Алексей Рогачев
Москва. Великие стройки социализма
Серые гиганты
Рубеж 1920-х и 1930-х годов – время гигантизма в московском школьном строительстве. Постройки этого периода можно сравнить с древними динозаврами – такие же огромные, на вид диковинные и мрачные, даже страшноватые. Большие размеры диктовались нелегким экономическим положением и необходимостью как можно быстрее усадить за нормальные парты в нормальных классах как можно больше ребят. Легко понять, одна большая школа стоила раза в полтора меньше, чем две маленькие с такой же общей вместимостью. Строительство школ-гигантов действительно давало наиболее скорое решение проблем с обучением юных (да и не только юных) москвичей.
А к странной внешности школ того времени самое прямое отношение имел господствовавший тогда архитектурный стиль – конструктивизм. Его сторонники считали, что здание можно сделать красивым и запоминающимся без использования каких-либо украшений (или, говоря по-архитектурному, декора). Эффекта нужно было достигать удобным и рациональным планом здания, компоновкой его из многих различных объемов – кубических, цилиндрических, шаровидных, использованием разных видов окон и обыгрыванием контраста между остекленными и глухими поверхностями.
Школа в Филях. Арх. А.И. Антонов. 1931–1934 гг. Фото 1934 г.
На практике это вело к усложнению планов зданий, прежде всего общественных. Ведь каждое из них состоит из помещений различного назначения, размеров, очертаний. Сгруппировав их и «надев на них оболочку», можно было получить дом со многими выступами и впадинами, состоящий из корпусов разной высоты. Вторым следствием являлась асимметрия. Скажем, физкультурный зал для школы требовался только один, так же как и столовая. Можно было попробовать разместить их симметрично и одинаково оформить, но конструктивисты охотнее использовали другой прием – размерами, расположением, даже оформлением отдельных объемов, корпусов намеренно подчеркивали асимметричность всей композиции.
Хрестоматийным примером школ того времени является школа в Филях на нынешней Большой Филевской улице. Спроектированная архитектором А.И. Антоновым еще в 1931 году, школа строилась долго и бестолково. Завершить строительные работы удалось только через три года, когда школьному строительству начало уделять особое внимание руководство Московской партийной организации.
Внешне школа, по отзывам современников, напоминала скорее хлебозавод. Огромное темно-серое здание, местами в пять, местами в три этажа, со сложным растянутым планом, с окнами различных конфигураций и размеров, разбросанными по фасаду, казалось бы, без всякого порядка, действительно подавляет наблюдателя. Не слишком удалась и планировка. Учебные помещения занимали всего около трети общей площади, а расстояние от раздевалки до расположенных в конце коридора классов составляло около 200 метров[9].
Школа в Черкизове. Арх. А.И. Антонов и С.В. Семенов. 1931–1933 гг. Фото 2012 г.
Аналогичные школы появились на Большой Черкизовской улице (ныне дом номер 21) и вблизи тогдашнего Ярославского шоссе[10] (ныне ее здание по проспекту Мира, 101в занято каким-то учреждением и перестроено до неузнаваемости), их выстроили по проекту тех же А.И. Антонова и С.В. Семенова в 1931–1933 годах. А вот история школы на Большой Грузинской улице, 4–6 более запутанна. По своему плану она отличается от двух предыдущих, но в целом похожа на них. Документы свидетельствуют, что ее тоже спроектировал А.И. Антонов, однако в прессе автором называют почему-то И.А. Звездина. Может быть, он принял руководство строительством уже после его начала (а строилась школа также с 1931 по 1933 год) и в чем-то переработал проект?
Интересно и то, что школу в Филях дружно ругали за ее неудобство, а школа на Грузинской улице получила в общем-то неплохую оценку от работавших в ней учителей, хотя, конечно, недостатки отмечались и у нее. В частности, мала была раздевалка, слабо работало отопление, плохо выполнили отделку.
