Любовь Бортник
Ягуар, или Тот, кто живёт один
Глава VII
Несколько часов все провели за увлекательной беседой. Пол упомянул ирокезов, которых встретил по пути домой, а Науэль рассказал, как чуть не был ими обнаружен. Когда он упомянул об оружии, Пол сильно разволновался, думая, как бы онейда не захотели бы захватить его непреступную маленькую крепость. Ягуар заверил его, что пока он гостит, ни при каких обстоятельствах не позволит кому-либо, будь то индеец или белый, приблизиться к их дому. Пол был утомлён длительным путешествием, и после обеда решил прилечь отдохнуть. Томас стал изучать книги, которые, помимо всего прочего, его отец принёс из города. Он также принёс для Джил платье, красоты, удивительной по тем меркам. Оно было небесного цвета, и подчеркнуло здоровую бледность кожи девушки. Простое, но искусно сшитое, без единой неточности, украшенное бело-розовой вышивкой гладью на манжетах и небольшом декольте, оно прекрасно село на высокую фигуру Джил. Оно ещё больше выделило её тонкую талию, что её хрупкий стан казался ещё тоньше и легче. Девушка была действительно очень красивой, а её светлая кожа, темные каштановые волосы и яркие выделяющиеся губы придавали ей вид фарфоровой куклы, и если бы в то время в Америке их уже изготавливали, с образа Джил непременно слепили бы одну из таких кукол. Даже Томас, который не мог и дня прожить без книги, и мог не отрываясь просидеть над текстом несколько часов, отвёл взгляд от страниц, когда Джил вышла из комнаты, демонстрируя свой наряд.
– Я не пойму эту красоту. Для меня существует одна красота. Та, которой владела Новая Луна. Но и она, и её красота, канули в безмятежную вечность, – подумал Науэль, глядя на юную девушку. Он заметил, как Томас буквально заворожился видом, и не мог отвести глаз от прекрасной леди. В этом наряде она была действительно похожа на барышню из высшего света. Но, чтобы не изнашивать платье, Джил сняла его и положила в сундук, как она позже сказала, до лучших времён. Вечер приближался. Пол почивал на кухне, а остальные вышли на улицу, чтобы не беспокоить уставшего путника.
– Не правда ли, Науэль, это платье, что приобрёл отец для Джил, столь прекрасно, как летнее небо?
– Джил красива сама по себе, и без него, – сухо ответил Науэль Томасу, выделяя голосом последние слова. – Хочешь сказать, без платья она прекраснее?
– Великий Дух! Я имел ввиду, что платье лишь украшает её. Но она красива в любом другом платье, – засмеялся Науэль, но Томас не понял его шутку, и был разозлён нахальством Ягуара.
– Ты считаешь её красивой? – продолжил Томас, заметив, что Джил возится с Ютой и находится достаточно далеко от них, чтобы не услышать их разговор. Он воспользовался моментом, ведь так давно хотел поговорить с ним на чистоту.
– Да, считаю. В мире много красивых девушек, я уверен. Я знал одну. Новая Луна была не менее прекрасна.
– Насколько она была красива?
– Настолько красивой, насколько может создать природа. И красота эта была не только внешняя, но и внутренняя. Такая красота обезоруживает. Ты смотришь на неё, и не можешь оторваться. Ты не чувствуешь опасности, когда глаза её встречаются с твоими. Ты чувствуешь, как живёшь. Ты чувствуешь, как жизнь скоротечна, и любая ошибка непоправима.
–Та девушка, ты назвал её Новой Луной. Где она? – спросила Джил, которая покинула юту и поспешила присоединиться к друзьям.
– Я не знаю.
– Ты не искал её?
