Адалин Черно
Контракт на тело
Глава 7
– Если не ошибаюсь…
Я называю Лавинскому сумму из подписанного контракта домработницы. Он же и платит мне эти деньги. Точнее, будет платить, потому что я работаю первый день. Или уже не будет. Не могу по его реакции понять, каков будет итог моего вторжения в эту комнату.
Лавинский смотрит на меня внимательно. Следом – смеется. Заливисто, но как-то зловеще. Я вздрагиваю от этого смеха, но продолжаю стоять с непроницаемым выражением лица.
– Ты очень умная девочка… Как тебя зовут, кстати?
– Полина.
– Я не идиот, Полина. Ты кем раньше работала?
– Моделью. Фотографировалась для интернет-магазинов, снималась в рекламе.
Мне сказали ни в коем случае не врать. Предупредили, что Лавинский может проверить, так что все, вплоть до количества половых партнеров, если его заинтересует эта информация, нужно говорить честно.
– И что? Там мало платили? – вкрадчиво спрашивает.
– Достаточно.
– Тогда что ты делаешь здесь?
Я сглатываю, руки начинают трястись. Я боюсь на самом деле, потому что вдруг понимаю, что если о человеке в интернете почти нет информации, то ему есть что скрывать. Ян Лавинский, конечно, не вор в законе и не бандит из далеких девяностых. Он другой, но он тоже… наверняка не святой. И безумно богатый. У богатых людей есть связи и деньги. Много денег. Он может что угодно. Когда мне угрожали, я согласилась из-за страха. Теперь думаю, что будет, если угрожать начнет уже он?
– В этой комнате или на работе? – пытаюсь разрядить обстановку шуткой, но ему, судя по серьезному лицу, не смешно.
– И то, и другое.
– Я просто зарабатываю. В последнее время в модельном агентстве заказов стало меньше, – снова не вру, потому что так на самом деле и было.
Поначалу я очень хорошо зарабатывала. Саша давал рекламу, к нему обращались клиенты, но в последнее время их как-то не густо.
– Откуда узнала про вакансию?
– От своего менеджера.
– А он откуда?
– Это вы у него спросите, меня он в такие подробности не посвящал.
Лавинский достает телефон, кому-то звонит прямо посреди ночи, но ему не отвечают. Он недовольно отшвыривает телефон в сторону. Я за этим наблюдаю не без удивления. Примерно представляю, сколько денег у человека, который может запросто разбить недешевый телефон. Ухмыляюсь. Жаль, конечно, что картину посмотреть не удалось, и с заданием я не справилась, но уйти с работы мне будет легко, потому что я таких, как Лавинский, терпеть не могу. Заносчивых, считающих, что они крутят этим миром, как хотят, не ценящих деньги тогда, когда этих самых денег у большинства недостаточно.
Наше уединение внезапно нарушает стук в дверь. Я вздрагиваю, Лавинский идет открывать.
– Не прошло и года, ребята, – хмыкает. – Так меня тут завалят, пока вы добежите.
– Так вы сами, Ян Вениаминович, всю охрану из дома выставили, – решается возразить самый старший из прибывших.
– Потому что вам следить надо за территорией. С нее в дом никто проникнуть не должен. А в доме должны работать проверенные люди.
– Так вроде работают, – оправдывается тот самый мужчина.
– Вот именно, Семен, что вроде. Это у нас кто?
Теперь на меня внимательно и изучающе смотрит уже шесть пар глаз. Съежившись, чувствую себя неуютно, хотя в силу профессии это, конечно, странно. Обычно меня не волнует, сколько людей будет на меня смотреть и сколько из них, оказавшись извращенцами, будут представлять меня на месте своих партнерш.
– Новая горничная, Ян Вениаминович.
– Что еще, Семен?
– Не совсем понимаю…
– Перед поступлением на работу вы должны всех проверять, верно?
Судя по тону Лавинского, ощущение, что Семен прямо сейчас будет или отчитан, или уволен.
– Верно.
– Ее вы проверили?
– Разумеется!
– И как так получилось, что девушка с таким смазливым личиком вместо работы моделью пришла в мой дом натирать полы?
– Так это, Ян Вениаминович… деньги вашей девочке нужны на лечение матери.
