Василий Звягинцев
Бульдоги под ковром
Несмотря на то, что Воронцов в училище был кандидатом в мастера и чемпионом флота, против Шульгина он держался едва-едва.
Счет был один – четыре, и Воронцов медленно отступал, с трудом успевая парировать непрерывные атаки партнера. Обычно принято писать о «звоне сабель», а на самом деле никакого звона не бывает. Острия встречаются с глухим стуком, а при боковом соприкосновении клинков раздается короткий немузыкальный лязг.
Звуки, в общем, неромантические и для употребления в поэзии малопригодные.
Появления на пороге зала знакомой фигуры Воронцов, поглощенный боем, не заметил, зато Шульгин увидел форзейля сразу.
Дмитрий в этот момент сделал длинный выпад, целясь рубящим ударом в голову противника. У них было джентльменское соглашение – фехтовать по правилам, без всяких фокусов и азиатских штучек.
Но тут Сашка удержаться не смог. Уж больно захотелось показать надменному пришельцу, кто есть кто… Он давно не тренировался в этом смертельном номере, но сейчас был уверен, что получится. Кураж этакий появился…
Вместо того чтобы парировать шестой защитой воронцовский удар, он молниеносно перебросил шашку в левую руку, а открытой ладонью правой встретил рассекающее воздух лезвие. Воронцов не успевал ни остановить удара, ни отвести его в сторону и непроизвольно зажмурился. Ощущение было такое, будто клинок вошел в мягкую глину.
Открыв глаза, Воронцов увидел, что Сашкина рука в полном порядке, не хлещет из нее фонтан крови и отрубленные пальцы не валяются на дорожке. А сам Шульгин, плотно зажав лезвие в кулаке, медленно отводит его в сторону.
– Что ты… делаешь! – Дмитрий в ярости сбросил маску.
– Тс-с… – Шульгин указал взглядом в сторону идущего от двери Антона. – Это я не для тебя, для него. А риска ноль, я же захватил клинок сверху… Детали потом, наш приятель уже близко, и морда у него не такая уж радостная… О, смотрите, кто к нам пришел! – восхитился он и отсалютовал шашкой, которая так же мгновенно вновь оказалась в его правой руке. – А мы думали, ты навсегда нас покинул…
– Как можно, куда же я от вас денусь? Но вы, похоже, не слишком без меня скучаете… – Он взял Сашку за руку, с интересом осмотрел ладонь. На ней, кроме едва заметной красноватой бороздки, никаких признаков происшедшего не наблюдалось. – Вам, видно, без сильных ощущений уже и жизнь не в жизнь? Тогда бы уж и маски поснимали. Видно, – вздохнул он, – нельзя таких орлов надолго без дела оставлять. Дичают…
– Опять какую-нибудь пакость придумал? – спокойно поинтересовался Шульгин, стягивая промокшую от пота стеганую куртку.
Воронцов раздевался молча, ожидая от Антона следующей реплики.
– Смотря что ты под этим понимаешь, – форзейль улыбнулся еще шире, словно рекламируя новый сорт зубной пасты. – На мой взгляд, уж кто-кто, а ты ко мне претензий иметь не должен…
– Ладно, – сказал Шульгин, вогнав клинок в ножны, – насчет претензий разговор особый, а сейчас мы в душ сходим. После чего, если желаешь, можно и побеседовать… Поподробнее.
– За тем и пришел. Я вас в баре подожду. Что пить будете?
– Придем – тогда и определимся. Зависимо от настроения.
– Чего это ты с ним так сурово, даже слова не сказал? – спросил Дмитрия Шульгин, поворачиваясь под секущими, как шомпола, струями шарового душа.
– А так. Для интереса. Я сразу понял, что ему от нас чего-то надо. Вот и пусть анализирует, в каком я настроении и как со мной разговаривать…
– Позицию согласовывать будем? Или на интуиции?
– Позиция у нас всегда должна быть одна – не позволять держать себя за дураков и не продешевить…
– Это понятно, а конкретнее?
– Конкретнее я не больше твоего знаю. И гадать не берусь, хоть и чую – пахнет керосином. И скорее для него.
