Владимир Лота
''Альта'' против ''Барбароссы''
Донесение «Рамзая» подтверждено сведениями, которые «Альта» сообщила в Центр 10 мая 1941 года.
1 июня 1941 года Р. Зорге направил в Центр радиограмму следующего содержания:
Ожидание начала германо-советской войны около 15 июня базируется исключительно на информации, которую подполковник Шолл привез с собой из Берлина, откуда он выехал 6 мая в Бангкок. В Бангкоке он займет пост военного атташе.
Отт заявил, что он не мог получить информацию по этому поводу непосредственно из Берлина, а имеет только информацию Шолла.
В беседе с Шоллом я установил, что немцев в вопросе о выступлении против Красной Армии привлекает факт большой тактической ошибки, которую, по заявлению Шолла, сделал СССР.
Согласно немецкой точки зрения, тот факт, что оборонительная линия СССР расположена в основном против немецких линий без больших ответвлений, составляет величайшую ошибку. Она поможет разбить Красную Армию в первом большом сражении. Шолл заявил, что наиболее сильный удар будет нанесен левым флангом германской армии.
На это донесение Филипп Иванович Голиков не мог не обратить внимания.
Во-первых, «Рамзай» подтверждал сообщения «Альты» о том, что нападение Германии на СССР произойдет «около 15 июня».
Во-вторых, Зорге сообщил в Центр, что в немецких верховных штабах уже проведена полная и всесторонняя оценка дислокации советских войск, расположенных вдоль западной границы, обращено внимание на то, что советская оборона построена без учета соответствующих требований (глубина, эшелонирование, создание и укомплектование укрепленных районов, накопление резервов боеприпасов и т. д.).
Шолл, прибывший в Токио из Берлина проездом в Бангкок, выдал в беседе с послом Оттом важные сведения.
Это донесение «Рамзая» вызвало у Голикова несколько вопросов.
Они отражены в резолюции начальника Разведупра.
«Прошу сообщить:
1. Более понятно сущность большой тактической ошибки, о которой вы сообщаете;
2. Ваше собственное мнение о правдивости Шолла насчет левого фланга.
Голиков. 3.06.41 г.»[44]
Далее Голиков дал указание начальнику 5-го отдела Разведуправления: «В перечень сомнительных и дезинф. сообщений «Рамзая». Голиков».
Шолл убыл в Таиланд. Ошибка, о которой он сообщил Р. Зорге, состояла в том, что группировка войск Красной Армии, выдвинутая к новой государственной границе, по мнению немцев, была слаба и давала им возможность разбить передовые соединения Красной Армии в первом же большом сражении.
Сообщение Зорге поступило в Центр 1 июня 1941 года. Оно имело принципиально важное значение. Однако по указанию Ф. Голикова оно попало в перечень «сомнительных и дезинформационных сообщений „Рамзая“».
4 июня этого же года Совет Народных Комиссаров СССР утвердил специальное постановление «Об укрепленных районах».
С. К. Тимошенко, народный комиссар обороны СССР, предложил утвердить штатное расписание для вновь строящихся укрепленных районов. Постановлением СНК было установлено: закончить формирование этих воинских частей (110 артиллерийско-пулеметных батальонов, 16 артиллерийско-пулеметных рот, 16 артиллерийских батарей, 13 отдельных саперных рот, 6 артиллерийских дивизионов и т.д.) к 1 октября 1941 года.
Этим же постановлением предусматривалось увеличить численность Красной Армии по мирному времени на 120 695 человек и по военному времени на 239 566 человек[45]. Но время уже было упущено. До начала вторжения германских армий на территорию СССР оставались считанные дни.
Когда в Токио стало известно, что фашистская Германия 22 июня 1941 года напала на СССР, Р. Зорге направил в Центр радиограмму: «Выражаем наши лучшие пожелания на трудные времена. Мы все здесь будем упорно выполнять нашу работу...»
«Рамзай» счел необходимым дать разъяснения Ф. Голикову того, что же «составляет величайшую ошибку», которая, по оценке немецких генералов, «поможет разбить Красную Армию в первом большом сражении».
Отвечая на запрос Центра уже после начала Великой Отечественной войны, Зорге 3 июля 1941 года докладывал в Центр:
Теперь уже поздно вам отвечать на вопрос в отношении удара левым флангом и некоторых тактических ошибках.
