Алек Д'Асти
Госпожа Орингер
Глава 7. Нежное дитя
Подтаявший снег имел интересную структуру – кристаллизовавшаяся глазурь, полупрозрачные самоцветы, мокрая каменная соль…
Юный Сэмиэлль еще раз рассмотрел свои ботинки, облепленные этой сероватой мутью, и тихо вздохнул. Нужное сравнение все никак не хотело идти в голову. Сэми нахмурился, заправив за ухо кудрявую смоляную прядь, – словесность не входила в число приоритетных для него областей знания, но подобные послабления в учебе казались Сэмиэллю нежелательными. Даже по отношению к себе. Особенно по отношению к себе.
Весна на Лисьей снова подзатянулась. Четырнадцатилетний Сэмиэлль имел честь наблюдать пунцовые кроны стальных деревьев уже в шестой раз. Его старшей сестре, Джозефинн, повезло меньше – к ее двадцатилетию случилось всего восемь подобных эпизодов.
Солнце жарко пригревало спину. Крупный белый космолет кучерявого юнца, всем сердечником преданный ему боевой Штурм, облетел окрестности, вскрыл щупом ледовую корочку в ближайшем овраге и сердито зафыркал, не обнаружив под ней ничего интересного.
Сэми поцокал ему и осмотрел безбрежную бело-черную, пятнистую долину вокруг – кое-где снег уже стаял, обнажив темные пригорки, утыканные сухой травой. Куцая полоска леса неподалеку отдавала розовым – яркая листва уже успела проклюнуться на верхушках деревьев.
Трехэтажный особняк на холме был похож на уложенный горкой зефир – сиял белоснежным фасадом и не торопился снимать накрывающую его защитным куполом красную сеть. Где-то за ним, у линии горизонта, громоздился огромный, давно поглотивший окраины город оружейников – деятельный, беспокойный, шумный, живой.
Ослабив шарф, Сэмиэлль распахнул цветастое пальто, сунул руки в карманы брюк и неторопливо прошелся туда-сюда, улыбаясь похрустывающим под ногами лужицам. Штурм же в нетерпении пустил по крыльям синие огни и выдал в сторону особняка еще один, уже третий рычащий возглас-сигнал.
Белый дом остался неподвижен, зато грунт мелко задрожал, а воздух будто подернулся рябью.
Сэми в раздражении закатил глаза. Штурм метнулся к своему хозяину, прикрывая его со спины, и выпустил из загривка шипастую оборонительную пластину-гребень.
Из-за куцего лесочка вынырнул огромный черный перевозчик-кашалот, окруженный толпой зондов-ищеек, и с негромким, но явно сокрушенным выдохом, примостил свое массивное тело поперек равнины, загораживая вид на особняк.
Из распахнутого шлюза кашалота к Сэмиэллю спустился побледневший от переживаний Борх. Молча, будто из последних сил, он осмотрел кудрявую макушку своего строптивого, своенравного ребенка и прохрипел:
– Как это понимать, Сэми? Это что такое было, а? Побег? Не ожидал от тебя.
– Привыкай, – пожал плечами ничуть не смутившийся потеряшка и озвучил отцу свои мотивы. – Сегодня мне исполнилось четырнадцать. Юридически я достиг нужного для принятия некоторых решений возраста. В частности, я желаю пообщаться с дедом. То есть, с архитектором Нотбеком. Немедленно.
– А он… он желает?! Ладно, – Борх с трудом удержался от беседы на повышенных тонах. – Встречаться… да. Но у тебя не было разрешения на вылет с Серой, а тем более на межпланетный. Не бы-ло.
– Не было, – спокойно согласился Сэми, сверкнул на родителя темными глазами и нахально подметил. – А зачем мне оно? Штурм не признает придуманных людьми для людей границ и клеток. И я с ним солидарен.
Воздух вокруг них затрещал и разразился приглушенным, чуть искаженным хихиканьем:
– Вот это да, вот это да-а-а! – отца и сына окружила целая ватага зеркальных зондов-говорунов Сайласа и вновь, с узнаваемой ехидцей, поведала. – Милый внучок пожаловал на чай к деду-у-уле, я весь в умилении, о-о-о! Непобедимого вояку обуло-одело собственное нежное дитя! Ухохотаться!
Командующий Орингер зашипел и свирепо пролаял:
– Сгинь, падла!
