Альбина Александровна Ярулина
17 участок
– Кость? – предположил Кто-то.
Дерзость скривилась и высунула брезгливо язык, изображая тошноту.
– Н-нет, – покосился на нее Внутренний, заикнувшись, и сдвинулся чуть дальше, опасаясь, – вроде как, камень какой-то.
– Ну да, – улыбнулся Кто-то, – столичные замашки.
Все замолчали…
– И долго мы тут будем торчать? – наконец-то спросил Внутренний, а все вздохнули с облегчением, будто бы давно ожидали именно этого вопроса.
– Да где, тут-то? – опять задала я вопрос, вспомнив, что прежде ответа на него так и не получила.
– На участке, – ответил Кто-то.
Снова замолчали…
– На избирательном? – первым не выдержал Внутренний.
– Не-е-е, здесь не избирают, – отозвался Кто-то. – Здесь, где выкопали, там и закопали.
Любопытство опешило. Дерзость втянула голову в плечи, осматривая глазами мистический пейзаж. Внутренний разинул рот.
– Так, что за участок? – недоверчиво спросила я, понимая, что, кроме меня, на это никто не решится.
– Семнадцатый, – с какой-то осторожностью ответил Кто-то, рассматривая испуг присутствующих.
– Почему семнадцатый? – прибавила я недоверия и к этому вопросу тоже.
– А черт его знает, – пожал Кто-то плечами (ну если они у него были, конечно).
– А он где? – никак не могла довериться я Кому-либо.
– Кто «он»? – все-таки уточнил Кто-то.
Снова примолкли…
Дерзость вздохнула, утомившись. Свернулась клубком и засопела. Внутренний вздохнул, только в отличие от Дерзости с облегчением. Любопытство навострило уши, все ближе и ближе подползая к Кому-то. Кто-то… Нет, он по-прежнему молчал. Молчала и я.
– А поле где?! – неожиданно спросил Внутренний, да так громко, что все вздрогнули.
Дерзость подскочила и шумно задышала. Любопытство, как всегда, обронило саблю. Она брякнула… Никто не испугался. Все ожидали. Было предсказуемо.
– Ходынское? – предложил вариант ответа Кто-то, а Внутренний отрицательно покачал головой. – Чудес? – подсунул он еще один захудалый вариантишко.
Голос презрительно фыркнул.
– Нам и тут чудес хватает, – заявил он недовольно и даже немного зло. – Поле боя где?
– А на кой оно вам? – удивился Кто-то, подозревая нас в плохих намереньях.
– А саблю ему на кой купили? – спросил Внутренний, раздражаясь от того, что Кто-то слишком недогадливый.
Любопытство подпрыгнуло на месте, по-видимому, от восторга. Замахало руками. Дерзость рыкнула, клацнула зубами, стала спускаться. Любопытство угомонилось. Подняло саблю. Попыталось сунуть ее за пояс. Осознало, что пояса по-прежнему нет. Огорчилось.
– Вернись! – приказала я Дерзости.
Она оскалилась. Попыталась цапнуть. Не меня. Внутренний. Он растерялся, не ожидая такой подлости. Сконфузился. Любопытство засеменило ногами, топчась на месте. Водрузило саблю на плечо. Не на мое. На свое. Дерзость полезла вверх, царапаясь. Когти соскальзывали. Было неприятно. Но Чье-то Терпение все еще было у меня, поэтому держалась я достойно. Терпение оказалось качественным и прочным. Не лопалось. Дерзость злилась. Дождь усиливался…
– А дождь тут при чем? – удивился Внутренний, оборвав слова автора.
– Ни при чем, но он усиливался! – категорично произнесла я, тем самым давая понять: без усиливающегося дождя никак нельзя.
– Значит, без дождя никак нельзя, а без зонта под этим самым дождем как-то можно? – рассердился Внутренний.
– Тебе-то что? – удивленно спросила я. – Ты в голове, на тебя не капает.
– На голову-то капает! – еще больше рассердился он.
– Так на мою же! – повысила я голос. Дерзость забурчала, приподняв губу и обнажив клык. – Пускай капает! Не твое дело, что на нее капает и капает ли вообще! – Дерзость клацнула, зашипела, напряглась.
– Еще нужно выяснить, кому эта голова принадлежит по праву!
Дерзость гаркнула. Внутренний прикинулся шлангом. Дерзость фыркнула и произвела контрольный «клац» зубами, после чего встряхнулась и села.
– По какому праву? – решил уточнить Кто-то.
Никто уточнять не стал. Любопытство бросило саблю и сразу же пнуло ногой.
– Ну вот, – прошипел Внутренний, – пообещала ему, оно понадеялось, а ты не сдержала. Только саблю зря взяли.
– Где брали-то? – поинтересовался Кто-то у Голоса.
– Так на площади, – сообщил тот.
– На Павелецкой? – продолжал наводить справки он, интересуясь.
– Нет, на Красной, – с какой-то гордостью произнес Внутренний.
– Так там же дорого!
– Так оно захотело, – кивнул он на Любопытство и недовольно скорчился. – Всхлипнуло, надулось, пришлось взять. Говорил, всыпать ему разок хорошенько, чтобы не хлюпало и не артачилось! – Внутренний зафырчал, наблюдая за довольным Любопытством, показывающим ему язык. – Потопали на поле, ну, хоть на Ходынское, ну, хоть куда-нибудь уже. Тошно здесь, нет мочи.
– От чего тошно? – спросил Кто-то.
– От чудес, – фыркнул Внутренний. – Ну, потопали-потопали.
– И выход найдешь? – с насмешкой спросил Кто-то.
Голос растерялся. Притих. Все притихли…
Рычание…
– Дерзость тоже притихла! – рявкнула я на нее, раздражаясь от того, что слова автора постоянно кто-то прерывал.
– Я не прерывал… – начал Кто-то желая окончить, но я не позволила.
– Все притихли, – повторила я спокойно, вовремя ухватив за шиворот Терпение, пытающееся дать деру.
Ветер… тоже притих.
– Уф-ф, – вздохнул с явным облегчением Ввысь. Встрепенулся. Посыпались сверху перья.
– Апчхи, – почесало нос Любопытство, глядя на Ввысь.
Дерзость хапанула пастью перо. Оно прилипло к языку. Она подскочила, высунула язык, затрясла головой, зафырчала. Внутренний хохотнул. Дерзость оскалилась, но вспомнив о пере, снова затрясла головой. Попыталась его лапой. Оно никак. Прилипло. Намертво…
– Так тут все кругом намертво, – произнес Кто-то.
Я шикнула. Дерзость замерла. Уставилась на Кого-то. Язык повис. Перо на месте. Мокрое, слюнявое. Внутренний потянулся к нему. Попытался убрать. Дерзость гаркнула, рыкнула, взъерошилась, ощетинилась. Громко клацнуло и сразу же щелкнуло, после чего айкнуло, а затем хохотнуло. Шлепок, жалостливый всхлип. Терпение ринулось в сторону. Ухватила его за шиворот. Шиворот остался в руке, Терпение сигануло в кусты. По-видимому, наткнулось на ветку, потому что бабахнуло.
