Алекс Граймс
Крысы
Снова прогремел гром. Настя прижалась к брату. Казалось, что само небо взрывается и скоро весь мир утонет в этом звуке страха. Она чувствовала, как дрожь пробегала по ее телу. Чувствовала, как ее брат начал от себя отталкивать.
««Гром» – до чего же страшное слово. А в действительности просто ужас!» – думала про себя Настя, понимая, что это совсем не смешно в такое время.
– А почему небо гремит?
Снова тишина. Минуту спустя.
– Небо не гремит.
– А что тогда?
– Я не знаю. Понятия не имею. Но как папа говорил, что это нормально. Это закон природы, это естественное, и в этом ничего нет страшного.
Тик-так… тик-так… тик-так…
Стрелки часов медленно клонись к цифре двенадцать, а маленькие дети так и продолжали бодрствовать в это позднее для них время. Настя понятия не имела, почему она не может уснуть. А Егор знал. Его мучили вопросы, казалось, уже прошлое, но агония боли, тот вкус до сих пор остался. От него нельзя никак избавиться за один вечер. Он помнил четко, как поднялась рука матери, отца, он помнил все, и забывать он не хотел, как это делают в его возрасте дети. О таком нельзя забыть.
Писк. Еще один писк. Егор встревожился. Настя почувствовала, как его худое тело все напряглось, словно в новом позыве рвоты.
– Крысы, – тихо промолвил брат, понимая, что их время настало. А ведь родители говорили, что у них крысы завелись под домом. А может быть, они бегают в самих стенах. Бегают и смеются над глупыми людишками, говоря: «Спите, а мы выйдем и поедим вас». – Просто крысы, и нечего бояться, – произнес в свой адрес.
Грома он не боялся дома, а вот крыс – совсем другое дело. Как с этих пор можно считать свой дом замком, крепостью, когда эти уродливые твари обитают в стенах и под полом, как? Егор не знал. Но в обычные дни он ложился раньше того, как вылезут они. А сейчас пришлось ему услышать этот писк уродливых животных. Больших, жирных, серых созданий с горящими глазами как яркие огни вместо крошечных глаз.
– Они большие? Крысы?
– Да, – тут же ответил он, продолжая смотреть в потолок. – Большие, но бояться нет смысла. Они там, а мы здесь.
«Но вдруг они смогут пробраться. Вдруг есть такая дыра где-то в этом старом доме, что они с легкостью пролезут через дыру и бегают по кухне в поиске еды, то, что осталось от них. Крошки, сухой кусок хлеба, корм для кота, воробья. А что если им покажется мало? Что если они решат съесть человека? Ведь они могут такое?»
Вопросы. Лишние вопросы поплыли в голову, о которых лучше не надо было думать. Егор чувствовал, как страх медленно пробирался по его телу, как эти тонкие пальцы тыкали его бледную кожу. «Крысы» – само слово противно. Как ни странно, раньше он не слышал их, пусть родители говорили, что они обитают под домом, Егору как-то не верилось. Казалось чем-то невозможным. Ведь они на протяжении дня разве спят? Нет. Но тогда почему этот маленький мальчик впервые о них услышал.
Но на эти вопросы ему никто не мог ответить, даже он сам. Казалось, что да. Да, они могут все это сделать, могут выйти из дырки в стене, пробраться на кухню, а там пусто, и решат съесть их всех. Может, надо разбудить родителей, сказать им? Какая чушь. Ты уже не маленький мальчик и должен понимать: такое просто не может произойти. А если произойдет нечто подобное, это уже их проблемы, пусть сами решают. Их заботы, они ведь взрослые, они могут все.
Писк раздался где-то в стене, и послышался звук, как кто-то пробежался большой совсем рядом с кроватью. Настя прижалась к дрожащему Егору. А он в свою очередь продолжал смотреть на потолок, не понимая, что сейчас было. Страшно только представить, что это создание совсем рядом с ними. По ту сторону стены. Где-то там, где грязно, пыльно, темно и холодно. Это было чем-то ужасным и непонятным.
– Ты слышал это?