– Я бы нашёл её за краем света, будь она жива, – он вздохнул и мгновение помолчал, – есть вещи, которые, когда ворошишь их, наносят глубокую и резкую боль. Он вспомнил её образ, её туманный взгляд, обращённый к неизвестности, тогда, в лодке. Её крохотную фигурку, сложившуюся на дне судна, укутанную в одеяло и спящую тревожным сном. Он вспомнил глаза, которые смотрели на него в последний раз. И такой живой, но ускользающий умирающий взгляд, которым она простилась с ним. Он молчал. У него не было сил говорить, на миг ему показалось, что он онемел, но то было боль, и страх, что если он произнесёт хоть слово, он не сдержится, и снова станет кричать от жгучей муки, что поразила его грудь тогда, долгих семь лет назад. И все эти годы он хранил о ней память, о той единственной, что смогла его понять и смогла бы помочь ему, останься она в живых. Он совсем поник. И Томас, и Джил заметили это, но в отличие от Джил, Томас сразу понял, что мысли о прошлом доставляют Науэлю неприятные ощущения. Джил же решила, что это лишь прошлое, а в настоящем есть она, и лишь она могла бы сравниться с той, о ком так томно и печально вздыхал Науэль. И так как прошлое его покинуло, она подумала, что теперь его сердце открыто, у неё нет преград в его покорении, и в её душе надежда обрела новую силу. Томас что-то шепнул сестре на ухо, предупредив Науэля, что, если что-то понадобится, он может смело просить, и предложив ему переночевать внутри, если он захочет, они ушли в дом. Ягуар остался на месте, подавляя в себе уныние, он нашёл силы поблагодарить друзей, но после того, как они скрылись в сенях дома, он снова устремил взгляд в одну точку и недвижимо продолжал сидеть долгое время. Солнце уже зашло, а в окне светил огонёк свечи. Науэль устроился на траве, как и обычно. Джил выходила пару раз, спрашивала, всё ли в порядке и нужно ли что-то ему, но он спокойно и дружелюбно отвечал, что всё хорошо и он будет готовиться к отдыху. На утро им с Полом предстояло отправиться на рыбалку, которую Мессот старший так любил, особенно в компании Ягуара. Они отплыли на пироге на север, за пару километров от дома. Спокойное и тихое, но непривычно слегка туманное утро вселяло надежду в завтрашнем дне в сердце каждого, кто бодрствовал в это время. На реке было спокойно, и лишь иногда водную гладь колыхали крылья испугавшихся гагар. Мужчины рыбачили практически в тишине, изредка отвлекаясь на обсуждения тех или иных дел, сопровождавших их рыбалку. Науэль всегда отличался внимательностью, и в этот раз, учуяв запах костра, он остановил Пола и посоветовал ему не издавать никаких звуков. Впереди, метрах в десяти от берега, напротив места, где река была достаточно мелкой, и не было ни зарослей, ни тины, ни камыша, потрескивали горящие ветки. Трое индейцев сидели, окружив огонь, шумно справляясь с дичью. Ещё двое спали под деревом, в нескольких метрах от костра, а один сидел у берега, держа в руках мёртвую птицу, которую тщательно рассматривал. Рядом с ним, на берегу, лежала пирога, дном вверх. У дерева, где спали двое, лежало и оружие, и разные принадлежности, там же и стоял ящик с бутылками, наполненными какой-то жидкостью. Науэль осторожно взял вёсла и погрузил их в воду, но почти бесшумный плеск воды был замечен, и минг, сидевший на берегу, возвестил своих товарищей о, теперь отдаляющихся, врагах. Трое у костра вскочили со своих мест, но один не устоял на ногах и навзничь упал на землю. Остальные два поспешили к пироге и втроем, а мёртвая птица, которую швырнул в лодку её рассматривавший ирокез, была четвёртой, они налегли на вёсла и во всю прыть понеслись за лодкой, в которой был Мессот и Ягуар. Сил у мингов явно было не много, и гурон смог от них оторваться и добраться до берега, на котором была расположена маленькая крепость.
– Быстро, найди оружие! – прокричал Науэль Полу, и тот побежал в сарайчик, где помимо провианта, в достаточном количестве, было и оружие, в частности длинноствольный карабин и деревянная коробочка с порохом. Пол на ходу стал заряжать ружьё, а минги уже высадились на берег, и, шатаясь, приближались к дому. Мужчина с ружьём прицелился и выстрелил, но промазал. На выстрел выбежал и Томас из дома.