Гигантскую (84 класса) пятиэтажную школу на Гольяновской улице, 7а (тогда она именовалась 8-й школой Сталинского района) по проекту А.И. Антонова и С.В. Семенова начали строить в 1929 году, закончили лишь в 1934-м, но и в 1935-м в ней еще отмечались недоделки[11]. Причем не какие-нибудь мелочи. Куда там! В школе вообще не было воды – при строительстве почему-то забыли про водопровод! Не радовала и внутренняя отделка помещений.
Еще одно, правда, не столь гигантское, но все же большое школьное здание на 1500 учащихся стоит на Шлюзовой набережной. В 1930-х годах здесь размещалась 1-я образцовая школа Кировского района. По времени сооружения она походила на филевскую. Проектировали школу по программе ФЗС архитекторы И.К. Рыбченков и А.И. Антонов в 1927 году, на следующий год началось строительство на месте полуразрушенного фабричного корпуса. Первая очередь вошла в строй в 1929 году, однако полностью завершить здание смогли лишь в 1932-м. И так же как у филевской школы – масса просчетов. Неудобна планировка, классы размещены вдоль узкого коридора, в середине которого совсем некстати затесался гардероб, рекреации слишком малы для такого количества учеников, при не слишком экономичном распределении полезной площади полностью отсутствовали вспомогательные помещения[12].
Одна из самых больших и странных московских школ стоит в начале Комсомольского проспекта, хотя официально числится во владении 5 по Крымской площади. Ее выстроили в 1929–1930 годах по проекту архитекторов М.И. Мотылева и Б.А. Малышева.
Причудливая конфигурация плана здания, составленного из нескольких корпусов, дала основания для распространения слухов о том, что зодчий пытался создать здание в форме серпа и молота. На самом же деле нужно обладать крайне развитым воображением, чтобы увидеть в нескольких прямоугольниках молот и тем более серп.
Но все-таки сложность плана обусловила ряд недостатков – затрудненную ориентацию в здании, некоторую нелогичность расположения помещений. Были и другие следы недомыслия ав торов – лестничная клетка имела сплошное остекление, что представляло смертельную опасность для резвых школьников, летящих по лестнице сломя голову. Переплеты окон не позволяли мыть стекла изнутри. Одним из эффектных, но малоэффективных нововведений была открытая физкультурная площадка на крыше физкультурного зала. Из-за этого зал пришлось углубить в полуподвал, а площадкой в нашем климате пользовались всего пять-шесть раз в год.
Школа на Усачевой улице. Арх. М.И. Мотылев и Б.А. Малышев. 1930 г. Фото 1930 г.
В общем, учителя остались недовольны этой школой и страстно призывали зодчих больше таких не создавать[13].
Зато неплохие оценки получила другая школа, расположенная неподалеку от предыдущей (Усачева улица, 52) и выстроенная теми же архитекторами в 1930 году. В то время она называлась 2-й образцовой школой Фрунзенского района. Учителя отмечали удобную планировку здания, его правильную ориентацию, простой, но приятный фасад.
Очень нравились всем просторные, светлые классы и коридоры. Но из-за того, что школа проектировалась под модный некогда лабораторно-бригадный метод обучения, классы занимали всего 30 процентов площади здания. Очень неудачно разместили авторы главный вход, от которого приходилось идти в раздевалку чуть ли не через всю школу. В результате он почти сразу же оказался на замке, а пользоваться пришлось запасным. В качестве важного недостатка отмечали и полное отсутствие каких-либо кладовок. А ведь школа рассчитывалась на полторы тысячи ребят, и, значит, всяческого школьного имущества имелось более чем достаточно.