Я чувствую себя маленькой и ничего не значащей. Меня в моем же присутствии обсуждают, причем бесцеремонно, словно им наплевать на то, что я в кабинете.
– Интересно… – хмыкает художник. – А что если я скажу, что ты уволена? – спрашивает у меня серьезно.
Я вскидываю подбородок. Деньги мне и вправду нужны, но падать перед Лавинским на колени и просить прощения я не буду, тем более, если он меня оставит в доме, я попробую проникнуть в мастерскую еще раз, только уже более подготовленной.
– Я уволена? – спрашиваю сухо.
– Да. Собирай вещи, и чтобы через полчаса духу твоего в моем доме не было.
– Конечно.
– И телефон ребятам перед отъездом сдашь, пусть проверят.
– Хорошо.
– Мне интересно… деньги больше не нужны? – спрашивает, тормозя меня уже у двери.
– Очень нужны. – И ты вот так просто уйдешь с работы?
– Я, Ян Вениаминович, унижаться перед вами не буду. Мне достаточно того, что вы здесь наговорили, чтобы составить о вас мнение, и оно отнюдь не радужное.
Я покидаю мастерскую Лавинского с гордо расправленной спиной. Можно было начать оправдываться, упасть на колени, сказать, что заблудилась или просто пришла сюда от любопытства, но проблема в том, что он или слишком проницателен и все понял, или же просто ткнул пальцем в небо и попал. Я склоняюсь ко второму варианту и понимаю, что остаться на работе мне не светит.
Вернувшись в комнату, включаю свет. Моя сменщица недовольно морщится, просыпается, глядя, как я собираю вещи.
– Что ты делаешь? – уточняет.
– Уволили меня, домой собираюсь.
– Что значит уволили? – не понимает спросонья.
– Избавили от необходимости исполнять свои служебные обязанности без сохранения зарплаты.
– Прямо сейчас? Что ты успела натворить?
– Спи, Ян… Было приятно познакомиться.
Оставив ошарашенную Яну в комнате, забираю сумку, с которой пришла. На выходе меня дожидается один из охранников. Видимо, такой приказ Лавинского. Сопроводить, чтобы ничего не сперла.
– Телефон сейчас достать? – спрашиваю в массивную спину.
Мужчина впереди не отвечает. Молча спускается по лестнице, молча выходит на улицу, и я – следом. Меня проверяют в небольшой пристройке рядом с домом. Подключают телефон к каким-то аппаратам, что-то долго там смотрят. Мы с заказчиком не договаривались по телефону, не разговаривали и не писали смс. Это запрещено условиями контракта. Связь у нас исключительно через Сашу, потому что он тоже получил свой процент с этой сделки.
– Есть кому тебя забрать? – спрашивает Семен, протягивая мне телефон.
– Нет, я…
Рассчитывала, что меня подвезут? Вообще-то, да… Не думала как-то, что увольнять меня будут посреди ночи. Сюда вряд ли сейчас будет ехать такси, но я все же захожу в приложение и делаю заказ.
– Сема, – я вздрагиваю от голоса Лавинского, неожиданно звучащего по рации. – Приведи-ка девушку ко мне. Разговор к ней есть.
Глава 8
– Итак, Полина, – хмыкает Лавинский, когда Семен вводит меня к нему в кабинет.
Я здесь еще не была. В прошлый раз кабинет убирали девочки, а мне поручили гостевую спальню, поэтому заинтересованно осматриваюсь. Просторное помещение, выкрашенное в темно-бежевый цвет, в центре – массивный деревянный стол, удобное кожаное кресло. Сбоку стоит шкаф со всевозможными статуэтками, у стены – кожаный диван, видимо, купленный в комплекте с креслом.
У Лавинского весь дом обставлен предельно просто, и кабинет ничем не отличается. Разве что небольшим беспорядком на рабочем столе. Среди множества смятых листов виднеется уголок закрытого ноутбука, на котором я почему-то концентрируюсь. На самого хозяина дома, стоящего у окна в той же одежде, в которой он был в мастерской, стараюсь не смотреть. На нем шелковый халат. И хоть оголенные икры как бы намекают, я все же надеюсь, что под халатом есть что-то еще. Хотя бы трусы, честное слово. Хотя не скажу, что удивлюсь, если окажется, что внизу нет ничего. Того, что я успела узнать о Лавинском, достаточно, чтобы сделать вывод, что он мало печется о мнении окружающих, если не сказать, что оно его в принципе не волнует.