– Зайди обратно! И не дай выйти ей! – прокричал Науэль, и молодой человек понял, что сейчас должен охранять свою сестру. Пока Пол мучился, дрожащими руками перезаряжал ружьё, один из мингов напал на Ягуара, но последний был устойчивее на ногах, и ударом в живот повалил своего оппонента. Пол подбежал к Науэлю и отдал ружьё ему, надеясь, что у того рука окажется увереннее. Раздался выстрел, и один из мингов рухнул на землю, держась за бедро. Мучавшийся от боли после удара в живот до сих пор лежал на земле, и его друг, единственный, кто не был травмирован, поднял руки и показал, что они готовы отступить. Науэль опустил ружьё, но оставался наготове. Невысокий и очень худой индеец помог встать на ноги, корчившемуся от боли другу, и они вместе потащили раненого к пироге. Ягуар проследовал за ними, оставаясь на расстоянии. Раненый, который и известил друзей о врагах, был помещён на дно лодки, где он начал возиться с мёртвой птицей, которую швырнул Науэлю под ноги, издавая глупый и омерзительный смех. Его сородичи что-то пробормотали ему, от чего он успокоился, и взялись за вёсла. Они отплыли, и Науэль спокойно выдохнул. Ворон, лежавший в метре от его ног, смотрел на него своими чёрными глазами, а вокруг его шеи был повязан лоскуток окровавленной ткани. Ягуар взял птицу в руки и отнёс к берегу, где снял с ворона повязку, а тело опустил в воду и предал течению реки.
– Онейда. Я чувствовал, что здесь будет не безопасно, но не думал, что так скоро, – обратился индеец к своему белому другу.
– О, милостивый Бог! Науэль, что же нам делать?
– Пока ничего. Но мы должны быть наготове. Нужно приготовить оружие, что бы не возиться, как сегодня.
– Ты предлагаешь просто сидеть и ждать, когда они придут снова?
– Они не придут, если мы не ответим, -сказал Науэль и протянул Полу окровавленный кусок ткани.
– Что же это значит?
– Это значит, они хотят получить плату за рану, нанесённую их соплеменнику. Они будут ждать ответа, и не придут за ним сами.
– Чем же мы можем отплатить им? Мы же не станем жертвовать чьим-то здоровьем, или, не дай Бог, жизнью! Мы должны придумать, чем откупиться от них. – Его ранил я, мне и платить.
– Нет. Мы не станем подвергать тебя такой опасности, а вместе что-нибудь придумаем, ладно?
– Всё не так страшно. Обговорим это позже, – улыбкой успокоил Ягуар Пола, увидев, как Томас и Джил выходят из дома.
– Вы целы? Науэль? Что здесь произошло? Кто это был? – со своей привычной торопливость, но со страхом и беспокойством в голосе спросила Джил.
– Всё в порядке, идёмте в дом, дети, – успокоил девушку отец.
– Науэль, ты тоже. Тебе нельзя оставаться на улице одному, идём. Обсудим всё. Все проследовали в дом, а Джил, подбежавшая к Ягуару, стала осматривать и расспрашивать его, не ранен ли он, нет ли у него повреждений. Все четверо уселись за столом, и рассказ о прошедших событиях начал Ягуар.
– Мы спокойно дрейфовали в паре километров отсюда. Онейда, высадившиеся на берег, тоже вели себя спокойно, даже слишком. В такое время вряд ли кто-то будет просто лежать под солнцем и поглощать дичь, они явно были не в своём уме. Вдруг на них что-то нашло, и один, который сидел у берега, погнался за нами, призывая в помощь своих товарищей.
– Да! И слава Богу, что наш друг, Науэль, заметил их, иначе, если бы я был один, мне бы пришлось расстаться со своим скальпом!
– Они были такие свирепые, Науэль? – подоспела Джил.
– Нет, я не заметил в них враждебности, но как уже говорил, в их поведении было что-то не совсем разумное. Ты видел ящик у дерева, Пол?
– Я не был так внимателен, как ты, да и сидел спиной к ним.
– Там была стеклянная тара, очень похожая на ту, что привозят белые индейцам в обмен на шкуры. Огненная вода. Она сводит людей с ума. Однажды я попробовал её, и совершил…уже не помню, что я совершил.
