучить, как сделал это недавно с Кристоффом. Невысокий мужчина, за пятьдесят. Усталое лицо. Мрачный, морщинистый, с иссохшей потрескавшейся кожей, с редкими волосами. Опять недостаток витаминов? Или просто результат постоянной усталости и стресса. Выглядел гость изможденным.
Одет в комбинезон грязно-серого цвета, почти полная копия как у моего первого собеседника. На рукаве так же эмблема: то ли крылатый зверь, то ли чересчур зубастая птица.
– Док, – успел шепнуть Кристофф и отодвинулся назад.
Местный эскулап молча подошел к моей койке, ничего не спрашивая навел какой-то прибор похожий на плоский пенал в район живота, посмотрел на результат, задумчиво пошамкал губами и так ничего не сказав, нацепил на мое запястье тонкий браслет.
Похоже какой-то медицинский датчик, причем довольно примитивный, судя по всего двум индикаторам – продольным полоскам красного и зеленого цветов. Обе пока тусклые.
Шершавые пальцы доктора поколдовали над пеналом и браслет щелкнул. Полоски ожили, зеленая стала яркой, зато красная почти полностью поблекла, слившись с поверхностью.
– Загорится красный, у тебя будет двенадцать часов до полного отключения органов – сухо пояснил доктор, впервые открыв рот. Подумал, достал из кармана пластиковую баночку с таблетками и протянул мне. – Блокираторы инфекции. По две штуки, три раза в день, – помедлил, понял ли, молча развернулся и пошел к выходу.
Охреневший от лаконичности пояснений и вообще краткости самого посещения, я возмущенно бросил доктору в спину:
– Эй, а как же лечение?
Сухарь не ответил, дошел до конца палатки и лишь после этого обернулся.
– Это и есть лечение, – сухо прозвучало равнодушное пояснение.
Отбросил москитную сетку доктор вышел наружу. Мы вновь остались одни.
Хрена себе как здесь оказывают медицинскую помощь. Ему натурально плевать, доживу ли я до вечера или сдохну прямо сейчас.
– Он у нас добряк каких поискать, – с усмешкой сказал Кристофф. – Жадный к тому же. Без оплаты даже не шевельнется. Так что тебе еще повезло, что он зашел и принес таблетки.
Полупустая баночка таблеток. Если это считать везением, то любопытно будет посмотреть, что такое по здешним меркам невезение.
Кстати, таблеток и правда мало. Наверное, как раз на неделю, пока не загнусь. Бережливость доктора вызвала умиление. Добраться бы до этого Айболита и свернуть ему шею.
Я сжал пальцы, машинально отмечая, что до хорошей физической формы мне далеко. Тимофей не утруждал себя упражнениями, больше уделяя времени жалобам на судьбу.
Ненавижу таких ублюдков. Неужели ни разу не слышал выражение: каждый сам кузнец своего счастья и сам определяет свою судьбу. Вместо того чтобы ныть, лучше бы съездил домой, да прикончил ту расчетливую шлюху. Куда бы продуктивнее провел бы время, вместо того чтобы нажираться в этой дрянной пустыне.
– Черт, забыл его спросить насчет амнезии, – хмуро буркнул я, бросив взгляд в сторону москитной сетки, за которой исчез местный эскулап.
Кристофф тоже глянул в том направлении. С опаской. Боялся, что попрошу пойти и догнать мрачного доктора. Чего ему явно делать не хотелось. А хотелось ему остаться здесь и дальше болтать, просвещая забывшего все раненного, тем самым чувствуя себя значимым.
– Кстати, скоро будет казнь, давай посмотрим, – чересчур бодро предложил парень, явно пытаясь направить мои мысли в другое русло.
– Какая казнь? – не понял я, все еще размышляя насчет чертовых внутренних органов, которые вскоре могут отказать.
– Сейчас, – Кристофф подорвался к тумбочке, на которой как оказалось стоял монитор, закрытый от пыли защитной тканью.
Я молча слушал его суету, устало прикрыв веки. Казнь? Пусть будет казнь.
4.
Первым делом выпил таблетки, закинув в рот сразу две, следуя рекомендациям врача, проглотил не запивая. В моем случае, следовало серьезно следить за здоровьем.
Всегда относился к своему телу, как к инструменту. А инструменты, будь то пистолет, снайперская винтовка или собственный организм, всегда должны находится в состоянии идеальной функциональности.
