Зорислав Ярцев
Тайна мориона
– Хорошо, – удовлетворённо кивнула Логинова. – Я пока подготовлю рабочее пространство, а вы запросите образцы.
Карина молча кивнула. Ухоженные пальчики запорхали по экрану планшета.
– Можно мне с вами? – поинтересовался Богдан.
– Можно, – улыбнулась в ответ Снежана. – Мне как раз понадобиться ассистент.
Глава 4
Богдан отщёлкнул тугие запоры на освинцованном контейнере, приподнял тяжёлую крышку, скатал дополнительную изоляционную плёнку. Его взору открылись глубокие ячейки, в которых лежали одинаковые продолговатые чёрные цилиндры размером чуть поменьше пальчиковой батарейки.
– Так вот ты какой, северный олень…, – меланхолично пробормотал он. – И кто ж тебя так изуродовал, а? И для чего он это сделал?
Поправив плотную перчатку, молодой человек решительно сунул в контейнер руку и достал первый попавшийся кристалл. Под яркими лампами его отполированные бока маслянисто блеснули. Новосельцев поморщился от неприятных ощущений и отставил руку, продолжая рассматривать образец на расстоянии. Свободной рукой он расправил плёнку и закрыл контейнер. В это время в лабораторию вошла Снежана. Кинув быстрый взгляд на своего напарника, она сказала:
– Вы уже их распаковали? Хорошо. Тогда не станем терять время. Несите этого иноагента сюда. Сейчас он нам всё расскажет.
Фиалковые глаза девушки насмешливо блеснули. Богдан улыбнулся и уточнил:
– Будем пытать?
– Обязательно, – с серьёзным видом подтвердила кристаллограф. – Будем смешить и кормить пирожными, пока во всём не сознается.
– М-м-м, какая коварная, однако, пытка, – покачал головой биоинженер. – А может всё же по-простому?
– Это как? – заинтересовалась Снежана.
Молодой человек подмигнул девушке и потыкал большим пальцем в торец цилиндра:
– Ну, вгоним ему в зад иглу со сжиженной благодатью, он и перевербуется.
Логинова замерла с открытым ртом. Глаза её широко распахнулись и уставились куда-то в пустоту. В девичьей голове вихрем проносились статьи, картинки и даже легенды, связанные с морионами. Мысль молодого кристаллографа лихорадочно работала, подбираясь к очевидному решению, которое лежало на поверхности.
– Снежан, с вами всё хорошо? – встревожено спросил Богдан.
Он с беспокойством всматривался в застывшее лицо выпавшей из реальности напарницы.
– Всё хорошо…, – отстранённо протянула она, затем взгляд её прояснился, и девушка посмотрела на Новосельцева уже с восхищением: – Богдан, вы гений. Это великолепная идея…
– Ну, я гений, конечно, – смутился парень. – Вот только не могли бы вы пояснить поподробнее для тех, кто в танке?
– Разумеется, – кивнула Снежана, и решительно скомандовала: – Только сперва подкатите свой танк вот сюда, к столику этого микроскопа. Мне всё же интересно посмотреть на структуру нашего злыдня.
Богдан поместил цилиндр в зажим на рабочем столике.
– А что, у вас уже и план созрел? – поинтересовался он.
– Пока только набросок, – спокойно поправила кристаллограф, и указала на соседний стол: – Принесите-ка ноутбук. Подключим его к камере микроскопа.
Молодой человек с готовностью выполнил очередную просьбу напарницы и замер рядом в ожидании.
– Я совершенно позабыла об одной любопытной особенности морионов, – тихо заговорила Снежана, возясь с настройками. – Дело в том, что чёрный кварц пользовался дурной славой у уральских горняков с самого начала разработки там горных месторождений, века эдак с XVIII, когда этот минерал и стал известен в России. Хитрый народ, чтобы очистить морионы, клал их в тесто и запекал в печи.
– И что, помогало? – недоверчиво спросил Богдан.
– Конечно, – пожала плечами девушка. – Ведь в печке температура запекания 250-350 градусов. А этого достаточно, чтобы кварц из чёрного стал жёлтым с тёплым оттенком. То есть из камня Морены, он превращался в солнечный кристалл.
– Круто, – с восхищением протянул Новосельцев.