Он развернулся к сыну, но тот уже шагнул к зеркальной стайке, объявляя говорунам, а значит и Нотбеку:
– Проект перехода из ратуши в Центр, который вы предложили Полису, был хорош, но не безупречен. Я выслал советникам собственный вариант – легкая спиральная конструкция, изогнутая на манер молекулы ДНК, чтобы перепады высоты не были видны снизу. Советники в восторге. Управляющая Центром почти два часа рыдала от счастья мне в коммуникатор. Архитектор-Эксперт Полиса вызвал меня к себе, в бюро, для обсуждения подробностей. Вылет послезавтра. Ваш проект отклонен.
Умолкшая зеркальная стайка сбилась в плотный прямоугольник, многократно отразив потерявшего дар речи Борха и безмятежно ожидающего ответа Сэмиэлля.
Над притихшей равниной нагло заверещала сорока.
Белый Штурм придвинулся ближе к юному хозяину и с нежностью коснулся щупом его плеча – снял невесть откуда взявшуюся там пушинку, чтобы все было безупречно.
Борх ошалело покачал головой, пробурчав еле слышно: «Весь в мать, весь в ма-а-ать».
Зонды Сайласа синхронно дрогнули, оживая, и одним сияющим полотном, плавно изогнувшись, склонились над Сэми, уточняя у него подробности:
– Спиральная конструкция? С решетчатыми изломами?
– Именно, – кивнуло нежное дитя и все так же неторопливо, с гордо выпрямленной спиной, направилось в обход огромного отцовского перевозчика.
Зеркальная стайка еще немного повисела на месте и ринулась следом за ним, окружая, мельтеша, забрасывая торопливыми вопросами:
– А крепления? Перила? Высота? Угол наклона основания?
Сэми принял скучающий вид и в задумчивости протянул:
– На ча-а-ай, говорите, де-ду-ля… Сразу предупрежу вас – о родственных чувствах и речи не идет, имейте в виду. Просто… я хотел проконсультироваться с вами относительно другого моего проекта. Мост. Подвесной. От архипелага до архипелага.
Зонды с восторженным хрустом распушились, обрастая дополнительными крыльями, затрепетали и торопливо заверили:
– О, чудесно! Сотрудничество! Исключительно обмен опытом, да! Никаких слюнявых сюсей-мусей, – защелкав, говоруны поднапряглись и проорали куда-то в сторону. – Кэсси, снимай сетку! У нас гость! И чай, да, непременно. Хотя… – зеркальное полотно опустилось чуть ниже к Сэмиэллю. – Может быть, какао, мальчик?
Сэми немного потянул с ответом, капризно поджав губы, но все же благосклонно кивнул, уже ступая на дорожку к особняку. Штурм скользнул следом за ним, касаясь кудрявой, растрепанной макушки юнца.
Борх вышел из-за кашалота и беспомощно потоптался на месте. Компактный черный коммуникатор у него на скуле настойчиво пискнул. Орингер коснулся и негромко, растерянно промямлил:
– Рита… Рита, он уходит. Я не знаю что делать… я не…
– Оставь его, – велела ему Аритэ.
Борх тут же взбеленился и вспылил:
– Ты с ума сошла?! Наш сын напросился в гости к… слов нет! Плюс там эта наглая баба, его женушка, Кэсс! Вернее, наша так называемая ба-бу-ля, ага! И вообще! Может, у них в пристройках еще и притон какой-нибудь имеется! Рита!
– Сын все равно сделает по своему, – со вздохом посетовала Аритэ и как могла утешила паникующего супруга. – Штурм отслеживает малейшие изменения в состоянии Сэми. При угрозе корабль выломает крышу и эвакуирует ребенка. Мы с Лаурой прописали алгоритм действий Штурма в подобных ситуациях, после того, как мальчик смылся в первый раз. Теперь тебе легче? Ох, черт. Мы… мы не стали тебе говорить, что он уже пытался сбежать из дома… ох, проболталась…
– Финиш… – согнувшись, оперся о колени огромный суровый командующий и просипел. – Что-то мне нехорошо… фу-у-у… сейчас, сейчас отпустит.