Эта школа интересна еще и потому, что она представляла собой часть большого жилого комплекса, одного из первых в Москве. Он прочно вошел в историю советской архитектуры под названием «Усачевка». Первую группу домов в четыре этажа построили в 1925–1926 годах по Кооперативной улице на двух небольших участках. Двухкомнатные квартиры в новых домах предназначались для посемейного заселения. В каждой квартире имелась просторная кухня, но ванных комнат не было. Вторую очередь строительства составляли девять пятиэтажных корпусов, которые в 1927–1928 годах заняли целый квартал между Усачевой улицей и улицей Малые Кочки (ныне улица Доватора). Эти новые дома заслужили высокую оценку благодаря своим хорошо подобранным пропорциям, проработке архитектурных деталей и удобствам планировки квартир. Некоторые из них даже имели ванные комнаты, что было редкостью для массового строительства того времени.
Не имеет аналогов здание, выстроенное в 1930 году на Лихачевском шоссе (ныне Онежская улица, 7). Его уникальность определяется тем, что оно предназначалось сразу для двух учебных заведений – общеобразовательной школы ФЗС и школы фабричнозаводского ученичества (ФЗУ) при фабрике имени Петра Алексеева. Архитектор И.К. Рыбченков придал плану школы очертания самолета – вытянутый центральный корпус («фюзеляж») пересекался двумя поперечными («крыльями» и «хвостовым опе рением»)[14]. Сейчас здание обстроено новыми корпусами, из-за которых определить его первоначальный вид весьма непросто.
Школа на Большой Переяславской улице, 8 выстроена в 1930 году по проекту М.И. Мотылева и Б.А. Малышева, но еще до того другой проект разработал А.П. Вегнер. Среди своих ровесников она выделяется простотой плана – прямоугольник с небольшими ризалитами, и в этом отношении она может рассматриваться как непосредственный предшественник школ 1935–1960 годов. Некоторый отход от конструктивистских стандартов заметен и в обработке фасадов. Облик школы более прост и утилитарен, чем у ранее упомянутых зданий, отсутствуют лопатки, членившие их фасады.
В том же 1930 году завершилось строительство школы на далекой окраине тогдашней Москвы – в Чапаевском переулке близ станции метро «Сокол».
Новое здание по проекту тех же Мотылева и Малышева выросло рядом со старым домиком, в котором до революции размещалось местное училище. Нехватка школьных мест была так велика, что, несмотря на большие размеры новой школы, для младших классов пришлось использовать и помещения старого училища.
Творцы и их творения
В целом на рубеже 1920—1930-х годов школы вводились в строй одна за одной. К их строительству привлекались даже иностранные фирмы. Так, американская компания «Лонгэйкр» выстроила в Москве школы по улице Абельмановской, 4 (1930 г., проект М.И. Мотылева и Б.А. Малышева)[15] и улице Лестева, 9[16] (1930 г., проект И.К. Рыбченкова и А.М. Жарова). Интересно, что работа американцев вызвала сильные подозрения у органов строительного контроля, так как, с одной стороны, они использовали ряд передовых, еще незнакомых московским строителям приемов, а с другой стороны, наплевательски относились к особенностям нашего климата, то есть строили как будто для теплого Вашингтона, а не для холодной и сырой Москвы. Так что за американцами требовался глаз да глаз.
Всего за четыре года в Москве появилось около двух десятков новых школ. Кроме того, путем надстроек и пристроек удалось увеличить вместимость нескольких старых учебных зданий. На первый взгляд цифры внушали уважение. Но для Москвы и такие темпы были явно недостаточными. Население города росло быстрее, чем увеличивалось количество учебных мест.
В конце 1920-х – начале 1930-х годов большая часть московских школ строилась по проектам трех авторских коллективов.
Первый из них работал в тресте Мосстрой, а возглавлял его архитектор М.И. Мотылев. Как сам трест, так и руководитель авторского коллектива уже пользовались большой известностью. Еще бы – десятки новых благоустроенных домов, крупнейший жилой массив на Дангауэровке были выстроены Мосстроем по проектам Мотылева. А в разработке школьных зданий главную роль играл архитектор Б.А. Малышев. Эта пара – Мотылев и Малышев – является авторами школ на Крымской площади, Усачевке, в Чапаевском переулке.