– Это у них ещё температуры не хватало, – мотнула головой напарница. – При 400 градусах морионы и вовсе светлеют, превращаясь в прозрачный горный хрусталь. А, по мнению специалистов по литотерапии, хрусталь – это воплощение чистоты и гармонии.
– То есть прямая противоположность мориона, – озвучил очевидный вывод Богдан.
– Совершенно верно, – согласилась Снежана, заканчивая панорамную съёмку для создания 3D-модели объекта.
Программа закончила сборку изображения на 20-кратном увеличении. Экран моргнул и отобразил кусок мориона. Новая команда, и картинка подстроилась под размер монитора. Теперь молодые учёные смогли детальнее рассмотреть глубинную структуру.
«Чёрный кристалл» слабо просвечивал под лучами круговой подсветки. И в этой тёмной, с лёгким багряным отливом, глубине таинственно мерцал узор, вытканный молочными прожилками. Рисунок, удивительно походивший на формы кристаллов льда, получающихся при заморозке воды, рядом с которой кто-то испытал очень сильную боль или агрессию.
– Фантастика, – выдохнула девушка, чувствуя волнующую смесь отвращения и восхищения.
По её коже пробежали мурашки. Тело слегка задрожало от противоречивых эмоций. Но Логинова лишь обхватила себя руками, продолжая заворожено смотреть на экран.
Богдан и сам не понял, в какой момент бережным жестом сжал хрупкие плечи напарницы. Просто ему вдруг захотелось поделиться с ней чувством защиты и поддержки. Взгляд молодого биоинженера также был прикован к пугающему изображению.
Снежана моргнула. Неодолимая сила болезненного притяжения тьмы и дымки ослабло. По телу словно бы пропустили мягкий молочно-белый свет, к которому примешивался вкус тёплого мёда и запах горящего свечного воска. Она инстинктивно сделала шаг назад, упираясь спиной в Новосельцева. Образы туманили рассудок, и девушка тихо заговорила, выплёскивая переживания в торопливых словах:
– В природе никаких подобных камней просто не существует. Ни кварца, ни любых других. Внутри часто бывают вкрапления различных химических элементов и слои других цветов. Они могут образовывать сложные геометрические фигуры, и даже впечатляющие оптические эффекты. Например, шестилучевые плавающие звёздочки в звёздчатых сапфирах. Но чтобы практически однородный кварц имел внутри столь правильные и трижды повторяющиеся структуры… Это невозможно.
Палец Логиновой медленно провёл по экрану, обрисовывая три изломанных кольца внутри морионовой трубки. Два из них располагались близко к торцам цилиндра. А третье кольцо пересекало его ровно посередине.
– Значит он точно искусственный, – спокойно сказал Богдан, просто чтобы как-то отреагировать и дать обратную связь.
– Искусственный…, – эхом повторила Снежана, пробуя какой-то скомканный и безликий вкус этого слова. – Да, разумеется, кристалл искусственного происхождения. Но на сегодняшний день не существует технологии создания столь чётких и точно повторяющихся структур внутри выращиваемого минерала.
– А в чём сложность? – поинтересовался биоинженер.
Девушка заторможено пробормотала:
– В том, что распределение разных слоёв внутри растущего кристалла невозможно контролировать до такой степени. Посмотрите, насколько они тонкие и чёткие, прямо как ниточки волноводов, которые используют в оптоволоконных кварцевых лазерах.
Логинова укрупнила изображение. Мелкие детали стали чётче. Богдан задумался, глядя на экран вместе с кристаллографом. Осторожно перебрав пальцами по плечам напарницы, он высказал своё предположение:
– А что если волокна служат активатором какого-то резонанса в основном кристалле? Этот минерал, насколько я помню, очень хорошо резонирует в электромагнитных полях. Да и сам цилиндр напоминает стандартный сердечник для твердотельных лазеров.
– Оптоволоконный лазер прямо внутри? – удивилась Снежана. – А чем его активировать-то?
– А что, если здесь и не нужен полноценный лазер, – высказал Новосельцев первое, что пришло в голову. – Может достаточно и простого света на улице или в помещении, чтобы запустить резонанс внутри самого кварца? Тем более, посмотрите, как интересно все эти структуры расположены.
Он протянул руку к ноутбуку и снова увеличил масштаб.
– Гляньте, этих структур в цилиндре аж три штуки. Они, словно кольца, встроены в кристалл вдоль всей его длинны. Получается целый разгонный коридор.