– Почему не для нас? Было бы логичнее.
– Я его лучше тебя знаю. Если б только нас касалось, он бы без заходов из-за угла обошелся.
– О! Без заходов – обошелся. Это что – каламбур?
– Скорее просто тавтология. Пошли, что ли?
В маленький, примыкающий к раздевалке спортзала бар, терпко пахнущий кожей мебели и обивки стен, женщины не заходили, и Шульгин украсил все свободные вертикали вызывающе эротическими «ню» на стеклянных слайдах в натуральную величину, с подсветкой.
Антон ждал друзей, помешивая соломинкой коктейль в высоком стакане и меланхолически рассматривая смуглую красавицу, почему-то решившую прокатиться верхом в одних лишь кружевных чулках и лакированных туфельках на умопомрачительных шпильках. Все остальное у красавицы тоже было умопомрачительное, но наибольший интерес у серьезного зрителя вызывали естественные вопросы: каково ей приходится на рысях в глубоком драгунском седле и как она вообще оказалась в ситуации, похожей на сцену из старого фильма, «Котовский», кажется, где голые красноармейцы атакуют белых в конном строю.
– Ну-с, вот и мы, – доложил Шульгин, пока Воронцов переминался у стойки с бутылками, не зная, ограничиться ли пивом или для предстоящей беседы стимулировать себя чем-то поосновательней.
– Собственно говоря, Саша, я хотел бы пообщаться с каждым из вас тет-а-тет…
– Чего это вдруг? Тайн у нас с капитаном давно друг от друга нет.
– Да и у меня нет, тем более вы потом все равно будете мнениями обмениваться. Но просто и мне так проще, и вам тоже… Мало ли что вы при себе оставить захотите…
– Кстати, Саш, где-то он прав, – неожиданно поддержал Антона Воронцов. – Если хочешь – я уйду, а хочешь – ты…
– Мне тоже сугубо одинаково. Пусть сам скажет, с кого начать желает.
– Раз вам все равно, я бы предпочел сначала с Дмитрием. С тобой, Саша, разговор будет специфический и довольно длинный, а с тобой, – он обратился к Воронцову, – может, и за пять минут закончим…
– Ну, коли так – я пошел. Потребуюсь – найдешь… – Шульгин, так ничего и не выпив, утрированно церемонно откланялся и удалился по коридору, насвистывая.
– Итак? – Воронцов выдавил в стакан вермута целый апельсин, добавил льда, почмокал, оценивая вкус, откинулся в кресле, заложил ногу за ногу и весь обратился в слух.
– Может, и вправду, удастся в пять минут все порешить? – с надеждой повторил Антон.
– Я такой, что можно и быстрее… Формулируй…
Оба понимали, что играют в одну и ту же игру и ни о каких пяти минутах не может быть и речи, только Антон знал, чего он хочет, а Дмитрий не подозревал даже приблизительно.
– Да и формулировать особенно нечего. Я попал в очень неприятную и для себя, и для вас ситуацию и плохо представляю, как из нее удастся выпутаться. Но в любом случае без вашей помощи не обойтись.
– Это уж само собой. Похоже, в Галактике вообще не осталось мест и моментов, где без нас можно обойтись. За что тебе только деньги платят?
– Можешь смеяться, но в чем-то ты прав. Иначе зачем бы я полжизни на ваши земные дела угробил? Но пофилософствовать на эту тему мы еще успеем. А сейчас мне нужно, чтобы ты отдал наконец Книгу. Пока можно было, я тебе не надоедал. Теперь же…
Антон развел руками.
Воронцов почувствовал даже нечто вроде разочарования.
«От него кровопролития ждали, а он чижика съел» – как писал, по другому, впрочем, поводу, Салтыков-Щедрин.