– Ты имеешь в виду алкоголь? Всё может быть, Науэль, всё может быть. Тогда можно объяснить их резкое нападение.
– Да, но это не оправдание.
– Ну и что мы имеем? Шестеро онейда, пьяные, с оружием. Они же могут натворить таких дел! А если они придут ночью и расстреляют нас?
– Ты преувеличиваешь, Пол. Они под действием огненной воды…-Алкоголя, – перебил Ягуара Томас.
– Алкоголя. Но они не глупцы. И помни про это. Он вытащил лоскуток в свежей крови, и Джил с ужасом ахнула.
– Что это такое? Что это значит, Науэль? Они вызывают тебя на бой?
– Почти. Я ранил одного из них, теперь они хотят моей крови, взамен той, что потерял их брат. Муэта. Я знаю его. Он достаточно опытный воин, но, как видите, поддался огненной…алкоголю. Ещё один – Ахэну, тот, что первым пошёл на попятную, один из доверенных Энэпея. Остальных я не узнал. Я не понимаю, как такие воины, как они, оказались в этих местах, ещё и в таком состоянии. Они явно идут своей дорогой, чисто из своих помыслов.
– Так что же ты предлагаешь, брат? – с несвойственной неторопливостью спросил Томас, – может нам вообще ничего не предпринимать, раз они не в своём уме? Может они забудут к следующему утру, что видели вас?
– Нет, Томас. Здесь удача не на нашей стороне. Я знаю, что делать. И только я один знаю, как это сделать лучше.
– Ты же не пойдёшь к ним, Науэль?
– Будь уверена, Джил, что я вернусь живым и невредимым. Слова Науэля вызвали у девушки шок, и она, почувствовав головокружение, схватилась за плечо Томаса. Она представила картину жестокой расправы, представила, как истекающее кровью тело Науэля бесшумной скользит по реке, проплывая мимо. Её итак бледное лицо побледнело ещё больше и она стала очень тяжело дышать. Томас справился о её здоровье и она не стала скрывать, что чувствует себя неважно. Юноша проводил её в комнату и уложил в постель.
– И с чего ты так переживаешь за него? Он не пропадёт. Он столько пережил, что это – просто пустяк!
– Наверное, ты прав. Но я действительно нехорошо себя чувствую, и мне хотелось бы побыть одной, в тишине.
– Как скажешь, дорогая моя. Позови, если тебе будет что-то нужно. С этими словами парень оставил сестру, и вышел на кухню, желая присоединиться к оживлённой, но тихой по уровню громкости беседе. Как бы Пол не расспрашивал Ягуара, последний ничего не рассказал ему о своих планах, а лишь сказал, что отправится к ним после заката. -Если через два часа, после ухода, я не вернусь, вы должны будете собрать вещи и поехать в город. Юта справится с Томасом и Джил, а ты Пол…Тебе придётся идти пешком, во имя спасения своих детей.
– Неужели, всё так серьёзно и опасно? Тебя могут там убить? – спросил Томас. В его голосе была слышна обеспокоенность, но нотки лицемерия дали Науэлю понять, что именно на это он и надеется – чтобы Ягуар не вернулся живым. Он не понял такую резкую перемену в Томасе, и не хотел знать её причину.
– Нет. Не сегодня. По крайней мере, не думаю, что до такого дойдёт.
Глава VIII
Солнце купалось на маковках деревьев последние минуты, а Науэль стоял, вглядываясь в синеющую гладь реки, на которой стелились отблески багрового заката. Пирога была уже на воде, но он не решался в неё ступить. Он не знал, как повернуться дела, и что в голове у тех мингов, которые отделились от своего племени. – Может, их вообще уже там нет, – шепнул он себе под нос.
