Агата Богатая
Веселая офисная жизнь

9. Кто на самом деле абьюзер

Мы сидели в кабинете втроем, я, знаменитая Мурена, в имени которой работница сделала сразу несколько ошибок, и Варя, всегда бледная и никакая, но умудрившаяся потом родить ребенка для себя от женатого пенсионера-охранника.

Мурена всегда что-то вещала, Варя делала вид, что ее слушает, а я пыталась справиться с тем объемом работы, который мне вменяли со словами – только ты это перелопатишь.

В кабинет к нам должна была переехать женщина из другого отдела, которую мы знали поверхностно. Она занимала какую-то должность, обязанности которой были какими-то расплывчатыми, что-то между специалистом, кадровиком, завхозом и секретарем в одном лице.

По итогу эта Галя делала все и ничего. С утра она уезжала куда-то по делам и могла вернуться только к окончанию рабочего дня, рассказывая, что везде пробки и очереди. Когда звонили в банк, куда она якобы должна была отвезти документы, там отвечали, что ее сегодня не было.

И Галя начинала выкручиваться, уверяя всех, что она была в Суде, в пенсионном фонде, канцелярию приобретала для офиса, да что угодно врала, лишь бы ее не заподозрили в том, что она занималась нелегально подработкой – развозила в рабочее время посылки и документы по адресам.

Нелегально – потому что нам как госслужащим нельзя заниматься никакой деятельностью, кроме педагогической. Выходило так, что Галя получает официальное жалование, да еще умудряется всех обхитрить.

Это можно было понять, конечно, ведь у нее были жуткие долги по кредитам, которые Галя брала постоянно, не успевая погасить один, как тут же влезая во второй. То машина ей нужна была не подержанная, а непременно новый джип, то огромный телевизор, то последние модели гаджетов, поскольку те уже устарели.

И жила Галя в какой-то старенькой деревяшке под снос, совершенно ничего не делая в убогой квартире и ожидая, когда власти их переселят в комфортное жилье в удобном районе.

Дети ее давно уже были взрослыми, но двое дочерей и сын, который уклонялся от службы в армии, жили с ней. Она была разведена по документам для того, чтобы провернуть какие-то махинации с жилплощадью. И даже взяла опекунство над ребенком с ограниченными возможностями, который жил у ее мамы.

А в квартире прописала кучу своих родственников, начиная от прабабушек и заканчивая какими-то племянниками и племянницами, которые тоже, кстати, жили в малюсенькой почти сгнившей двухкомнатной квартире на первом этаже. Как они все там помещались, мы, коллеги, представить не могли.

Одно мы слышали каждый день ясно, что Галя варила всей этой ораве огромную кастрюлю самой дешевой вермишели и заправляла ее такой же тушенкой, но все равно все были голодными, поскольку никто, кроме нее, не работал.

И даже муж, которого она обзывала тунеядцем, но разъехаться с ним по меркантильным причинам не могла. Собственно, о муже Гали мы слышали всегда только плохое. Единственным его плюсом была его эффектная внешность и то, что он когда-то Галю добился, долго и красиво за ней ухаживая.

А еще мог влезть в любую драку и вел себя развязно, отпуская какие-то сальные и неуместные шуточки. В остальном это был типичный представитель из эдаких домашних тиранов, которые не работают, любят выпить, да еще и кулаками размахивают.

Галя приходила иногда с синяками и ссадинами, с упоением рассказывая подробности очередной стычки с мужем. А потом добавляла, что это все из-за ревности, и они успели уже с ее Лешей помириться. И даже как-то хихикала откровенно, намекая на секс.

Хотя иногда такие разборки обрастали новыми деталями – сломанным Гале носом или ребрами. И мы понять не могли, зачем Галя, которая, в принципе, не зависела от того самого Леши, продолжает его в своем доме терпеть.

Тем более, как она себя сама позиционировала, эта женщина была вполне тихой и безответной. Симпатичной, конечно, но не красавицей и не сердцеедкой, чтобы ее ревновать. С хитрецой, молчаливой и прибедняющейся, но никак не провокатором такого поведения мужа.

Наше мнение о Гале изменилось, когда ее пересадили к нам в кабинет. И распределили обязанности между нами поровну, а потому она не могла теперь уехать по своим делам, но продолжала отлучаться, изворачиваясь на ходу и подставляя нас.