Он про загадочную Книгу уже почти что и забыл, и тогдашнее настроение давно ушло, Дмитрию теперь было скорее странно, что он вдруг так уперся. После всех событий и приключений до тайн ли древней истории, и кого теперь с теми тайнами знакомить, если вообще неизвестно, удастся ли вернуться домой, и даже если да – то в каком качестве… Но раз Книга до сих пор нужна Антону…
– Сдается мне, что это твои проблемы. Я же как-то не вижу, отчего вдруг следует возвращаться к старому? Тем более что ни одного из своих обещаний ты так и не выполнил…
И не дав Антону возразить, перешел в контрнаступление. Начав с того, что даже полушутливого условия о передаче ему прав владения на дачу в Гульрипше Антон не выполнил, Воронцов обвинил его во всех нынешних бедах, главной из которых, безусловно, следует считать невозможность вернуться на Родину.
– А если даже и вернемся, что нас там ждет? Я прямо и не представляю, чем по-настоящему честные и благородные партнеры должны отблагодарить тех, кто обеспечил им столь грандиозную победу над историческим врагом! Их осыпали бы всеми мыслимыми и немыслимыми почестями, титулами и орденами, наградили бы поместьями, да что там поместьями? Целые провинции и вассальные государства! Вспомни, как Наполеон благодарил своих верных соратников. А Александр Филиппович!
– Какой Александр Филиппович? – оторопело спросил сбитый с позиций форзейль.
– Разумеется, Македонский. Птолемею – Египет, еще кому-то – Персию, и так далее. А ты? Ходишь, клянчишь то одно, то другое. А мы, как недоумки какие, ни отказать не можем, ни цену настоящую спросить. Вот зачем ты утверждал, что без проблем нас домой переправишь? А лапшу мне вешал насчет поездки в вашу Метрополию, торжественный прием на Совете Ста, или сколько у вас там миров? Может, ты вообще никакой не форзейль, или этой кличкой у вас своих остапов бендеров называют? Союз меча и орала! Так я не Кислярский, ни пятьсот, ни двести рублей не дам!
Получилось это у Воронцова гениально. И ему даже стараться особо не пришлось. Он просто вспомнил соответствующее состояние и настроение, какое было, когда он разбирался с обманувшим его в одном щекотливом деле вторым помощником с «Маршала Куликова».
Удались и праведный гнев, и оскорбленная невинность, и легкий намек, что как бы там ни было, а при определенных условиях примирение еще возможно. К чему он и подводил. В тот раз удалось выбить у коллеги в покрытие морального ущерба бочку свинцового сурика и две бухты капронового троса. Антон оказался не крепче. Он начал оправдываться, ссылаться на действие непреодолимых сил природы и форс-мажорные обстоятельства, сказал, что с удовольствием передал бы Воронцову не только провинцию, но и вообще большую часть оставшегося после устранения аггров бесхозным имущества и подконтрольных им сфер влияния. Но вот беда, все это станет возможным как раз только после возвращения Книги.
– Опять за рыбу гроши! Ну а какие у меня основания и дальше тебе верить? Может, ты больше вообще ничего не можешь или не хочешь сделать? Вот без тебя Олег попробовал настроиться на Москву, на день нашего исхода, а ничего не вышло. И занесло черт знает куда, и канал едва-едва сумел удержать. А раньше ведь получалось. Если после переброса правнуков на самом деле зафиксировалась другая реальность, так нам что, здесь и помирать?
– Ну, что вас не туда занесло – еще не самое страшное. Олег не учел принципа неопределенности, а на таком коротком интервале при точной пространственной наводке разброс по времени на три-пять лет очень вероятен. Особенно если опыта нет. Думаешь, я на твоем месте, на капитанском мостике, сумею корабль с ходу к стенке подвести и ошвартоваться, хотя и теорию знаю, и не раз видел, как ты это делаешь? Проблема совсем в другом…
Дмитрий немного послушал его рассуждения, нить которых довольно быстро потерял (на что, возможно, Антон и рассчитывал), а потом, словно только что до этого додумался, с сомнением сказал:
– Вот чтобы нам не трепаться больше зря, давай так и условимся – в качестве задатка ты выполнишь мою просьбу, для тебя не слишком обременительную, а я тебе после этого вручу Книгу. Причем если в ней действительно есть что-то полезное из земной истории, ты мне это перепишешь. Консультант у нас есть, разберется, ценно оно для нас или нет. А когда ты товар получишь и свои проблемы решишь, поговорим об окончательном расчете. Годится?
