Алекс Граймс
Крысы
Казалось, что вся его жизнь состояла из боли, страданий, унижений. Вся жизнь проносилась у него перед глазами. Все то, что делали с ним, он помнил хорошо и хотел, чтобы они все сдохли. Чтобы каждый из них испытал адскую боль перед своей смертью. Чтобы они умоляли, просили о помощи, о пощаде. О да, как этого хотел маленький Егор, сжимая все сильнее ручку, обводя уже в десятый раз эти кривые буквы, но, сколько в них злости, сколько боли, мог знать только он. Он желал смерти учителю, своим родителям и даже своей сестре. Это не должно продолжаться вечно. Ведь он просто маленький мальчик. Он маленький и беспомощный. Егор прекрасно это понимал и поэтому ничего не мог сделать, кроме как написать в тетради эти глупые слова. Он был слаб. Он боялся взрослых, потому что они снова были сильнее его и в любой момент могли взять ремень, толстую палку, утюг или что-то еще и ударить его.
2
За окном шел сильный проливной дождь. Казалось, что он никогда не закончится и будет идти вечно. На улице был серый день, и мир словно оказался без любого источника света. Капли дождя злобно врезались в окна, крышу, стены дома, словно пытаясь пробиться внутрь.
Ветер медленно покачивал голые ветки деревьев. Плавно качаясь на ветру, как будто плывя по морю.
В такую погоду твои мысли становятся совсем другими, не такими обычными. Ты уже думаешь о другом. Ты задаешь сложные вопросы для самого себя в попытках ответить на них, но, как только погода становится снова солнечной и ясной, эти вопросы тебя уже не так сильно волнуют, и ты о них забываешь, казалось бы, навсегда. Но нет, это только на время, пока не наступит снова этот серый, мокрый, холодный день и эти мысли снова вернутся к тебе.
– Ты слышишь? – спросила маленькая сестра, которая была младше всего лишь на один годик.
В доме была полная тишина. На улице уже давно скрывалась тьма, и дождь невидимой рукой бил в окно. Было приятно слушать мелодию дождя, в ней можно было найти что-то свое.
– Да, – тихо ответил Егор, слушая мелодию дождя смотря в потолок. За окном было слышно, как под силами ветра ветки деревьев качались из стороны в сторону, издавая при этом неприятный звук, который немного пугал его. – Ты чего не спишь? – задал он вопрос.
– Не спиться что-то, – сказала Настя, укутавшись в одеяло по самый нос.
Они жили в одной комнате. Кровати стояли против друга на друга параллельно, напротив стен. И эти старые часы, висевшие на стене, отбивали свою жизнь, свой ритм, который может рано или поздно кончиться, если их вовремя ни заводить, ни давать им новую энергию.
Неожиданно раздался гром. Настя немного визгнула и совсем спряталась под одеяло, вся дрожа от страха. Почему-то гром у нее вызывал дикий панический ужас, от которого было просто невозможна скрыться или убежать. Это было абсолютным злом, въезжающим прямо в глубь ее сердца, не давая и секунду не думать об этом ужасном звуке в небе.
– Испугалась? – иронично спросил Егор, продолжая смотреть в потолок.
Настя молчала некоторое время.
– Нет. Ни капельки.
Егор всегда играл роль старшего и мудрого брата, который не боялся ничего и никого, но ему было всего лишь десять лет. Но, может быть, все это навязанные обязанности родителей? Кто знает. Но в таком возрасте тебе кажется, ты уже взрослый и понимаешь многие вещи в этом мире. Понимаешь, как он устроен и что бояться не надо обычного грома. Ведь ты сейчас дома, в своей уютной кроватке, и ничего не может случиться с тобой плохого. Другое дело, когда ты идешь по улице весь мокрый от холодного дождя. А эти большие капли бьют тебе в лицо. А где-то высоко над тобой раздается гром, от которого ты невольно сжимался от страха, как маленький паршивый котенок.
– Да. Я тебя знаю, можешь не врать, – с улыбкой на лице произнес он.
– Ты врешь.
Минутная тишина.
