Зорислав Ярцев
Тайна мориона
Глава 5
На следующий день всё запрошенное оборудование было установлено и приведено в рабочее состояние. Часть разместили в отдельных боксах. А вот печь для обжига и криокамеру для быстрой заморозки поставили недалеко от геммологического микроскопа.
Снежана деловитым вихрем пронеслась по их оживающей лаборатории. Первым ей на глаза попался Артём, и тут же был награждён делом:
– Подготовьте раствор минерализатора, кварцевую шихту и затравочную пластину. Проверьте автоклав на предмет готовности к работе.
– Чего растить-то будем? – попятился он от нежданного напора прежде тихой блондинки.
– Горный хрусталь без примесей. Ориентация не важна. Размеры и форма – аналогичные «чёрным кристаллам». Пока зайдём с этой стороны, – ровным тоном отчеканила Логинова, и стремительно зашагала по коридору, на ходу добавив: – Светлан, подготовьте, пожалуйста, виварий с изолированными боксами. Настройте там оборудование для замера воздействия «чёрных кристаллов». И подберите десятка три каких-нибудь грызунов.
– Хорошо, – кивнула ей вслед Уланова.
Никитин озадаченно крякнул и проводил девушку растерянным взглядом, затем посмотрел на ухмыляющегося Богдана. Тот молча пожал плечами и поспешил вслед за кристаллографом.
Уланова понимающе улыбнулась. Она не стала напоминать коллеге, что биоинженер ей очень пригодился бы в решении поставленной задачи. Женщина повернулась к молчаливому Маслову, который меланхолично смотрел в окно.
– Григорий, – мягко обратилась она к инженеру, – понимаю, что это не совсем ваш профиль. Но не согласитесь ли вы помочь мне?
– Конечно, – с готовностью отозвался парень. – Тем более, что монтаж оборудования – это как раз моё дело.
С любопытством наблюдавшая за всеми Карина закатила глаза. Пожав плечами, она развернулась на каблуках и деловито зашагала следом за нейрофизиологом и инженером.
– А мне, может, тоже ассистент нужен, – едко бросил им в спины Артём.
– Я скоро освобожусь и загляну к вам. Хорошо? – ответила на это программист.
– А куда ж я денусь-то с подводной лодки, госпожа Бонд? – пробормотал Никитин.
Он демонстративно вздохнул, покопался в карманах, нашёл жвачку. Закинув пластинку в рот, химик отправился выполнять свою часть боевого задания блондинистого полководца.
***
Вскоре Богдан почувствовал себя в шкуре средневекового алхимика. На его глазах Снежана поместила в печь чёрный цилиндр, выставила температуру и принялась ждать. Когда минерал нагрелся до +250 градусов, он начал светлеть. Чернота отступала, медленно выпуская из глубины скрытый огонь. Чёрный сменился коричневым, а нагревшись до +300 градусов, кристалл стал тёпло-жёлтым. Девушка перевела печь в режим плавного остужения, чтобы минерал не потрескался.
Вскоре на лабораторном столике лежал знакомый цилиндр, но не из мориона, а из цитрина.
– Таким он мне нравится больше, – улыбнулся Новосельцев.
Снежана согласно кивнула. Её взгляд тоже был сейчас прикован к солнечному цилиндру, из которого пропала та жутковато-притягательная тьма бездны. Теперь он напоминал девушке почти застывшую янтарную смолу, скользящую по коже шершавой и безвкусной осокой. Эмоции больше не скакали в присутствии перепечённого кристалла. Но Логиновой всё же по-прежнему он не нравился.
– Он какой-то бесцветный, – попыталась она выразить свои ощущения. – Не по окраске, а в чём-то другом… Внешне красивый, но…
– Не сориентированный, без векторный, – предложил свои варианты Богдан.
Напарница медленно кивнула.
– Будем допекать? – уточнил Новосельцев.
– Нет, – мотнула головой Снежана. – Этот мы оставим в качестве промежуточного образца. А Следующий полностью обесцветим.