Воронцов тоже, видимо, утомил Антона своим многословием, примитивными хитростями и детской неуступчивостью. И форзейль с облегчением согласился.
– Если, конечно, твое требование вообще выполнимо в нынешних условиях.
– Для тебя да чтоб невыполнимо? Не прибедняйся…
И Воронцов рассказал, чего именно он хочет, причем, как бы преуменьшая размеры своей просьбы, говорил о корабле как о небольшой яхте, на которой хотел бы совершать морские прогулки и отдыхать от монотонности здешней жизни.
– Действительно, ничего принципиально невыполнимого здесь нет, – ответил Антон, когда Воронцов замолчал. – Но нужна ведь очень тщательная проработка. Если в твоей памяти есть все нужные данные… Как, например, были о Наташе…
– Зачем же на память полагаться? Технические чертежи, фотографии, спецификации и прочая документация годится?
– Вполне… Плюс кое-что еще.
– Но это еще не все. Сам понимаешь, с нормальным пароходом мне одному не справиться, впятером – тоже, поэтому система управления должна быть… Чтобы из рубки я мог управлять, как автомобилем…
– Придется подумать, но и это возможно.
– И последнее. Как бы легко корабль ни управлялся, без экипажа он обойтись не может. Палубные работы, погрузка-разгрузка, ЧП всевозможные… Я же не могу круглые сутки не спать и находиться в десяти местах одновременно. Даже на самом лучшем автомобиле в дальний рейс поодиночке не ездят. Не знаю, как на самом деле, но в соответствующей литературе развитые цивилизации имеют нечто вроде роботов. Вот и я бы хотел… Желательно человекообразных.
Антон откинулся в кресле и поставил свой стакан на стол.
– Ну, ты вообще… Лишку хватил, не кажется? Какие тебе еще роботы?
– Обыкновенные. Так называемые биороботы, или киборги, или андроиды, не знаю, как лучше сказать. Чтобы по возможности внешне и заданным поведением от человека не отличались. Наталью ты сумел смоделировать? Вот примерно то же самое, но со свободой перемещения и способностью совершать полезную работу. Техническое задание я подготовлю. Да вот наша Ирина – разве не биоробот?
Воронцов давно уже искал способа как бы между прочим задать Антону вопрос об истинной сущности инопланетянки. И сейчас случай представился. Логика разговора сама собой подвела к нему. В то, что Ирина настоящая аггрианка, он отчего-то не верил с самого начала. Слишком вся она была земная. И в то же время иная, чем все.
Ни у нее самой, ни у Новикова он, разумеется, ни о чем подобном спросить не мог. А Антон наверняка должен был знать.
– Проницательный ты парень, а вот тут ошибся. Но не слишком. Она как раз человек. И даже в большей мере, чем ты сам.
– Это значит как?
– Лекцию тебе, что ли, прочитать? Вряд ли имеет смысл. А если вкратце, то дело обстоит так. Аггры в данном их воплощении – гуманоиды. Биологически почти стопроцентно вам идентичны. Но есть и отличия. В пропорциях тела, некоторых деталях физиологии и главное – психики. Тут они и от вас, и от меня довольно сильно отличаются. И те, кому предстоит пожизненно работать на Земле, с младенчества проходят курс биокоррекции. Все характеристики организма приводятся в идеальное соответствие с «базовой моделью». На субклеточном уровне. Внешность, само собой, тоже. Отчего, по-твоему, она такая красавица? Им-то вы, люди, кажетесь на самом деле уродами. Как нам с тобой пигмеи с Конго. Ну и наоборот, соответственно. Поэтому они берут сотню-две моделей, которые здесь считаются красавицами, и создают обобщенный образ. В случае с Ириной – современной русской женщины. Нужна англичанка – делают англичанку. Но вот здесь и кроется тонкость. Просчет это или расчет – не знаю точно. Они планируют создать типичную представительницу, а выходит суперзвезда. Почему – тебе понятно. То же касается и фигуры, и всех функций организма. И оптимальные для данного времени и референтных групп общества показатели: роста, длины ног, формы бедер, основных окружностей и прочего. А стопроцентная оптимальность – это идеал. Так что сомневаться нечего – биологически ваша Ирина абсолютно идеальная русская женщина, по всем показателям. Андрей может быть доволен.