Подполковник Шолл сказал тогда, что первый и главный удар будет нанесен немцами по Красной Армии их левым флангом. Немцы полностью уверены, что главные силы Красной Армии будут сконцентрированы в противоположном направлении от линии, дающей полную возможность для сильного удара. Немцы очень опасались, что Красная Армии в порядке осведомления главного удара отступит на некоторое расстояние, чтобы изучить силы противника и предпринять кое-что в стороне от направления главного удара. Главная цель немцев это уничтожение Красной Армии охватом ее, как это было с польской армией.
Германский военный атташе сказал мне, что японский Генштаб наполнен деятельностью с учетом наступления немцев на большого противника и неизбежностью поражения Красной Армии.
Он думает, что Япония вступит в войну не позднее как через 6 недель. Наступление японцев начнется на Владивосток, Хабаровск и Сахалин с высадкой десанта со стороны Сахалина на советское побережье Приморья. Общее настроение народа против действий Германии и присоединения к ней Японии.
Ваша дипломатическая деятельность должна быть значительно сильнее, чем это делается другой стороной.
Источник «Инвест» думает, что Япония вступит в войну через 6 недель. Он также сообщил, что японское правительство решило остаться верным пакту трех держав, но будет придерживаться пакта о нейтралитете с СССР.
Решено послать три дивизии в Сайгон, Индо-Китай. Даже Мацуока голосовал за это, который перед этим был ориентирован на СССР.
Источники «Итери» и «Ирако» сказали, что слышали в отношении укрепления восточной границы некоторым количеством войск из Сев. Китая, а также усиления войск на Хоккайдо.
Возвращенная в Киото дивизия будет направлена на север.
Содержание радиограмм, поступавших в Центр от Рихарда Зорге, – отражение высокого профессионального мастерства этого разведчика, который умел добывать важные сведения, всесторонне анализировал их и докладывал в Центр.
Содержание резолюций Ф. Голикова на бланках донесений «Рамзая» тоже является характеристикой человека, который некоторое время был начальником военной разведки. На радиограмме Зорге от 3 июля 1941 года он написал несколько резолюций.
Первая: «Подчеркнутое на стр. 1 – 2 послать выпиской членам Гос. Ком. Обор. и НГШ».
Вторая: «Потребуйте от „Рамзая“ сообщить о японских воинских перебросках против СССР из Китая и самой Японии».
Третья: «Доложите, сколько времени он не давал ответа на наше требование о левом фланге и его саму телеграмму...»
Последняя резолюция свидетельствует о том, что Голиков не доверял Зорге, он находился под влиянием содержания справки, подготовленной начальником IV отдела Разведуправления ГШ РККА генерал-майором Колгановым, «Истоки политического недоверия „Инсону“»[46].
В этой справке, похожей на донос, сказано:
1. В течение продолжительного времени «Инсон» работал под руководством бывших руководящих работников Разведупра, оказавшихся врагами народа. Отсюда вытекает вывод: если враги народа продались сами иноразведкам, то спрашивается, почему же они не могли выдать «Инсона». Так, например, бывший начальник 2-го отдела Карин являлся немецким шпионом, и он выдал, по его словам, некоторых наших секретных агентов в Китае. В бытность Карина начальником японского отделения Покладок являлся японским шпионом.
2. Бывший начальник японского отделения (после Покладока) Сироткин оказался также японским шпионом. Сироткин показал органам НКВД, что он выдал японцам «Инсона» со всеми его источниками.
По показанию Сироткина, он выдал «Инсона» в конце 1938 г., и с этого времени «Инсон» начинает работать плохо, жалуется на усталость, усиленно просит его отозвать домой. Почти весь 1940 год «Инсон» настаивает на возвращении в СССР.
3. По записям врагов народа видно, что у «Инсона» имеется жена, которая живет в Берлине, она знает, что он коммунист и где находится.
В 1935 году «Инсону» Центром был направлен радист Фриц, личность также весьма темная. Известно только, что он сербский офицер, женат на русской белогвардейке, и больше ничего. Радиодело знает хорошо, срывов связи не было.
У «Инсона» нет истории о прошлой работе до партии, как он работал в партии, как попал в партию и затем в Разведупр.
«Инсон» является секретарем ячейки фашистов в немецком посольстве в Токио. Но когда спрашиваешь «Инсона», почему он не поступает на официальную работу в посольстве, всегда следует ответ: «Вы знаете мое прошлое, поступающие на работу в немецкие учреждения тщательно проверяются гестапо, это может меня погубить».
