Алекс Аргутин
Некоторые наиболее правдивые истории моего детства
Помню, как на утро после костюмированного веселья, на котором я весь вечер проходил этаким оранжево-серебристым покемоном, потягивая через трубочку спасительную прохладу Кока-Колы, мы всем семейством отправились на эту реку рыбачить. Идея, похоже, была спонтанной. Удочки мы соорудили из тонкой бечевки, которая обнаружилась среди всякого геологического скраба в хозяйстве отца, крючки выгнули из маленьких гвоздиков, за которыми в ближайшую придорожную лавку был послан наш стюард, а удилища вырезали из длинных прутьев, наломанных в высоких кустах, росших позади дома.
Закончив приготовления и преодолев довольно густые камышовые заросли, мы наконец вышли к берегу из огромных плоских валунов, по которым уже не трудно было подойти к самой воде. Здоровенных, очень аппетитных червяков мы накопали там же, прямо из прибрежного ила между камней. И не успел я забросить наживку в мутную неизвестность плавно струившегося у ног потока, как почувствовал, что клюет. Дернув удилище, я подсек небольшую рыбку, которая при первом же касании ударила меня током. Не так чтоб сильно, но достаточно ощутимо. Искры из глаз, конечно, не полетели, и я не сделался супергероем. Но рыба та действительно оказалась электрической.
Как-то странно, но у нас с собой был припасен эмалированный таз. Вероятно, отец заранее верил в удачу этого предприятия, а другой посуды, пригодной для улова, в хозяйстве отчего-то не нашлось. Так что мы сразу же набрали в тот таз воды и бросили туда пойманную мной рыбу.
К сожалению, на этом рыбалка и закончилась, потому что наш стюард, все время неодобрительно качавший головой и державшийся позади компании, вдруг закричал «Када, када!»,– и нарочито поспешил обратно через камыш. Поэтому нам тоже пришлось срочно ретироваться, хотя никто из нас никакого крокодила не видел. Но все очевидно решили, что лучше не рисковать. А электрическая рыба еще несколько дней прожила в том тазу, удивляя всех соседей своими суперспособностями.
Камышовые заросли около речки оказались замешаны еще в одной истории. Однажды утром меня разбудили крики со стороны соседнего здания, где обитали недавние победители волейбольного матча. Я вылез из под полога и подбежал к окну. Там, по небольшому пустырю между нашими домами, шли чернокожие полицейские, направляясь к уже не молодой и очень полной африканке, которая, заламывая руки, громко причитала на родном наречии. Рядом в растерянности расхаживал ее, видимо, супруг – в майке без рукавов, семейных трусах, но тоже вполне обеспеченной комплекции.
По началу, особенно из окна, было совершенно непонятно, что же произошло. Но вскоре выяснилось, что ночью воры забрались в квартиру через незапертое окно и похитили телевизор. Это было, безусловно, очень неприятное происшествие, особенно здесь, в бывшей колониальной стране, где требовалось не мало усилий, чтоб заработать на этакое чудо техники. Но, к счастью, все закончилось благополучно. Телевизор оказался настолько тяжел, что у воров хватило сил дотащить его только до тех самых камышовых зарослей, где они его и бросили.
6
Иногда, по выходным после обеда, когда дневная жара уже шла на убыль, отец водил нас на прогулки на расположенное неподалеку поле для гольфа. Я не очень-то понимал тогда, что это за игра – гольф, но мы брали с собой бадминтон, немного еды, и устроившись под какой-нибудь развесистой акацией прекрасно проводили светлую часть вечера на стриженной африканской траве. Изредка прислушиваясь к негромкому пиликанию каких-то маленьких птиц в густых ветвях над головой и стрекоту неугомонных цикад, мы то поедали аппетитные сэндвичи из консервов «тулип» и английского хлеба для тостов, запивая их папайевым джусом, то пробовали сочные плоды манго, сбитые по дороге, то подпрыгивали и перебегали с места на место, пытаясь попасть по воланчику, – пока солнце не пряталось за густые мангровые заросли на далекой стороне поля.