Второй коллектив собрался в другой проектной организации – Моспроекте. Здесь школьными делами руководил А.И. Антонов, а под его общим руководством проекты разрабатывали С.В. Семенов, В.А. Симкин и др. Этим коллективом выстроены школы по Грузинской, Борисовской и Черкизовской улицам, в Филях.
Наконец, третья группа проектировщиков, возглавляемая уже знакомым нам И.К. Рыбченковым, трудилась в строительном бюро Московского отдела народного образования. Работой этого архитектора в сотрудничестве с А.М. Жаровым являются школы на Лихачевском шоссе (ныне Онежской улице) в Лихоборах, на Шлюзовой набережной и очень похожая на последнюю школа по шоссе Энтузиастов, 16.
Школа на Большой Грузинской улице. Арх. А.И. Антонов и И.А. Звездин. 1931–1933 гг.
Творения этих авторов были для своего времени очень и очень неплохими и имели почти полный набор помещений, которые нужны и современной школе. Но вот гигантизм себя не оправдал. Огромные школы с трудом управлялись, помещения использовались нерационально. А главное – для того, чтобы заполнить все классы такой школы, требовалось собирать ребят не только ближайших окрестностей, но и из мест, лежащих за несколько километров. Поэтому, когда школьные здания-гиганты отыграли свою роль первопроходцев всеобщего среднего образования в Москве, они начали постепенно «вымирать», подобно древним динозаврам. Школы из них переводили в новые, более удобные дома, а старые гиганты отдавались для других целей. Так, в перестроенной до неузнаваемости филевской школе размещалось Суворовское училище, затем там устроилась Таможенная служба, под институты и различные учреждения заняты школы на Шлюзовой набережной, на Гольяновской улице, в Черкизове.
Здание на Большой Грузинской подверглось реконструкции, и в нем сейчас находится Министерство природных ресурсов. Лишь некоторые из старых школьных зданий – в Чапаевском переулке, по Усачевой улице, на Крымской площади – продолжают использоваться по прямому назначению.
Школьные здания строительства 1927–1931 годов имеют ряд характерных примет. Во-первых, как уже говорилось раньше, они отличаются сложным, составленным из нескольких корпусов планом. Иногда он напоминает букву «Г», иногда «Н», «Ч» или «Е». Причем каждый из авторских коллективов имел свои излюбленные конфигурации.
Второе отличие – подчеркнутая асимметрия фасадов и разновысотность составляющих здание корпусов. Благодаря этому они вообще мало походят на школы, но зато резко выделяются на фоне школ более поздней постройки.
Наконец, третье – почти все школы этого периода оштукатурены серой терразитовой штукатуркой, что опять-таки выделяет их на фоне школ 1930—1950-х годов, большая часть которых не штукатурилась.
На пороге великих свершений
Итак, большие школы оказались необходимыми во время срочных мер по ликвидации безграмотности москвичей, но эксплуатация показала все их неудобства. К тому же эти школы очень напоминали промышленные сооружения, а их деловой, предельно строгий вид, первоначально трактовавшийся как интеллигентная строгость, быстро приелся и стал восприниматься современниками как мрачность и бедность творческой палитры зодчих. Учителям, да и всем москвичам захотелось школ не столь гигантских, но зато более приветливых и красивых.
Поэтому в школах 1933–1934 годов проявились попытки проектировщиков оживить, разнообразить приемы внешнего оформления. Для четырех строившихся в это время больших школ был принят состав помещений, включавший пятнадцать классов, физическую, химическую и биологическую лаборатории, рабочую комнату, физкультурный и рекреационный (актовый) залы, столовую и библиотеку. Объем зданий установили на уровне 18 тысяч кубометров.
Наибольшую известность в то время получила школа № 201, ныне носящая имя Зои и Александра Космодемьянских (улица Космодемьянских, 3). Изображения ее проекта, выполненного архитекторами И.А. Звездиным и А.И. Антоновым, и фотографии осуществленного здания печатались во многих периодических изданиях под названиями «Подмосковная» (так называлась раньше улица Космодемьянских) или «Новопетровская». Этому способствовало и то, что школа в порядке эксперимента сооружалась из искусственных известково-шлако-диамитовых камней.