– Если бы он один… – почти неслышно вставил Воронцов.
– Я, сам понимаешь, возможностями создавать такие модели не обладаю.
– Мне этого и не требуется. Но раз ты можешь создавать достоверные фантомы и твоя здешняя техника умеет синтезировать белковые структуры – еду, выпивку эт цэтэра, то, совместив эти возможности… Мне даже не нужно, чтобы они были такими уж белковыми… Пусть будут металлоорганическими, резиновыми – мне все равно. Лишь бы они имели внешний облик матросов, нормально двигались, разговаривали и имели интеллект в объеме флотской учебки. На сем и закончим. Мое упрямство ты знаешь…
Антон хлопнул себя ладонью по колену.
– Да уж знаю! И если бы только упрямство. Давай так – ты представляешь полный проект корабля, и мы его сделаем. Что касается роботов… Это против всех законов и правил, но я обещаю подумать. Может, что-то и удастся. Но предупреждаю – даже если ты их получишь, они будут не более чем инвентарь твоего парохода. Подключенные к центральному компьютеру, жизнеспособные только в сфере его действия и функционирующие только в качестве матросов.
– И механиков, и штурманов, и стюардов… – продолжил Дмитрий.
– В общем, членов экипажа. С широкой специализацией. Но не более. Не хватало, чтобы, вернувшись к себе, ты их по всей Земле бесконтрольно применял…
– А тебе-то какое в принципе дело? Азимова начитался? Я тебе за день такой шпаны набрать могу, что они любым роботам сто очков вперед… Не мировое же господство я с их помощью собираюсь завоевывать, да и что такое любые роботы, десяток или два, супротив современной техники? Когда аггры у нас свои дела делали…
– Снова мы начинаем друг друга не понимать. Да делай ты сам по себе что хочешь, это твоя планета, и сам ты не ребенок. А вот у меня свои принципы. Ты, к примеру, можешь шестилетним пацанам гранаты раздать, чтобы они рыбки поглушили, раз захотелось? Пусть даже тебя никто не увидит и при любом исходе отвечать тебе не придется. Совесть или здравый смысл позволят?
Воронцов встал, стряхнул с белых брюк крошки табака, просыпавшегося при неоднократном набивании трубки.
– Все. Вопросов больше не имею. Считаем, что в основном договорились. Чертежи и прочее завтра будут. Благодарю за приятную и поучительную беседу. Насчет же моей совести и прочих принципов поговорим в следующий раз…
Глава вторая
…На следующий день Антон появился на общем завтраке, который, как и на Валгалле, соблюдался неукоснительно, являясь не только моментом приема пищи, но и средством поддержания социальных связей и внутренней дисциплины в их маленьком обществе. Достойно ответив на вопросы полушутливого блиц-интервью, вызванного как его неожиданной отлучкой, так и возвращением, он ничего по-настоящему существенного не сказал, будто действительно всего лишь захотел съесть свой салат и сосиски в компании приятных ему людей. А потом догнал в коридоре направляющегося в тир Шульгина и, не вспоминая о вчерашнем, будто бы просто так предложил совершить небольшую верховую прогулку. Сашка, уже все знавший о содержании беседы Воронцова с Антоном, согласился, слегка, впрочем, удивленный антуражем предстоящего разговора.
– И винтовки с собой прихвати, – добавил Антон, – глядишь, и постреляем заодно.
Забота Антона о своих гостях простиралась настолько, что он даже организовал для желающих небольшую конюшню с десятком отличных, пожалуй, мирового класса, лошадей, тренированных и для стипль-чеза, и для парфорсной охоты. А покататься в окрестностях Замка было где! Как раз Шульгин, особо томящийся постоянным бездельем, почти ежедневно покидал ограду Замка и отводил душу, совершенствуясь в джигитовке, вольтижировке и «рубке лозы», компенсируя тем самым заброшенные в последнее время тренировки в прочих боевых искусствах.