Егор ничего не ответил ей. «Какой же глупый вопрос», – подумал про себя, понимая, что он не умнее задает вопросы своему мозгу, на которые был не способен ему ответить на это.
По ту сторону стены ползали огромные серые существа. Нюхали и пытались найти что-то съедобное. Они кидались друг на друга и кусали за черные лапки. Зубы впивались в теплую приятную плоть и продолжали его кусать. Бедолага запищал вовсю, так что маленькие дети прижались друг к другу и обнялись в ужасе. Глаза таращились от ужаса. Они оба слышали, как их сердца синхронно бьются в ритме страха.
Крыса побежала. Ее сородичи кинулись за ним. Своими острыми желтыми зубами они стали прокусывать серую плоть. Кровь брызнула струей. Красный цвет сводил их с ума. Красный цвет – как сигнал к броску.
По ту сторону стены или уже внизу, под полом, раздался сильный шум, словно все крысы решили участвовать в большом забеге. Писк стоял большой. Маленькие дети еще сильнее вцепились друг в дружку. Каждый чувствовал, как по их лицу стекал холодный пот.
– Твою же, – почти беззвучно сказала Женя испугавшись, проснувшись от этих ночных крысиных забегов. – Ты слышишь?
– Да. Потерпи.
– Терпеть? Одна мысль, что я живу с крысами, вводит меня в безумство. Терпеть. Боже, – она улеглась на другой бок и закрыла глаза. – Хорошо, что дети спят.
Но муж уже ничего не ответил, потому что провалился снова в сон, где начальник заставил чистить сортиры.
Женя снова вздохнула и некоторое время слушала писк крыс как ужасную мелодию.
Сородичи жрали его. Плоть была теплой, мягкой и приятной. Голод немного уходил и, казалось, съесть больного собрата была мысль неплохая. Попробовать на вкус мясо.
Уродливые крысы резвились на трупе, резвились и убивали голод свой, пока не кончилось это вкусное мясо. Писк на время прекратился, как только остались одни кости. Если бы они знали, как воняли они, то дано бы сдохли от такого тошного противного запаха. Они бы сами прокляли свою жалкую жизнь крысы.
Писк то появлялся, то пропадал. Дети лежали и слушали его. Крысы бегали туда-сюда. Бегали по костям, по мусору, который был у них. Глаза горели ярко во тьме и пытались найти выход из этого подземного царства наверх.
Крыса медленно переставляла свои ножки, когда увидела дыру в полу под ковром. Дыра была маленькой, но это большого труда не составляло. Тощая крыса пробралась и вылезла из ковра. Маленький бугор поднялся. Фокус! Опс! А по полу бежала уже уродливая тощая кровавая крыса в поисках еды. Ночь для нее обещала быть хорошей. Ведь только сильные и умные выживают, разве не так? Крыса подняла свой носик кверху. Обнажила кровавые зубы и тихо побежала по полу кухни, где шел приятный запах. Если бы она могла мыслить как человек, она бы радовалась и радовалась, что нашла только она в полу эту маленькую дырку. Только она сможет поесть человеческой еды, только она единственная.
Лапки ступали по полу, медленно подходя к обеденному столу, где всегда оставались крошки под ним. Где она с большим удовольствием стала поглощать, издавая слегка странный тихий звук.
Дети лежали в обминку и тихо слушали завывание ветра. Смотрели на то, как уродливое дерево качалось туда-сюда и думали, что никогда не смогут уснуть этой ночью, словно некое проклятие опустилось к ним. Заснуть? Вы что, шутите? Как можно провалиться в сон? Это полный бред. Уснуть, казалось, уже было невозможно.
Понемногу писк крысиный стал утихать, словно праздник для них кончился и настало время просто отдохнуть. Иногда слышалось, как огромное уродливое создание принеслось в стене, словно бежало со скоростью пятьдесят километров в час. «Огромное серое существо», – думалось в голове у Насти, продолжая обнимать своего брата.
Стрелки часов все шли вперед, как будто ничего не было. Странно как-то происходит, некоторые вещи словно живут своей жизнью, а ты своей. Часы будут идти даже тогда, когда тебя будет маньяк резать, твой живот, доставая кишки.
Тик-так… тик-так… тик-так…