– Ты врешь, что тебе не капельки не страшно, как можно не бояться грома? Он ведь страшный! – чуть ли не крича произнесла Настя, боясь высунуть ногу из-под одеяла.
– А что гром тебе сделает дома? Тебе ведь тепло и хорошо. Разве не так?
– Так, – подтвердила Настя.
– Так вот закрывай глаза и спи.
Снова воцарилась в комнате тишина. Их родители уже давно спали и видели сны про то, как их отчитывает босс. Ужасные сны взрослых людей. Большой страх потерять эту жалкую работу, на которой ты сидишь. Да, ты с большим удовольствием убил бы своего начальника, этого жирного ублюдка, и всех послал. Но в реальности ты только киваешь ему и говоришь, что ты виноват, что ты облажался, а не он. Это только в глазах детей взрослые настоящие герои, бесстрашные люди, к которым они так стремятся, но, когда наступает семнадцать-восемнадцать лет и ты уже понимаешь, что мир взрослых – это мир больших детей, то к тебе приходят большие разочарования.
Капли дождя продолжали бить в окно. Егор смотрел в потолок и почему-то сегодня вообще не хотелось спать. Куда мог пропасть сон? Вопрос довольно сложный. Когда ты лежишь в кровати и смотришь на потолок, и иногда приходят сложные вопросы в твою голову, и ты думаешь минутами над этими даже часами, как может быть такое? А еще когда у тебя болят ягодицы и уже казалось, это уже осталось прошлым, но оно все равно возвращается к тебе через физическую боль. Ты пытался забыть об этом, но оно с упорными силами возвращается снова к тебе. Они сильные. Они большие и могут в любой момент тебя ударить.
– Братик… мне страшно, – тихо промолвила она совсем дрожа. Она последовала совету Егора лечь спать, просто закрыть глаза и провалиться в глубину бездны, чтобы проснуться уже утром, но этот совет не помог, потому что через пару минут снова прогремел гром. Снова этот страшный звук с небес льется на нее. – И никак не спится.
– А ты еще попробуй. Ты разве сама не видишь: я сам заснуть не могу. Просто лежи спокойно и жди. Сон сам навалится. Ты только наберись терпения.
«Легко говорить», – хотела сказать Настя, но промолчала. Она легла на спину, как ее брат, и стала смотреть в потолок, но для нее он был скучным, и потом повернулась на тот бок, где было одно большое окно. Где напротив стояла большая яблоня и эти голые кривые ветки шевелились на ветру. С них быстро капали капли дождя. В этом что-то было загадочное для детского ума. Настя не понимала, что там такого может быть страшного, но все же продолжала смотреть в окно. Пусть было трудно что-то разглядеть, но эти уродливые силуэты веток пугали как никогда раньше. Казалось, что это не дерево, а огромный монстр, стоявший напротив окна и смотревший прямо на них. Ждущий, пока детишки заснут, а он сможет их утащить в свой темный лес…
– Братик, – произнесла сестра, снова отвернувшись от окна. – Мне страшно, можно к тебе лечь?
Егор ничего не ответил. Он притворился что спит. Он не хотел, чтобы сестра ложилась к нему. Не хотел снова отвечать на ее глупые вопросы, что там может быть и так далее. Для него казалось это банальностью маленького ребенка.
– Братик, ты спишь?
«Да, представь, что время уже одиннадцать часов и все дети в это время спят», – подумал он про себя, продолжая молчать и смотреть на этот потолок.
Тишина воцарилась снова в комнате. Настя некоторое время спустя опустила свои маленькие обнаженные ножки на холодный пол и быстро устремилась к кровати братика. Быстро пробежав по полу, словно плывя по воздуху, она запрыгнула к нему и стала поднимать край его одеяла, чтобы лечь под него.
– Я сплю, – тихо прошептал он.
– Уже нет, – Настя улеглась и прижалась к братику. Он был теплым, и вообще ощущала рядом с ним безопасность, словно ничего уже не могло случиться плохого.
Они некоторое время молча лежали, и ни один из них не мог промолвить и словечка. А старые часы отбивали время, говоря: «Минуты тикают, детишки, вам пора спать, а серый волчонок придет и утащит за бочок!»