– Черт, Борх! – вдруг выкрикнула Рита и разъяренно зарычала. – Она опять! Опять! Кто, кто, наша дочь, естественно! Так… сейчас, я дочитаю сообщение из Полиса… угу. Джозефинн. гоняла по ночному Полису с подружками. Без страховки, стоя на доске-ласточке! Черт, Борх! О, не-э-эт! После она ввязалась в драку с… с правнуком первого советника! Ой, и выбила ему челюсть! Кошмар! Эксперт по безопасности отловил этих девиц и рассовал по камерам… ох, спасибо ему большое. Контора вызывает на ковер родителей, как будущих поручителей. Ты слушаешь меня?! Я говорила, говорила тебе забрать у нее ту реактивную штуку! Борх?!
– Да взлетаю я, блин! Сейчас свяжусь с безопасниками в Полисе… что?! Это они ее заводят, ясно тебе?! Они! Подружайки эти! Оторвы, блин! Джози вообще не при делах! Она хорошая девочка, нежная, и… ух… все… надо успокоиться. Все, я дышу, дышу-у-у, я споко-о-оен, мать их за ногу, я споко-оен. Как там младшенькие детки? Норманн? Элис? Цветочки поливают? Точно? Ты уверена? Они у тебя в зоне видимости? А с Лаурой, ну тогда все в порядке. Пятьдесят процентов детей в безопасности, нормуль. Да все, я уже лечу! Переключаюсь. Нет, я спокоен. Не волнуйся, все будет хорошо. Целую, пирожочек.
Часть вторая. Снег и деготь
Глава 1. Сэмиэлль
Главный архитектор Содружества Сэмиэлль Орингер не любил, когда его заставляли ждать. Более того, он терпеть этого не мог, а жители Феры только и делали, что не спешили. С принятием решений, с исполнением обязательств, с рассмотрением даже самых элементарных прошений. Их вальяжное «обожди-и-ите» приводило Сэмиэлля в состояние, близкое к аффективному.
Буйное, душное и яркое засилье зелени, цветов, ползущих лиан и несметные полчища бабочек вечно зеленой Феры не находили в душе Сэма никакого отклика, а вот назойливая мошкара, от которой не спасали ни борода, ни отросшие волосы раздражали его до колик и дергающегося века.
Господин архитектор в сотый раз порывисто взмахнул руками, отгоняя от себя серую тучку кровососов, и обернулся на распевно-учтивое мяуканье:
– Ва-а-й-ли-Сэми-о-достархэ, ка-а-к я счастлив, ка-а-ак восторжен лицезреть ваш лучистый платежеспособный лик, – обратившийся к Орингеру маленький старичок был больше похож на опенrf с глазками, чем на влиятельного и жесткого управляющего Феры – Зевса. – Мои люди сбились с ног и дыханья, разыскивая, вынюхивая, трепеща, без сна и отдыха, пищи и воды, ва-а-ай-ли-и-и, только лишь в надежде на вашу улыбку и дово-о-ольствие.
Сэм прервал этот приторный монолог скучным вопросом:
– Сколько?
– Трое, – хитро прищурившись, поведал ему Зевс, отвечая совсем на другой вопрос. – Но будет и еще, только пожелай, лучи-и-истый, будет и еще-о-о. Десяток. Или сотня?
Помрачневший Сэмиэлль понял, что ушлый Зевс решил сбыть ему всю некондицию оптом и навялить таки одного подопытного по цене десятка. Или сотни. Молодой Орингер не умел торговаться, но все же попытался настоять на своем:
– Я уже говорил, что мне сейчас нужен один человек из ракового корпуса с опухолью белого типа местной разновидности. Один. И чтобы у злокачественного образования была самая сложная локализация – голова, крупные сосуды, лимфатические узлы или…
– Зачем так торопишься, зо-о-олото моего лета? – мягко перебил его Зевс, сверкая глазками-вишенками из-под белых бровей. – Не гневись, все будет в лучшем виде, яхонт. И подопытный, и опухоль, нужно лишь немного обожда…
К Зевсу из кустов метнулся низкорослый прислужка и торопливо забухтел ему что-то прямо в ухо. Опенок раздул ноздри, но тут же вновь сладко улыбнулся гостю-заказчику, пропел что-то извиняющееся и шмыгнул в кусты следом за прислужкой.
Сэмиэлль раздраженно фыркнул и двинулся в сторону посадочной.
Густой влажный лес сначала неистово сжался вокруг узенькой тропки, а потом широко расступился, обнажая песчаный берег округлого озера.
Сэми скинул куртку на песок и уселся на нее, прислонившись спиной к высокому камню, рядом с выкатывающимися на берег волнами – где-то там, в прохладной озерной глубине резвился его Штурм. Несмотря на брутальный экстерьер, белоснежный боевой перевозчик любил поиграть, а вблизи воды становился просто несносен, брызгаясь и восторженно трубя на всю округу.