Вопрос «Инсона» не новый, неоднократно ставился на обсуждение. Основной вопрос: почему японцы или немцы не уничтожат его, если он выдан им как советский разведчик? Всегда делается один вывод: японцы или немцы не уничтожают «Инсона» с той целью, чтобы отправить его к нам для разведывательной работы.
Информацию «Инсона» необходимо всегда сопоставлять с данными других источников и общим переживаемым моментом международного положения, а также тщательно ее анализировать и критически к ней относиться.
«Инсон» самолюбив и большого мнения о себе, что необходимо учитывать при руководстве им.
Рихард Зорге понимал, что отношение к нему изменилось, но продолжал заниматься своим делом несмотря на трудности в Японии и недопонимание в Москве. Он, как и «Альта», работал во имя будущего... После назначения начальником Разведуправления генерала А. Панфилова, отношение к донесениям «Рамзая» стало другим. На бланках расшифрованных радиограмм «Рамзая» сохранились резолюции А. Панфилова: «По донесениям „Инсона“ составить Специальное сообщение», «направить членам ГКО, Начальнику Генштаба»[47]; «В спецдонесение поставить сегодня»...
Для того чтобы окончательно изменить отношение сотрудников Разведуправления к Р. Зорге, исполнявший обязанности начальника Разведуправления Генерального штаба Красной Армии генерал-майор танковых войск А. Панфилов 11 июля 1941 года написал резолюцию-распоряжение на одной из радиограмм «Рамзая»: «Учитывая большие возможности источника и достоверность значительной части его предыдущих сообщений, данные сведения заслуживают доверия».
В июле, августе и сентябре 1941 года ежедневно в Центр от «Рамзая» поступали срочные и важные донесения. 15 августа Зорге сообщил, что немцы продолжают по дипломатическим каналам настойчиво оказывать давление на Японию с целью заставить ее вступить в войну против СССР.
14 сентября 1941 года Рихард Зорге направил в Центр два донесения, которые заслуживали особого внимания.
В первом говорилось о том, что «по сведениям, полученным из МИД, Япония начнет войну на юге для обеспечения себя нефтью и металлами. Немецкий посол Отт потерял всякую надежду на выступление Японии против СССР».
На юге к этому времени у Японии оставался только один главный противник – тихоокеанский флот США, корабли которого базировались в Пёрл-Харборе. Сокрушительный удар по этой военно-морской базе японцы нанесли 7 декабря 1941 года.
После окончания войны, когда американцы без всякой военной необходимости сбросили на японские города две атомные бомбы и взяли под свой контроль японскую территорию, в их руки попали некоторые сохранившиеся документы следствия по делу Рихарда Зорге.
В 1948 году по указанию генерала Дугласа Маккартура начальник управления разведки штаба армии генерал Чарлз Уиллоуби (Charles Willonghby) и его подчиненные подготовили специальное исследование деятельности резидентуры Р. Зорге в Японии. Через некоторое время этот объемный документ, который получил название «Меморандума», был рассекречен и передан журналистам. Американские газетчики по-разному оценили его содержание. Одних заинтересовали отношения Р. Зорге с американской писательницей Агнесс Смедли, которую обвинили в шпионской деятельности в пользу СССР. А. Смедли пришлось долго оправдываться.
Другие журналисты обратили внимание на высокий профессионализм работы разведчика Рихарда Зорге. Корреспондент газеты «Вашингтон пост» Джон Норрис, в частности, писал, что «все девять лет, с 1932 по 1941 год, Москва была полностью информирована о военных планах японского руководства». Американцев удивило то, что «все члены группы Зорге, как это ни покажется необычным, работали ради идеи, ради общего дела, а не ради денег...»
Наиболее опытные журналисты достали не только рассекреченный текст «Меморандума», предназначенного для печати, но и полный, секретный вариант этого документа, где они обнаружили текст радиограммы Р. Зорге о планах японского руководства по нанесению ударов по военным объектам противника на юге, узнали о том, что за два месяца до нападения японцев на Пёрл-Харбор администрация Рузвельта получила сведения о подготовке этой акции.
Во втором донесении «Рамзая» от 14 сентября 1941 года говорилось о том, что «по данным секретаря кабинета министров Одзаки, японское правительство решило не выступать в текущем году против СССР, однако вооруженные силы будут оставлены в Маньчжурии на случай выступления весной будущего года при условии поражения СССР к тому времени. После 15 сентября советский Дальний Восток можно считать гарантированным от угрозы нападения со стороны Японии».