Проскакав по залитой солнцем тропе между заросшими шиповником и боярышником холмами километров пять переменным аллюром, они остановили коней на пестрой от алых и голубых цветов лужайке и, не сговариваясь, спешились. Стреножив коней и пустив их пастись, они присели на траву в тени огромного раскидистого дуба.
Шульгин снял с предохранителя карабин, прислонил его к стволу дерева, чтоб был под рукой, – за пределами силовой защиты Замка начиналась натуральная доколумбова Америка, и встречи могли быть самые неожиданные, – неторопливо закурил и приготовился слушать, не выражая на лице ни малейшей заинтересованности. Вокруг было достаточно приятных для глаз объектов, чтобы полностью отдаться их созерцанию. Чего стоит только одна панорама пологих холмов, покрытых всеми оттенками красного, желтого, зеленого, с густо-синим небом над ними и грядой причудливых кучевых облаков на горизонте. «Индейское лето» в самом разгаре. И запахи из прерий ветерок приносит такие…
– Я знаю, Саша, что своим положением ты не очень-то доволен, – без приличествующих предисловий заговорил Антон. Шульгин впервые посмотрел ему в глаза с искренним недоумением.
– Не понял… – протянул он. – Как раз мое положение меня устраивает вполне. Ни на какое иное не претендую.
Он вообразил, что Антон имеет в виду его личный статус в здешнем обществе.
– Нет-нет, я не об этом, – догадался о смысле его ответа Антон. – Я хотел сказать совсем другое. Мы же с тобой оба мужики, в конце концов. Вот что я подразумеваю. Ты здесь практически один, без пары…
– Не один…
– Там другой случай. Берестин себя одним не ощущает, просто у него не получается, но объект-то есть… Рядом, на глазах. Он, между прочим, даже находит в своем положении определенное, пусть и горькое, удовольствие. И не теряет надежды… Ты же воистину без вины виноватый. Хочешь, организуем доставку сюда твоей супруги?
Шульгин на мгновение представил, что из этого может получиться, и от полноты чувств прищелкнул языком.
– А, кстати, ты уверен, что она все еще в Кисловодске?
– Абсолютно. Август в Москве еще не закончился.
– Ну вот и пусть отдыхает. Она так радовалась, когда путевку достала…
Антон удовлетворенно кивнул, будто и не ожидал иного ответа.
– Тогда пойдем дальше. Есть у тебя на примете какая-нибудь особа, которую ты хотел бы здесь видеть? Скрасить, так сказать, одиночество.
– Если хорошенько подумать… А чего это ты так вдруг озаботился моими проблемами? – Шульгин внутренне напрягся. – Может, намекаешь, что командировка затягивается?
– Ну, так бы я это не формулировал… Некоторые затруднения возникли, не скрою, но ничего фатального. Скорее я позволил себе предположить, что вам самим еще не хочется немедленно возвращаться. Столько вокруг еще неизведанного… Неиспытанного, я бы добавил. Тем более то, что я тебе хочу предложить, как раз и должно поспособствовать решению многих ваших проблем… в будущем.
– Ты сам-то что-нибудь о том будущем знаешь? О том, где Андрей побывал? – попробовал поймать его на слове Шульгин.
– Абсолютно ничего. Оно… не по моей епархии. Содержание рассказа Новикова и некоторая способность к экстраполяции наводят на разные мысли, и не более… Но вернемся… Я заметил, что ты грустновато выглядишь… Временами… Особенно в окружении не обделенных женским вниманием друзей. – Сейчас Антон своей манерой выражаться очень напоминал Новикова, а может, и специально его слегка пародировал. Но вторым планом Шульгин ощутил нечто куда более серьезное, чем забота о его сексуальных проблемах, и, чтобы перехватить инициативу, задал первый пришедший на ум вопрос.
