Перелетаю через несколько лет. «Северный вестник» давно закрылся, и наши корабли отдалились друг от друга. Но от времени до времени мы все же встречались то у меня, на общей квартире с Н. Н. Ходотовым, то у него на дому, на Васильевском Острове, где он жил в счастливом союзе с Анастасией Николаевной Чеботаревской. Здесь я должен коснуться одной трогательной и очень светлой стороны русского литературного быта. Некоторым писателям дана была завидная доля иметь около себя настоящих ангелов-хранителей в лице спутниц их трудовой жизни. Иные имена останутся неразъемлемыми навсегда в этом отношении. Я знаю жен писателей, бывших своим мужьям добрыми и верными помощницами, хлопотуньями, посредницами, устроительницами дел, устранительницами всяких терний – коллегиальных и издательских, всегда с приподнятыми крыльями наседки. Иногда это имело место даже и там, где о супружеской нежности не могло быть и речи, как, например, в случае Мережковских. Даже и сейчас я вижу в наши многотрудные дни такую юную наседку около Н. Н. Евреинова в лице его даровитой и внешне-обаятельной супруги. Не лишен доброго гения и П. П. Гайдебуров, связь которого с литературою выражается не только в редактируемом им журнале, но и в честно-благородном театре, который он ведет литературной рукой. Анастасия Николаевна Чеботаревская, всесторонне образованная женщина, превосходная переводчица, живая и темпераментная журнальная обозревательница, была какою-то рьяною, ревниво страстною послушницей при настоящем священнослужителе литературы. Она брякала открыто цепями благовонного кадила, разнося млеющий дымок славы Сологуба по всем направлениям. С горячностью она отстаивала его интересы по всякому делу, большому или малому. При жизни ее я не так сознавал истинное значение такой чудесной заботливости. Но по классическому стиху Сюллн Прюдома, мы постигаем, – теряя. Теперь я вижу то. чего недооценивал тогда. Мысленно я, как вероятно и весьма многие, приношу сейчас мои извинения перед трагической памятью этого человека, вдруг ставшего всем нам близким и дорогим. На Васильевском Острове я был у Сологуба всего только несколько раз. Я видел у него известных мне литераторов, начинающих поэтов и друзей писательского круга. Не припомню никаких сложных идейных разговоров и споров, какие постоянно вскипали в квартире Мережковских, у камина З. Н. Гиппиус. Это было время ниспадающей волны и затишья, хотя сам Сологуб писал тогда крупнейшие свои произведения и окончательно оседал в литературе, как величина, всеми признанная и авторитетная.