Вскоре на лабораторный столик лёг второй цилиндр, на этот раз из почти прозрачного горного хрусталя. Алхимия термообработки, нагревшая минерал до +400 градусов, полностью обесцветила его. В таком состоянии стал отчётливо различим узор полупрозрачных молочных волокон.
При виде получившегося кристалла Снежана невольно сморщила тонкий носик.
– Совсем невкусный, – скривилась она. – Словно бумага в рот попала.
– Полностью опреснился, – хмыкнул Богдан. – Знаешь, мне кажется, что из-за внутреннего узора кристалл продолжает получать одну частоту, а общая структура уже работает на другой. Выходит конфликт, в котором две волны гасятся, но нового ничего не рождается.
– Аннигиляция в ноль, без выхода энергии, – согласилась кристаллограф, и тут же добавила: – Но так не может быть. Что-то куда-то должно уходить.
– Может и уходит, – пожал плечами биоинженер. – Просто мы этого не понимаем.
Снежана задумчиво кивнула. Постояв молча ещё минуту, она решительно сгребла со столика оба цилиндра и повернулась к выходу.
– Хочу их облучить рентгеном, – бросила она через плечо.
– Зачем? – удивился Богдан.
Девушка остановилась у двери, посмотрела на напарника и ответила:
– Под жёстким рентгеном кварц снова почернеет. Но это будет уже восстановленный морион. Его свойства немного отличаются от природного.
Сказав это, кристаллограф открыла дверь и вышла в коридор. Новосельцев поспешил за напарницей. Ему тоже стало любопытно посмотреть на результат.
– По-прежнему жуть, но как будто бы рассеянная, – высказался Богдан, глядя на восстановленные чёрные цилиндры, прошедшие рентгеновскую обработку.
– Внутренний «демон» сдох, но продолжает вонять, – иронично усмехнулась Снежана.
С минуту оба напарника молча рассматривали образцы. Те медленно вращались в зажимах, отбрасывая мрачноватые блики.
– Итак, мы поиграли в алхимиков… Признаю, было круто. Но что дальше? – почесал в затылке озадаченный Новосельцев.
– А дальше мы снова займёмся выпеканием пирожков, – загадочно улыбнулась Снежана.
– Зачем? – не понял Богдан.
– Ну, я же распорядилась подготовить виварий и аппаратуру, регистрировавшую «чёрные кристаллы», – посмотрела на него девушка. – Два образца есть. Вот они, – она указала рукой на зафиксированные в зажимах восстановленные морионы. – Теперь изготовим ещё парочку жёлтых и парочку прозрачных образцов. А затем можно будет выпить ведёрко чая, пока остальные будут собирать для нас статистическую и измерительную информацию.
– Заманчиво, – лукаво улыбнулся в ответ на это биоинженер. – Так-с! Где там наша чудо-печка?
– Там, – на высокой и звонкой ноте пропела девушка, указывая в сторону соседнего бокса.
***
К обеду напарники управились не со всем. У них получилось изготовить только один жёлтый и один прозрачный кварц. Производство остальной пары решено было оставить на послеобеденное время.
За едой вся группа с живым интересом разглядывала четыре разноцветных цилиндра.
– А эти чёрные – не радиоактивные? – с опаской спросила Светлана, косясь на восстановленные морионы.
– Не должны, – проживав, ответил Григорий. – Сейчас проверим.
Инженер встал из-за стола, подошёл к стоящей в углу сумке, достал оттуда какую-то коробочку и принялся ковыряться с настройками. Закончив, он решительным жестом выдвинул длинную антенну с целым веером торчащих во все стороны хвостов. Раздался тревожный треск. Сидевшие за столом как по команде посмотрели на злополучные кристаллы. Ложка Артёма звонко брякнулась о тарелку. Но Маслов успокаивающе махнул рукой:
– Это я проверил на волну «чёрных кристаллов». Фон есть, но почти на три порядка ниже, чем от начальных образцов. Находиться рядом с ними практически безвредно.