– Если мне суждено сегодня умереть, о, Великий Маниту, прошу тебя, отправь мой дух в те же края, где и её дух, – подумал он, боясь произнести эти слова вслух, подумав, что кто-то всё-таки может его услышать. Он прежде не боялся идти на такие предприимчивые занятия, но в этот вечер в его голове всё перемешалось. Он не боялся смерти, он боялся что больше не увидит её. И пусть он видит её только в своей голове, когда мозг его уснёт вечным сном, он не сможет воспроизводить те картины, что были с ней связаны. Он также боялся, что его надежда на то, что она осталась в живых, прожила бесполезную жизнь, и что он никогда не узнает, что сталось с ней. Он выдохнул и прыгнул в лодку. Ночь была светлая, а зашедшее солнце всё ещё испускало последние отблески своего янтарного света. Он плыл не торопясь, размеренно, улавливая каждый шорох вокруг. Он приблизился к тому месту у берега, где с утра был небольшой лагерь онейда, там же он находился и сейчас. Костёр ярко горел, взмывая вверх своими языками, а вокруг танцевало двое мужчин. Один был полностью раздет, а другой в набедренной повязке. Они кричали и смеялись. Хватая друг друга за локти, они кружились в танце, как дети кружатся вокруг ёлки на новогоднем утреннике. Муэта лежал в стороне с перевязанной ногой, наблюдая за плясками вокруг костра своими чёрными маленькими глазами. Ахэну и двое других, не участвовавших в процессиях, что-то обсуждали, сидя на поваленном дереве. Ахэну неодобрительно покачал головой и махнул рукой, после того, как на мгновение взглянул на беснующихся собратьев. Науэль сошёл на берег и стал приближаться к лагерю, и когда его заметили, всё тот же Ахэну остановил пляски и приказал парням угомониться. Он был явно лидером этой, так называемой, банды, и парни, весело плясавшие у огня, подчинились ему и скрылись в переносном типи. Науэль поприветствовал минга и протянул руку с кусочком окровавленной ткани.
– Брат сам решит, как с тобой быть, – сказал минг, и рукой указал дорогу к месту, где лежал Муэта. Ягуар беспрекословно прошёл дальше, и обратил внимание на ящик, в котором было несколько бутылок.
– Энкудэбэу. Что ты делаешь в этих краях и что за дела у тебя с бледнолицым? – спросил Муэта хриплым дрожащим голосом.
– Этот человек – мой друг. Он однажды спас мне жизнь, а я пытаюсь спасти его. Минг усмехнулся и попытался встать на ноги. Ему это удалось и он вытащил из-за пояса длинный кинжал с округлённым лезвием, напоминавшим месяц. Одной рукой он схватил Науэля за руки, а другой приставил лезвие к его горлу.
– Жалкий гурон возится с белыми. Они мало принесли бед? – прорычал Муэта на ухо своей жертве. Смотря Ягуару в глаза, он опустил руку с ножом и полоснул по обнажённой груди Науэля. Из раны потекла кровь, но гурон оставался недвижим. Тогда он сделал ещё один надрез, и кровь из двух ран смешалась и потекла ещё сильнее. Науэль по прежнему смотрел в глаза врага не моргая, после чего последний приложил свою ладонь к ранам, нанесённым им же, и кровью вымазал себе лицо.
– Что сделала с вами огненная вода, посмотри, Муэта. Вы стали теми, кем вас считают – дикарями.
– Есть ли тебе дело до других, гурон? – всё так же, на ухо, прохрипел минг и оттолкнул высокую фигуру подальше от себя, настолько, насколько хватило сил. Ягуар пошатнулся, но устоял на ногах.
– Убирайся, гурон. Пользуйся тем, что у Муэты нет сил сегодня сражаться с тобой. Ягуар кивнул, и, развернувшись, хотел было уходить, но остальные, прибывавшие в лагере, встали у него на пути.
– У Муэты нет сил. Но сила есть у его братьев, – засмеялся минг смехом, больше похожим на смех старика, прокурившего свои лёгкие самым дешёвым, отсыревшим табаком. Ахэну поглядел на гурона блестящими от злорадства глазами и замахнулся своей тощей длинной рукой, в которой был томагавк. Он метнул оружие, но промазал. Науэль успел увернуться от летящего предмета, тем более что рука метавшего сильно дрожала. Ягуар не заметил больше оружия в руках врагов, и кинулся к ящику. Он начал извлекать из него бутылки и бросать в огонь
. – Гнусный гурон! Кто дал тебе право распоряжаться нашими вещами?