К сожалению, предыдущий обитатель за собой особо не следил. Если быть точным – вообще не следил. Рыхлое тело, дряблые мышцы. Медлительный. Мое старое тело мне нравилось больше. Жилистое, подтянутое, способное наносить молниеносные удары. Не накаченное, но тренированное. Никогда не гнался за внешней красотой рельефной мускулатуры, предпочитая эффективную функциональность.
Скорость и стремительность – вот что главное в моей сфере деятельности. Удар должен быть неожиданным, подобно выпаду ядовитой змеи. Перекаченные атлеты в таком деле не выживут, привлекая к себе внимания внешностью и медлительностью.
Я задумчиво сжал кулак и спустил ноги с койки, полностью перейдя в сидячее положение. Оказалось, лучше, чем я ожидал, голова не кружилась, слабость отступила на второй план, боль почти не чувствовалась. Если бы не воткнутые в вены трубочки, попытался бы встать.
Времени нет, чтобы полностью приходить в себя. Всего через семь дней я либо сдохну, либо выживу. Иного пути нет. Чтобы выжить нужны деньги на операцию по замене напечатанных органов. Где их можно достать?
Пока виделись три варианта: выбить старые долги Тимофея, правда непонятно, сколько там набежало, донор никогда не считался большим богачом, так что вряд ли успел раздать слишком много.
Второе – извлечь и продать нейрочип из башки. Тут тоже возникнут проблемы. Для начала необходимо провести диагностику и вообще понять, работает ли он и подходит ли для продажи.
И третий самый простой – дождаться выплаты боевых, о которых вскользь упоминал Кристофф. За рейд на нефтебазу всем участникам положены выплаты. Включая Тимофея, пусть он и закончил свой бой очень быстро, едва не сгорев в шагоходе.
А еще остро нужна информация. Об окружающем мире, о местных реалиях, о том, что вокруг происходит. Если есть продвинутые технологии вроде боевых мехов, то должен быть какой-то аналог глобальной информационной сети. И в ней обязательно нужно будет тщательно покопаться.
Впрочем, это, наверное, можно оставить на потом. Проблема с искусственными потрохами выходит на передней план из-за срочности. Если не поторопиться, то можно склеить ласты, и тогда уже никакая информация будет не нужна.
– Сделал, – торжествующе заключил Кристофф, последние несколько минут возившийся с пыльным экраном.
По освобожденному от тряпок монитору пробежала рябь, картинка дрогнула и стабилизировалась.
Я без особого интереса взглянул на происходящее, параллельно думая о том, что чертов доктор так быстро ушел, что я забыл у него спросить сколько будет стоить полноценная операция по замене внутренних органов.
Все-таки стоит при случае удавить этого айболита где-нибудь в тихом углу. Конечно, после того, как он сделает мне операцию. Что за отношение к пациентам, в самом деле.
И что там с превратившимся в прах амулетом? Не эта ли штука стала причиной моего появления здесь? Род Мещерских давно ослабел, но в прошлом находясь в зените могущества предки вполне могли сотворить для потомков хитрые амулеты, вроде последнего шанса в посмертии. Но видно магическая игрушка сработала криво и вместо оживления, чертова штука перенесла сюда мою душу
Магия… Никогда не думал, что когда-нибудь буду рассуждать о подобны вещах. По крайней мере, находясь в трезвом уме и ясной памяти. Это же бред какой-то. Но самое поразительно, похоже частью этого бреда являлся я сам, обладая способностью видеть ауру других людей.
– Когда «Гепарды» отхватили по полной от залетной команды с востока, Хантеры подумали, что настал их час и напали на опустевший лагерь, – начал разъяснение происходящего Кристофф.
Честно говоря, мне было плевать на разборки между местными наемными отрядами, пусть хоть все друг друга поубивают, у меня сейчас на горизонте маячили проблемы посерьезней, чем чья-то посторонняя смерть. Со своей бы разобраться и отсрочить. Но информация есть информация, лишней никогда не бывает. Поэтому слушал.
– Но гепарды не все сдохли, и это оказалось неприятным сюрпризом.
На экране показалась площадь, заполненная людьми, в центре небольшого городка, состоящего из глинобитных лачуг самого убого вида.
Мда, лачуги убогие, зато над крышами возвышался робот. Огромный робот с пушкой и контейнером с пусковой установкой на шесть ракет. Охренеть.
Песчаные барханы виднелись чуть дальше, создавая дополнительный колорит. Но и без этого зрелище выглядело сюрреалистичным.
Мех был окрашен в пустынный камуфляж и судя по неспешным поворотам корпуса, был не просто декорацией, в нем сидел пилот, следя за окружающей обстановкой.
