Афанасий Рогин
Элвис исчезает
– Над людьми? Это скорее ваша прерогатива, господин Гринберг. А я уж посчитал, что стал безразличен Исааку Романовскому, и вы наконец-то оставите меня в покое. Ведь Изя все-таки сообразил, что с тобой, Боря, его мечты о наследнике таковыми и останутся.
– Ты не смог бы все провернуть без меня и маман! – Гринберг в ярости сорвал с себя кипу.
– Согласен, без вашей помощи я бы еще долго блуждал в потемках. Но, ты ведь, Боря, поборол свое эго и напросился в ассистенты, чтобы украсть мои наработки. Я тебя сразу раскусил и использовал втемную. Все честно, Борис.
– Полагаю, вы закончили? – нервно осведомился спикер. – Если так, то не тратьте время на пустую болтовню.
– Да будет так, – согласился Блинов. – Моей целью было заинтриговать коллег по цеху, думаю, что это удалось. На этой мажорной ноте хочу закончить свой доклад. Впереди большая работа, осталось лишь поставить жирную точку. Счастливо оставаться, коллеги, и прошу, не надо аплодисментов!
Положив микрофон на трибуну, профессор удалился под гробовое молчание шокированного зала, ролик завершился финальными титрами 'Конец фильма'.
– Петр Петрович, судя по всему, вы с коллегами хорошо знаете друг друга, и возраст подходящий. Учились в одном ВУЗе?
– Вы догадливы, Андрей. Да, и даже на одном факультете в МГУ. Рыхлый, Липа, Грин и я. Мне немного стыдно, но после исчезновения Элвиса я был не в себе, обзвонил всех бывших друзей и прямо обвинил их в похищении.
– А некая маман, о которой заикнулся Гринберг? – Я записал прозвища в блокнот. – Ведь именно ее вы ожидали увидеть на конференции, поэтому и наняли профессионального оператора для съемки?
– Он снимал на камеру туристов рядом с Гранд-Опера, ну а я предложил ему подзаработать, – согласился Петр Петрович.
– Вы опять пытаетесь увильнуть от ответа. Кто такая маман?
– Ничего-то от вас не скроешь! Маман – Аманда Рохас, кубинка, она была заводилой в нашей неугомонной пятерке. Ах, молодость! Бессонные ночи, настоящий кубинский ром, и плевать на то, что с утра сессию сдавать. А нынче? Измельчала молодежь, рафинированной какой-то стала, великое им не по зубам.
– Петр Петрович!
– Извините, отвлекся. Когда в середине девяностых горе-академики из РАН прикрыли мой проект по причине неокупаемости даже в долгосрочной перспективе, я готов был руки на себя наложить! Аманда оказалась моей спасительницей, именно она затащила меня на Кубу. С помощью Аманды мне удалось не только реанимировать проект, но и продвинуться вперед, причем значительно.
– Потом ее сменил Гринберг. С какой стати? – задал я резонный вопрос, дополнив список подозреваемых.
– Мне не хотелось бы об этом говорить, – замялся профессор. – Понимаете, это очень личное.
– Петр Петрович!
– Аманда долго не могла забеременеть, – Лицо Блинова посуровело. – Наш первенец появился на свет незадолго до пятидесятилетия Аманды, но Божий дар обернулся проклятием. Поздний ребенок с букетом врожденных аномалий, по прогнозам врачей ему было суждено прожить не более года. Маленький человечек с непроходящей гримасой боли на лице, мне было больно смотреть на страдания сына и его матери, а вскоре наступила развязка.
– Он умер? – осторожно спросил я.
– Погиб, – резко бросил профессор. – Сантерия – гремучая смесь католичества с вуду, теневая власть в тех краях. Эти зомбированные психопаты посчитали меня исчадием ада, создателем мерзких, богопротивных существ – клонов. Они устроили погром в лаборатории и подожгли мой дом, а Алехандро задохнулся в дыму. Полицейские были в курсе, что он не жилец и зафиксировали смерть по естественным причинам, чтобы не связываться с Сантерией. Я не стал этому противиться: ведь возможно, смерть избавила Алехандро от мучений, стала подарком для него. Но не для Аманды: она практически сошла с ума, умоляла, требовала, чтобы мы клонировали ее сына, но получала неизменный отказ. Мне даже пришлось поместить Аманду в психиатрическую клинику. Она наотрез отказывалась от свиданий, от общения с кем либо, вышла из клиники меньше года назад и перебралась сюда, во Францию. По слухам.