– Напоминает магнитные кольца в ускорителях, – пробормотала девушка, но тут же тряхнула головой и заявила: – Бред какой-то.
– Почему? – не понял биоинженер.
Напарница иронично спросила, неожиданно переходя на личный тон:
– Ты любишь кремовый торт с мясом и подливкой из ухи?
– Э-э-э, – озадачился Новосельцев.
– Вот и тут тоже самое, – решительно отрезала Логинова.
– Или мы что-то не понимаем, – примиряющим тоном сказал Богдан. – Но что, если нам можно это понять? И что, если нам можно создать что-то своё, даже без полного понимания чужого?
Губы девушки снова иронично изогнулись. В ответ на загадочные вопросы напарника, она процитировала Карла Юнга:
– «Я не совершу модной глупости считать мошенничеством всё, что не могу объяснить».
– Во-во! – оживился биоинженер. – А ещё у Юнга есть такое: «Думать трудно, вот почему большинство людей осуждают».
– «Вода – это зеркало, способное показать нам то, что мы не видим», – с обманчивой мягкостью произнесла новую цитату Снежана.
Она повернула голову, и взгляды молодых людей встретились.
– Э-э-э, – выдал сакраментальный вывод Новосельцев.
Девушка улыбнулась и пояснила:
– Масару Эмото. Я выиграла.
Оба напарника почти одновременно рассмеялись. И в этом смехе слышалось какое-то нервное напряжение, медленно, но верно копившееся внутри всё последнее время, которое они провели возле «чёрных кристаллов».
Отсмеявшись, Логинова мягко убрала со своих плеч руки Богдана и принялась возиться с микроскопом. Поменяла образец и повторила все действия. На третьем случайно вытащенном из контейнера цилиндре она постановила:
– Они все почти точные клоны друг друга. Не думаю, что есть смысл просматривать каждый. Да и, я опасаюсь, скоро сюда прибегут наши товарищи, чтобы оценить масштаб разыгравшейся здесь трагедии.
Кристаллограф посмотрела на часы. Циферблат показывал, что они провели в закрытой комнате с «чёрными кристаллами» уже больше получаса.
– Как думаешь, тотализатор уже открыли? – усмехнулся Богдан, тоже переходя в общении на «ты».
– Наверняка, – с серьёзным видом кивнула Снежана. – И ставят на меня.
– Э-э-э, – опять впал в ступор биоинженер.
Девушка сняла с рук перчатки, коснулась тыльной стороной ладони его лба, потыкала пальцем в щёку, затем в грудь и живот, после чего констатировала:
– Агрессии наблюдаемый объект не проявляет. Но с течением времени имеются явные признаки снижения умственной деятельности.
Богдан хрюкнул от сдавленного смеха.
– Хрю-хрю-хрю, – сухо ответила на это Логинова, вздохнула и устало попросила: – Убери эту гадость в контейнер. А то у меня уже начинают неметь пальцы.
Напарник подобрался, окинул девушку внимательным взглядом и принялся торопливо убирать образцы. Сам он никаких особых изменений в своём самочувствии не замечал. Только лёгкая тревожность зудела на заднем фоне. Но его навыков вполне хватало, чтобы это контролировать. Однако чувствительность девушки явно была выше.
Щёлкнув замками, Богдан стянул с рук перчатки, бросил их в корзину и повернулся к Снежане. Та сидела на столе с отсутствующим видом и сжимала какую-то подвеску на цепочке.
– Снежан, с тобой всё в порядке? – встревожился напарник.
Кристаллограф молча кивнула. Она подняла голову, устало посмотрела на молодого человека и слабо улыбнулась.
– Я в порядке. Правда.
Девушка разжала руки и нервным жестом потёрла ладони друг о друга. На её груди закачался маленький кулончик в виде совы. Новосельцев подошёл поближе и с интересом посмотрел на подвеску.
– что-то вроде талисмана? – спросил он, указывая пальцем на кулон.
– Подарок от деда на двенадцатилетие, – улыбнулась Логинова. – Эта сова – символ моего решения заняться кристаллографией.
– Можно посмотреть поближе? – попросил Богдан.
Девушка сняла цепочку и протянула её биоинженеру.