По оценке бывшего первого заместителя начальника ГРУ ГШ ВС СССР генерал-полковника Анатолия Георгиевича Павлова, эта информация сделала возможной переброску наших частей с Дальнего Востока под Москву, что позволило зимой 1941 года защитить Москву, осуществить контрнаступление советских войск и сорвать планы германского командования по достижению быстрой победы над Советским Союзом.
После разгрома немецких войск под Москвой японское правительство не решилось вступать в войну против СССР.
Не разведчики выигрывают войны, но они могут предупреждать военные конфликты между государствами... В 1941 году 25 донесений Рихарда Зорге были доложены И. В. Сталину. На основании семи донесений «Рамзая» было подготовлено семь специальных сообщений для высшего политического и военного руководства страны. Все они были важны для безопасности СССР и могли оказать помощь в понимании угрозы, которая уже нависала над западными границами СССР. Они подтверждали и дополняли сообщения, поступавшие от «Альты».
В 1941 году данные «Рамзая» увидели И. В. Сталин, Л. П. Берия, К. Е. Ворошилов, С. К. Тимошенко, Г. К. Жуков и другие государственные деятели СССР. Они знали, что Разведуправление Красной Армии имеет в Токио источник ценной информации. Они знали его оперативный псевдоним, который оставался в спецсообщениях Разведуправления, подготовленных для высшего руководства Советского Союза...
Рихард Зорге выполнил все задачи, которые были поставлены перед ним историей. Незадолго до ареста он доложил в Центр о том, что его «дальнейшее пребывание в Японии бесполезно». Поэтому он ждет указаний: «возвращаться на Родину или выехать в Германию для новой работы?» Родиной Р. Зорге считал Советский Союз.
18 октября 1941 года японская тайная полиция арестовала Рихарда Зорге и членов его организации. Когда об этом узнал рейхсминистр иностранных дел Германии фон Риббентроп, он направил шифрованную телеграмму германскому послу в Токио. В телеграмме говорилось следующее:
Послу. Лично.
Телеграммой от 23 марта 1942 года полномочный абвера в германской миссии в Чанчуне направил подробное сведение по вопросу о Рихарде Зорге... В ней отмечено, что Зорге ежедневно бывал в германском посольстве и регулярно, в конфиденциальном порядке, получал информацию от осведомленнейшего немецкого источника. При этом на протяжении долгих лет он работал на Советскую Россию, в частности на Красную Армию, так что нанесен тяжелый ущерб интересам Японии и, прежде всего, интересам Германии...
Прошу вас исчерпывающе изложить в телеграмме, которую следует направить мне лично, вашу точку зрения по этому вопросу. Если Зорге действительно сообщал регулярно в Москву по тайному радиопередатчику информацию, передаваемую ему в посольстве, то мне абсолютно необходимо точно знать, какая это была информация и от кого он ее получал. Вот почему я прошу вас об исчерпывающем докладе: верно ли то, что Зорге постоянно бывал в посольстве, с кем любил беседовать там, каким доверием пользовался. Верно ли то, что Зорге, как докладывали здесь, любил вести также лично с вами конфиденциальные беседы по внешнеполитическим вопросам? Я также прошу вас изложить ваше мнение о том, как это было возможно принять там Зорге, несмотря на его коммунистическое прошлое, в члены партии в 1934 году и по рекомендации членов тамошнего посольства в 1936 году назначить его корреспондентом «Франкфуртер цайтунг»...
Риббентроп был разгневан. Он требовал от немецкого посла ответов на многие вопросы. Он не мог поверить, что в германском посольстве в Токио на протяжении нескольких лет действовал советский разведчик, который был «другом германского посла» Отта.
Риббентроп еще ничего не знал об «Альте» и «Арийце», которые добывали сведения непосредственно из министерства иностранных дел Германии в Берлине. Он не предполагал, что в германском посольстве в Москве советская военная разведка тоже имела своего человека, который передавал ей практически все указания, которые он, Риббентроп, направлял германскому послу в СССР Ф. фон Шуленбургу.