Нам приходилось делать ее работу, за которую никто не доплачивал, пока она типа ездила в банк или еще куда-то. Первой перестала ее прикрывать Варя, сообщив, что проблемы долгов ее не касаются. И Галя молча это проглотила, но через время нашла способ Варе отомстить.

Галя вообще в конфликты не вступала, а продолжала делать то, что считала нужным. Если начальство просило ее не пропускать документы, она их пропускала, чтобы сделать все по-своему. А если просили сделать быстрее, то она специально растягивала работу на целый день, попивая чай и наблюдая, как все вокруг начинают нервничать и выходить из себя.

Если ее просили закрыть дверь, когда сквозняк, то она как будто бы забывала это сделать. А когда было душно в кабинете, то она, наоборот, молча закрывала двери.

И оставляла как бы невзначай на столах коллег свои чашки и личные вещи. И без спросу могла, например, что-то подойти и взять из чужого выдвижного ящика. И всегда делала вид, что она либо не слышит, либо не понимает то, что от нее требовали уже раздраженно и выходя из себя.

И мы начинали осознавать, за что и почему ее муж периодически поколачивал. Она сама подчеркивала, что ей нравится его доводить. Она знала его манеру ревновать и специально начинала переписываться с какой-то коллегой, прячась и не давая в руки мужа телефон. А он при этом себя накручивал и зверел.

Заканчивалось все мордобоем и букетами с цветами и мольбами на коленях простить.

Через некоторое время Галя и Варя сцепились в каком-то скандале, хотя вторая всегда была незаметной и тихой, но, видимо, постоянные подставы коллеги ее вывели из себя так, что Варю трясло от негодования, а вот Галя, наоборот, снова делала вид, что она не понимает, почему на нее так орут. И даже пустила слезу.

Варя же, та самая тихоня, говорила потом, что она не знает, что на нее нашло, такое раздражение, что ей захотелось Галю просто чем-то огреть по башке.

И так повторялось не один раз. Галя каждый день рассказывала, что ее все обижают, то дорогу ей не уступят, хотя я видела однажды, как она игнорировала сигналы водителей и тупо лезла на рожон. То в поликлинике ее толкнули, а потом выяснилось, что она наврала всем, что только спросить и хотела пролезть без очереди.

То опять ее бил муж, а она всего лишь обедала с молодым коллегой, ну подумаешь, накрасилась очень ярко и хохотала и даже отправила мужу смс, в каком кафе они сидят. Это ничего серьезного.

Только потом мне удалось объяснить феномен таких провокаций, когда я сама закончила курсы и выучилась на психолога.

Оказывается, абьюзер не может быть в паре только один. Та самая жертва, которую бьют и истязают, тоже является абьюзером. Она посылает определенные сигналы для того, чтобы с ней обходились жестоко.

Жертва проявляет пассивную агрессию – ненавидит молча своего мучителя или провоцирует его на определенную реакцию.

И жертвы часто в другой ситуации ведут себя как агрессоры. Ну вот, например, жена, которую колотит муж, потом срывается на детей. Муж терпит издевательства от своего начальника, а дома дает волю своему гневу.

Ребенок, которого дома бьют, найдет кого-то из младших классов и выместит на нем свою злость. Безответные тихони часто мучают животных или тех, кто еще слабее их. А чаще, наоборот, остаются в отношениях с тираном, испытывая удовольствие от внимания, пусть проявленного таким вот способом.

Галя всегда повторяла, что ей не хватает эмоций от мужа и делала все, чтобы вывести его из себя.

Точно так же она поступала и на работе. А когда разгорался конфликт, было ясно, что именно этого она и добивалась. Хотя она театрально подкатывала глаза и даже всхлипывала для наглядности.

В итоге с работы Галю все-таки заставили уволиться, не дав ей доработать до пенсии, поймав на очередных манипуляциях и вранье.

Когда вам начинают рассказывать о том, как его обижают, посмотрите КТО и ЧТО на самом деле за ЭТИМ стоит.

10. Про врачей

Я зашла за Муреной, своей коллегой, к ней домой, поскольку мы договорились вместе пойти на концерт. Встретила меня у порога ее ленивая и бойцовская собака Бетси, которая, спала, как обычно, на каком-то потрепанном одеяле. И была уже слишком старой и очень умной, чтобы облаивать всех подряд или обнюхивать.