– Конференция микробиологов, как вы о ней узнали?
– Боря вручил мне пригласительный. Организатор конференции – Исаак Романовский, я знал, что Гринберг работает на него.
– Романовский – это владелец заводов, газет, пароходов? Он может иметь отношение к краже? – Cписок подозреваемых увеличился еще на одну кандидатуру.
– Вряд ли. Как и Рыхлицкий с Лиепиньшем.
– Разъясните.
– Романовский по молодости исколесил всю Амазонию, а тамошние речушки кишат пираньями. Его лодка перевернулась, Изя сумел доплыть до берега, но, так скажем, не в полном объеме.
– Вы рассказываете жуткие вещи!
– У самого мороз по коже. Вы сами слышали, что меня голословно обвинили в клонировании человека, но это ложь: я отказался от денег Романовского, поэтому и появился Боря. На нынешнем этапе Романовский отверг идею клонирования и намерен обзавестись наследником естественным путем.
– Что-то вроде непорочного зачатия? – пошутил я.
– Отнюдь. Стас и Юрис теперь под крылом Романовского: денег, как фантиков. Они заняли весьма перспективную нишу: выращивание человеческих органов из стволовых клеток – это наше недалеко будущее. Краем уха я слыхал, что работа близка к завершению. А незадолго до вашего прихода я разговаривал с Юрисом: он утверждает, что Гринберг предложил свои услуги и запросил кругленькую сумму за…
– Элвиса! – выпалил я. – Получается, что дело в шляпе, и вы в моих услугах больше не нуждаетесь?
– Я этого не говорил, – возразил Петр Петрович. – К тому же, я слов на ветер не бросаю, да и Элвиса еще необходимо вернуть.
– Зачем вы потащили Элвиса с собой? – Я вычеркнул из списка сразу троих. Как там по классике: и их осталось двое.
– Дело в том, – хитро прищурился профессор. – Что меня ничто не держало на Кубе. Оборудование морально устарело, чтобы завершить работу, необходимо современное, высокотехнологичное, инновационное. Миомир Андрич – мой сербский коллега и давний знакомый, я его считаю своим учителем. У Андрича исследовательский центр в Кралево, коллеге девятый десяток, он давно собирался отойти от дел и прочил меня на свое место.
– Гринберг знал о вашем переезде?
– Исключено. Я его вытурил за неделю до наших переговоров. Мне даже пришлось ускорить отъезд: информатор из полиции сообщил, что Сантерия снова активизировалась. Так что, я собрал манатки, прихватил с собой Элвиса, сел в Сантьяго на теплоход до Генуи и ту-ту, прощай, Куба. И вовремя: на следующий же день от моей лаборатории и дома осталось одно пепелище.
– Вы не находите, что слишком много совпадений?
– Каких? – Глаза Блинова округлились.
– Связанных с Гринбергом. В первом случае погром привел Бориса Гринберга к вам, а второй последовал сразу после его отставки.
– То есть, Вы хотите сказать, что Боря…
– Причастен к смерти вашего сына, – твердо закончил я. – А так же к похищению, что подтверждено двумя свидетелями.
– Как же я это упустил? – Петр Петрович побледнел и схватился за сердце, – Не беспокойтесь, Андрей, все в порядке. И извините, мне нужно побыть одному.
Во время вечерней прогулки перед сном я поразмыслил: у Бориса Гринберга алиби, во время кражи он присутствовал на конференции. А если Грин действовал в сговоре с кем-то, вот только с кем? Я открыл блокнот: ну конечно же – с Амандой Рохас! Ирония судьбы: Маман выбрала союзником одного из убийц собственного сына. Если сообщить о своих догадках Блинову прямо сейчас, это может его добить окончательно.
Решив, что правильнее всего будет поговорить с профессором завтра утром, я направил стопы в сторону отеля. Перед главным входом на меня налетел мужчина росточком пониже среднего с картонной коробкой в руках. Немногочисленный скарб разлетелся в разные стороны, коробка покатилась по ступенькам, из нее вывалилась клетка, похожая на ту, что я видел у Блинова и складной рыболовный подсачек.
– Глаза разуйте! – прорычал коротышка, подобрав и нацепив на нос упавшие очки, поправил съехавшую набок кипу и принялся упаковывать содержимое коробки обратно.
Вероятность успеха без доли везения практически стремится к нулю. Но и она лишь дает дополнительные шансы на удачный исход дела, как и в данном случае: ведь волею судьбы я столкнулся не с кем-нибудь, а с одним из главных подозреваемых!