– Итак, Полина, – голос Яна звучит спокойно. – У меня для тебя есть предложение. Гораздо выгоднее работы горничной.
– Что за предложение?
Скрыть в голосе заинтересованность не могу.
– Я хочу, чтобы ты стала моей личной помощницей.
Я вспоминаю слова управляющей о том, что Лавинский ищет помощницу, но не понимаю, зачем ему в этой роли я. Та, которая пробралась к нему в мастерскую посреди ночи. Не так давно он обвинял меня в шпионаже, а теперь хочет сделать личной помощницей.
– Твои обязанности будут несколько расширены, кроме того, помощница нужна мне в свободном доступе двадцать четыре на семь. Что бы я ни попросил, ты должна выполнять. Оклад, разумеется, выше. В, скажем, десять раз.
Я прекрасно помню сумму, которую прописали в контракте горничной. Ее с лихвой хватит на покрытие базовых потребностей, на нас с мамой, и еще немного останется на то, чтобы отложить, а сейчас Лавинский мне предлагает какие-то баснословные деньги за то, что я постоянно буду рядом с ним.
– Боюсь, у меня нет должного опыта работы в этой области.
– Помнится, у тебя и опыта работы горничной нет, но полотенца ты неплохо складываешь. Значит ли это, что ты быстро учишься?
– Думаю, да…
– Отлично! – хлопает в ладоши и садится в кожаное кресло. – Я тебя поднатаскаю. Думаю, недели нам хватит, чтобы ты поняла, чего именно я от тебя хочу.
– Простите, но я не могу. Мне нравится работа горничной, она несложная, а вы сейчас требуете от меня почти невозможного.
– И чего же такого я требую? – смотрит внимательно.
– Во-первых, я не могу быть с вами постоянно. Как сказал ваш сотрудник, у меня больная мама, и иногда мне нужно ее навещать. Один выходной в неделю на должности горничной меня устраивал, сейчас же вы хоти…
– Будет тебе выходной. Это все пожелания или есть еще?
– Почему вы вдруг решили взять меня? – недоумеваю.
Увольнение предполагает отсутствие доверия и подозрения. Так быстро мнение у людей не меняется, хотя Лавинский не перестает меня удивлять с момента, как я переступила порог его дома.
– Мои люди тебя проверили. Ты чиста. Нанимая на работу сотрудницу с улицы, я рискую раскрыть все свои тайны общественности. Они, конечно, будут рады, но боюсь, что в таком случае ценность всех моих работ сильно снизится.
– Не так давно вы были уверены, что мне заплатили. За что, кстати, не подскажете?
– За шпионаж. Не пойми меня неправильно, но прислуга обычно не рвется в мое личное творческое пространство. Как ты уже наверняка успела заметить, они в принципе не желают со мной видеться.
– Мне сказали, это ваше условие.
– Конечно, мое…
– Тогда я ничего не понимаю.
– Все, что тебе нужно – подумать. Я предлагаю хорошую работу. Спину надрывать так сильно не придется. Считай, у тебя повышение. Хотя моя личная помощница должна быть стрессоустойчивой. С этим, надеюсь, у тебя нет проблем?
После всего, через что я прошла за последний час, я уверена, что теперь смело могу написать в резюме в графе «стрессоустойчивость» – «максимальная».
– Думаю, да.
– Тогда ты мне подходишь.
Прислушиваюсь к своей интуиции, думаю, размышляю. Не чувствуя опасности, порываюсь согласиться, но все равно что-то будто мешает. Мне кажется, Лавинский далеко не так прост, как хочет показаться. Он влиятелен, умен, богат. Уверена, что при реальном желании найти помощницу он бы с этим справился, но ему словно и не нужна была сотрудница, а тут вдруг – понадобилась. И не кто-то там из агентства, а именно я – присланная подозрительная горничная, которую он едва не уволил.