Нет. Бетси перестала заморачиваться, точно зная, что в дом зашел не враг, продолжая похрапывать на своей лежанке и открывая периодически только один глаз.

Мурена, как всегда, оживленная и шустрая, не смотря на свою тучность, носилась по огромной своей квартире, отдавая распоряжение мужу и сыновьям, которые на нее перестали реагировать уже давно, как и собака.

Моя коллега стояла в коридоре уже нарядная, в каком-то облегающем платье, которое обнажало ее могучую грудь, накрашенная в стиле индийской женщины на свадьбу, но с бигуди на голове и в шлепанцах.

Вид у нее был комичный.

Такая же старая кошка подошла к собаке и почему-то со всей силы ее цапнула, отчего у той выступили на носу капли крови, видимо ей не понравилось, что Бетси ничего не делает. В отличие от собаки, кошка Чупа каждого гостя встречала с недоверием и шипела на него.

Собака взвыла от Боли, а Мурена похвалилась, что кошка – это ее тотем, которая ни при каких обстоятельствах не теряет бдительности.

Чупа что-то мяукнула, подтвердив слова своей хозяйки и важно прошла по коридору, заглядывая в каждую комнату, как будто хотела проверить, как выполняют распоряжения Мурены домочадцы.

На кухне, в которую пригласила меня коллега, сидел ее симпатичный и послушный муж. Он чистил картошку и складывал ее в кастрюлю с водой. Рядом расположилась ее подруга Галя, которая тоже была нарядно одетая, но уже мерила себе давление.

А потом и вовсе начала подкатывать глаза и тяжело дышать в каком-то приступе. И я отметила про себя, что пришла не вовремя. Вот грохнется в обморок, приятного мало.

Мурена испугалась того же, а потому истошно начала звать на помощь одного из свои сыновей, который работал медиком на Скорой помощи, и в это время отсыпался после тяжелой ночной смены.

– Николай! – Завопила его мать, тоже приходя в волнение. – Помоги.

Через время на кухню пришлепал ее заспанный и недовольный сын, который привык к тому, что кто-то постоянно умирает или собирается умереть. И не реагировал бурно, как Мурена.

– Что вы все орете? – Рыкнул на нас он своим холодным голосом, почесывая за ухом. – Дайте хоть раз выспаться! Что случилось?

В это время Галя, делая какие-то движения ртом, медленно оседала на стуле, а муж Мурены вовремя ее подхватил на руки.

Неохотно Николай подошел к пациентке и крикнул на нее:

– Как вас зовут? Вы меня слышите? Вставайте!

– Она, кажется, сейчас умрет. – Вместо нее ответила Мурена, которая от страха выпучила свои глаза.

Сын Мурены подошел к Гале, и, поскольку та не реагировала на вопросы, взял ее за лицо и начал трепать. А потом влепил ей пощечину.

От звонкого жеста мы все вздрогнули, а Галя, к нашему удивлению, ожила и завизжала:

–Б ольно! Больно же…

– Уже лучше. – Спокойно на это отреагировал Николай, держа за запястье Галю и отсчитывая ее пульс. – Что вы тут за балаган на кухне опять устроили?

– Мы давление мерили. – Начала оправдываться Мурена, убирая со стола тонометр и пластиковый контейнер с таблетками.

– Дышите. – Снова обратился к бледной Гале Николай, который зевал и почесывал свою шевелюру, которая стояла дыбом после сна.

Мурена налила из графина воды и попыталась сунуть стакан в руки обмякшей подруги.

– Чаю ей крепкого завари. – Почем-то опять гаркнул медик на мать. – А вообще, лучше ей, конечно, домой пойти.

Все мы с тревогой смотрели на Галю, которая пыталась дышать, как и приказал ей врач.

– Как она домой пойдет? – Спросила удивленная Мурена. – А она идти может?

– Вы идти можете? – Повторил тот же самый вопрос Николай, глядя на Галю.

– Я…я...-начала заикаться она.-…мне плохо…я сейчас умру…помогите мне…

– Не умрете. – Опять громко рявкнул на нее медик. – Вставайте и марш домой!

От испуга Галя медленно встала со стула, поправляя свое узкое гипюровое платье. И сделала шаг в сторону двери.

– Выходим! – Поторопил ее Николай, беря под локоть и провожая к двери.

– Ее сопроводить? – Встрепенулась мать Николая.