Молодой Орингер утомленно прикрыл глаза – он очень устал. Несколько десятков перелетов за месяц, пересуды коллег, непрерывный бубнеж отца в коммуникатор, торг, поиски подопытных по всему Содружеству, споры с другом, компаньоном и медиком – Рафи Лихартом (для друзей – просто Ли), вновь перелеты…Сэми очень устал, но сдаваться не собирался.
Навязчивая мошкара и удушливое марево были развеяны свежим ветерком со стороны озера. Сэм глубоко вздохнул, сладко задремывая, но откуда-то сзади раздались тихие, шелестящие звуки. Мимо проковыляла странная, пошатывающаяся фигурка – тонкая и совсем белая. Сэмиэлль мгновенно проснулся и в изумлении уставился на босое существо, укутанное в какую-то короткую тряпочку. Скептику и прагматику Орингеру даже на миг показалось, что он увидел одно из трех якобы существующих привидений аграрной планеты.
Призрак остановился в нескольких шагах, тяжко вздохнул и стянул с понурой головы светлый платок, сделавшись от этого еще белее. Белянкой. Девушкой. Живой, с необходимым уточнением «едва-едва».
Сэм нахмурился, раздумывая: «Альбинизм или просто чересчур блондинистость? Хм, скорее – второе».
Услышав отдаленный шум и выкрики, незнакомка вскинулась, но тут же вновь пошатнулась и неловко плюхнулась на песок, пригибаясь к земле, таясь.
Сэми прищурился, разглядывая острые локти и торчащие на костлявой спине позвонки: «Одна, без присмотра. Прячется. Плохая координация. Болезненно морщится. Что-то со зрением – похоже, с моей стороны слепое пятно. Явные признаки заболевания. Зевс выслушал новости и был недоволен, видимо, эта девчонка сбежала. Угу. Подопытная номер четырнадцать найдена».
Со стороны леса вывалилась гомонящая толпа во главе со взъерошенным Зевсом, приметила притихшую на берегу белянку и, ожесточенно жестикулируя, двинулась к ней.
Девчонка поднялась на четвереньки и ползком двинулась в сторону воды – видимо, топиться.
Сэми громко свистнул.
Вздрогнув, доходяга вытаращилась на него, беспомощно открывая и закрывая рот. Навстречу ей и приближающейся толпе из темной воды поднялись острые белоснежные гребни, огромная макушка в дорожках синих огней и, наконец, острое, вытянутое рыло Штурма.
Зевс со товарищи замерли на месте, оглядывая поочередно крылатого спрута, невозмутимого Орингера и трясущийся кверху задом белый холмик.
Сэмиэлль с досадой вспомнил, что ждать, торговаться и кормить собой местную комариную шушеру ему было совсем необязательно.
Орингер неторопливо поднялся, подцепляя с песка куртку, отряхнулся, достал из кармана платежный зонд, не глядя пустил его в сторону Зевса и наклонился к белянке. Подхватив ее за бока, Сэми легко поставил девицу на ноги, но та вдруг пискнула, накренилась и начала медленно, будто поломано, оседать вниз. Сердитый Сэмиэлль со вздохом присел, перебросил сомлевшую белянку через плечо, придержал, хотя придерживать было особенно не за что, и направился к уже распахнувшему основной шлюз Штурму…
Насупленный Зевс проводил взглядом огни удаляющегося корабля, вскрыл платежный зонд и меленько захихикал – высокородный дурашка заплатил-таки ему вдесятеро. Приобретенная им костлявая девка, по мнению вождя-опенка, не стоила в базарный день и горсточки риса.
Над озером и лесом вновь разнеслись зычные выкрики и приказы управляющего:
– Чего-о-о сгустились, граждане-вэ-э-эй-л-о-о! Работать, не стоять, суетиться! «Обождать» у нас только для чужаков чается, забыли? Мафес, поди сюда. Подыщи-ка мне пусечек с белой злокачественной. Эта девка у него скоро загнется, надобно будет сбагрить еще десяток новеньких, а то и сотню… как пойдет. Резвее, резвее, шибче, прыг-скок, прыг-скок!