Глава шестая
Тайна фирмы «Геопресс»
«Альта» любила отдыхать в Швейцарии. В маленьком поселке, окруженном горами, ей принадлежала небольшая дача. Этим уютным и аккуратным загородным домом по ее распоряжению управлял Георг Альт, сотрудник кредитного общества из Фрауефельда. Поездки в Швейцарию были редкими. Они позволяли Ильзе Штёбе немного расслабиться, вспомнить счастливое детство, которое словно северное лето быстро закончилось. Ее родители расстались навсегда. Через несколько лет отец умер, оставив дочери в наследство свою любимую швейцарскую дачу. После нападения Германии на Польшу в сентябре 1939 года Ильзе Штёбе приезжала в Швейцарию редко. Но каждая такая поездка для нее была словно глоток свежего воздуха, которым она наслаждалась, вырвавшись из напряженной, переполненной заботами жизни в Берлине.
В швейцарских городах жизнь текла размеренно, как в истинно нейтральной стране, которая не хотела принимать участия в войне, уже охватившей своим пламенем почти что все европейские государства. В первой половине 1941 года Швейцария была похожа на австралийского страуса, который, почувствовав опасность, прячет голову в песок, пытаясь избежать неприятностей. Судьбе страуса завидовать трудно – она предрешена. Судьба Швейцарии иная – она прятала свою голову в золотой песок, который хранился в ее банках. Названия этих финансовых гигантов были хорошо известны и немецким фашистам, и британским консерваторам, и американским ковбоям, и советским коммунистам. Напасть на Швейцарию Гитлер не мог. Этого ему бы никто не простил.
Пользуясь своим особым положением в международном сообществе, Швейцария открывала двери всем порядочным людям, которые хотели проживать на ее территории, приумножая ее богатства, или иметь на ее территории недвижимость.
Военные успехи Гитлера в Европе пугали Швейцарию, руководители которой понимали, что опьяненная легкими победами Германия может пойти на любую авантюру. Швейцарская разведка, немногочисленная, но в достаточной степени эффективная, пыталась выявить тайные планы Гитлера и его окружения.
На территории нейтральной Швейцарии свили свои тайные гнезда разведки Ватикана, Великобритании и США, которые поддерживали контакты с представителями швейцарской разведки.
Советская военная разведка тоже смогла создать на швейцарской территории свою резидентуру. В начале это была организация, которой руководила Мария Полякова. Ее резидентура «Корона» занималась добыванием военно-технических секретов Германии.
После того как М. Полякову отозвали в Москву, ее группу возглавила Рашель Дюбендорфер («Сиси»). Пока в Москве проходила чистка Разведуправления Красной Армии «от врагов народа», группа «Сиси», получившая название «Севилья», практически не действовала. Когда резидентура «Дора», которую возглавил Шандор Радо, начала работать на территории Швейцарии, группа «Сиси» была включена в эту новую организацию.
В 1940 году завершилось формирование резидентуры «Дора», которая по указанию Центра получила агентурную радиостанцию, собственный шифр, программу радиосвязи. Первых радистов для этой резидентуры готовила прибывшая в Швейцарию для этих целей разведчица Урсула Кучински («Соня»). По указанию начальника военной разведки «Соня» обучила радиоделу помощников Шандора Радо – Эдуарда и Ольгу Хамель. «Соне» помогали также ее муж Джон и Александр Фут.
Когда «Соня» вместе с детьми выехала в Великобританию, «Дора» получил указание из Центра перевести Александра Фута в Лозанну, арендовать квартиру и установить в ней «Сонину» радиостанцию. Джон временно оставался в Женеве и поддерживал связь с Центром.
Эдуард Хамель собрал из радиодеталей собственный радиопередатчик, который устойчиво принимал радиосигналы из Центра.
Июньские дни 41-го года в Женеве были безоблачными. Маленькая нейтральная Швейцария, опасавшаяся вторжения гитлеровских дивизий, жила внешне спокойно, но на ее территории бушевала тайная борьба разведок ведущих мировых держав – СССР, США, Великобритании, Франции, Германии и Италии.
В эфире над Швейцарией днем и ночью пересекались потоки радиоволн, по которым неслись секретные радиограммы в Москву, Лондон, Вашингтон, Берлин, Рим.
Посты германской радиоконтрразведки следили за эфиром, знали почерки многих радистов, их позывные. Отдельные радиограммы им удавалось дешифровать.
В ночь с 16 на 17 июня 1941 года пост перехвата в Кранце отметил, что неизвестный радист дважды выходил в эфир с одним и тем же сообщением. Взаимодействуя со специалистами другого такого же поста в Бреслау, немцы определили местонахождение «пианиста» (так немецкие спецслужбы называли советских разведчиков-радистов). Он выходил в эфир в районе Женевского озера. По характеру позывных установили, что он и раньше давал о себе знать, но делал это нечасто.