В центре площади стоял деревянный помост, больше всего похожий на эшафот. На нем емкость, напоминающая металлический бак, разрезанный ровно посередине. Позади выстроились люди, со связанными за спиной руками.
Я так увлекся изучением робота, что поначалу не обратил внимание на происходящее на помосте. А там дело шло к кульминации. Мужик в багрово-кровавом комбезе выступил вперед и начал уверенно говорить. Рядом с ним место занял еще один, одетый в балахон с вырезами для рук и ног, с маской на голове.
Хмм… Палач что ли? Похоже на то.
– Нарушив все статуты кодекса, эти мерзкие твари поставили себя выше остальных, решив, что могут творить что им вздумается, – яростно вещал обвинитель.
Приговоренные молчали, собственно, судя по избитым рожам, их хорошо отделали, прежде чем доставить сюда.
А дело оказалось самым зауряднейшим. Давние соперники воспользовались моментом и напали на лагерь другого наемного отряда. Вскрыли склад, забрали отрядную казну, перебили немногочисленную охрану, позабавились с любимыми наложницами командира-хозяина. В общем, развлеклись по полной программе.
Думали, что никто уже не вернется и не сможет ничего предъявить. Ошибка. Вернулись, предъявили. Но не стали сломя голову бросаться в атаку, увидев на месте лагеря пепелище. Лидер Гепардов поступил хитрее, обратившись к третейскому судье и добившись официального рассмотрения дела.
Арбитром выступил губернатор Вогер, заседающий в нейтральной зоне в городе-мегаполисе под названием Скайфолл.
Название на мой взгляд чистая издевка над аборигенами. Мол смотрите и цените, к вам упал кусок небес, земли обетованной, где проживают небожители – прямой намек на более развитое северное полушарие.
Город строили все державы вместе, как нейтральную площадку для переговоров. Правил там губернатор, назначаемый по очереди. Он и разбирал дело между двумя наемными отрядами.
Вогер выслушал обвинения, посмотрел записи и вынес вердикт, посчитав действия Хантеров нарушающими положения статута кодекса солдат удачи. И отозвал у них регистр. А без регистра дело труба. Без регистра в Спорных территориях ты ноль без палочки. Законная добыча для всех.
– И потому приговариваются к смерти, – наконец закончил обвинитель, перед этим в красках описав преступления провинившегося наемного отряда.
Схватили их быстро. Как только регистр исчез, за ними начали охоту все свободные наемники. Но не за ради правосудия, а за ради трофеев.
Забавный факт, все что нашли у Хантеров, принадлежало тем, кто до них первым добрался. Включая имущество пострадавших Гепардов. Даже наложниц командиру разгромленного отряда придется выкупать за свои. Если, конечно, он их вообще захочет возвращать, после того, как с ними позабавилась вся солдатня вражеского отряда.
– Приговор будет приведен в исполнение немедля.
На экране проштрафившихся наемников по одному цепляли к подъемным устройствам, опуская друг за другом в металлическую емкость. Раздались дикие вопли. Оказалось, внутри плескалась кислота.
Беспредельщиков решили не просто казнить, а сделать это с выдумкой. Видимо, чтобы другим урок пошел впрок.
Чем больше длилась казнь и чем меньше становилась очередь из приговоренных, тем со все большим беспокойством Кристофф косился в мою сторону, глядя, с каким академическим интересом я наблюдаю за методами казни в здешних реалиях.
По его мнению, тихий и доброжелательный мальчик Тимофей должен сейчас отвернутся. Я же пялился на происходящее даже не морщась.
Ему не приходилось видеть забавы картеля Los Zetas , свидетелем чего мне однажды пришлось стать, иначе бы он не удивлялся моему спокойствию.
Утопили в кислоте, подумаешь. Вот если человека живьем свежуют, сдирая кожу по сантиметру ржавым тупым крестьянским серпом, и длится это не часами, а днями, и рядом всегда наготове врач, следящий, чтобы клиент раньше времени не умер – вот это я понимаю пытка. А здесь что? Поорали пару минут и тихо сдохли от болевого шока. Даже неинтересно.
Я решил не притворяться, прикидываясь старым Тимофеем. Пусть лучше сразу спишут изменение в поведении после тяжелого ранения, чем потом пытаться оправдываться чем-то другим. Побывав на краю смерти люди меняются, это и станет моим аргументом в кардинальной смене личности робкого юноши из далекой северной империи.
