Агата Богатая
Любовные истории Златы. Пятая часть

1. Оберег на счастье для женщин

У бабушки в доме прохладно. На улице все еще стоит жара. И можно укрыться в тени ореховых деревьев и лоз винограда.

Урсула жалуется ей на то, что ее обижает Сергей, прикладывая к разбитому носу замороженное мясо.

– А чего ты туда поперлась? – Кряхтит бабушка, сидя на диване и держа в руках библию. – Вот помешала мне с молитвами.

– Я люблю его. – Признается Урсула, забираясь с ногами в кресло.

– Вздор выдумала. – Возмущается бабушка. – Да зачем мужиков любить то? Они и без любви хороши.

– А как не любить никого? – Удивляется Урсула, все еще запрокидывая голову, чтобы не текла кровь из носа.

– Да вот так. Только себя и все. И не будет проблем никаких – Отвечает бабушка. Иди поешь плова. Дед плов приготовил. Настоящий узбекский.

– Да ты хоть бы пожалела меня. – Опять причитает Урсула. – Не хочу рис. И мясо не хочу. Все меня обижают.

– Тебе к ЕГЭ готовиться нужно, а не ноги раздвигать. Нашла себе интерес. – Злится бабушка. – Вот опять обрюхатят тебя и будешь токсикозом мучиться и страдать потом с младенцем. Ты болячку то свою вылечила? И что за манера в трусах разгуливать по улицам? Вот совсем стыд потеряли. Потом жалуются, что их тащат в кусты. А мужики то одноклеточные. Думают, что ты падшая женщина, раз в одной сорочке болтаешься среди людей. Тьфу…

– Не хочу учиться. Сама готовься к ЕГЭ. – Ноет Урсула. – Достали уже.

– А что ты предлагаешь? Собой торговать и вышибать у мужиков подачки? – Серьезно спрашивает бабушка. – Я не вечная со своей пенсией.

– Пусть меня мама и папа содержат. И мужики! – Кричит Урсула.

– Ага. Мама инвалид и спивается. Папа тоже недееспособный. Я завтра сдохну. – Смеется бабушка. – Дальше пошли. Мужики. Получила по морде. Да второй раз. И не каешься. Оттаскали тебя по побережью. Теперь вот в хате себя неудобствами моришь и опять же мордобоем. А оно надо?

– А что надо то? – Опять фыркает Урсула.

– Учиться и быть самодостаточной. Чтобы не получать потом такую пенсию, как я. – Все еще улыбаясь, объясняет бабушка.

– У тебя дед есть. – Спорит с ней внучка.

– Да где ж таких дедов на всех взять? Мужиков нужно еще приручить. Воспитать, чтобы муж стал послушным и ручным. – Смеется бабушка. – А ты этого не умеешь. Бац и влюбилась. Ну на кой оно тебе, моя хорошая? Зараза одна от мужиков, да вот это с лицом.

Бабушка цокает языком и подкатывает глаза.

Урсула смотрит на себя в зеркало, когда подходит к старинному трюмо.

– А я все равно красивая. – Выдает она.

– Да толку то с этого? – Недоумевает бабушка. – Приводи себя в порядок. Надевай мое платье. И за стол. Не позорь меня перед соседями. А то они мне опять начнут высказывать.

– Прокляни Сергея! – Требует Урсула.

– Иди ешь. А я сама с ним разберусь. – Бабушка подталкивает Урсулу к выходу в летнюю кухню. И подает ей свое платье.

– Не буду стариковское носить. – Сопротивляется Урсула.

– Зря. В этом платье у тебя все наладится. И никто тебя колошматить не будет, дурочка ты моя. – Ласково уговаривает бабушка Урсулу.

Та нехотя идет в ванную комнату приводить себя в порядок и выходит оттуда в бабушкином ситцевом сарафане с пестрыми цветами и ручной вышивкой.

– Как дура. – Сообщает она.

– Вздор. – Спорит бабушка. – Как нормальная женщина. В платье. Даже в святой книге написано, что женщина должна носить женскую одежду. А ты весь срам наружу выставила. Вот и проблемы у тебя от этого. Болячки, да неприятности.