Школа на улице Зои и Александра Космодемьянских («Подмосковная»). Арх. И.А. Звездин. 1933–1934 гг. На приведенном чертеже изображена вся школа так, как она задумывалась зодчим. Однако в действительности была выстроена лишь первая очередь (левая часть проекта), да и то с большими изменениями
Хотя общие принципы, положенные в основу проекта, остались конструктивистскими (асимметрия, разнообразие форм оконных проемов), в нем все-таки заметно появление некоторого, хотя и скудного декора – тяг и карнизов. О повороте в сторону декоративности говорит и предполагавшаяся проектом, но, конечно, не установленная статуя (честно говоря, совершенно излишняя) у бокового фасада.
Не была осуществлена и вторая очередь здания, следовательно, по тому, что мы видим сейчас, нельзя судить о всех достоинствах или недостатках проекта. Критика того времени отнеслась к нему довольно строго: отмечалась противоречивость облика здания, измельченность деталей фасада, но почему-то обошла стороной самое важное – безумное расточительство площадей. В школе при всего двенадцати классах наличествовали столь важные для учебного процесса помещения, как рабочая комната (?), музей, комнаты месткома, учкома, аппаратная и т. п. Все помещения уныло вытягивались вдоль длинного и узкого коридора. Физкультурный зал в одноэтажной пристройке располагался за столовой и по понятным причинам наглухо от нее отделялся. Тем самым попасть в него можно было только через второй этаж. Но то, что в школе имелись физкультурный и актовый залы, выгодно отличало ее от школ второй половины 1930-х годов. Еще одним достоинством была хорошая отделка интерьеров.
Строительство школы на улице Зои и Александра Космодемьянских. 1933 г.
Школа на улице Зои и Александра Космодемьянских. Вестибюль
Школа на Садовнической набережной. Арх. И.А. Звездин, С.В. Семенов. 1933–1934 гг. Вид со стороны Водоотводного канала
Как более удачную расценили другую работу И.А. Звездина (теперь уже вместе с С.В. Семеновым) – на Садовнической набережной. Решенное одним крупным объемом, это здание выглядит нарядным, несмотря на чисто конструктивистское оформление.
Четвертая школа была построена на углу Борисовской и Зверинецкой улиц, недалеко от нынешней станции метро «Семеновская». В этой постройке наиболее явственно ощущается отход от пуристской строгости конструктивизма. Хотя общий план выдержан еще во вполне конструктивистском духе, внешний вид школы выделяет ее из ряда ровесников. Традиционный для предыдущего периода Г-образный план на этот раз обогащен полукруглым ризалитом на углу. Расположенный здесь главный вход акцентирован подобием портала. Его колонны очень походили на настоящие классические.
Проект школы на Игральной улице в Богородском. Арх. М.И. Мотылев. 1934 г. Перспектива
К сожалению, позже школу занял какой-то небольшой заводик, напрочь испортивший вид этого элегантного и привлекательного сооружения. Сведения об авторах борисовской школы расходятся. Сохранившиеся в архивах чертежи подписаны А.И. Антоновым, а в журнале «Строительство Москвы» называется Л.В. Федоров[17].
Исключительно красива была одна из последних школ этого периода, построенная на углу Щукинской и Пехотной улиц. Ее строительство началось в 1934 году по проекту, выполненному в 7-й архитектурно-проектной мастерской Моссовета. В облике школы отразилась новая тенденция в советской архитектуре того времени – к использованию декоративных приемов классического зодчества. На первый взгляд план здания в виде буквы «Г» унаследован от конструктивистских школ, однако такой же план широко использовался и в архитектуре русского классицизма для построек на угловых участках. И уж совсем в традициях прошлого был решен внешний декор. Двух-трехэтажное здание получило четкие горизонтальные членения, подчеркивающие хорошо найденные пропорции. Пожалуй, в первый раз после революции в школьном здании широко использовались классические декоративные детали – пилястры, фронтоны и пр. К сожалению, в конце XX века интересное здание исчезло с карты Москвы.