* * *
Сэмиэлль отослал маячок на транспортный узел, отстегнул ремни пилотского кресла и оглянулся на установленную за ним прозрачную медкапсулу. Девица уже очнулась и медленно, с интересом, оглядывалась, трогая разбегающиеся по крышке ее убежища искорки света.
Главный экран был заполнен прекрасным видом на закрученный спиралью десятый транспортный узел Содружества и межпланетную базу чуть в отдалении. Окружающая их чернота казалась абсолютной, пустой, дегтярной. Сэм вздохнул: «Темная Орлиная туманность не пропускает света, поглощает его, как плотный масляный фон».
Отправив Рафи сообщение о своем прибытии, белый Штурм зацепился щупом за скобу посадочного слота, подтянулся ближе и напряженно застыл, вспыхнув алыми огнями.
Соседний посадочный отсек был пуст. Синий транспортник Рафи Лихарта до сих пор не прибыл в пункт назначения.
Встревоженный Орингер вскочил на ноги, вгляделся в экран, запустил цикл сканирования – маленький челнок друга, медика и компаньона обнаружен не был; Сэми запустил цикл дальнего сканирования… ругнулся, лихорадочно заметался по рулевой рубке, цепляя на ухо и скулу темный коммуникатор, и вновь рухнул в кресло, с щелчками переключая частоты:
– Синий RAF-7, прием, вызов! Синий RAF-7, прием… Ли, ты где? Прием? Эм-м-м, переключение! Патруль, прием, подтвердите местонахождение RAF-7 по имеющимся данным.
– Патрульный-12. Запрос принят. Данное транспортное средство в указанном квадрате не обнаружено.
– Мать твою, Ли, куда ты подевался?! Полис, Контора, прием! Запрос на определение местоположения транспортного средства…
– Полис-1, принято. Последний маячок от Синего RAF-7 был принят одновременно с вашим. Планета Фера, окраинный сектор шесть.
– Что?! Какой, к черту, «шесть», почему «шесть»?! Дебил, Лихарт, куда тебя понесло?! Тревога! Примите данные о пропавшем без вести в опасном секторе Феры! Протокол шесть-семь-пять: угроза жизни медику при исполнении служебных обязанностей с вероятным смертельным исходом!
– Данные приняты. Семь кораблей патруля приступят к прочесыванию местности в течение трех часов. Режим ЧС активирован! Тревога!..
Сэми щелкнул на другой канал в попытке еще раз связаться с Ли, ткнулся лбом в теплую панель управления Штурма и зажмурился. Горящий энтузиазмом, оптимизмом и непоколебимой самоуверенностью Рафи Лихарт все-таки полез в осиное гнездо в попытке добыть еще одного подопытного.
Сэмиэлль выпрямился, развернул было Штурм обратно к Фере, но вспомнил про девчонку – она как-то подозрительно затихла внутри капсулы – и с сокрушенным выдохом направил белый корабль по направлению к Лисьей, в секунды разгоняясь до ультра-скорости.
– Бабуль, ау? Кэсс, ты дома? Я сейчас оставлю тебе кое-кого, на попечение, это очень срочно! Тут Ли… нет, потом объясню! Угу, целую, да.
Подумав немного, Сэми покусал губы и снова тронул коммуникатор, вызывая старшую сестру:
– Джозефинн! Джо! Я знаю, что ты слышишь, ответь! Мне срочно нужен скан твоего корабля, немедленно! Ты слышишь?! Немедленно! Ли пропал!
– Хватит орать, – Джозефинн Орингер звучала так, будто всю жизнь непрерывно курила махорку, ела махорку, спала с ней же и вообще сама была махоркой. – Где пропал? Координаты.
– Шестой сектор Феры, ноль-один дробь семь.
– Долбоклюй.
– Кто?
– Вы оба. Местные банды наверняка уже сожрали его, расслабься. Но полкило корейки и черепушку могу привезти.
– Джо, прошу! Ты же там рядом, да? На Си-рэкс, у шахты? Джози, я умоляю, поищи его! Джозенька, сеструнь! Я… я нарисую тебе ту штуку, ну, боевую ультра-гарду! Все как ты хотела! Джозя! Финнюня! И тот серповидный нож с желобками тоже! Прошу тебя!
– Я уже подлетаю к Фере, но ты продолжай, продолжай, мой выпендрежный братик.
– Ты… ты что-нибудь там видишь? Что ты видишь?
– Лес. И он тут везде, знаешь ли.
– Джо!