– А может, обойдемся без походов к снаряду? Я уже в курсе некоторых твоих забот и как-то вчерашнее с сегодняшним связываю. Какую новую авантюру ты замыслил, брат по разуму, в которой требуется моя, и только моя персона? – В умении разгадывать психологические задачки Сашка мало уступал своему дипломированному другу, а моментами и превосходил, что Новиков и сам неоднократно признавал. Только обычно Шульгин в отличие от Андрея, а также и самого Холмса не раскрывал хода своей мысли и методики построения силлогизмов. Но сейчас решил выложить карты на стол.
– Поскольку, немного тебя зная, не допускаю с твоей стороны голого альтруизма, готов предположить, что тебе требуется человек достаточно свободный, не связанный нравственными обязательствами, да еще и соскучившийся по женской ласке. Плюс наделенный и еще рядом не слишком встречающихся качеств. Эрго – ты хочешь, чтобы я охмурил для твоих очередных штучек некую даму. Скорее всего – в нашем настоящем мире, ибо здесь некого, а по инопланетянкам я не спец. И в качестве награды получил то, что сумею или успею поиметь в процессе… Так, май диа френд? И попутно, не с этим ли заданием связана наша здесь задержка?
– Произношение у тебя ужасное, но это поправимо. А в остальном почти так. Прими мое искреннее восхищение, хотя ты в нем и не нуждаешься.
Тут он немного ошибся. В душе Шульгин был в меру тщеславен, и похвала привела его в приятное расположение духа, пусть и не такое, как в прошлый раз, когда ему удалось показать самоуверенному пришельцу, у кого из них реакция лучше.
– Ладно. Но у меня как в магазине – цены без запроса. Объяснишь, что ты задумал, будем разговаривать. Снова темнить начнешь – свободен… Еще раз на твои приколы ловиться не собираюсь. Хватит.
– Ну какие там приколы? Я уже говорил Дмитрию – все, что обещал, я сделал. И еще больше сделаю, в обиде не останетесь. А сейчас у меня совсем маленькая просьба. Для тебя на самом деле чистое развлечение. И скрывать я от тебя ничего не собираюсь. Вам, землянам, от этого пользы больше, чем мне в итоге будет. Скоро сам поймешь…
Он не успел закончить фразу, потому что Шульгин вдруг, как пружина из автоматного рожка в руках неумелого солдата, взлетел, разгибаясь, подхватил стоявший на расстоянии вытянутой руки карабин и, выбросив его вперед, как клинок во флеш-атаке, трижды выстрелил в густое переплетение кустов по другую сторону поляны. И опустил ствол, прислушиваясь.
– Что такое? – Антон уже стоял рядом и тоже готов был открыть беглый огонь.
– Черт его знает, зашевелилось там что-то. Пойду посмотрю. А ты прикрывай в случае чего…
Пошуршав в кустах валежником, он вернулся, загоняя на ходу в обойму недостающие патроны.
– Показалось, наверное…
– Такой нервный стал? – участливо спросил Антон.
– Может, нервный, а может – предусмотрительный… – сплевывая табачную крошку с губы, ответил Сашка. На самом деле ему просто потребовалось немножко сбить Антона с настроения, чтобы легче было разговаривать.
– Так что ты там насчет нашей грядущей пользы?
– Ах да! Значит, я хотел сказать, что аггров в нашей реальности больше нет, ты это знаешь. Но на Земле осталась одна милая женщина. По внешним данным ничуть не уступает вашей Ирине. Зовут ее Сильвия. Моя коллега. Шеф-атташе аггров на планете Земля. В недавнем «прошлом» – ваш смертельный враг. Организатор акций против Ирины, Левашова и многого другого. У них вообще женщины занимают большинство такого рода руководящих постов… Встречался я с ней. Умна, красива, лет тридцати с небольшим по вашему счету. И тебе наверняка понравится. И теперь она очень одинока. Больше, чем Ирина. Ее цивилизация вдруг исчезла, как ничего и не было, а она осталась одна в чужом мире…
– Совсем одна?