О неожиданной активности женевского корреспондента утром узнали начальник дешифровальной службы генерал Тиле, шеф гестапо Мюллер и бригадефюрер СС Вальтер Шеленберг – начальник разведывательного отдела Главного управления имперской безопасности. Специалисты Тиле не смогли раскрыть содержание радиограммы. Но Шеленберг понял, что женевский «пианист» проявил необычную активность в эфире не случайно. До нападения Германии на Советский Союз оставались считанные дни.
Утром 17 июня расшифрованная радиограмма радиста из Женевы легла на стол начальника Разведуправления Красной Армии генерала Ф. Голикова. Руководитель швейцарской резидентуры Шандор Радо («Дора») сообщал об опасном наращивании немецкой группировки войск на советско-германской границе и завершении переброски в Польшу немецких дивизий из Греции. В радиограмме из Швейцарии говорилось:
На советско-германской границе стоят около 150 пехотных дивизий, из них одна треть – моторизованные. Кроме того, 10 бронетанковых дивизий. В Румынии особенно много немецких войск у Галаца. В настоящее время готовятся отборные дивизии особого назначения, к ним относятся 5-я и 10-я дивизии, дислоцированные в генерал-губернаторстве[48]...
Генерал Ф. Голиков несколько раз перечитал донесение Шандора Радо и после этого пригласил к себе начальника отдела информации генерала А. Панфилова, которого попросил принести ему все донесения «Доры», поступившие в Центр с апреля 1941 года.
Панфилов вошел в кабинет Голикова, как всегда, с черной кожаной папкой. Голиков знал, что в этой папке находятся самые важные документы – радиограммы, поступившие из-за рубежа от резидентов или агентов, а также специальные сообщения, которые готовились на основании поступивших данных для высшего политического и военного руководства страны и Наркомата обороны. На этот раз, 17 июня 1941 года, А. Панфилов прибыл к Голикову, имея в своей черной папке донесения от резидента «Доры» из Швейцарии.
Голиков взял бланки радиограмм и начал их читать. Эти сообщения поступали от «Доры» в разное время, и теперь, когда они все лежали на столе перед начальником военной разведки, нетрудно было заметить, что из месяца в месяц «Дора» докладывал в Центр о том, что Германия наращивает на советской границе группировку своих войск.
21 февраля «Дора» сообщал о том, что он получил от начальника разведывательного управления швейцарского Генерального штаба данные о том, что Германия сосредоточила на Востоке уже 150 дивизий. По мнению швейцарского разведчика, Германия может напасть на Советский Союз в конце мая 1941 года.
Это сообщение Голиков помнил. На бланке радиограммы сохранилась его резолюция: «Это, вероятно, деза. Надо указать „Доре“».
«Доре» было указано более тщательно проверять содержание донесений, которые он направляет в Центр.
6 апреля «Дора» сообщал, что, по данным офицера швейцарской разведки, которому он присвоил псевдоним «Луиза», все германские моторизованные дивизии уже переброшены на Восток. Германские войска, которые ранее располагались на швейцарской границе, тоже переброшены на юго-восток к советской границе. На этой радиограмме тоже сохранились резолюция. Начальник разведки просил присылать все, что станет известно о военных приготовлениях Германии против СССР.
Ш. Радо продолжал настойчиво добывать сведения, которые прямо или косвенно раскрывали замыслы германского политического руководства и военного командования. «Дора» не забывал свою последнюю встречу в 1935 году с начальником военной разведки Семеном Урицким. Отправляя Радо в специальную командировку, Урицкий просил особое внимание обращать на добывание достоверных сведений о Германии и Италии, которых он рассматривал в качестве потенциальных противников Советского Союза через несколько лет.
Следующая радиограмма поступила в Центр 22 апреля 1941 года и была одной из самых коротких. В ней говорилось о том, что главный редактор газеты «Базлер нахрихтен» господин Паусон сообщил ему, что берлинские правительственные круги называют 15 июня как дату похода на Украину и германское командование рассчитывает на слабое сопротивление Красной Армии.
На бланке радиограммы сохранилась резолюция Голикова: «Он способен или нет на деловую информацию? Ничего от него не вижу, кроме передачи подобных сведений...» Начальник Разведупра еще раз перечитал собственную резолюцию.