Парень сложил антенну, убрал прибор обратно в сумку и достал другой массивный агрегат. Через несколько секунд тот тоже засигналил, но не так пугающе. Григорий подошёл к столу и поводил датчиками прямо над цилиндрами, затем по сторонам. Пощёлкав клавишами, он повторил процедуру несколько раз.
– У самих образцов фон 53 микрорентген в час – чуть выше верхнего предела нормы. А уже в метре падает до почти естественного фона.
Отключив дозиметр, Маслов заключил:
– Фигня. Постоянно такое украшение я бы носить не рекомендовал. Но короткие контакты совершенно безвредны.
– А что регистрирует ваш первый прибор? – спросила у парня Светлана, когда тот отнёс дозиметр обратно и вернулся за стол.
– Да всё тоже самое, – пожал он плечами. – Это просто новая модель многоцелевого дозиметра.
– А разве «чёрные кристаллы» воздействуют радиацией? – изумилась Уланова, не припомнившая ничего подобного в отчётах.
– Нет, – покачал головой Григорий. – Фон у них в пределах нормы. А что фиксирует новый дозиметр… Хех! Да этого до сих пор никто не знает. Просто его датчики почему-то сходят с ума в присутствии «чёрных кристаллов» и выдают показатели бешеного гамма-излучения. Так мы их и нашли. А на каком принципе работает эта мерзость – знает разве что чёрт.
Маслов зачерпнул ложкой суп, отправил её в рот, вдумчиво прожевал и добавил:
– «Чёрные кристаллы» больше напоминают камертоны. Они улавливают какую-то неведомую вибрацию, резонируют и звучат на подкорректированной частоте. Мы не можем зарегистрировать ни входящий сигнал, ни исходящий. Мы ловим помехи от их «звучания».
Все сидящие за столом замолчали, обдумывая информацию и усиленно работая ложками. Первой тишину нарушила Снежана. Отодвинув от себя пустую тарелку, она решительно сказала:
– Думаю, все со мной согласятся, что нам следует поскорее решить эту задачку. Светлан, после обеда берите эти цилиндры и смотрите, влияют ли они на крыс. Скорее всего, нет. Но лучше набрать побольше разносторонней статистики. Чуть позже мы занесём вам ещё термически обработанные минералы жёлтого и прозрачного вида.
– Хорошо, – приняла Уланова.
– Только возьмите мне образцы крови из каждой испытуемой группы, пожалуйста, – попросила кристаллограф.
– Договорились, – вновь лаконично отозвалась Светлана.
Молчавшая до этого Карина оживилась и поинтересовалась:
– А для чего вам это нужно?
– Хочу посмотреть, какие кристаллы даст кровь при быстрой заморозке, – пояснила Логинова.
– А разве это что-то может дать? – удивилась Мансурова.
– Может, – уверенно кивнула Снежана. – К примеру, ещё в 2006 году был запатентован метод кристаллографической диагностики состояния организма по форме, прозрачности и иным особенностям кристаллов замороженной биологической жидкости. Любой: кровь, моча, слёзная жидкость, всевозможные выделения. Этот патент принадлежит российским учёным Петрову Михаилу Николаевичу и Илье Михайловичу.
Девушка взяла планшет и отыскала в Сети соответствующую информацию. Выделив ссылку, она разослала её коллегам:
https://yandex.ru/patents/doc/RU2312606C1_20071220?ysclid=lfvq6tjtg6135323875
На несколько минут в комнате воцарилась тишина. Все сосредоточились на чтении. Первой закончила Карина. Отложив планшет, она задала новый вопрос:
– Это, безусловно, очень интересно. Но я так и не поняла, на чём подобное основано?
– Можно сказать, что на утверждениях старины Эмото, – загадочно улыбнулась Логинова.
– И в чём суть утверждений Эмото? – терпеливо спросила Мансурова.