– Вообще, у меня вакантно еще одно место…
Лавинский говорит загадками, но его взгляд, скользящий по телу, куда информативнее любых слов. Сексуальный интерес в свой адрес я улавливаю безошибочно. Модельное агентство научило. К нам не то чтобы часто, но, бывало, приходили клиенты, которым не нужна была модель для рекламы. Скорее для других целей. Саша не сутенер, он никогда не предлагал нам таких контрактов, но некоторые девочки убегали из агентства сами, едва им демонстрировали пышный кошелек. Я к этому никогда не стремилась и сейчас воспринимаю его взгляд как оскорбление. Выше поднимаю подбородок, расправляю плечи, готовясь послать Лавинского.
– Мне нужен кто-то вроде музы. Я давно ищу человека, который будет рядом, чтобы вдохновлять меня на новые картины.
– И что… будет входить в мои обязанности?
– Разговоры, ужины, можешь петь или танцевать, если умеешь.
– Предлагаете мне роль придворного шута?
– Ну почему шута? И где тут дворец? – хмыкает, обводя помещение кабинета взглядом. – Мне нужен человек рядом, с которым мне комфортно. Мы с тобой целовались и все еще разговариваем, из чего я делаю вывод, что ты отлично подходишь.
– Вы обычно не разговариваете с людьми, с которыми целуетесь?
– С женщинами, Полина. Исключительно. И нет, мы не разговариваем. Обычно трахаемся, но на тебе слишком много одежды, и что-то мне подсказывает, что избавляться от нее ты не горишь желанием.
Я очень много хочу у него спросить. Еще больше – узнать о том, почему такой успешный человек, как он, ищет себе собеседника за деньги? Разве ему не с кем поужинать или поговорить? Нет никого более интересного, чем бывшая модель-горничная? Но еще больше меня волнует то, что моя интуиция словно отключилась, хотя должна вопить об опасности и подталкивать к побегу из этого угрюмого дома и от загадочного хозяина подальше.
Глава 9
– Еще ночью ты говорила, что тебя уволили, – хмыкает Яна, глядя на то, как я одеваюсь.
– Хозяин передумал.
– Прямо-таки хозяин? – хмыкает.
– Ну да… был не в духе, наверное, уволить грозился, я поняла его слова буквально, а потом выяснилось, что увольнение отменяется.
Врать Яне неприятно, потому что мы вроде как подружились еще вчера, установили в коллективе нормальные дружеские отношения. А сегодня я безбожно вру и недоговариваю. Наверное, правду говорят: солгавший раз, обманет не единожды. Я в своей лжи буду вариться еще долго, учитывая, с какой целью меня сюда послали.
– Подожди… – Яна натягивает на себя форму, в которой мы работаем, и смотрит на меня ошарашенно. – Правда сам хозяин?
– Он.
Я понимаю, что сболтнула лишнего, когда Яна требует все рассказать, а затем тащит меня на кухню, чтобы «поделиться этим со всеми».
– Ты единственная видела хозяина так близко, ты одна с ним разговаривала! – восклицает. – Мы все должны знать, как это было.
Я мысленно готовлюсь к рассказу «как я встретила того, кто предпочитает никого не видеть», но едва мы оказываемся на кухне, как получаем от управляющей приказ:
– Нужно привести в порядок закрытую спальню на втором этаже. Вы все трое сейчас идете туда и постарайтесь управиться как можно быстрее.
– Неужели Бес приезжает? – ахает Алиса, а нам с Яной остается лишь недоуменно переглядываться.
– Кто такой Бес? – спрашиваю, набравшись смелости.
– Об этом вам Алиса расскажет, а мне пока некогда. У меня тут запарка, нужно помочь с готовкой, все-таки важный и требовательный гость едет.
Управляющая закатывает глаза, а мы спешно направляемся к подсобке и, взяв оттуда все необходимое для уборки, идем на второй этаж. Пока я не дала никакого конкретного ответа Лавинскому, мои обязанности горничной никто не отменял.
– Что за закрытая комната? – спрашивает Яна, по всей видимости, сгорающая от любопытства точно так же, как и я.
– Спальня сына Лавинского, – шепотом говорит Алиса.
– Сына? – мы с Яной спрашиваем синхронно, переглядываемся.
Во взгляде Яны ловлю недоумение и шок, она вопросительно смотрит на меня, а я пожимаю плечами. Никакой информации о наличии у Лавинского сына я не нашла ни вчера, ни ранее, когда так же искала информацию. О личной жизни художника писали не так чтобы много, но из того, что я прочитала, сложилось впечатление эдакого ловеласа, который разбивает женские сердца. О том, что у него может быть ребенок, я и подумать не могла. Интересно, сколько ему? И как часто он появляется в доме? Судя по тому, что Яна не в курсе, редко. А когда заходим в комнату с покрытой толстым слоем пыли мебелью, эти догадки только подтверждаются.