– Зачем? – Грубо ответил он ей. – Сама дойдет. У тебя, кажется, концерт, вот и собирайся. И сними бигуди.

Муж Мурены в это время пытался поухаживать за гостьей, подавая ей пальто и пытаясь застегивать сапоги.

Не обращая внимания на всех нас, сын Мурены, ворча себе под нос, прошел на кухню, вытащил из холодильника бутылку водки, налил в стакан и залпом выпил его, не закусывая.

Потом отрыгнулся, прошел в свою комнату и, рухнув на диван, выругался на то, что его опять отвлекли ерундой.

– Пусть дома эти концерты закатывает. Достали все. – Пробормотал напоследок он.

Муж Мурены, увидев краем глаза, что в холодильнике есть водка, собирался тоже приложиться к бутылке. Но ушлая Мурена, почуяв его намерение, вытащила бутылку из холодильника и положила ее в свою сумочку.

– Не смей! – Рявкнула она на мужа. – Только с борщом. Сначала борщ свари. Дождись меня с концерта. И мы вместе оздоровимся.

– Но…мамуль…– Попытался клянчить муж…

– Я сказала "нет". – Снова зашипела Мурена, злобно сверкая глазами.

А потом накинула плащ, обула туфли и собиралась выйти в таком виде на улицу.

– А бигуди? – Предупредила ее я.

– В театре сниму. – Ответила она, приспосабливая на голову свой яркий берет в виде блина.

Мы отправились на концерт, на который уже хорошо опоздали.

11. Как оказывать влияние на окружающих

Мы явились с Муреной в театр уже поздно и решили подождать антракт, спокойно сдавая верхнюю одежду в гардероб. Берет, под котором у моей коллеги были бигуди, она не сняла, аргументировав это тем, что на голове у настоящей женщины всегда должна быть либо прическа, либо шляпка.

Поскольку нормальную прическу, она вряд ли соорудит, то лучше берет, который она неловко взбила на голове, пытаясь уложить хаотично вырисовывающиеся бугры бигуди.

Мы прошли в буфет, так как до перерыва было еще достаточно времени, а просто сидеть в холле не хотелось, так же, как и протискиваться в темноте к своему месту.

Разумеется, за столиками не было никого, только буфетчица в ажурном белом кокошнике и таком же переднике выглядывала из-за стойки, готовая обслуживать посетителей.

Мурена начала возмущаться, что все безумно дорого.

– За какой-то там дохлый бутерброд с несвежей семгой, и то загнули. – Причитала она, рассматривая товар на витрине.

– Это почему же с несвежей рыбой? – Обиделась буфетчица. – У нас не бывает такого. Вот, кстати, наисвежайшие эклеры и булочки, пиццы и шоколадки.

– Еще какой-нибудь гастрит заработаешь от вашей закуски. – Фыркала Мурена, рассматривая яркую витрину.

– Тогда кофе возьмите или лимонад. – Посоветовала девушка за стойкой, не став спорить с покупательницей.

– Придется что-нибудь взять. – Кряхтела Мурена, доставая из дамской сумочки кошелек и заказывая те самые бутерброды, которые она обозвала дохлыми.

Рассчитавшись у кассы, мы прошли к столику. Мурена, запыхавшись и шумно отдвигая стул-кресло, плюхнулась в него, продолжая рыться в своей сумочке и доставая оттуда украдкой пластиковый стаканчик и собираясь налить в него водку из той бутылки, которую она отняла у мужа.

– Безобразие какое-то! – Закричала вдруг она на все кафе. – Чуть не подавилась вашими бутербродами. А если бы кость в горле застряла? Вы что творите?

Буфетчица испуганно заморгала, когда услышала вопль Мурены. Тут же откуда-то выскочил молодой человек, то ли администратор, то ли менеджер, который заговорил скороговоркой, пытаясь уговорить Мурену не затевать скандал.

– Среди бела дня честных и порядочных людей травят, да еще где, в приличном заведении! – Продолжала стенать моя сослуживица, довольная своим актерским талантом. И как бы невзначай роняя на стол из дамской сумочки свое красное служебное удостоверение, от вида которого менеджер в белой рубашке еще больше засуетился и несколько раз извинился.

И тут же предложил нам бутылку шампанского за счет заведения и фирменный салат. Очень вкусный, кстати. Отлично подойдет к сегодняшней премьере.