Снежана на миг задумалась, затем тихо заговорила, водя пальцем по узору на полированной столешнице:
– Масару Эмото утверждал, что вода обладает огромной восприимчивостью не только к электромагнитным и звуковым воздействиям, но и к мыслям с эмоциями. Она улавливает и запоминает настрой живых организмов. Молекулы перестраиваются и, как зеркало, отражают полученную программу, образуя микрокластеры. Для того, чтобы показать это, японский исследователь воздействовал на воду различными способами, после чего замораживал её и рассматривал получившиеся кристаллики льда под микроскопом. Эмото сравнивал образцы до воздействий и после. Он выпустил несколько книг, в которых опубликовал множество красочных фотографий таких вот ледяных кристалликов. При жизни Масару много ездил по миру, всюду рассказывая свою теорию и призывая бережно относиться к воде не только как к ресурсу, но и как к уникальной жидкости, которая многое определяет в жизни человека и всей планеты. Идеи Эмото ближе к экологии. Причём, не только экологии окружающей среды, но и экологии сознания.
– Я что-то такое слышала, – задумалась Светлана. – Но вроде как японца критиковали за антинаучность методов и недоказанность существования самих микрокластеров.
– А что есть вообще научность? – слабо улыбнулась Логинова. – Вспоминайте материалы выше. Там используются точно такие же методы, что и у Эмото. Хотя, если вам мало того, что уже доказано в работах наших соотечественников, то смотрите ещё.
Девушка снова взяла планшет и поискала в Сети подходящую информацию:
– Ну вот, к примеру, это…
https://water-ionizer.ru/useful-information/voda-kotoruu-mi-piem?ysclid=lfsj7kikfh164046256
Она пробежалась взглядом по тексту статьи и выделила главное, отсекая всё, с её точки зрения, второстепенное и сомнительное:
– Вопросами воды занимался нобелевский лауреат и один из видных идеологов квантовой биологии доктор Альберт Ван Сент-Дьюри. Работавший совместно с Эмото доктор Ли Лоренцен запатентовал технологию, позволяющую проводить ревитализацию воды (изменения её структуры с беспорядочной на гексагональную или микрокластерную). Другой японец, доктор Катаяма, обнаружил, что в клетках младенцев вода группируется исключительно в гексагональную структуру, в отличие от людей старшего возраста.
Кристаллограф закрыла эту ссылку и открыла соседнюю, озаглавленную «Методы изучения структуры воды»:
https://www.o8ode.ru/article/water/strmethod.htm
– А тут есть список фамилий и исследований, доказывающих, что вода имеет микрокластерную структуру на молекулярном уровне.
Логинова разослала обе ссылки коллегам, отложила планшет и подытожила:
– Можно как угодно относиться к личности Масару Эмото и к его методам, но сомневаться в существовании водяных микрокластеров просто глупо. И их структура явно способна оказывать влияние на живой организм. А организм, в свою очередь, способен влиять на эти микрокластеры.
Когда девушка замолчала, Богдан поддержал напарницу:
– В биологии тоже хватает интересных наблюдений, подтверждающих, что эмоции людей влияют на состояние животных и растений. Никто не знает, почему. Особенно когда речь идёт о растениях. Но почему бы воде не выступать в роли уловителя и передатчика подобной информации? Эта гипотеза вполне рабочая.
Снежана устало потёрла лоб.
– Меня не покидает мысль о том, зачем неведомый оппонент встроил в минерал структуру деструктивных кластеров воды…, – тихо пробормотала она, снова принимаясь прослеживать кончиком указательного пальца узоры на столешнице. – Но это обретает смысл, если цилиндры являются резонаторами и как-то передают настройку через воду. В конце концов, организм в среднем на 70-80% состоит из этой жидкости, которая отлично реагирует на всевозможные резонансные колебания. Если картинки совпадут с тем, что я ожидаю увидеть, то предположение можно будет считать доказанным. Тогда пойдём от обратного… Попробуем взять за основу горный хрусталь и как-то встроить в него правильные гексагональные узоры…
– А почему не аметист? – поинтересовался Новосельцев.
Кристаллограф задумчиво ответила:
– Потому что аметист уже имеет направленность, а хрусталь обладает чистотой первоисточника. Мне кажется, что в нашем случае работать с первоисточником намного удобнее.