Проект школы на Игральной улице в Богородском. Арх. М.И. Мотылев. 1934 г. Вестибюль
Еще две очень интересные школы в том же 1934 году спроектировал М.И. Мотылев. Обе они небольшие (видимо, по программе ФЗС). Первая, на Шереметевской улице в Марьиной Роще, рассчитывалась на 600 учащихся, вторая – на игральной улице в Богородском – на 500.
Их планировка целиком унаследована от эпохи конструктивизма – состоящие из нескольких разновысотных объемов композиции со сложным планом (правда, не столь сложным, как у школ-гигантов, но это объясняется просто малыми размерами новых зданий). А вот во внешнем оформлении уже явственно ощущается стремление повысить его нарядность путем использования декоративных деталей. До откровенного копирования классических деталей еще не дошло, портики, пилястры имеют подчеркнуто упрощенный вид. Тем самым, марьинорощинская и богородская школы являлись типичными представителями школьной архитектуры переходных лет и, повидимому, последними работами в этой области М.И. Мотылева. К сожалению, оба интереснейших памятника переходного периода советского зодчества не дожили до наших дней[18].
Проект перестройки фабрики-кухни в школьное здание. Арх. Я.И. Галкин. 1934 г. Перспектива
Лишь в 1935 году на Ярославском шоссе (ныне проспект Мира, 87) завершили еще одну большую школу. Проект ее был разработан архитектором А.Е. Аркиным, работавшим в 11-й архитектурно-проектной мастерской, еще в 1934 году, но со строительством запоздали, и в момент вступления в строй она уже выглядела старожилом в ряду вновь спроектированных и быстро сооруженных школ. Отделка ее фасадов еще вполне конструктивистская – обыгрывание контрастов между обильно остекленными и глухими поверхностями, использование вертикальных лопатокпростенков, но план здания, в отличие от всех ранее выстроенных, строго симметричен. Отход от конструктивизма заметен и в силуэте. По композиции школа чем-то напоминает классический усадебный дом – высокая центральная часть, окаймленная с боков двумя низкими корпусами-флигелями.
Курьезна история школы, выстроенной в эти годы недалеко от современного Комсомольского проспекта. Во-первых, смешно звучал даже адрес школы – улица Малые Кочки (сегодня она носит имя Доватора). Во-вторых, в школу переделали недостроенное здание… фабрики-кухни! Видимо, нужда в учебных зданиях была очень велика, если ребят пришлось посадить за парты в помещениях, которые первоначально предназначались для создания котлет[19].
Но, конечно, автор проекта перестройки архитектор Я.И. Галкин сделал все, чтобы из кухни получилась хорошая и удобная двухкомплектная школа-десятилетка. Он даже предусмотрел на четвертом этаже открытую террасу для отдыха и занятий в теплое время года.
А вот строители из треста Москультстрой подкачали. Школу открыли в сентябре 1935 года, но и спустя год в ней было столько недоделок, что рассматривался даже вопрос о прекращении занятий. Столовая так и не заработала, отопление еле грело, а крыша протекала[20]. Наверное, все-таки фабрика-кухня, даже переделанная, не слишком подходила для учебного процесса, и впоследствии, когда острая нужда в школьных зданиях миновала, ее вновь перепрофилировали – на этот раз в поликлинику.
В целом школы постройки 1933–1934 годов знаменовали собой начало нового этапа школьного строительства. Относительно малые размеры, хорошо продуманные планы и обустройство, наличие буфетов обеспечивали им заметные преимущества перед огромными предшественниками. Тем самым именно эти проекты послужили прототипами для проектов переломного 1935 года.
Всего с 1927 по 1934 год Москва получила только 35 школ, в которых могли учиться всего 79 тысяч ребят – и это при занятиях в две или даже три смены!