– Они жгут подлесок с трех сторон. Банда пернатых. Похоже, выкуривают твоего дружка. Или уже запекают, хрен их знает. Транспортник Лихарта крутится волчком на пустыре слева, видать, коротнул или угодил в ловушку. Короче, я сейчас там всех убью, Сэми, скошу в качестве трофея во-о-он те три кубометра заповедного золотого леса, а потом ты отмажешь меня перед Конторой и родителями. Сам придумай, как.
– Да! Да, Джози! Только забери этого придурка!
– Ну-у-у, или то, что от этой сладкой морковки осталось.
– Пусть… пусть… ладно. Только забери. Черт, понесло его! А… а зачем тебе три кубометра золотого леса?
– Маме подарю. На табуретки реклайнеры. Все, отключаюсь. Жди. Долбоклюй.
Глава 2. Рафи
Правнук первого советника, сиятельный господин Рафаэль Лихарт не вписался в поворот и охнул, со всего маху приложившись плечом о ствол опутанного лианами дерева. Оттолкнувшись от него, медик, новатор и умница попытался было снова набрать нужную для улепетывания скорость, но его левая нога поехала куда-то в одну сторону, а правая – в другую. Замахав руками, Рафи с трудом удержался в вертикальном положении, но тут же приказал себе мыслить конструктивно и бодренько шлепнулся на пузо, прямо в вонючую жижу, отползая с тропинки в кювет. Забившись под первый же попавшийся куст, невезучий отпрыск аристократического рода забросал себя сверху подгнившей листвой и притаился грязной кучкой.
Сердце колотило по внутренностям. Полутемный, густой и яростно цветущий лес вокруг казался единым живым существом. Недружелюбным, дурашливым, ехидным.
Неподалеку что-то затрещало, загомонило, заухало и с задорным бряцаньем пронеслось мимо замершего под кустом, благоухающего испражнениями местной фауны медика – банда пернатых наконец-то ненадолго сбилась со следа.
Запахло паленым. По низу тонко потянуло дымком.
Невыносимо захотелось курить. Страдающий Рафи досчитал до ста, выравнивая дыхание, прислушался и опасливо высунулся из-под крупных бархатистых листьев своего убежища. Растительное буйство удушливой Феры шепталось, пело, шебуршало и глумливо, по-звериному, похихикивало.
Зеленая форма медика безнадежно промокла и нестерпимо воняла.
«Дерьмо!» – едва слышно охарактеризовал сложившуюся ситуацию Лихарт, оглядываясь.
Спасительный куст при ближайшем рассмотрении оказался роскошным, раскидистым лопухом. Рафаэль оценил эту тонкую иронию, криво усмехнулся и еще раз, уже безо всякой надежды, постучал по широкому браслету у себя на запястье. Попавший в магнитную ловушку синий транспортник в который раз не отреагировал на призыв хозяина.
Раф мучительно нахмурился, ругнувшись шепотом: «Самоуверенная ты жопа. Понтодел…» – и вновь оглянулся в попытке определить направление своего дальнейшего движения. Вернее, бегства. Обильно цветущий лес в ответ весело затрещал ветками, а затем неожиданно замер.
В одно мгновение стало абсолютно, оглушительно тихо. Неподвижно, сумрачно, темно. Мир потерял все многообразие оттенков и цветов, превратившись в неоднородный серо-синий фон. Молчаливый. Предвкушающий.
Струхнувший Рафаэль медленно присел, стараясь не делать резких движений, забился обратно под лопух, но в последний момент решил, что «помирать, так хоть на своих двоих», и полез наружу, кое-как поднимаясь на ноги.
Над верхушками деревьев зависло что-то огромное, черное и совершенно бесшумное.
Рафи попытался сквозь кроны рассмотреть – что именно, однако лишь еще явственней ощутил себя песчинкой под брюхом у кита. Широкий браслет на запястье вспыхнул алым световым кодом и сдержанно пропиликал три раза. Огромное нечто врубило несколько мощных прожекторов, тщательно ощупывая ими джунгли.
Сбившаяся плотной кучкой банда пернатых обнаружилась у болотца неподалеку, слева. Застилающий небо кит утробно рыкнул, пригибая подлесок звуковой волной, и оглушенная его величием шайка с визгами рассыпалась на составляющие, усвистев в разные стороны.
Устроенный ими накануне пожар доедал бамбуковою рощицу справа.
