Алекс Аргутин
Некоторые наиболее правдивые истории моего детства
Поэтому, чтобы развеяться и пообщаться в неформальной обстановке, иногда все наше небольшое сообщество в количестве человек пятнадцати, включая соседей, набившись в темно-зеленый отечественный уазик, отправлялось в гости к товарищам из руководства. Может, это были чьи дни рождения, или просто, как теперь говорят, корпоративные праздники. И это были уже не многоквартирки с небольшим участком при доме, а полноценные виллы с гаражами, большими дворами, охраняемые теми же туарегами, с высокими заборами, защищенными сверху почему-то битым стеклом.
В таких гостях для детей всегда была готова отдельная программа. Обычно супруга хозяина дома с другими женщинами, например, готовила или самодельное мороженное, которое тут же и замораживалось, или это могло быть фруктовое желе всевозможных цветов, или какие другие сладости.
Мы, дети, всегда радовались такому. Дома, в России, никто ничего подобного никогда и не пробовал. Думаю, это была дань зарубежным изданиям и телепередачам, доступ к которым здесь можно было получить значительно легче, чем за железным занавесом. А потом, когда взрослые раскуривали сигары, попивая из маленьких стопок ароматное шери-бренди, мы усаживались на заднем дворе или внутри гаража перед аккуратно отштукатуренной стеной и смотрели всякие советские мультики со стрекочущего кинопроектора. Помню с тех пор и Шайбу-шайбу, и Шпионские страсти. Впрочем, по сравнению с цветными мультиками и фильмами в английских клубах, это, конечно, воспринималось как компромисс.
Но иногда, примерно раз в пару месяцев, значительно превосходя масштабами все мною виденное ранее, в самой Нигерии тоже случались праздники. И по этому случаю во всех населенных пунктах местная администрация обязательно организовывала масштабные народные фестивали. При огромном стечении коренного населения, всевозможных артистов, этнических музыкальных групп, танцевальных ансамблей и, конечно, полиции, в пестром гомоне и суете оживали тогда все дороги, концертные площадки и даже футбольные стадионы. Одетые в нарядные рубахи с характерными африканскими орнаментами, широченные юбки, держа за руки непоседливых своих черных деток, широко улыбающихся солнцу, пальмам и предстоящему веселью, огромными толпами люди шли на звуки трещеток и барабанов, выкрики и шелест тростниковых юбок танцоров.
Помню, преодолев какие-то шаткие ступеньки, протиснувшись между тележкой продавца попкорна и целой толпой ожидавших своего выхода смеющихся школьниц, мы оказались на трибуне огромной арены, по которой ритмично пританцовывая, уже двигалась целая процессия с копьями и плетеными из толстой соломы щитами. Отбивая ритм в маленькие там-тамчики, шумя пестро разукрашенными маракасами, они медленно перемещались вдоль длинной шеренги военных, которые отделяли центральную часть арены от ликующей толпы.
Эти молодые служащие Нигерийской национальной гвардии явно изнывали от невыносимого полуденного зноя. Поэтому их не занятые в оцеплении товарищи постоянно подносили им то соки и воды, а то даже фруктовое мороженное в пластиковых тюбиках. Но все равно некоторые из них не выдерживали жары и падали, теряя сознание от солнечного удара. Помню, как меня это удивило. До этого я думал, что кто-кто, а уж негры-то жары не боятся. Но это ничего не меняло. Выпавших из строя тут же подбирали санитары и куда-то утаскивали на носилках, а место их тот час занимали сослуживцы, до этого ожидавшие под навесом неподалеку.
А в центре арены одни артисты продолжали сменяться другими. То плясуны в удивительных масках, то акробаты на ходулях, то воины или охотники с луками и стрелами, то костюмированные инкарнации диких животных. От жары и полного безветрия все это перемешивалось в моем сознании в безумное завихрение образов и звуков, вызывая в душе постоянно нарастающий восторг. Отчего мне пришлось еще крепче вцепится в запястье отца, чтобы окончательно не потеряться.