– Пятнадцатое июня уже прошло, а гитлеровские войска все еще не начали похода на Украину, – сказал он, то ли обращаясь к генералу Панфилову, то ли высказывая свои мысли вслух.
Панфилов решил ответить.
– По данным, которые поступили к нам за последнюю неделю из Бухареста, Будапешта и Токио, можно сделать только один вывод: война неизбежна и может начаться уже в ближайшие дни...
Голиков отложил в сторону радиограмму «Доры», высоко поднял тщательно выбритую голову, расправил плечи и сказал:
– Этого исключать нельзя. Слишком много данных поступает от наших резидентов, в которых утверждается одно и то же: Германия нападет на Советский Союз во второй половине июня. Об этом сообщает «Альта», пишет Тупиков, доносит «Ещенко». Но так ли это?
– Ваше перечисление можно продолжить, – сказал Панфилов.
– Что вы имеете в виду, – спросил Голиков.
– Об опасности нас постоянно предупреждает «Рамзай».
– Вы верите его донесениям?
– Не имею оснований не доверять «Рамзаю», – ответил Панфилов.
Голиков внимательно посмотрел на начальника отдела информации, который был также и заместителем начальника Разведуправления, и произнес:
– У товарища Сталина другое мнение. Он получает информацию не только от Разведуправления Красной Армии. Не ошибаются ли наши резиденты?
– Мы получаем сведения от наших проверенных работников из разных стран. Все одновременно ошибаться не могут. В этом я убежден...
Голиков продолжил изучение радиограмм Шандора Радо.
19 мая «Дора» докладывал, что его проверенные источники сообщают: Германия готова к походу на Украину. Эти сведения он получил от надежных источников и ручается за их достоверность.
2 июня «Дора» сообщил: по данным немецкого офицера, прибывшего в Женеву, «все немецкие моторизованные части на советской границе находятся в постоянной готовности, несмотря на это, напряжение сейчас меньше, чем было в начале апреля – начале мая. В отличие от апрельско-майского периода подготовка на русской границе проводится менее демонстративно, но более интенсивно».
– Как вы оцениваете это донесение «Доры», – спросил Голиков.
Панфилов встал и доложил:
– Все немецко-фашистские армии находятся в полной готовности и ожидают приказа начать вторжение...
– Вы отдаете отчет своим словам? – спросил Голиков.
– Так точно, – по-военному ответил генерал Панфилов.
– Приму ваше мнение к сведению, – завершая беседу, сказал Голиков. – Надо дать указание нашим резидентам проявлять особую бдительность и обо всем подозрительном немедленно сообщать в Центр...
На рассвете 22 июня Шандор Радо, включив, как обычно, радиоприемник, услышал, что Берлин передает заявление о начале войны Германии против СССР. Произошло то, чего он опасался больше всего.
Радо направил в Центр радиограмму: «В этот исторический час с неизменной верностью, с удвоенной энергией будем стоять на боевом посту. „Дора“.
В 1941 – 1943 годах резидентура «Дора» во главе с Шандором Радо добыла важнейшие сведения, которые помогли советскому военному командованию разгромить немецко-фашистские войска под Москвой, уничтожить группировку фельдмаршала Паулюса под Сталинградом и добиться победы в битве на Курской дуге, которая окончательно изменила ход Великой Отечественной войны.
Оценивая работу резидентуры Ш. Радо, некоторые специалисты говорили о том, что «Вторая мировая война была выиграна в Швейцарии». Сам Радо такую оценку отвергал и говорил, что не разведчики выигрывают войны, а солдаты и полководцы.
В составе резидентуры «Дора» было 97 человек. В Женеве работали 19 тайных агентов; в Берне – 15; в Цюрихе – 9; в других городах Швейцарии еще 27 человек. В Германии для Радо добывали информацию 17 его помощников; в Италии – 2; в Австрии – 3; во Франции – 5. Наиболее крупными агентурными группами были организации «Сиси» – 20 человек и «Пакбо» – 34 агента. В группу «Джима» входили 9 человек. В группе «Пьера» было 4 источника информации.
Члены группы Шандора Радо были представителями разных национальностей: австрийцы, англичане, венгры, евреи, немцы, швейцарцы, французы – люди высокообразованные и достаточно обеспеченные, владевшие двумя-тремя иностранными языками. Их объединяло твердое намерение не допустить германского господства.