Урсула проходит в кухню, где колдует дедушка. Он довольный от того, что приготовил свой фирменный плов.

Едят все на улице под виноградом, сидя за дубовым столом, накрытым белой скатертью. На столе уже нарезаны помидоры, огурцы и болгарские перцы. Лежит в пучках кинза и петрушка и зеленый лук.

И в графине стоит сухое белое вино.

Пахнет астрами и георгинами. И виноградом, который гроздьями свисает над головой.

2. Почему не нужно носить черное

Богдана застала тот дом, в котором они жили, пустым и грязным, когда вернулась с похорон. Она уладила все вопросы, связанные с компенсациями и формальностями. И хотела двигаться в том направлении, чтобы приобрести свое жилье и забрать детей.

И никак не ожидала новости, что дети практически жили в интернатах. А Сергей превратил жилье в хлев. Сил, чтобы разобраться со всем этим, у нее не осталось.

И она принялась наводить порядок, поскольку только какая-то активность могла отвлечь ее от постоянных тяжелых мыслей.

Сергей был опять пьяным. И почему-то позволил себе расслабиться и страдать из-за Василины, которая находилась в краевой больнице в тяжелом состоянии. Ей сделали несколько операций и переливаний крови. Но была какая-то непереносимость лекарств, что затрудняло лечение. И потому врачи ввели сестру Богданы в кому.

Богдану добили две вещи – то, что жена ее родного дяди избавилась от ее детей и племянников. И второе – Сергей крутил роман с этой бесстыжей Урсулой.

От злости она колола дрова сама и представляла на месте поленьев свою племянницу. Потом она наносила воды и попыталась разбудить мужа сестры. И хотела устроить ему разнос и снова разрыдаться. Но поняла, что это бесполезно.

И продолжила все вытряхивать, выгребать и выметать, словно избавляясь от всех печалей. И почему-то решила снять черный платок – он напоминал ей об утрате. И переодеться в яркую одежду.

Накинув на себя лиловое платье с желтыми подсолнухами, она вдруг почувствовала себя легче.

В хате стало тепло и уютно, потому что Богдана растопила печь и все вымыла. Она также стала варить какую-то похлебку на плите, чтобы покормить детей, которых она собралась забрать у родственников.

Дядя сообщил ей по телефону, что на выходных они снова у них.

Богдана хотела так же навестить и родную сестру, но к ней не пускали никого, поскольку в больнице объявили карантин.

Ее мама тяжело переживала утрату Матвея вместе с ней. Сейчас она была вынуждена находиться в центре размещения беженцев. Но то, что тетя Михайлина(мама) в безопасности, радовало Богдану.

И она, подумав немного, все-таки опять надела траур, чтобы отправиться к своему родному дяде. Но в это время проснулся Сергей. И очень удивился тому, что дом так преобразился.

Ему даже показалось, что все вернулось в прежние времена, когда его жена Василина была рядом и могла устроить все так, чтобы было хорошо и безмятежно.

Нет, оказалось, это всего лишь ее старшая сестра Богдана превратила берлогу Сергея в самый настоящий райский уголок.

Но почему Урсула никогда не стремилась навести такую же чистоту, спросил себя Сергей, глядя на Богдану, которой не шел черный наряд? И в котором она выглядела старой и очень изможденной. Хотя была достаточно молодой и вполне привлекательной женщиной.

– Как все прошло? – Спросил он у сестры жены.

– С почестями. – Коротко ответила она. А потом добавила. – А ты хорош! Развлекаешься, да пьешь. Когда уже насытишься?

– Да всего один день, ну? Чего шумишь? – Попытался оправдаться помятый Сергей, на ходу соображая, какой сегодня день и прилизывая свои отросшие волосы.

– В чудище превратился. А Василина? Лежит, моя кровинушка. А дитятки? Ууууу…– Она почему-то заревела.

Сергей не выносил женских слез, как и все мужчины. Ему легче было, когда на него орут или в чем-то упрекают. А вот слезы. Что делать, он не знал. И терялся в таких случаях.

– Ну перестань, а? – Промямлил он. – Ну…Будет. Иди сюда.