– Для вашего же блага, – кивнул Науэль и направился к пироге. Опьянённые минги побежали за ним, слабо держась на ногах. Ягуару не составило труда повалить обоих преследователей, и он, покончив с ними, оставил их лежат на земле, корчившихся от боли после ударов. Гурон прыгнул в лодку под мстительные крики недавних врагов, и не обращая на них внимания, отправился к дому, что стал его пристанищем на эти несколько дней. Пока плыл, он промыл свои раны прохладной водой, и умыл лицо.
– Сегодня я сжёг вашу погибель, но завтра вы можете найти другую, – подумал он. Никто в доме не спал, ожидая возвращения друга, и как только в дверь постучали, Джил подоспела открыть её. На пороге стоял Науэль, держась за раны на груди.
– Господи! Слава Богу ты жив! – прокричала девушка и кинулась Ягуару на шею, не заметив ран на его теле. Она горячо его обняла, но через мгновение опомнилась и отпрянула, шёпотом попросив извинения. Заметив повреждения, девушка поспешила принести лекарства и обработать раны своему другу. Его возвращению Пол был обрадован не меньше, всячески показывая свою заботу, он помог Науэлю пройти к огню и предложил воды. Томас же сидел отрешённым.
– Ну слава Богу, теперь нам есть с кем возиться. Больше же нет дел, – недовольно пробурчал он. Пол обернулся, и показал, что не одобряет слова сына, который, отмахнувшись, встал с кровати, на которой сидел, читая книгу. Он сел за стол и налил себе чай, продолжая пялиться в литературу.
– Всё в порядке. Небольшие царапины, ничего серьёзного. Вам не стоит так волноваться, – пояснил Науэль.
– Они были свирепыми? Они больше не тронут тебя? Что заставило их так жестоко обойтись с тобой?
– О чём ты, Джил? Говоря честно, я не думал, что всё решится так легко. Я думал, что они хотя бы прорежут в моём бедре дыру и прижгут её, подобно той ране, что я нанёс Муэте. – Видишь дочь, какими могут быть индейцы. И нам посчастливилось, что Науэль очень храбрый и сильный.
– Нам посчастливилось, что они были пьяны. Хотя, в трезвом уме они вряд ли бы довели ситуацию до такого. Вскоре всё улеглось, и Джил, и Пол не были так взволнованы, как раньше. Ночь вовсю захватила эти края и поселенцы на Гудзоне отправились отдыхать. Джил и Томас расположились в комнате, что была похожей на спальню, а Пол спал на кухне. В эту ночь Науэлю не позволили спать на улице, и он расположился у очага. Ему постелили тёплые одеяла, место было очень удобным, но индеец не чувствовал себя комфортно, думая, что стесняет друзей. Ему была привычна жизнь на природе, и он не представлял, до встречи с Полом, что когда-нибудь будет находится в жилье из брёвен и досок, и что ему этот дом будет мил. Всю ночь он пребывал в тяжёлой дремоте, так и крепко не уснув до утра. Ему приходили в голову мысли и видения. Он видел, как Мимитех полыхала в огне. Она стояла посреди какого-то селения, а вокруг всепоглощающий огонь пожирал строения и людей. Она стояла неподвижно, и он чётко видел её лицо. Оно было безжизненно синим, в груди была дыра, обрамлённая запёкшейся кровью. Её глаза были мутными, как мыльная вода, а рот исказился ужасающим беззвучным криком. Она кричала, но он её не слышал. Он открыл глаза, и поглядев в окно, увидел тонкий ободок месяца.
– Луна возрождается, -подумал он, – но Новой Луне никогда не взойти. Пот прошиб его. Он стёр капельки со лба и уткнулся затылком в стену, у которой лежал. Он боялся закрыть глаза, боялся снова увидеть это изуродованное лицо. В его памяти она всегда была прекрасной, какой бы пейзаж он не представил бы. Даже если смерть её настигала, в его мыслях, она оставалась лучезарно улыбающейся. Он не мог понять, от чего она привиделась сегодня такой.