Когда все закончилось, я зевнул. Какая скука. Хотя надо признать, в чем-то такие развлечения бывают полезны. Позволяют держать себя в тонусе, чтобы однажды не очутиться на месте растворенных заживо в кислоте неудачников.
Додумать интересную мысль не успел, полог москитной сетки снова откинулся в сторону, в палатку зашли двое и сразу целеустремленным шагом направились в нашу сторону.
– Это Йохан и Марек, ты им больше всех деньги ссужал, – шепнул мне быстро Кристофф, поспешно отодвигаясь назад. Влезать в чужие разборки он не спешил.
Первым шел мордоворот с колоритной внешностью. Высокий, лысый, с недельной щетиной, на правой стороне лица по щеке змеилась татуировка, опускаясь от виска к шее – черная вязь непонятных символов, соединенных в цепочку причудливого рисунка. Левую сторону пересекал грубый шрам. Одет не в привычный комбез, как Кристофф или доктор, а в обычные широкие штаны с карманами на боку и оливковую футболку-безрукавку. Колоритный персонаж. И без всякого проблеска ума в глубоко посаженных злобных глазках.
Сходу оценив брутальную внешность, я мысленно прикинул дальнейшие действия. Такие личности привыкли, что их заранее все боялись, и действовали, отталкиваясь от этого факта.
Но все это ерунда. Главное воля. Если у тебя есть воля, ты сможешь противостоять любому, каким бы устрашающим он не выглядел. Воля и решимость действовать. И готовность проявлять жестокость. Без этого никуда.
– Наш друг проснулся, – как показалось дружески проревел лысый, распахивая руки в объятия.
В гробу я видал подобных друзей.
Когда они подошли ближе, идущий за бритым мордоворотом стал виден. В отличие от приятеля он оказался пожиже, хотя и одет почти так же.
– Вилкой в глаз или в жопу раз? – спросил я вместо приветствия.
Парочка опешила, не ожидая от обычно робкого паренька столь борзого наезда.
– А-а? – растеряно вытаращился лысый амбал.
– Хер-на, – не вставая с койки я пнул под колено опасно приблизившегося здоровяка насколько хватило сил.
Коленная чашечка мерзко хрустнула. Мой должник упал на колени. Не давая ему опомнится, я схватил примеченный ранее на тумбочке нож с закругленным острием и ткнул его в глаз орущего мордоворота. Он заверещал еще больше.
Понятия не имею, как здесь оказался побитый жизнью столовый прибор, но он пришелся весьма кстати. Получилось слегка неуклюже, но сыграл роль фактор неожиданности. Никто не ожидал такой жестокости от обычного мирного Тимофея.
Заполучив в глаз посторонний подарок, амбал крутанулся и дернулся, задев головой край тумбочки. Лоб рассекла глубокая ссадина, щедро брызнула кровь.
Дебила кусок, он же мне ботинки своей кровью испачкал. Я пнул его по жопе, придав ускорение на соседнюю койку.
Все то время, пока шло избиение, Кристофф сидел замерев, вытаращившись на меня как на восьмое чудо света. Если бы заговорила собака, он бы так не удивился, как обычно тихий Тимофей, вдруг превратившийся в кровожадного зверя.
Видно трансформация оказалась слишком шокирующей, второй не стал ждать и бросился к выходу.
– А ты куда? – полетело ему вслед с моей стороны. Вместо ответа он что-то неразборчиво всхлипнул и резво прибавил скорости.
Дерьмо и где мне теперь его искать? Куда мне с таким набором трубочек в теле за ним гонятся?
– Он тоже должен мне денег? – спросил я у Кристоффа, кивнув в спину сбежавшего труса.
– А? – парень потряс головой, словно не веря, что видит все это своими глазами. Опомнился и усиленно закивал. – Да-да, тоже должен.
Еще раз дерьмо. Бегай теперь за ним. Ладно, с ним разберусь позднее.
Выслушав ответ, я перевел внимательный взгляд на стоящего на коленях амбала. Тот продолжал завывать, боясь лишний раз тронуть торчащий из глазницы столовый нож.
Встряхнув руками, разминая пальцы, я наклонился к его уцелевшему глазу.
– Кажется ты мне должен денег?
Мой рот раздвинулся в многообещающей улыбке. Раненный тоненько завыл, предчувствуя неприятности. На брюках в районе паха появилось мокрое пятно. Запахло мочой.
Тьфу ты, обоссался. А понтов то было. И как прикажете с таким контингентом работать? Ладно, еще разберемся.