Он стал обнимать Богдану, которая дала волю своим чувствам и заголосила, как деревенская баба:

– Горе то какое. На кого оставил он меня? УУУУУ....ыыыы....гыгггг…и детей то осиротил.....

Сергей и сам начинал уже впадать в состояние, близкое к истерике, так глаза у него тоже слезились. И он себя сдерживал, чтобы тоже не закатить истерику.

Потом Богдана вдруг резко прекратила, утирая концами своего платка слезы и смачно сморкаясь, и достала из сумочки удостоверение и коробочку с медалью, протягивая ее Сергею.

И он вдруг почувствовал невероятный стыд и вину. Его друг ушел защищать и отдал свою жизнь, пока он наслаждался морем и молодым телом своей любовницы. И прогуливал детские пособия. Сволочь он, а не мужик.

– Я тоже пойду. – Вдруг решительно и громко произнес он.

– Ты чего? Да зачем? – Вытаращила свои огромные глаза Богдана. – Не пущу. Одного нам хватит.

– А я и спрашивать не буду. – Упрямо настаивал на своем еще не совсем трезвый Сергей.

– А дети? Сиротами хочешь оставить? – Опять попыталась отговорить его Богдана. – И Васька? Что с ней то будет?

– Ради детей и ради нее. – Опять повторил Сергей, закуривая и тряся своими кудрями. – Я что, скот по-твоему? Трус? Свинья? Друга то моего нет. Матвейки. А ?

– Ууууууууу....Господи…да за что же нам это горе то....– Опять запричитала Богдана, заламывая руки и падая на пол на колени…

Сергей не стал докуривать. Быстро достал паспорт из тумбочки. И вышел из хаты, оставляя открытой дверь, которой ударил вдруг порывисто ветер.

Богдана от этого снова завыла по покойнику, сидя на полу на коленях и бормоча что-то бессвязно.

3. Почему бабы дуры и зачем бабушкам внуки

Мама снова позвонила мне очень печальная. Это я сразу поняла по ее раздраженному голосу.

– Богдана явилась. – Начинает мама. – И все испортила.

– Детей забрала? – Пытаюсь догадаться я.

– Да. Дети то ее. Как я могу не отдать? Но ведь она все мои начинания испортит на корню. – Вздыхает мама.

– Ты сделала все, что могла. – Пытаюсь успокоить ее я.

– А толку? – Фыркает мама. – Столько сил угробила, чтобы сделать из дикарей воспитанных и послушных людей. И все коту под хвост. В первый же день начали капризничать. Падать на пол. Это малыши то. А старшие опять хамят и выделываются.

– Забей. – Отрезаю я. – Родителям с ними жить, а не тебе. Пусть сами эту кашу расхлебывают.

– Расхлебывать то всем нам. Вырастут из них изверги и люди без ориентиров и целей. – Продолжает мама тоном педагога.

– Ну а что ты можешь сделать? Ничего. Зато избавилась от нагрузки. Ты же сама говорила, что племянники педагогически запущенные. – Анализирую я.

– Да. Но я ведь выправила их. Дети перестали издеваться над собаками. И приучились к горшку, к трехразовому питанию. Руки мыть перед едой и говорить "спасибо". – Перечисляет обиженная бабушка.

– Это хорошо. Как знать, может и будут себя так же держать. – Пробую приободрить маму я.

– Да куда там! – Спорит со мной она. – Как только увидели Богданку, один навалил в штаны сразу, другая описалась. Третья от моей еды демонстративно стала отказываться и суп вылила на пол.

– Зато теперь у тебя тишина и покой. А у Богданы будет вся эта головная боль. Она всех забрала? – Уточняю я.

– Ага. И Васькиных тоже. – Печально произносит мама. – Кого мне воспитывать теперь? Я Марка заберу у Златы. Буду хоть тем дитем заниматься.

– А как он? – Интересуюсь я.

– Опять почему-то в интернат его отправили из больницы. – Говорит мама. – Злата совсем о нем не думает. А я что? Я всего лишь бабка, которой не дают заниматься воспитанием.

– У тебя Урсула есть. – Вспоминаю я.