– Это предупреждение, не иначе, – подумал он. Он провалялся до утра, и, как только рассвело, он вышел на улицу. Вдохнув ещё не успевший накалиться утренний воздух, он уселся на траву и слёзы потекли из его глаз. Он не мог поверить, что она действительно так выглядит, теперь, после смерти. Он не мог это принять, не хотел принимать. Он подумал, что мир никогда не увидит более прекрасной и мудрой женщины. Каких бы она могла воспитать детей, его детей, которые продолжили бы его род. Он знал, что она любила его, но была слишком горда, чтобы это сказать, а может и не верила сама себе, и от этого молчала. Но он всё понимал. В каждом её взгляде и жесте он читал её отношение к нему, к её брату, ко всему окружающему.
– Если бы ты была жива,– шептал он, – если бы ты была жива, я бы ждал тебя, когда взойдёт звезда, и даже когда погаснет. Даже в непроглядной тьме, я бы искал тебя, будь ты жива. И тут он подумал, если бы она была жива, искала бы она его, захотела бы его видеть. Ждала бы она его так же страстно, как он её.
– Конечно ждала бы, – ответил он сам себе. Солнце уже озарило прибрежный лесной лес, и Науэль услышал, как дом оживился. Дверь приоткрылась, и Джил нервно выпалила неодобрительные слова.
– Разве можно так уходить? Ты думаешь, можно вот так играть нашими чувствами? Мы беспокоимся, переживаем, а он сидит преспокойно на улице. Да ещё и улыбается, – пискляво воскликнула она, заметив, как Науэль слегка ехидно смеётся.
– Если бы минги пришли за мной, стены этого дома меня не спасли бы, – пояснил он, почему смеётся.
– Не говори того, чего не знает даже Бог! – Науэль, вставая с земли, немного покачнулся, услышав её слова. – Не говори того, чего не знает даже Маниту. Так отвечала мне она. Но ты не похожа на неё, – мелькнуло в его мыслях, – ничем не похожа. Он смутился и посуровел, но, не показывая этого, прошёл в дом вслед за Джил. Пока завтрак готовился, Ягуару было не по себе, и он жаждал поговорить с Полом один на один. Он понял, что такого случая не представится, и решил не медлить.
– То, что учинили минги, наталкивает меня на подозрения. Я боюсь, как бы они не решились на более отчаянный поступок, и не добрались бы до моей деревни. Они не задержатся здесь на долго, тем более, что я сжёг их припасы, – слегка посмеялся он.
– Хочешь сказать, что тебе пора уходить? – вмешался Томас.
– Да. Я люблю вас всех, и уважаю, но моя деревня и мои соплеменники мне так же дороги. Это моё племя, мои братья и сёстры, понимаете?
– Ну конечно, Науэль, -поторопился Пол, – когда ты уходил в прошлый раз, с нами ничего не случилось после. Думаю, в этот раз всё так же разрешится благополучно.
– Да. Но я всё же прошу тебя, Пол, держать оружие заряженным.
– То есть, ты уходишь сегодня? – волнительно спросила девушка, и, представив, что больше она его не увидит, слёзы подступили к её глазам.
– Может останешься ещё на один день? Переночуешь в последний раз, и тогда отправишься. А пока мы подготовим тебе еды и вещей в дорогу.
– Спасибо за заботу, Джил, но не думаю, что можно мешкать. Моё сердце говорит, что скоро опасность приблизится к гуронской деревне.
– Ну что ж, решено, отправляешься сегодня. Джил, доченька, помоги Науэлю с провизией и принеси флягу с водой. Может возьмёшь Юту? Так ты быстрее доберёшься.
– Нет, в этом нет нужды. Я сумею дойти меньше чем за неделю. Я знаю укороченный путь. Пройду по Мохоку, оставлю пирогу у устья реки. Чуть больше суток по реке, а потом 3-4 дня через лес, – Ягуар улыбнулся, чтобы друзья перестали так волноваться. Джил в растерянности стала копошиться с сумкой, в которую укладывала вещи Науэля. Она не знала, чтобы такого придумать, чтобы он задержался хотя бы ещё на пару дней.