Прямо перед медиком были все те же стволы в перекрестьях лиан, а обернуться Рафи не успел – со спины его объяло что-то белое, чистое, искрящееся, цивилизованное, пахнущее успокоительным дымком – спасательная медкапсула.
Одурманенный ею Лихарт увидел, как деревья впереди зачем-то с хрустом повалились на землю, мотнул головой, пытаясь остаться на ногах, но не сдюжил и отключился.
* * *
Лес. Бег. Дым. Курить. Капсула. Голос-махорка. Джозефинн Орингер.
– Морковочка, ку-ку-у-у, открой глазки.
Царапающе хрипловатый тембр запустил у Рафи в груди, животе и ниже горячую цепную реакцию.
Рафи улыбнулся сквозь томную негу: «Джо. Стерва. Хочу. Сон, это сон… нет, еще минутку. Еще подремлю…» – но воспоминания минувшего дня всколыхнулись у него в голове улюлюкающей, бряцающей толпой.
Взбудораженный медик тут же подскочил, неслабо приложившись лбом о крышку медкапсулы. Зашипев, он рухнул обратно и потер ушибленный лоб.
– Псих, – констатировал томный голос, насмешливо поддразнивая. – Исхуда-а-ал. Мамочка совсем тебя не кормит, пупсик. Ох, ничего себе. Как ты мне рад, морковочка, вот это да-а-а. Я польщена. Серьезно.
Раф вытаращился и осмотрел себя – вся его одежда куда-то исчезла. Совсем. Вонючая зеленая форма, обувь и даже браслет. При этом, несмотря на синяки и ссадины, его измученное тело кое-где выглядело вполне себе… по-молодецки. Бодренько так, неунывающе. Даже перспективно.
Рафаэль, и не думая прикрываться, в раздражении выдохнул, размышляя: «Почему-у-у… почему она? У меня снова обострение долгоиграющей болячки под названием «Джо». Не буду с ней разговаривать! Смотреть тоже не буду, пошла она!» – и тут же покосился в сторону.
Черная фигура посреди белого зала являла собой старшую дочь вояки Орингера.
Повелительница военизированных отрядов и банд, владелица огромного межгалактического корабля-Диплекса, десятка шахт, нескольких боевых костюмов, ловец сетей и гроза Содружества была ростом с сидячего кота. Лохматого, жилистого, временами бесноватого.
Нечесанные черные волосы укутанной в черный халат Джозефинн Орингер стояли дыбом. Черные глаза из-под черных бровей смотрели задумчиво. Красивые полные губы обметала простуда. По длинной шее скатилась капелька – видимо, после душа Джоз нацепила любимый халат второпях. Капелька нырнула в ямку между ключиц и скользнула ниже. Рафи сглотнул. Пояс халата был завязан неплотно, кое-как. Полы немного разошлись, показывая острую загорелую коленку и голень…
«Лодыжка, – лихорадочно припомнил медик, – медиальная часть дистального конца большеберцовой кости, выступающая книзу в виде толстого отростка».
Ступни у Джоз были совсем маленькими, аккуратными.
Раф отвел взгляд, с сопением повернулся на бок, задом к отвратительной Орингер, и закрыл глаза.
Джози хмыкнула, посетовав:
– Ни здрасте, ни насрать, – Лихарт не отреагировал, и она продолжила беседу, меряя отсек шагами. – Два остолопа. Полезли хрен знает куда. Нет чтобы сразу попросить сопровождения, охраны. Чучундры. Почикают тебя, кто мне ножевые будет зашивать, а, дохтур?
– Не напоминай, – поморщившись, попросил Рафи. – Я бы предпочел, чтобы то лезвие доставал из тебя кто-нибудь другой. И швы тоже. Не напоминай.
Крышка медкапсулы скользнула вниз.
Лихарта накрыло огромное легкое одеяло. Джо осторожно погладила Рафи по плечу и цепляюще, хрипловато зашептала ему куда-то в висок:
– У нас сегодня вечер откровений, да, морковкин? Сначала ты в бессознанке лезешь ко мне из спасательной капсулы и бессовестно лапаешь, обмазывая чьим-то дерьмом, потом демонстрируешь свое расположение образцово-показательной эрекцией, а теперь еще и выказываешь сожаление о моем ранении.
– Ничего личного, – пробурчал Лихарт, накрывшись одеялом с головой. – У меня посттравматический.