– Она не слышит меня. Это запущенный вариант. – Вздыхает бабушка. – Живет у меня. Ничего делать не хочет. Ест. Толстеет. Болеет. Опять ушла на больничный после того, как Сергей ей по морде надавал. И мало. Надо было хорошенько отлупить ее, чтобы всю любовную дурь из нее выбить.

– А сам Сергей? – Опять я.

– Да что ему то? Развлекся и теперь снова порядочным стал. В детей вцепился мертвой хваткой. И вроде контракт хочет подписать. – Перечисляет мама.

– А дети? Василина в больнице? – Узнаю подробности я.

– Никак она, бедолага, не очухается. Сильно этот любовник Златы ее ножом порезал. По горлу прошелся. В грудь тыкал, изверг. Девка то инвалидом может остаться, если выживет. Горе то какое. У них сплошные неприятности. Вот как дом потеряли, так и болтаются по свету. – Сетует мама.

– Ужас. А ведь на ее месте могла быть Злата. – Подчеркиваю я.

– То то и оно. – Поддерживает меня мама. – А она не верит. И запила от утраты. Горе то какое. Не прибил совсем мужик. Вот скажи, почему бабы то такие дуры? На передок то слабы как?

– Ну не все же! Ты у нас умная. – Смеюсь я.

– А чего смешного? Я что не права? – Обижается мама. – Ну какого лешего она ноги перед ним раздвигала? Муж герой. Езжай к нему в госпиталь. Дети черт знает где. Одна по рукам пошла. Второго лупасят день у день. Ты мать или потаскуха? Мужика надо. Да таких пороть надо безбожно!

– Ну ты и садистка! – Восклицаю я.

– Ну вот посуди сама. Кровиночку мою один таскал по побережью и отлупил. Потом второй чуть не завез неизвестно куда. Еле отмазали с дедом. И с сыночком то. Третий снова руку поднял. А еще один просто развлекается. А женится на своей. Обидно! – Грохочет в телефон бабушка.

– Опыта у нее нет. – Пытаюсь защищать племянницу я.

– Да дело не в опыте. А в слабости на передок то. Как увидят мужика, так и раскорячатся. Тьфу ты…– Горячо произносит мама. – Мужики зачем нам? Чтобы пользу приносить. Деньги. Заботу. Комфорт. А от этих одни проблемы. Мордобой. Болячка позорная. Да дети внебрачные, от которых потом сбегут, будь уверена. А все почему? Бабы – дурыыыы…

– Такова природа наша. Верим. Влюбляемся не в тех. – Мямлю я.

– Это не влюбленность. А гормоны. И чтобы их не было, таким вот дурехам надо, как кошкам от охоты, таблетки прописать. – Выносит вердикт мама.

Потом она долго еще плюется и недоумевает, как можно так доверять мужчинам и зачем их любить. И уходит читать акафисты и псалмы. И контролировать папу, вздыхая, что уже холодает. И за осенью наступит зима.

Очень холодная на юге. Из-за сырости. И ветра, дующего с моря. И гор, которые закрывают солнце.

4. Как отстоять честь женщины

От скуки Урсула сидит на лавочке под большим ореховым деревом у бабушки на улице. Еще тепло, но уже осень. И вовсю цветут астры и георгины и виноград зреет и пьянит воздух своим винным ароматом. Она курит, украв сигареты из блока своего дяди Ильи и рассматривает машины, которые проезжают по федеральной трассе к морю.

Рядом стоят знаки, которые показывают, сколько километров до Сочи. Но есть развилка, а потому водители не совсем понимают, куда ехать, и всегда сначала заезжают к бабушке в так называемый карман, который образовывается у двора.

Спрашивают, как доехать. Или прячутся от сотрудников ДПС за кустами. А потом разворачиваются и объезжают этот пункт. Или еще чем-нибудь интересуются, например, кто сдает квартиры, как проехать к водопадам в горы, к святым источникам. Или просят налить воды, когда очень жарко и дедушка выносит шланг на улицу, чтобы заняться грядками.

Урсула курит и отвечает на вопросы проезжих, которые запутались в незнакомой местности. Иногда выходят соседки и тогда она прячет сигарету, чтобы те не донесли бабушке о том, что она курит у всех на виду. Так не принято.