– Ну, может, еще экземпляров с десяток на всю планету, но те ей не пара и не компания, простые исполнители, интеллект чуть выше табуретки. Да ты кое с кем из таких встречался. А подобных ей или Ирине, тем более мужского пола, скорее всего нет. Больше нет… В подготовке агентов класса «люкс» аггры довольно экономны. Та, к примеру, дама, что Новикова и Берестина на Валгалле вербовала, – просто фантом, скоординированный с их восприятием, а у Сильвии только сознание частично аггрическое. О чем она, впрочем, не догадывается. Они с Ириной о себе другого мнения, отчего и все душевные терзания…
– Ну а ты? – неожиданно вставил Шульгин.
– Я – совсем другое дело. Я истинный гуманоид, мне только кое-какие функции пришлось подкорректировать под вашу атмосферу и солнечный спектр, чтобы я от рахита и лейкозов не зачах… Так вот о Сильвии. Она сейчас, по моим расчетам, должна пребывать в сильно расстроенных чувствах, как бы еще руки на себя не наложила, чего не дай, конечно, бог. Потому что мне с ней очень и очень нужно побеседовать. По ряду причин сам я на Землю, в вашу реальность, выйти сейчас не могу, а тебя переправлю.
– Каким это образом? Нас всех домой отправить не можешь, а одного – пожалуйста?
– Долго все это, Саша, объяснять, и не уверен, что образования нам обоим хватит. Всех и окончательно – действительно пока не могу, а для тебя я квазипереход организую, по открытому лучу и с жутким расходом энергии. Максимум на двое суток. По здешнему, конечно, времени. Там чуть-чуть растянуть можно, но не слишком. За это время тебе нужно будет с ней познакомиться, как-то объяснить ситуацию и убедить прийти сюда, в Замок. Желательно добровольно. Потому что в ином случае шок может стать необратимым, и ни я, ни ты никакой пользы из нашего мероприятия не извлечем. Я же хотел, чтобы она после непродолжительной со мной беседы смогла вернуться к нормальной жизни, в идеале – стать членом вашей группы…
– Ну ты действительно альтруи-ист… – с долей иронии в голосе протянул Шульгин. – Такая забота о злейшем враге… Тогда уж вообще вернул бы ее на родину…
– Ты что, все никак не поймешь? Нет у нее никакой родины и никогда не было. Эти девочки действительно камикадзе с бензином в один конец. Вроде как Новиков в роли Сталина. Работают сколько могут, а потом… – Антон присвистнул и сделал руками движение от груди, будто отбросил что-то. – Если уж очень нужно – матрицу обратно отзывают, а нет – просто выключатель щелк, и все…
Шульгин невольно передернул плечами. Жуткие дела творятся на свете. Задал еще вопрос.
– А разве, когда аггры исчезли, матрица сама собой не отключилась?
– Нет. Именно потому, что она полностью автономна. Если бы аггры исчезли, когда Новиков в теле Сталина был, он бы там навсегда и остался. Так и Сильвия, и Ирина… Будь сюда аггрианин в своем натуральном физическом теле переброшен, изменение реальности его бы стерло, но дамы ваши в материальном смысле подлинные люди. Я Воронцову это вчера только объяснял.
– Допустим. Если и не убедил, то разъяснил правдоподобно. Теперь второе – какой тебе сейчас, после конца всего, в ней интерес? «Языков» после войны не ловят…
– Да кто ж тебе такое сказал? Как раз после войны самая работа и начинается. Полковой разведке «языки», тут ты прав, в мирное время без надобности. А главному командованию, контрразведке? Пораскинь мозгами. Вот и мне… Сколько всего интересного узнать можно: загадки неудачных операций, профессиональные секреты и методы, преломление наших акций в представлении противника, данные на их тайных союзников и невольных пособников… Золотое дно. Тем более что у меня некоторые неприятности намечаются, и Сильвия с Ириной весьма и весьма могут помочь из них выкрутиться. Все у нас, Саша, как у людей, с поправкой кое на какую специфику. Так договорились?
– А что мне теперь терять? И не таким занимались. Куда идти нужно?
– Не очень далеко. В Лондон. Ты по-английски как?