Джози уселась на край капсулы, чуть подвинув страдальца задом, и поделилась последними новостями:
– Сэми нашел еще одну подопытную. С белой разновидностью опухоли. Она сейчас в особняке у бабули, на Лисьей, – медик-новатор притих в своей норке, с трудом удержавшись от расспросов, и Джози продолжила. – Я забрала твой синий транспортник. И того полуживого малявку, с черной саркомой, из-за которого ты полез к банде пернатых, то-о-оже забрала. Ви-и-идишь, какая я хорошая девочка?
Рафи резко выдохнул, сел и в остервенении уставился на Джоз, решив вывалить ей все претензии разом:
– Вечер откровений, госпожа Орингер? А давай! При знакомстве ты выбила мне челюсть. Твоему сиятельству было весело и куражно, а мне – больно и обидно до слез. Тогда я, еще сопливый интерн, прибыл со старшими коллегами на свой первый вызов – драка, несколько пострадавших. В итоге помощь потребовалась уже мне самому! А после ты снова устроила покатушки на доске-ласточке. И почему-то прямо возле моего дома! Твоя чертова доска с коротнувшими тормозами снесла мне половину гостиной! Припоминаешь? А та авантюра с контрабандой и последующий конфликт с моим отцом? Хоро-о-о-ошая девочка! Но это были цветочки, а вот пото-о-ом начались крупномасштабные мероприятия! Войнушка с бандами в Доке… мое отделение было под завязку забито тяжелоранеными, я не спал неделю! Мрак. А этот твой двухголовый зверюга-перевозчик, Диплекс?! График поставок оборудования и медикаментов отправился лисе под хвост, потому что ты изволила рассекать на черном монстре по галактике, пугая торговцев и их караваны до оторопи. Конфликты, скандалы, дебоши и тада-а-ам! Одной прелестной томной ночкой тебя привезли ко мне с ножом в боку и катастрофической кровопотерей. Допрыгалась! Семь часов в операционной, швы, идеальная, расписанная на месяц вперед схема восстановления, а ты! Ты сбежала из медотсека через три дня. Можно было хотя бы перегородку в процедурной не бить, а? Сбежала и устроила на Серой очередные кровавые разборки! Месть, видите ли! Ох… швы, конечно, разошлись, накладка съехала, тебя повторно привезли истекающую кровью, но на этот раз в сознании. К сожалению. Ты вопила на младший медперсонал, потом орала мне, что я сволочь, мол, хреново зашил в прошлый раз… я молча штопал заново, а через пару дней ты опять слиняла в неизвестном направлении! Уф. Последний год, конечно, тишь да гладь, но знаешь, тревожно как-то, свербит – я все жду очередного привоза твоего хорошо бы не расчлененного тельца, глава Полиса пьет успокоительное ведрами, у Эксперта-безопасника дергается глаз, а Борх становится все больше похож на грустного седого опоссума. Все в предвкушении, но нет, пока ни-че-го. Видимо, грозная Джозефинн уже прирезала всех, кого нужно было прирезать, подчинила себе остальных и вот… о, чудо! Хорошая девочка образовалась, гляньте! Я красиво спасен, отмыт от говна, а благодетельница сидит рядом, такая миленькая, перевоспитавшаяся, в халатике, и ведет со мной великосветские беседы, укутывая одеялком… прекрасно! Я польщен, серьезно!
Отсек щелкнул и выдал нежным девичьим голоском:
– Посадка в пригороде Красного города будет осуществлена в течение часа. Площадка номер один. Кассандра Нотбек ожидает своими гостями госпожу Джозефинн Орингер и господина Рафаэля Лихарта.
Не отрывая от Рафи все того же задумчивого взгляда, Джо приказала своему кораблю:
– Держаться заданного курса, – и ответила нахохлившемуся медику безо всякой дурашливости. – Ты – друг Сэми. Наверно, единственный. Только наше семейство, ты и его секретарша оказались способны переварить нелюдимость и занудство гения от архитектуры. Разработанная тобой и Сэмом методика борьбы с раком просто удивительна, признаю. Твои идеи плюс эти мельчайшие магнитные зонды Сэми, которые пеленают, стреноживают опухоль… пока что Полис ропщет из-за того, что вы с братом вместо лабораторных крысок накупили бесправных тяжело больных рабов с Феры, но потом они все поймут. Осталось немного, да? Скоро должен случиться… перелом или как оно… неважно, я все равно выражаю тебе благодарность за помощь Сэмиэллю. Извини, что была… такой ужасной.