– Красивая, – смущённо промямлил Богдан, любуясь кулончиком. – У совы камни в глазах прямо почти в тон твоим собственным.
– Да, – согласилась Снежана. – Дед долго искал подходящие светлые аметисты, подбирая их к цвету моих глаз.
Новосельцев вернул кулон напарнице. Та вновь повесила сову на шею и сказала:
– Кстати, аметисты родственники морионам. Это тоже разновидность кварца. Только с другими характеристиками. По поверьям аметист помогает контролировать злые мысли, защищает от негатива и дарует проницательность.
– Круто! – оценил Богдан. – И как, работает?
Логинова кивнула:
– Успокаивает. Возникает чувство далёких, едва слышных хрустальных перезвонов. Словно множество частичек постоянно сталкиваются и кружат в радужном облаке водопадных брызг с гладким запахом хвои.
– Поэтично, – улыбнулся Новосельцев. – И очень содержательно. Прямо как при скане в расширении.
– Я так чувствую окружающий мир, – неожиданно для самой себя призналась девушка. – Я – синестет. Врождённый.
Богдан задумался, ероша свои волосы и что-то припоминая. И тут соответствующее определение всплыло из глубин памяти. Прищёлкнув пальцами, он уточнил:
– Синестет, то есть синестезия – это когда буквы с цифрами воспринимаются в виде форм и объёма, звуки имеют цвет и запах, тактильные ощущения порождает вкусовые, музыка имеет какую-то фактуру, которую чувствуешь телом?
Снежана согласно кивнула, не сводя с молодого человека изучающего взгляда. Ей была интересна его реакция.
– Сильная штука, – улыбнулся Новосельцев. – У тебя, значит, такое с рождения?
– Да, – коротко ответила она.
– А я не урождённый, – хмыкнул Богдан. – Я благоприобретённый синестет. Ну, в смысле, синестезия у меня благоприобретённая.
Биоинженер смутился собственной косноязычности. Отчего-то момент казался ему очень волнительным и личным. Девушка вопросительно приподняла брови:
– Это как?
– Ну, есть такой приём, – чуть замявшись, принялся пояснять Богдан. – Называется «расширение». В нём как бы раздвигаешь границы восприятия, привычного, обыденного. Переходишь в состояние света, который заполняет всё и уходит в бесконечность. И вот в таком состоянии уже можно делать разные штуки: сканировать и получать информацию, разворачивать ощущения и направлять рост, управлять собственным самочувствием. Ну, другого у меня пока что не получалось.
Парень смущённо развёл руками, невольно краснея, но тут же спохватился и добавил:
– Это всё основано на смене состояний и ощущений. Чем полнее образ, тем точнее результат. И получается, что мозг начинает работать на другой волне. Все чувства как бы сливаются в одно. На выходе имеем благоприобретённую синестезию с ростом эмпатии.
– Интересно, – заинтригованно протянула Снежана. – А в детстве мне говорили, что синестезия связана с не до конца развитым мозгом, как у младенца. Даже предлагали родителям меня лечить.
– Так действительно считали прежде, – согласился Новосельцев. – Но новые исследования нейрофизиологов показывают, что младенческий мозг очень быстро теряет восприятие синестета, и дальше, по мере взросления, возвращается к этому лишь при полном созревании. А оно само по себе не происходит. Мозг нужно стимулировать, чтобы он правильно сформировался и развился. Тогда начинают проявляться качества синестета и эмпатии.
– Интересно, – в который раз протянула девушка, и в голосе её отразилось ещё больше любопытства. – И вот при помощи этого ты направлял рост грибниц?
Биоинженер поспешно кивнул.
Молодые люди вздрогнули от неожиданности, когда рядом раздался ехидный голос химика.
– Не, Свет, кишок по стенам тута не видать. Сидят и воркуют, аки голубки.
В лабораторное помещение вслед за Артёмом вошла Светлана. Окинув напарников внимательным взглядом, она мягко спросила:
– У вас всё в порядке?
– В полном, – с широкой улыбкой отозвалась Снежана, и соскочила со стола. – Мы закончили осмотр образцов, и я составила план дальнейших действий. Где Карина? Мне нужно дополнительное оборудование.
Уланова и Никитин проводили целеустремлённого кристаллографа задумчивыми взглядами, затем вопросительно посмотрели на Богдана. Тот смущённо развёл руками.