На этой же трассе всегда стоят проститутки, которых мама отлично знает по именам. Она ужасно общительная и любопытная. У нее есть еще одна цель – иметь козырь в рукаве на какого-нибудь приличного мужа, который был замечен в таком развлечении.

Если какая-то соседка начинает ее донимать, она называет место, где сейчас находится ее муж, какой-нибудь послушный пенсионер, на которого сроду не подумаешь.

Мама с удовольствием наливает девочкам с трассы воду из шланга в пластиковые бутылки и задает наводящие вопросы. А также внимательно следит, с какими номерами останавливаются машины.

Это занятие не мешает ей потом помолиться о всех грешниках.

Поскольку Урсула не имеет привычки выглядеть скромной и как подобает в той местности, в которой женщина должна закрывать руки и голову, чтобы ее не украли, то мою племянницу часто путают с проституткой.

На ней летом очень короткие мужские трусы и топ, открывающий живот, в то время как местные всегда одеты в длинные юбки. Чаще черные. Ну и, разумеется, в платки.

Даже туристы не выкидывают подобные номера, но Урсула и слышать не хочет про скромность.

Если холодает, то она накидывает на себя мужскую рубашку или худи. Низ будет состоять из очень облегающих джинсов или рваных до такой степени, что тоже будет выглядеть в этой местности неприлично.

Когда она докуривает, собираясь пойти в киоск за шаурмой, то натыкается на черный джип, который заезжает к бабушке. Это незнакомец, который пытается выяснить, как дальше ехать.

Урсула объясняет молодому человеку весь топографический путь местности. Она знает ее очень хорошо.

– Меня зовут Д. – Отвечает незнакомец. – Ты что-то продаешь?

– Да ты с ума сошел! – Фыркает Урсула. – Я не проститутка. Запарили уже.

– А…тогда почему ты голая ходишь по улице? – Опять пристает незнакомец.

– Как хочу, так и хожу. – Отрезает Урсула. – Я что твоя жена или сестра? Ты мне кто?

– Прекрати мне хамить! – Злится Д.

– Я одета. На мне шорты и майка, потому что жарко! – Объясняет Урсула мужчине, который выходит из машины и начинает с ней спорить.

– Это не шорты, да? Это мужское белье. А ты женщина. Зачем позоришься? – Продолжает читать ей мораль Д.

– Пошел на хуй. – Огрызается Урсула и собирается зайти во двор.

–Ээээ....следи за языком. – Закипает Д.

И пытается догнать Урсулу. В это время, услышав шум, на улицу выходит мой брат Илья, который рявкает:

– Ты что хотел? Брысь отсюда. Слышал? Не смей подходить к ней.

– Зачем ты мне грубишь? – Парень с бородой сжимает кулаки и вплотную подходит к Илье.

Они смотрят друг на друга с угрозой. Брат выше своего соперника. Его рост под два метра, но Д, хоть и ниже ростом, но шире в плечах. Видно, что он борец.

Начинается разборка, в которой Д. обещает подтянуть всех своих братьев. Но Илья тоже не сдается, он открыто начинает угрожать незнакомцу его убить, хватая того за грудки.

В это время выходит дедушка, при виде которого драка прекращается. Поскольку он старше, чем эти двое. В наших краях принято старших уважать.

Дедушка начинает беседовать с Д. и с Ильей, пытаясь их вразумить.

Урсула, спрятавшись за воротами и выпустив овчарку Рая из вольера, кричит:

– Сейчас собаку на тебя спущу! Илья, врежь ему! Он меня оскорбил.

А потом добавляет:

– Рай, взять.

– Фу. – Командует собаке дедушка.

Бабушка начинает причитать и ложится на диван со словами:

– Вызовите мне Скорую. У меня сердце.

5. Как в провинции справляются с утратой

Когда в доме появилась Богдана, все встало на свои места. Стало чисто, уютно, на печке своим запахом манил борщ, а на столе красиво разложены были пирожки и конфеты.

Сестра Василины хоть и была бабой несносной и крикливой, но хозяйственности у нее было не отнять. Часто именно из-за этого качества мужчины готовы жениться. Не все. Но самые продуманные и любящие комфорт.