5.
Я никогда не любил мучить людей. Пытки, истязания – это не про меня. Убить быстро и безболезненно – вот мое кредо. Но иногда приходилось пересиливать себя и заниматься неприятной работой.
– Здесь есть где-нибудь ложка? –я обратился к Кристоффу.
Парень удивился.
– Наверное. А зачем тебе?
– Ложкой очень удобно выковыривать глаза, – спокойно сказал я и деловито огляделся. – Так что, найдется подходящий инструмент?
При этих словах продолжавший полулежать на полу бритый амбал дернулся и сразу же мучительно зашипел. Он старался не двигаться, опасаясь трогать торчащий из глазницы нож и особо не опираясь на поврежденное колено.
– Где мои деньги, обезьяна? – хмуро спросил я. – Не заставляй меня идти на крайние меры. Если понадобится, я тебя на куски порежу.
Я неспешно протянул руку вперед, показывая, что собираюсь взяться за ручку торчащего из глазницы ножа. Мордоворот испуганно дернулся назад и опять напоролся на острый край тумбочки. Неуклюжий кретин, так он мне все ботинки заляпает кровью.
Мое лицо оставалось бестрастным. И это пугало больше всего. И Кристоффа, смотревшего с испуганным изумлением, и раненного здоровяка, пялившегося с нескрываемым ужасом.
– Не дергайся, или и вторую гляделку выдавлю , – мрачно пообещал я.
Понятия не имею как у них обстоят дела с трансплантацией глазных яблок, но учитывая, что мне прямо в полевых условиях напечатали искусственные органы на био-принтере, думаю заменить поврежденную часть не составит большого труда. При наличии достаточного количества денег, разумеется.
Но несмотря на все чудеса медицины стать слепым боится каждый, легко забывая о всех достижениях биотехнологий. Это заложено с первобытных времен, когда мы еще лазили по деревьям. В те времена лишиться зрения автоматически означало смертный приговор.
Вот брутальный качок и пересрался. Хотя уверен, дай ему время, он бы сообразил, что может выскочить из палатки и добежать до медблока, где ему окажут медицинскую помощь. И через час уже будет как новенький.
– Так где моя ложка? – громко спросил я и наклонившись вперед зловеще продекламировал прямо в лицо амбалу: – Раз гляделка, два гляделка, что же выберет перделка, а потом туда нассут и получится прямо суп.
Увидев охреневшее выражение на лице мордоворота я заржал. Понятия не имею что я там нес, но выглядело совершенно по сумасшедший. Со стороны я сейчас походил на психа, способного убить не задумываясь. Что и требовалось. Дай время этим упыркам хорошенько подумать и они поймут, что имеют дело с зеленым молокососом, только что прошедшим через сложную операцию.
Кстати об этом, пора избавляться от трубочек, слишком они стесняют движения. Хрен с ней болью, потерпим.
Я выдернул трубки из вен, задумчиво осмотрел красную каплю крови на кончике иглы и резко воткнул ее в щеку амбала. Тот вскрикнул от неожиданности.
– Где мои деньги, сука?! – уже не сдерживаясь прорычал я. Играть в хладнокровного палача надоело. Что-то этот татуированный индюк слабо реагирует на мои почти миролюбивые призывы.
Я твердо намеревался выбить все что мне причиталось, даже если для этого придется настрогать в мелкое крошево всех должников Тимофея, тихого мальчика, сдуру раздавшего свои невеликие накопления. Не потому что я выступал за некую абстрактную справедливость, где каждый должен отдавать свои долги, а потом что от этого зависела моя жизнь.
Семь дней, мне оставалось всего семь дней. А это очень мало, с учетом того, что я пока ни хрена не знал об окружающем мире.
Так что, надо пытать? Будем пытать. Пусть мне это и не особо нравится. Потому как даже самую неприятную работу необходимо делать. И если уж на то пошло, я ведь не грабил, не забирал чужое, а возвращал свое.
Я вытащил иглу с ворохом трубочек (странная конструкция, похоже препараты подавались по разным трубкам, но вводились через одну иглу) и воткнул ее в другое место на щеке амбала. На этот раз тот тихо заскулил. Он все еще не верил, что это происходило на самом деле. Что простодушный дурачок вдруг превратился в жестокого истязателя. Лысый до ужаса хотел вскочить и убежать, но мешало сломанное колено. А еще – он боялся, что я его догоню и сделаю с ним что-нибудь еще более жуткое.