– Да кто же после такого оскорбления согласится на вчерашнюю закуску и вино с истекшим сроком действия? Помилуйте! – Продолжала вопить Мурена, вращая своими накрашенными глазами. – Минимум бутылку хорошего коньяку и коробку самых дорогих конфет. Минимум…

– Ну…э...как скажете…– Мычал молодой человек, пунцовый от неприятной ситуации.

– Что же это сразу с проверкой к вам нагрянуть? Не хотелось бы. – Продолжала давить на администратора Мурена, который и без того выглядел растерянным.

– Э…– Давайте уладим это досадное недоразумение…и... ну так какой коньяк вы предпочитаете? – Не мог взять себя в руки от волнения наш собеседник, поглядывая на дверь, в которую заходили люди, заполняя помещение и останавливаясь от любопытства.

– Вот придешь окультуриться, а тут тебя и угробят несвежими продуктами. – Продолжала плаксиво причитать Мурена. – Неужели вы хотите, чтобы мы вышли на уровень директора? Давайте так – вы сейчас быстро подсуетитесь, чтобы нам выдали контрамарку на все сезонные постановки.

– Аааа..эээ....Давайте тогда пройдем с вами в....-Залепетал ошарашенный администратор, пытаясь взять под локоть скандалистку и провожая ее в коридор.

Через несколько минут он по телефону звонил кому-то и пытался договориться на счет бесплатного абонемента на все спектакли и концерты для Мурены.

Но моя коллега выбила таким же шантажом билеты и для меня, хотя это было не принципиально, называя фамилию директора и обещая устроить сотрудникам внеплановую проверку.

В итоге и второй акт действия премьеры мы пропустили. Отчего мне было досадно и вообще неловко от того, что моя сослуживица снова воспользовалась своим служебным положением, угрожая фамилиями и рейдами.

Получив обещанное и пакет с подарками в придачу, Мурена, довольная тем, что не растеряла бульдожью хватку, снова предложила вернуться в кафе.

Там она, уже никого не стесняясь, вытащила ту самую бутылку, разлив напиток уже не в пластиковые стаканы, а в рюмки, которые предусмотрительно принесла нам та самая буфетчица, которая не выглядела уже невозмутимой, как несколько часов назад, а, наоборот, по ней было видно, что она не дождется, когда же мы уберемся наконец-то восвояси.

Когда я начала отнекиваться от спиртного, Мурена зашипела на меня:

– Это не водка, а медицинский спирт. Неужели вы думаете, я буду вас угощать какой-то дрянью?

И тут же вытащила на закуску из сумочки кусок хорошей салями, требуя порезать колбасу и красиво разложить на тарелочке.

– Будем отдыхать культурно, а Булгакова интереснее читать, а не смотреть. – Подытожила она, залпом выпивая рюмку и поправляя свой берет, из-под которого торчали бигуди.

– А борщ? – Удивилась я, разочарованная тем, что придется пропустить спектакль (я была уверена, что мы идем на концерт).

– Одно другому не мешает. – Ответила Мурена, закусывая салями, которую принесла на тарелке буфетчица, красиво разложенную.

А потом сняла берет, сложила его в сумочку и начала вытаскивать бигуди из волос прямо за столиком, складывая их аккуратно в пакет и взбивая свои локоны.

– Голова немного болит от тяжести. – Оправдалась Мурена, снова наливая в рюмки белую жидкость и вздыхая. И нисколько не стесняясь того, что наступил антракт и зрители начали заполнять пустующее помещение, уплетая пирожные и попивая кофе или коктейли.

– Ну как вы умудрились все это провернуть? – Недоумевала я.

– Никакого плана. – Похвасталась довольная своей изобретательностью Мурена. – Только импровизация. Всегда мечтала себя попробовать в роли актрисы. Какая же скукота – эта служба. Но плюсы в ней все равно есть.

– Но откуда вы знаете директора театра? – Удивилась я.

– Да кто вам сказал эту чушь? – Ответила она. – Прочитала на сайте его фамилию и все. Никогда не была с ним знакома и не собиралась.

– Но вы так уверенно о нем говорили! – Снова удивилась я.

– Всегда нужно вести себя так, как будто у тебя полгорода влиятельных знакомых! – Подняла многозначительно палец вверх моя коллега. – А кто будет проверять?

И снова, громко икнув, стала наполнять рюмки спиртным, уже изрядно захмелев и откидываясь в мягком кресле.