Остальные, разумеется, берут в жены уже любую женщину с животом или от страсти, которая проходит. Других нужно долго обрабатывать. Но мы ведем речь о нормальном и обычном персонаже.

Богдана вымела избу, выстирала занавески и вымыла полы. Перестирала все постельное белье и одежду, замачивая в тазах простыни и детские вещи. И вынося полоскать их на реку. В проточной воде.

Потом все это сохло, как в деревнях, на улице под виноградом и яблонями, пропитываясь осенним солнцем.

Богдана, чтобы не впадать в состояние постоянного горя, начала заниматься бюрократическими вопросами и навестила свою сестру Василину. Но та все еще была в тяжелом состоянии. И врачи не знали, как вернуть ее к жизни. Поскольку на ряд лекарств ее организм выдавал аллергическую реакцию.

Детей сестра Василины пока оставила у дяди, поскольку собиралась приобрести все-таки квартиру. Они решили двумя семьями заселиться в таунхаус, хотя это дорогое удовольствие. Но для льготников были хорошие скидки и программы.

В общем, дела после смерти Матвея начали двигаться в позитивном ключе, и Богдана радовалась хотя бы этому. Скоро у них будет дом со всеми удобствами в станице недалеко от города.

Ей выделили так же специалиста по работе с семьей погибшего Матвея, которые помогал решать все вопросы.

Сергей стал чувствовать себя более уверенно, поскольку ему было удобно с сильной женщиной, которая наладила быт и была самостоятельной и деловитой.

Он был сыт, всегда одет в чистые вещи, и обязанность возиться с детьми от него отпала. А значит можно было по-прежнему не работать. Он целыми днями, пока Богдана носилась туда-сюда из одного учреждения в другое, спал, пил пиво, смотрел телевизор. И никакой контракт не подписал, оправдывая себя тем, что он нужен здесь.

Хотя сестра жены давала ему длинный список с заданиями – наколоть дров, покосить траву, принести воды, вымести двор, полить цветы и семена, которые она зачем-то высадила в зиму.

Вечером Богдана возвращалась уставшая и видела, что в доме ничего не сделано. И начинала Сергея отчитывать, а ему было неприятно, что взрослая женщина учит его жить.

Потом Богдана готовила ужин, если не было ее непременной кастрюли борща, перемывала посуду в тазу и начинала сама колоть дрова или что-то стирать. По пути все еще сетуя на то, что нормальные мужики перевелись.

Но вот такая деятельность не давала ей вспомнить о том, что она осталась в свои чуть больше, чем за тридцать вдовой с тремя детьми на руках.

Да еще трое детей сестры ложились на ее же плечи. От тревог и забот Богдана, которая всегда была пышной и корпулентной дамой, сдала и усохла. И, как ни странно, это ей категорически не шло.

Все платья на ней болтались. На лице обозначились резкие морщины, а само лицо осунулось. Из-за худобы тело стало дряблым и некрасивым. И даже появилась какая-то сутулость.

Раньше Богдана носила модные прически, а сейчас ее волосы отрасли, и она забывала закрашивать седину, поскольку постоянно носила платок. И выглядела, если быть честными, не очень.

Зато вечером, приняв на улице душ, Богдана падала ничком в подушку и засыпала тут же, хотя ей хотелось от души поплакать о своей судьбе, в которой было много тревог, одиночества и труда. Но сил на тоску не оставалось совсем.

А утром все начиналось сначала. Завтрак. Мытье посуды в тазах. Уборка во в дворе и в доме. Хлопоты.

Чтобы отвлечься, она даже начала закручивать в банки поздний урожай и высаживать то, что можно оставить в зиму, хотя надеялась, что они все-таки в скором времени они переедут в благоустроенное жилье.

И молилась об этом, заходя в церковь, поскольку просила Бога исцелить ее родную сестру и дать сил, чтобы справиться с навалившимися на нее проблемами.

И даже в гости к своей кузине Злате сходила пару раз, но та пила, а если и была трезвой, то говорить с ней было не о чем. Так сильно она изменилась.