Все это легко читалось на перепуганной физиономии. Но особенный шок вызывала внезапная трансформация слюнявого сопляка в машину для пыток.
– Так и будешь молчать? Я в принципе не против, только давай вытащим нож и воткнем его в другое место. Как насчет уха? – я снова сделал вид, что тянусь в торчащему из глазницы столовому прибору. Плохо заточенному, и с закругленным концом, а значит от глаза уже почти ничего не осталось, только мордоворот этого пока что еще просто не понимал.
– Его зовут Йохан, – зачем-то подсказал Кристофф.
Я отмахнулся.
– Да какая разница, – но затем задумался, вспомнив о втором сбежавшем засранце, и уточнил: – А второго значит зовут Марек?
Парень кивнул. Я мысленно повторил про себя имена стараясь запомнить. Как мне потом его искать? Спрашивать не видели ли бы где-нибудь здесь трусливого утырка, бросившего приятеля, стоило увидеть у того ножик в глазу?
– Пусть будет Марек, – я пнул по искалеченному колену амбала. – А ты у нас Йохан. И вы два придурка задолжали мне денег.
Я надавил чуть сильней, пока лысый не взвыл. Какого черта он молчит? Может он из извращенцев, что любят садомазо? Тогда у меня серьезные проблемы, с такими ублюдками в плане пыток всегда затруднительно иметь дело, хуже того, они часто не знаю краев и даже подыхая, могут счастливо улыбаться.
Проклятье.
Собой я тоже остался недоволен, тело слушалось отвратительно, координация ни к черту, мышцы плохо разработаны. Простейшая связка ударов потребовала приложение слишком многих сил. Про скорость и говорить нечего, в два, а то и три раза от привычных значений. Я напоминал себе плохо подвешенную марионетку, неуклюже дергающуюся на веревочках, получившую свободу, но не знавшую, что с ней делать.
Не хватало привычной силы, скорости и выносливости. Проклятый донор не утруждал себя поддержанием хорошей физической формы и теперь мне приходилось за это расплачиваться.
Следовало как можно скорее превратить рыхлый кусок мяса с дряблыми мышцами, в жилистую подтянутую фигуру, стремительную и безотказную машину для убийства. Короче вернуть себя прежнего.
– Ты меня утомил, – со вздохом сказал я. – Сам напросился…
И в этот момент Йохан сломался, трудно сказать что он услышал за устало сказанными словами, но похожие на сосиски пальцы торопливо нырнули в карман, откуда на свет появился продолговатый черный предмет, напоминающий компактную флешку.
Это еще что за хрень? Брать незнакомый предмет я в руки не торопился. Поняв мои затруднения Кристофф уже привычно подсказал:
– Это чип-кэш. Денежный чип для хранения электронных денег.
Черная матовая поверхность не имела отверстий и кнопок.
– Проведи пальцем вдоль грани, – снова донеслось от Кристоффа.
Я сделал как он советовал и увидел, как на темном пластике проявились цифры – 320. К счастью написанные обычным арабским манером, а не каким-нибудь смешанным римско-индуско-китайским способом. Хоть с этим здесь полный порядок.
– Триста двадцать, – задумчиво прочитал я. Стоило подушечке пальца оторваться от края чипа, как светящиеся цифры исчезли.
Кажется понимаю, физический метод хранения электронных денег. Напоминало холодные кошельки с криптовалютой. Со мной однажды расплачивались за выполненный контракт таким способом. Не скажу, что особо понравилось. Слишком уж чертов курс у этих штук непредсказуемый. Не успеешь обменять на привычные деньги, как цена упадет и получишь меньше, чем рассчитывал. В этом плане я предпочитал более твердую валюту. Зато в плане анонимности проводимых расчетов – красота. Отследить подобные переводы практически невозможно. Что в моей работе особо ценилось.
– А сколько он мне был должен? Ты не в курсе? – я обратился к Кристоффу.
Черт его знает, триста двадцать это много или мало в здешних реалиях. И сколько вообще успел раздать денег слабовольный Тимофей.
– Около пяти тысяч, – Кристофф ответил со смешком.
Я прищурился, внимательно его оглядев. Ну да, так и подумал, паренек похоже под кайфом. Успел незаметно закинуться, пока длилось веселье. Теперь понятна откуда его разговорчивость. Я еще удивлялся, чего это он не боится мне помогать, не страшась мести от униженного Йохана. А он просто под наркотой. В таком состоянии на все наплевать, в том числе на себя, лишь бы действие препарата не прекращалось.