– Может за это время я успею сделать так, чтобы он меня полюбил, – понадеялась она в мыслях. Она подумала, что терять уже нечего, и, долго колебавшись, всё-таки решила рассказать Науэлю о своих чувствах. Пока она была поглощена работой и своими мыслями, она не заметила, как Пол и Ягуар вышли на улицу. Она обернулась, отрываясь от дела за столом, чтобы попросить Науэля поговорить с ней.
– Науэль, я…-она замолчала и вздрогнула, когда увидела, что в комнате только Томас. Её глаза, которые вот-вот могли заплакать, в растерянности осмотрели комнату и устремились на улицу, где заметили Науэля. Она отложила работу и хотела пойти, но Томас остановил её. – Не стоит, Джил. Он сегодня уйдёт и возможно никогда не вернётся. Чем дольше прощаешься, тем дольше плачешь. – Я не собиралась с ним прощаться, я хотела поговорить с ним о…
– О чём же, Джил? – он произнёс это с удивлением и заинтересованностью, хотя в голосе было заметно и недовольство вперемешку с раздражением.
– О нас.
– О вас? О вас с ним? У вас с ним что-то было? – и тут он вскочил из-за стола, уже не скрывая злобу и чрезвычайное удивление.
– Нет. Конечно, нет. Но я подумала, что могло бы быть. Если бы он только остался… Она произнесла это с воодушевлением и мечтательностью, и кротостью в голосе, которая была ей не свойственна.
– Ты любишь его? – грозно спросил брат сестру – Отвечай! Любишь? –
Томас! Говорить о любви слишком рано, но, я думаю, что если бы узнали друг друга ближе, то мы…
– Никаких мы никогда не будет! Он уйдёт сегодня, раз и навсегда. Он вышел из дома и направился к отцу и индейцу, попутно закрыв дверь в дом. Он был очень зол, но почему – Джил не могла понять. Она решила, что сейчас лучше не приставать к брату.
– Друг мой, Науэль. Есть разговор, отойдём?
– О чём спрашиваешь, брат. Конечно! Давай поговорим. Они отошли за сарайчик, так, чтобы их не могли услышать. Ягуар подумал, что Томас что-то хочет сказать ему на прощание, или извиниться за предвзятое отношение иногда.
– У тебя было что-то с Джил? – Томас не церемонился. Ягуар ответил вопрошающим взглядом.
–Нет. С чего ты подумал такое?
– Слушай, если ты сегодня уйдёшь, и как можно скорее, я буду благодарен тебе всю оставшуюся жизнь.
– В чём дело, ты можешь объяснить? При чём всём этом Джил?
– При том, что она безответно влюблена в тебя. Лучше разбей ей сердце сейчас, чем всели в него надежду.
– Я догадывался о её чувствах.
– И что же? Ты тоже влюблён в неё? Боялся сказать? Боялся отца или меня?
–Нет. Даже если бы моё сердце было открыто…Нет, даже тогда бы. Джил очень молода, её юность прекрасна, как и твоя. Я не спорю, она красива, но я вижу в ней ребёнка, младшую сестру если хочешь. Она очень хорошая девушка, но ей не сравниться с той, что навсегда в моём сердце. И ты должен меня понять, ведь в твоём сердце так же теплится любовь к очаровательной девушке, и ты вряд ли променяешь её на кого-либо.
– Значит, у тебя есть женщина в деревне?
– Нет. Моя женщина живёт только в моём сердце, и в моей памяти. Ягуар приложил руку к груди. С Томаса сошла злоба и обида, и ему стало не по себе от того, что он заподозрил верного и порядочного человека в тайных отношениях с его сестрой. Конечно, он давно не считал её сестрой, и она была единственным объектом его воздыхания и обожания, но он не осмеливался в этом ей признаться. Разговор бы принёс удачные плоды, если бы не Джил, стоявшая за стеной небольшой деревянной постройки. Поражённая безразличием Науэля, и ещё больше поражённая тем, что брат её испытывает к ней совсем не братские чувства, она не знала, что делать. Она решила, что если брат ей не брат, а любимый – не любимый, ей незачем оставаться в месте, которое она и так часто считала чужим. Незаметно проскользнув мимо дома, она отправилась к реке.