Я ошарашенно осматриваюсь в спальне, явно принадлежащей подростку, а Яна настаивает, чтобы Алиса рассказала о сыне все, что знает.
– Мало я знаю, – отмахивается. – Ему, кажется, девятнадцать сейчас. Последний раз, когда он тут был, мы все едва не поседели. Он доводил всех, до кого мог добраться. С ним не получалось «не попадаться на глаза», потому что он словно сам выискивал встречи с прислугой и откровенно измывался, а жаловаться, как вы понимаете, было некому.
– Они не часто видятся с отцом? – задаю вопрос, принимаясь протирать пыль на тумбочке, стоящей у входа.
– Этого я не знаю. Может быть, Ян Вениаминович и ездит к сыну, но здесь его отпрыск давно не был. Он последний раз вылетел со скандалом.
– С каким же?
– Он…
– Так и знала, что за вами надо присматривать! – восклицает появившаяся неожиданно Алевтина Викторовна. – Вместо работы шушукаются. Ну-ка, быстро принялись за уборку! Вот-вот Матвей приедет, а вы даже не начали!
На то, чтобы ухватиться за швабры и тряпки, нам потребовались секунды. Едва мы начинаем шуршать, управляющая покидает комнату, а Яна снова пристает к Алисе. Мне тоже интересно, но о работе я не забываю. То, что сына Лавинского назвали Бесом, точно не предвещает ничего хорошего.
– Так что за скандал? – снова спрашивает Яна, натирая пол до блеска.
– Да он тут домработницу домогался. Пацану семнадцать, а ей было двадцать два или двадцать три, но она девочка неопытная, скромная, а он ее в углу зажал, она едва ноги унесла. Разбирались, конечно, долго. Матвей рассказывал отцу, что она сама к нему полезла, но удаленную мистическим образом запись с камер удалось восстановить, и стало понятно, что это он к ней приставал. Тогда охрану Ян Вениаминович всю уволил, кроме Семена, потому что того, кто взял денег и стер запись, так и не нашли.
– Он поэтому Бес? – тихо спрашиваю, изумленная рассказом.
Семнадцать лет! Я в эти годы думала только об учебе, а сыновья богатых родителей вот… становятся причиной увольнения невиновных людей.
– Бес он потому, что бесит всех неимоверно, – хохочет Алиса, впервые проявляя эмоции перед нами.
Вчера, честно говоря, она показалась мне немного зажатой и не желающей делиться чем-то сокровенным. На мои вопросы она отвечала нехотя, но сегодня все иначе. Мы становимся командой, чтобы привести в порядок комнату сына Лавинского.
Я за работой забываю о предложении, полученном вчера. После уборки комнаты мы бежим на подхват к Алевтине, носимся как угорелые, убираем беседку на улице, натирая ее до блеска, потому что Бес любит там отдыхать с друзьями, помогаем повару на кухне, чтобы стол ломился от лакомств, которые, опять же, любит Бес. Видно, что Лавинский для сына старается. Отдает приказы, но все же… пытается быть хорошим отцом.
– Приехал! – залетает на кухню Янка. – Я не знаю, он или нет, но из матового черного седана вышел молодой парень с вьющимися волосами до скул и с рюкзаком на плече.
– Он, – выдыхает управляющая. – Бесенок приехал.
– Нежничаете, Алевтина Викторовна, – говорит Алиса. – Он исчадье ада.
– Не перегибайте. Он паренек неплохой, но недолюбленный.
Мы переглядываемся и дружно решаем смолчать. Затихаем, прислушиваясь к тому, что происходит снаружи.
– Полина! – вдруг восклицает Яна. – А ты нам так и не рассказала о своем ночном приключении!
– О каком это приключении? – настораживается Алевтина Викторовна.
– А вы не знаете? – удивляется Яна. – Вчера ночью Полинка что-то натворила, из-за чего ее сам хозяин уволить хотел, но потом он же и передумал. Расскажи, Поль, что у вас там произошло, пока все спали?
